Play with Fire

      － А этот откуда? － Дени провела рукой по еле заметному порезу за ухом.       Ее большие глаза нежно смотрели на него, и сердце Джона больше не колотилось в волнении, оно лишь таяло, как снежинка на руке.       － Вихт поцарапал меня, － ответил Джон.       Дени с сочувствием погладила порез. Другая ее рука соскользнула с плеча Джона на его колено.       － А этот?       － Я подскользнулся и упал.       Она рассмеялась. Ее смех, громкий, как звон хрусталя, и такой же приятный слуху, был заразителен.       － Я не заметил порог, － сквозь смех оправдывался Джон, пока Дени хохотала на его плече. Ее пальчики пробежались от пореза за ухом к царапине на плече. Она вопросительно глянула на него. － Это сделала ты прошлой ночью, － Джон похабно улыбнулся, увидев, как румянец тронул лицо Дейенерис. － Сейчас уже краснеешь?       － Я не краснею, － обиделась Дени и толкнула Джона в грудь, укладывая обратно на подушки. － Это ты смущаешься от вида обнаженной женщины, － она перекинула через него ногу, откидывая назад мешающую прядь волос.       Джон машинально положил руки ей на бедра:       － И что в этом такого? － в его голосе звучала насмешка, но лицо все равно предательски краснело от вида такой Дени.       Дейенерис, хищно улыбаясь, наклонилась к его лицу и провела рукой по волосам. Сладкий запах женского тела щекотнул ему нос.       － Дотракийцы занимаются любовью у всех на виду, － шепнула она ему в самые губы.       － Ты только мне это не предлагай, － усмехнулся Джон.       Дени хищно улыбнулась:       － Играешь с огнем, Джон Сноу.       Джон, хохотнув, с силой перевернул ее на спину, оказываясь сверху, нетерпеливо целуя, ощущая руки в своих волосах. Дейенерис казалось, что лучше уже быть не может: Джон все утро нежно ласкает ее, трепетно целует ее губы, и все это после проведенной вместе ночи. Так сладко тянуло внутри каждый раз, когда его серые глаза находили ее, в голове сразу всплывало то, что он сказал, находясь на пике, и сердце радостно ухало, ударяясь о грудь. Это было то, что Дени всегда хотела испытать: влюбленность, которую воспевают в песнях и которой она никогда не знала.       Джон оторвался от ее губ, коснулся щеки и провел рукой по внутренней стороне бедра, вызывая стаю мурашек. Дени с трудом выпуталась из его объятия и, мягко толкая его в плечо, шепнула:       － Доверься мне.       И Джон доверился. Он мягко улыбался, когда ее губы проходились по очертаниям пресса, опускаясь ниже, а руки волнующе растирали бедра. Дени склонилась над его членом и коснулась языком головки. Джон охнул; рука крепко сжала его, пока язык изучающе пробежал по всей длине. Короткий стон, стыдливо оборванный самим Джоном, вырвался из его груди, когда член погрузила в себя горячая влажность рта. Голова Дени опустилась, заглатывая глубже, и вынырнула обратно с громким чмоком. Джон трясущимися руками собрал ее волосы сзади, и Дени благодарно заскользила губами по члену, вытряхивая из парня стоны, помогая себе рукой.       Джон не знал, что так можно. Ему чертовски хотелось взглянуть вниз, но стыд не позволял открыть глаза. Сам того не понимая, он крепко сжимал ее волосы в кулак, толкаясь бедрами навстречу жаркой глубине, в которой его ждал нежный язычок, с усердием ласкающий каждый миллиметр его кожи. Он чувствовал себя натянутой струной, на которой Дени с удовольствием играла, так и норовя порвать ее. Струна жалостно задрожала, когда Дейенерис вобрала член полностью. От страха, что она задохнется, Джон растерянно посмотрел вниз и тяжело сглотнул от увиденного: Дени, оставив во рту лишь головку, втянула щеки и, повернув голову, стрельнула на него глазами, блестящими от влаги. Когда она выпустила член, он увидел, что губы у нее вспухли и раскраснелись, и эта картина подтолкнула его руку к ее телу, мягкому и разгоряченному. Фарфоровая кожа покрылась мурашками от прикосновения грубых пальцев, скользнувших к мокрым дрожащим бедрам. Стон Дени вибрацией прокатился по члену, когда Джон ввел в нее пальцы, даря удовольствие, которого она так жаждала. Она вновь опустилась глоткой на член, щекоча своим дыханием кожу, и еще одна волна вибрации проплыла по нему глубоким наслаждением. Неосознанно Джон сам насаживал ее голову на свой член, пока бедра Дени толкались навстречу пальцам, заполнявшим ее. Иногда, когда особенно громкий стон рвался из ее груди, она выпускала головку и крепко зажмуривалась до кругов перед глазами, сдавливая кулаком член, от чего Джон шире разводил внутри нее пальцы, чувствуя стекающие по руке соки.       Струна опасно остановилась, готовая вот-вот лопнуть, и Джон попытался оттянуть Дени, но рука его лишь мертвой хваткой сильнее вцепилась в серебряные волосы. Тело Дейенерис дрогнуло, и новая вибрация, смешанная с ее стоном и ощущением липкой струи, стекающей по локтю Джона, порвала струну. Задыхаясь, дрожа всем телом, нутром чувствуя наслаждение и негу, Джон излился в податливый рот.       Дени вытерла белесую каплю с губы тыльной стороной ладони и села прямо перед Джоном, во все глаза смотревшим на нее. Она с удовольствием отметила, что губы его искусаны в кровь.       По-кошачьи грациозно она скользнула к нему и, потеревшись носиком о его влажную шею, шепнула на ухо:       － Я люблю тебя.

***

      Джон почти не бывал в своих покоях. Каждый раз, когда он оставался на ночь с Дейенерис, она умоляла его приходить еще. И он приходил, целовал ее губы, ласкал податливое тело, согревал своим теплом. Иногда они молча сидели в обнимку, думая каждый о своем, но чаще всего они до утра разговаривали о всяких пустях, смеялись, вспоминали и гадали, что преподнесет им новый день, надеясь лишь на лучшее, не имея понятия, что у жестоких богов свои планы...