От автора.
Отис Лисецкий ненавидел вторники. Больше всех других дней. Да, многие люди испытывают неприязнь к понедельникам. Рано вставать, первый рабочий день, да и многие поговорки о днях недели именно о понедельниках, но вторник — был для парня самым ужасным. Именно в этот день он должен каждую неделю посещать «кружок алкогольно-зависимых», а после идти сдавать анализы. И было похуй, хоть ты присмерти, хоть «празднуешь» поминки, но ты должен туда явится, а то звонка от участкового и оповещения о том, что «ваш учетный срок продлен» можно было долго не ждать. Но сегодня были дела намного важнее, чем смерть любого близкого человека или собственная болезнь. Пришлось обзванивать всех, сообщая о том, что он придет в понедельник и будет сидеть ебаных полтора часа не со своей группой, а с совершенно незнакомыми «проблемными детьми». И эти дела были связанны с ней. Отис шел в школу, улыбаясь и думая о том, что сегодня не придется сваливать на другой край города, здороваться с вахтершей тетей Таней, а после просиживать жопу на стуле, рассказывая о том, что он уже пол года и капли в рот не брал. И Лисецкий был даже горд от мысли об этом. Произошедшее около полугода назад действительно заставило парня бросить пить. Да что там? Он начал копить деньги, оставляя на черный месяц, когда раньше покупал на них пачку «Мальборо». Конечно, всегда все равно тратил, но парня это ни капли не волновало. Отис все еще отчетливо помнил тот день, как его буквально втащили в тот маленький грузовик, увозя в участок. Лицо матери и отца, в момент, когда парень, в собственной блевотине, сидел на том уебищном стуле, отказываясь говорить свои паспортные данные, даже не произнося собственную фамилию вслух, останется у него на всю жизнь. Но ни ментовка, ни разочарование в глазах родителей не были такими страшными, по сравнению с дальнейшими проблемами, когда у голубоглазого появились неприятности с почками. Но и это была полнейшая хуйня. Жалеет ли он о случившемся? Ни капли. Он бы снова поехал в тот засратый дом, хоть и находился в тяжелейшем состоянии алкогольного опьянения. Даже когда друзья из общей компании, отговаривали всеми силами и словами, тот не послушал, вытирая грязным рукавом рот, который был весь в макроте, потому что на тот момент тошнить было уже нечем. И он поехал. Нашел ее. Успел отвезти домой, и только по дороге обратно, приехала полицейская машина. И Отис никогда бы не пошел другим путем, сколько бы раз ему не дали шанс изменить этот момент, и сколько бы за него не заплатили. Похуй на родителей, на учет, на проблемы со здоровьем. После этого Она ответила положительно, и теперь они вместе. Мария Карцева — самая красивая девочка школы. И кто мог подумать, что она начнет встречаться с ним? Нет, Отис не был какой-то серой мышкой, как та телка из параллельного класса, или типо того. Наоборот, парень числился близким другом Короля их школы — Владимира Галата, но та все равно никогда не обращала на парня никакого внимания. Да, тусовались они все в одной компании, но френдзона между этими двумя была дикая. Сама Маша была той еще сукой, и по другому никак не выразишься. Пользуясь привлекательной внешностью, она использовала парней, как каких-то фигурок, которые могут дать сигарету, когда сильно хотелось, сделать для нее конспект, когда было лень, ну или сыграть роль очередного «парня», в моменты приставания менее красивых и, порой, даже бесячих. Слова «ну можно» навсегда стали особенными для Отиса. И похуй на тех, кто говорит, что она его использует. Парень искренне верил, что между ними есть искра. Та самая, которая показывает, что ты действительно нашел того самого человека, как в подростковых сериалах. И именно поэтому, ради нее было не жалко ничего. Парень даже не помнил, когда именно Маша стала смыслом ее жизни. Может, во втором классе, когда они столкнулись в одном коридоре, после чего Отис сильно ударился лбом о пол. Или в тот самый переломный день, но он точно знал, что это не простая детская влюбленность, а чувства, которые он бы хотел сохранить на всю жизнь, и он был готов на любой спор, которые доказывал бы, что та чувствует к нему тоже самое. В моменты свиданий, когда они отправляются перекусить в разные кафешки, или когда они лежат у нее дома на кровати после секса, просто разговаривая о разном, но он изо всех сил хотел верить, что это тот самый человек, который будет и останется с ним на всю жизнь.Отис.
