Эльфы не болеют

            Тихий звон колокольчика нарушил тишину, извещая, что в лавку зашел долгожданный посетитель. Темноволосая девушка, задремавшая было за прилавком, тут же встрепенулась, скидывая с себя остатки сна. Однако, увидев вошедшего, она нахмурилась.       — Ты опоздал, Адриан. Я ждала тебя до полудня, — строго произнесла лавочница, посмотрев на мальчика лет двенадцати. — А сейчас уже миновало время обеда.       Адриан сделал виноватое лицо, что придавало ему весьма милый вид, а золотые волосы и курносый нос и вовсе позволяли ему походить на ангела, чем тот частенько пользовался. Однако на его собеседницу это давно не действовало, о чем он тоже знал.       — Ну Ада, ты же знаешь, скоро ярмарка, а поэтому я…       — Вот именно, скоро ярмарка, нам надо столько всего приготовить, — всплеснула руками девушка. — А ты опять прохлаждаешься с этими мальчишками из торговой гильдии! Смотри, скажу Гертруде, чем ты занимаешься, вмиг по шее получишь!       Мальчишка лишь схватился за метлу и побежал на второй этаж, где находились спальни, кабинет и часть кладовых.       — Если не успеешь, прикрывать в этот раз не стану, сам разбирайся! — крикнула Ада вдогонку.       — А я тогда расскажу, что ты спишь на работе! — раздался веселый крик сверху.       Девушка улыбнулась. Такие перепалки у них случались частенько и уже давно стали чем-то обыденным. Иначе эти двое уже не могли. Голоса разбавляли тишину лавки, которая раньше, до появления здесь Адриана, очень давила. Нет, Ада не жалела ни о чем, ей безумно нравилось проводить время среди бесконечных на первый взгляд полок, уставленных различными стекляшками, мазями, припарками и зельями. Однако ей было трудно: привыкшая к шуму и блеску цирка, бывшая гимнастка даже за пять лет не смогла свыкнуться с тишиной, нарушаемой так редко.       Раньше Ада проводила время, бродя среди полок, читая длинные и короткие названия, сложные и не очень слова, пытаясь их понять и запомнить. Тогда она была лишь ученицей. Сейчас же девочка выросла, появился Адриан, младший ученик, все названия давно выучены, а она почти подмастерье. Еще пара лет, и Ада сама сможет открыть лавку или даже лечебницу: платили ей исправно.       Но, к сожалению, лекарства считались роскошью, которую позволить себе могли не все, поэтому и посетители были крайне редки. Тем более, они с Яковом, человеком, который обеспечивал и растил ее после смерти родителей, наладили службу доставки для больных, которые не могли прийти сами. Из-за этого их прибыль, конечно, возросла, как и количество здоровых и благодарных людей, однако и посетителей стало меньше.       Размышления девушки прервал топот с лестницы.       — Я закончил уборку! — возвестил довольный Адриан.       — Да? И даже перебрал все корешки? Убрал на место порошок синецветки и истолок гору железного дерева?       — Ко-орешки-и-и? Поро-о-шо-ок? — протянул недовольный мальчик. — А это обязательно? Я думал, только подмести.       Девушка вздохнула и выпроводила Адриана, не желая слушать о том, как все это трудно.       — Давай-давай, я сама через это проходила. И тебе тоже полезно будет. Настоящий целитель всегда должен быть пунктуален и аккуратен, запомни это!       Как только светлая макушка скрылась на верхнем этаже, снова раздался звонок колокольчика. Это был низенький старик с бородой, похожей на вату, что придавало ему схожесть с Зимним Дедом из сказок, что в детстве рассказывала Аде мама. В руках старик держал коробку, а на ней лежал извозчичий кнут. Поставив коробку на прилавок, он улыбнулся.       — Все воюете, милая? — ласково спросил он. — Я доставил все, что ты просила. Думаю, на первое время хватит по два пучка.       Девушка запустила руки в коробку, пробурчав нечто похожее на «посмотрим». Умелые руки ловко перебирали душистые травы, отбирая все пожелтевшие и пожухшие стебельки. К счастью, их было не так много, что говорило о качестве товара. Кивнув самой себе, Ада улыбнулась, прекратив осмотр.       — Идеально. Если что, просто потом закажем еще. Ты же сможешь мне достать еще пучок-другой? Я, конечно, буду экономить, но сам знаешь, лучше всего свежие травы, а не сушеные…       — К сожалению, это было самое последнее, что было у того торговца, но у него уже есть заказ на пять пучков каждой травы. Гертруда уже все оплатила, — улыбнулся Яков, поняв, к чему клонит его воспитанница.       Ада улыбнулась и убрала коробку под прилавок, оставляя на нем только лишь кнут. С травами она потом разберется, ведь их надо будет правильно засушить, и делать это посредине рабочего дня не стоило: все же мог зайти какой-нибудь клиент или просто зевака.       