Не прийти ни на линейку, ни на первый школьный день — было очень тупо. Максимально тупо. Лучше бы неделю. Хотя бы. Еще не ходил минимум неделю. Но сейчас по школе распространяются такие сочные слухи. Я слабо усмехнулся, сильнее давя на газ своего байка, будучи уже в 10 минутах от входных ворот школы. Ну к примеру, девчонки писали, что какой-то пацан из девятого обоссался прямо на линейке, Швархмахер — баба, о существовании которой я даже не помнил, хотя мы и учились в параллельных классах, перекрасилась, типо вышла из тени. Еще наш любимый Юленька возомнил себя человеком, а не инвалидом с коляской. Улыбка стала еще шире, а сам я отпустил руль, подняв руки к воздуху. День обещает быть веселым. В конце концов, большую часть своих школьных друзей я давно не видел, а учителей тем более, хотя с ними видеться особо и не хотелось. Короче говоря, если бы не просьба Маши, то я бы положил на это дело свой член еще минимум на неделю.Вова.
— Это точно все? — переспросил парень, пересчитывая деньги. И нахуя он спрашивает, если сам сейчас все считает? Я вытащил сигарету изо рта, выпуская дым, при этом удерживая в руке маленький зип-лок пакет, и смотря на этого идиота с усмешкой. — Из тебя хуевый дилер, если ты не можешь сосчитать заветные два косаря, — хрипло рассмеялся я, делая новую затяжку. Леша с недовольством посмотрел на меня, засунув сумму в карман бежевой спортивной куртки. Этот парень, сколько я себя помню, был всегда каким-то шуганным. У него вечно дрожали пальцы, а сам тот постоянно оборачивался за спину, да и всегда пересчитывал деньги, несмотря на то, что мы знакомы уже как полгода. И все, что я о нем знал — что его зовут Алексей, ну и как бы все, даже возраст мне неизвестен. Хотя, выглядел он года на двадцать два, может чуть старше. Еще у него была странная привычка — дергать рукой отросшие бакенбарды на висках. — До следующей недели, — проговорил шатен, не обращая внимания на мой подъеб, и поворачиваясь в сторону выхода переулка, который находился около школы. — Может, раньше? — спросил я, затушив фильтр о обшарпанную стену. Тот остановился, смотря на меня с удивлением и легкой усмешкой. — А не много, мальчик? — А тебе ли не похуй? Бабок больше заработаешь — и будь доволен, — я сделал пару шагов вперед, так же направляясь к главной улице. — Напишешь, — проговорил он, поворачивая в противоположную от моей сторону. Я лишь ухмыльнулся, сжав еще раз в кармане джинсов пакетик. День обещает быть интересным.***
Не успел и перейти границу школы, как сзади услышал рев мотора. Разворачиваясь лицом к дороге, я увидел знакомый байк. Проехав ближе к парковке для великов, Отис остановил свою «машину», снимая шлем, смотря на меня с улыбкой. Я пошел к нему навстречу. Как же давно не видел этого голубоглазого уебана. — Пиздец, ты еще не разъебался на этой хуйне, — засмеялся я, пожимая ему руку и приобнимая по дружески за плечи. — Ты мне это уже почти год говоришь, — рассмеялся темноволосый, спрыгивая со своего коня и пристегивая того к поручню. — Потому ты на пидораса похож в этом шлеме, — я усмехнулся пару раз ударив по специальной защите, а после начиная идти в сторону школы. — А что за слухи ходят? Типо наш инвалидик перешел на костыли, и начал слишком много о себе думать, — на его лице появился насмешливый оскал. (Автор ни в коем случае не призывает совершать насильственные действия, а так же морально, а тем более физически, издеваться над людьми (будь они с проблемами в здоровье или без) Это всего лишь история, и поведение персонажей вымышлено.) Ооооода. Как же я скучал эти два дня по этому парню. Хотя, по степени подъебов он превосходит меня, а уж тем более Глеба. Любимой его… игрушкой, выражусь так, является пацан из десятого, у которого там какие-то отклонения в мозгу, ну и еще он на коляске катается по школе, в сопровождении какой-то очкастой ботанички-одноклассницы. Не скажу, что мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за тем, как голубоглазый избивал того парня за школой, когда Юля попросил перестать называть его Колясочником. Но если Отису нравится, то его не остановит вообще ничего, да не мое это дело. — Еще девка из моего класса перекрасилась в голубой, так что отныне и навсегда она Баунти, — издал смешок я. — Дай угадаю, Ларкин придумал? — улыбнулся тот, открывая дверь школы. — Конечно. Колясочнику улыбнулась удача, и он теперь на костылях, а так, ничего особо не поменялось, — я прикрыл рот ладонью. — Ох, я хочу посмотреть, как этот истукан на своих