Яков взял кнут и повертел его в руках.       — А ты хоть сама не собираешься на Ярмарку, девочка моя? Говорят, там будет много интересного, — начал было он, хитро поглядывая на нахмурившуюся девушку. — Кто-нибудь мог бы тебя подменить…       — Не может, и ты знаешь об этом, Яков. У Гертруды и так времени нет, ей надо готовить на завтра товар, а я должна ей помочь. Да и кто будет продавать? Адриан завтра точно пропадет, и я не виню его, всем хочется погулять, но… Я уже не маленькая, чтобы пренебрегать обязанностями, понимаешь?       Ада закусила губу и отвернулась, делая вид, что поправляет и так идеально выставленные баночки с травами у нее за спиной. Правой рукой она сжимала медальон, который отдал ей бродячий старик несколько лет назад на площади. Он тогда уверял, что это она обронила его, и тогда это украшение было смутно ей знакомо. Словно когда-то оно даже принадлежало ей. И, как бы тогда они с Яковом не искали владельца, не спрашивали, не терял ли никто такую ценную вещь, никто не сознавался, и Ада оставила медальон себе. Сначала ей было странно, она стеснялась его носить, думала даже продать, но не смогла. И теперь медальон помогал успокоиться, стоило ей коснуться его гладкой поверхности.       Когда-то давно девушка с радостью бы сбежала смотреть на представления уличных актеров и музыкантов, дивиться различным товарам со всего света. Она помнила свою первую Ярмарку, что совпала как раз с их прибытием в Лонскин. Столько всякой всячины даже и не вспомнить. И с каждым годом на городской площади становилось интереснее и интереснее. Но теперь у нее были обязанности, и Ада не могла себе позволить бросить хоть и строгую, но такую добрую к ней Гертруду. И Яков знал это.       — Какая же ты стала взрослая, — покачал головой старик. — Надеюсь, ты не забываешь хотя бы есть или спать? Не хотелось бы, чтобы ты себя истязала своими обязанностями.       Девушка обернулась и посмотрела на старика.       — Нет, что ты. Адриан подтвердит, спала всего пять минут назад, — весело улыбнулась она, скидывая с себя грусть и сонное состояние. — Не волнуйся ты так.       Чем взрослее она становилась, тем чаще стал переживать за нее Яков, хотя это стало у них обоюдно: Ада волновалась за старика, возраст которому силы совершенно не прибавлял. Хотя тот и держался пока что молодцом, она понимала, что с каждым днем ему нужно было все больше времени на отдых.       — Кому-кому, а вот тебе не помешало бы хорошенько поспать, — добавила лавочница через некоторую паузу. — Все же тебе уже давно не девятнадцать. Да и суставы у тебя уже не те, что раньше. Давай, приляг хотя бы на часок. Заказы на сегодня все закончились.       — Не могу я отдыхать, пока молодые работают, ты же знаешь.       — Ничего не знаю, мы на то и молодые, чтобы работать, — упрямо заявила девушка и указала кивком на лестницу. — А если хочешь, посиди с Адрианом. Он наверняка там бездельничает, а ему еще кору перетирать.       Старик улыбнулся и направился наверх, понимая, что спорить с девушкой бесполезно. Тем более, как бы он не храбрился, а отдохнуть очень хотелось. Ноги у Якова словно налились свинцом, и каждый шаг давался ему с трудом, вызывая сильную одышку, которую он старательно скрывал.       Ада вздохнула и буквально упала на стул, на котором до этого сидела. Разговор о Ярмарке и усталости сильно расстроили ее. Девушка испытывала странное ощущение тяжелой пустоты, которая давила куда-то в области легких, не давая вздохнуть полной грудью. Ада задыхалась, чувствовала себя разбитой и действительно усталой, словно все ее существование обременяло ее.       Такие приступы периодически навещали ее, стоило Аде представить, как она теряет Якова. К сожалению, она прекрасно видела состояние старика и понимала, что скоро придется расстаться. Но она совершенно не была к этому готова. И сейчас ее вновь окатило волной отчаяния. «Еще немного, и я так без слез не смогу взглянуть на Якова… Ну что же ты, дурья башка? Успокойся. Он еще жив. Не смей оплакивать его заранее», — твердила себе девушка, опершись лбом о ладони, поставив локти на прилавок. Глаза неумолимо щипало.       Закусив губу, она шумно вздохнула. На какое-то время это помогло удержать слезы, но успокоиться никак не удавалось. И сейчас она искренне молилась, чтобы никто не зашел. И как назло зазвенел колокольчик. Выпрямившись, она увидела первого покупателя за сегодня, но сил приветливо улыбнуться ему уже не было.       