переломках пытается ходить, — усмехнулся парень, странно задвигав ногами, при этом сместив колени, тем самым изображая поломанные кости, начиная громко смеяться. На моем лице так же появилась усмешка. Сейчас, к середине урока, должен подойти Глеб, объясняя Лисецкому наш план на счет Баунти, и великая тройка будет в своем составе. Конечно, если бы этот индюк не любил просыпать половину занятий, то было бы намного проще уже встретится и обсудить роль «Премьер министра Короля» в этой истории. — Заааай! — прозвучал громкий крик по коридору, на который даже обернулись некоторые ученики. Девочка, довольно низкого роста, со светлыми волосами "под мальчика" и со странными глазами, будто она в темных линзах, со всей дури прыгнула на руки Отису, на что он тихо рассмеялся, прижимая к себе. За Машей шел наш красавец. Я пошел навстречу к Глебу, пока эти, прижавшись к школьной стене, начали сосаться, совершенно не думая о том, что мимо могут пройти учителя. — Че как? — улыбнулся он своей самой ослепительной улыбкой. — Лучше ты расскажи как дела с нашей Мальвиной? — ухмыльнулся я, на что тот вовсе засветился от счастья, а улыбка превратилась в злобный оскал. — Прекращайте сосаться, и идем. Буду рассказывать план действий! — крикнул Ларкин, смотря мне за спину, на пожирающих друг друга Отиса и Машу.***
— Тихо, тихо, — захлебываясь слюной от смеха, прошептал Глеб, удерживая меня за плечо, пока я пытался из-за всех сил сдержать этот порыв, наблюдая за тем, как наш Одуванчик-Руслан, пытался достать пожеванный комок бумаги из ворота своей школьной рубашки. Занятие для английского было самое лучшее. Портила эту картину только Баунти, которая сидела рядом с нашей игрушкой и, то и дело, с гневным взглядом поворачивалась на моего лучшего друга, грозясь нам тем, что расскажет учителю, если мы еще раз постебемся над ее сопартником. Тупая сука. Еще раз плюнув на бумагу, где уже находилась слюна челкастого, я быстро наклонился вперед, швыряя бумагу, по причине чего, Сагутдинов подскочил со стула удерживая маты, пытаясь не начать нас посылать на весь класс, из-за чего мы уже не смогли сдержаться, заржав во все горло, а из моих глаз даже пошли слезы. — Ларкин, Галат! — прозвучал грозный голос нашей англичанки. — Перестаньте трогать Руслана, иначе я напишу на вас докладную! Быстро расселись по разным местам! — прошипела она, подойдя ближе к нашей парте. — Если вы сейчас не ответите мне текст, то я поставлю вам обоим по двойке, — я закатил глаза. Нашла, чем грозится. На оценки мне было похуй, но, блять, английский? Да я его знаю, будто пол жизни прожил в центре Лондона. Я усмехнулся, взяв в руку текст… И, если честно, ничего не было понятно, прямо вообще, хоть слова и были знакомые. Я начал бегать глазами по тексту, пытаясь сложить все в единую цепочку, но каждый раз попадались слова, перевод которых крутился на языке, но я точно не смог вспомнить вообще ничего. — Ну как так, Владимир! Вы отлично знали язык, что с вами случилось?! — эта срань все еще продолжала ебать мне мозг, что уши уже начали болеть. Твою ебаную мать, каким богам нужно помолиться, чтобы она захлопнула свою сосалку? — Так у него же мамка умерла, которая его заставляла учить! — крикнул кто-то с другой стороны класса. Че, блять, там вякнули? Я резко поднялся с места, не обращая внимания на удивленное лицо училки, которая сразу, увидев мое лицо, отошла в сторону, начиная странно мотать руками, пытаясь не подпускать меня к тому смертнику. — Вов, Вов, — быстро проговорил Ларкин, держа меня за плечо, чтобы я не мог пройти дальше, но я резко вырвал руку, продолжая идти к этому самоубийце, имя которого я точно не помнил. Парень же прижался к стенке, с ужасом смотря на меня и понимая, что сказал лишнее. Я же был готов его просто разорвать на месте ко всем чертям, раз он только упомянул эту святую женщину. — Владимир Галат, — послышался голос нашего классного руководителя, которая только сейчас зашла в класс, из-за чего мне пришлось обернуться, смотря на нее таким взглядом, будто я убить кого-то хочу, а я и хотел. — Выйдите в коридор. К вам пришли, говорят, что что-то важное, — та, кажется, даже не поняла, что сейчас происходило в кабинете, поправляя свои очки. Я выдохнул пар, взглянув на Глеба и кивнув ему в сторону того очкастого убожества, который, по лицу было видно, чуть не обосрался от страха. Челкастый мне понимающе кивнул, садясь за нашу парту, а я вышел из класса, смотря на учительницу и не понимая, кто и где меня ждет. Она показала какой-то тетрадкой в сторону лестницы, где я увидел ее.***
— Какого хуя ты тут забыла? — я прошел порог школьного выхода из спортзала, выходя на улицу и тут же закуривая сигарету. — К тебе пришла, — проговорила Лена, смотря на меня с некой досадой в глазах. — Нахуя? Я разве не внятно дал понять, что все кончено? — я сделал затяжку, выпуская дым. — Вова… — прошептала она. — Я понимаю, что мы больше не вместе, но я так не могу. А вот мозги ебать она может, да? Никогда не забуду тот случай, который стал финальным в нашем разрыве. Последние пол года она вообще будто сама не своя стала. Начала, блять, указывать, как жить. Не кури, не пей, не, не употребляй. Боже. Зачем я вообще ей тогда предложил занюхаться? Хотя я был в той еще степени пьяности, что до конца не помню этот момент. И все, блять. Она все время будто сама не своя. А раньше была такой охуенной, то есть вообще. Я бы даже женился, если бы мог. Красивая, что пиздец — кожа бледная, волосы черные по бедра, губки пухленькие, глаза лучшего карего цвета, а о таких формах мечтают все девки планеты, и, блять, стать такой уебищной и доебистой сукой. — Я не могу смотреть на то, как ты гробишь свое здоровье, — продолжила она, пытаясь сформулировать свои мысли. Ой, блять, опять началось. Я снова сделал затяжку, смотря на нее сверху вниз, пока Лена рассматривала носки белых конверсов. Даже после расставания пытается мне мозги ебать? — Если ты сейчас опять начнешь пожирать мне мозг, то я свалю обратно в класс. И какого хуя ты не на уроках? — Отпросилась… Я же знаю, когда у тебя расписание покупки, — я быстро прижал ее к стене, зажимая рукой рот и смотря убийственно прямо в глаза, из-за чего брюнетка тихо вскрикнула. Хорошо, что мы находились на заднем дворе школы, где никто не ходит. — Захлопни свой разработанный рот, — прошипел я. Не хватало, чтобы еще кто-нибудь услышал о чем мы тут шепчемся. — Если ты не отъебешься от меня, то клянусь, я обязательно намекну отцу, что твоя мамка работает в том сраном шлюшнике, и тогда ее упекут в тюрягу, а тебя сдадут в сраный приют. Ее зрачки сузились от сказанных мною слов. Та взяла меня за руку, которой я удерживал ее рот. Девочка резко закивала, после чего отошел на пару шагов, снова делая затяжку. — Ты сильно изменился, — проговорила Лена, схватившись рукой за свое горло, пытаясь отдышаться. — Я понимаю, что ты тебе было трудно пережить смерть мамы, но наркотики? — она пыталась говорить тихо, чтобы смог услышать только я. — Вова, ты знаешь, что может случится, если ты не прекратишь? Ты не чужой мне человек, я просто не могу смотреть на то, как ты убиваешь себя, — бывшая подняла на меня заплаканные глаза. Пару секунд я молчал, всматриваясь своими в ее. Подойдя ближе, я затушил фильтр о стену, около ее головы, из-за чего она не сильно дернулась. — Иди на уроки, Лена, — сказал я, заходя обратно в школу и оставляя девочку в полном одиночестве.***
Я с улыбкой открыл свежий пакет, сидя на унитазе школьного толчка, уже готовый поплыть от одного запаха. На край чехла, чтобы было удобнее. Маленькие горки. Нет времени, чтобы делать дороги. Перемена всего 10 блядских минут. Я сложил пакетик в карман штанов, закрывая одну ноздрю рукой и прислоняя открытую к чехлу, как дверь кабинки резко отворилась. Машинально, в ту же секунду, я прислонил телефон к уху, уже начиная жалеть о том, что успел сделать дороги. — На носу, — строго проговорил Ларкин, смотря на меня сверху вниз. Мои зубы сразу сжались в оскале. Из-за его ебанутой персоны мне пришлось выкинуть, блять, священную дозу. — Молись, чтобы я тебя не убил, — проговорил сквозь зубы я, одной рукой вытирая запачканный нос, а другой снова достав пакет и начиная делать новые дороги. — Прекрати, — сказал Глеб, протянув ладонь. — И отдай героин. — холодно сказал челкастый, из-за чего от меня послышалась усмешка. — Тоже хочешь? — пошутил я, быстро внюхиваясь в одну ноздрю, а потом в другую, аккуратно засунув телефон в карман и облокачиваясь о спинку бочка туалета. — Перестань страдать такой хуйней, — вздохнул тот, опуская кисть и смотря на меня с сожалением в глазах, которое я не понял. — Вторая Лена, — рассмеялся я, чувствуя, как тело расслабляется, и на душе резко стало легче. — Ты бы, блять, себя сейчас видел, — он провел рукой по лбу, тем самым закинул отросшую челку на затылок, садясь на подоконник. — Уж лучше рассказывай, какие дальше планы на Баунти, — усмехнулся я, смотря, как тот быстро меняется в лице, так же начиная улыбаться.