К счастью, он взял настойку полыни и ушел так же быстро, как появился. Но за ним пошла череда покупателей, словно ту невидимую защиту, которая их до этого сдерживала, прорвало, и они все наконец-то смогли добраться до нужных им лекарств. Хандрить уже просто не было времени. Под конец рабочего дня девушка просто уже валилась с ног от усталости, но была довольна. Так она хотя бы отвлеклась от грустных мыслей.       Несколько раз к ней по очереди со второго этажа спускались Адриан и Яков: первый просил помочь определить, что за порошки он нашел, второй просто проведывал или приносил лекарства из кладовых, если они должны были храниться в темноте. Таким образом все трое смогли дотянуть до конца дня, однако это не означало окончание тревог для девушки. Ночью Якову стало неожиданно худо. Он не мог встать с кровати и словно испытывал сильную боль, хотя и говорил, что чувствует себя хорошо. Он успокаивал Адриана и Аду, как мог, но те слишком сильно переживали за старика.       — Да что со мной будет, детки? Я уже старый, — слабо отшучивался он. — Лучше отдохните. Завтра нас всех ждет… долгий день.       — Но, Яков… Если вдруг… ты же понимаешь… — Ада не смогла договорить, ее горло сжало. — Я…       — Все хорошо. Завтра все пройдет. Спи спокойно.       Старик улыбнулся и погладил девушку по щеке, а затем закрыл глаза, проваливаясь в крепкий сон. Ада закусила губу.       — Идем… Ада, пойдем, — потянул ее за руку младший подмастерье. — Пусть он отдохнет.       Девушка вышла из спальни своего опекуна, мысленно оставаясь с ним. Ей не хотелось этого делать, но она понимала, что ничего сделать не может. Пришедшая в ночь Гертруда лишь покачала головой и отправила помощников спать.       Достигнув своей комнаты, Ада ходила взад-вперед, меряя пол шагами, словно отсчитывая секунды до утра. Хозяйка заперла ее, мотивируя это тем, что так она не сможет выйти и точно рано или поздно ляжет спать, а также Гертруда обещала вместо девушки посидеть со стариком. Это немного успокоило старшую помощницу, ведь, если что, целительница не зря училась своему ремеслу. Но уснуть все же у нее не получилось.       Утром Якова не стало. Гертруда не смогла помочь. К сожалению, ни у нее, ни у кого-либо другого на свете не было лекарства от старости. Ада не выходила из своей комнаты, сидя на кровати и смотря перед собой. Ее не трогали. А она о себе и не напоминала. Под конец дня Адриан не выдержал и постучал в дверь.       — Ада… Надо хотя бы поесть. Пойдем? Или хочешь, я тебе сейчас принесу?       — Иди, я не хочу есть. Спасибо.       Девушка обняла себя за плечи. Перед глазами все еще стоял Яков, который точно также отправлял ее спать. «А ведь мы даже не попрощались», — внезапно подумала Ада, чувствуя, как к ее горлу подкатывается огромный ком, перекрывая весь доступ к кислороду, причиняя боль. Кажется, она кричала, но голоса не было слышно. Девушка сотрясалась в истерике, обнимая себя и беззвучно крича.       Ее пальцы скребли грудь, словно пытались содрать кожу и освободить душу, которая слишком хотела вырваться из этого тела, чтобы вновь воссоединиться с ее воспитателем. Но, к сожалению, выходили лишь противные, саднящие царапины, которые обязательно воспалятся на следующий день. Но Ада даже не осознавала, что делает.       Истерика продолжалась до тех пор, пока девушка, обессилев, не упала на кровать. Она смотрела перед собой, чувствуя неожиданно охватившее ее безразличие. Ей стало все равно на все. На зашедшую к ней Гертруду она даже не посмотрела, на ее слова Ада не отреагировала, еду, которую та принесла, не съела. И такое состояние продолжалось у девушки около четырех дней, пока, наконец, ее работодательнице не надоело.       — Вставай. Мне нужен помощник. Ты сейчас поешь и отправишься со мной, в городке неподалеку эпидемия, я одна не справлюсь, — жестко сказала женщина.       Несмотря на свой измученный вид, это была довольная молодая женщина всего около тридцати лет от роду. Свои светлые волосы она всегда безжалостно собирала в тугой пучок, а одежда всегда была чиста и опрятна. Если бы не изможденный работой вид, Гертруду можно было бы назвать даже красавицей. Но все, кто ее знал не так хорошо, боялся за строгость, а те, кто узнал получше, получал всю ее доброту, какую порой дает учитель своему ученику-разгильдяю.       — Погоревала и хватит. В мире есть еще больше людей, которые могут отправиться в мир иной, и им мы, кстати, можем помочь, так что вставай, — проговорила лекарь, усаживая девушку и силой давая ей миску с похлебкой.       — Гертруда, пожалуйста. Я не хочу.       — Нет уж, я тебя подобрала? Подобрала. Всему научила? Научила. И ради чего? Чтобы ты тут сидела и сопли размазывала? Да, Яков умер. Но такова жизнь, понимаешь? Я уже достаточно дала тебе времени смириться. И если ты не перестанешь так себя вести, то мертвых будет больше. И я не шучу.       Ада вздохнула и стала есть под ободряющие слова своей наставницы. Она действовала механически, но даже этому та была рада. Похлебка придала сил бывшей гимнастке, и даже привычный румянец стал постепенно возвращаться на бледное лицо девушки: в последнее время та почти не ела.       — И куда мы отправляемся? — без особого энтузиазма поинтересовалась девушка, одеваясь в рабочее платье.       — В Бруксвилль. Там сейчас эпидемия, и я не могу понять, что это. Кто-то поговаривает, что это даже чума. Мы должны поехать и посмотреть, иначе никак. Местного лекаря там сейчас нет.       Кивнув, Ада продолжила собираться. Ехать ей не хотелось: повозка, травы и все вокруг напоминало ей о Якове. Но стоило им выехать за город, как стало немного легче. За несколько лет, которые девушка безвылазно провела в Лонскине, многое вокруг поменялось, и это смогло отвлечь от грустных мыслей.       Все же красивые виды могли заставить повеселеть кого угодно, это тоже было своего рода лекарством, которое Гертруда так умело подбирала для своих пациентов, кем бы они ни были. К сожалению, терапия длилась недолго: вскоре они прибыли на место.       Только ступив в Бруксвилль, Ада почувствовала, что ей здесь не нравится. Вокруг царили грязь, голод, в воздухе отчетливо чувствовался запах нечистот и болезни. Пришлось едва ли не сразу надеть маску на лицо, обработанную специальным отваром трав, который мог помочь не подхватить ничего в ближайшие два часа. Потом, к сожалению, маску можно было выбросить.       К счастью Гертруды, это заболевание было не столь опасным, если его вовремя начать лечить и начать сбивать температуру. Распространению болезни послужили условия жизни людей: мало кто заботился о том, чтобы хотя бы банально мыть руки. Поэтому всех еще здоровых людей поспешно оградили от заболевших, обеспечивая таким образом карантин. Самым тяжелым пациентам оказали помощь на месте. Остальным не хватило лекарств.       — Ада, оставайся здесь, я сейчас съезжу обратно, восполню запасы. Продержишься два часа?       Девушка кивнула, сдувая выбившиеся из косы волосы со лба. Хотя она и устала, но сейчас она чувствовала, как ей становится легче, ведь она помогала людям, она была полезна.       — Не волнуйтесь, я сделаю все, что в моих силах.       Женщина уехала, оставляя Аду одну. Той не было страшно: заболеть она не боялась, а одной быть она привыкла. Тем более, Ада знала, что ее не тронут, ведь все же она была практически лекарь, а они считались неприкосновенными.       От скуки девушка прогуливалась туда-сюда. Иногда она давала выпить больным теплой воды или меняла примочки, которые стремительно кончались. «Пожалуйста, потерпите» и «выпейте пока что воды, должно стать полегче», — вот, что Ада повторяла, словно мантру, последнее время после отъезда Гертруды.       Прохаживаясь среди рядов лежаков в лагере, который они разбили в городе, просто натянув палатки, девушка случайно зацепилась ногой за железку, за которую зацепили один из шатров. Шикнув, она осмотрела ранку.       — Предки… и уже закончилось что-то, чем обработать можно было… и вода не может. Ну, будем надеяться на лучшее.       Она вздохнула и села на один из ящиков неподалеку. Гертруда явно задерживалось, и ее это нервировало. И хотя местные жители поделились с ней едой, и от голода Ада не умирала, но ее волновало состояние жителей.       Под вечер вернулась Гертруда с Адрианом и еще двумя повозками, полными лекарств. Ада усмехнулась про себя. «Чувствую, лечение влетит городскому управляющему в копеечку», — подумала она, встречая их.       — Что-то вы долго, — недовольно протянула девушка, указывая людям, куда лучше отнести лекарства. — Я уже не знала, что говорить жителям.       — Зато ты разговариваешь, — весело сказал мальчик, спрыгивая с козел и обнимая подругу. — Ой, какая ты горячая… ты себя хорошо чувствуешь?       Ада фыркнула.       — Просто перетрудилась, не обращай внимание.       Но утром девушка не смогла даже встать. Рана на ноге воспалилась, а на коже рядом пошли темные полосы. Все тело горело, а перед глазами мелькали странные образы. Гертруде она сначала не хотела говорить, но ее состояние само сказало все за себя.       — Максимум три дня, — отстраненно произнесла женщина и вышла из палатки девушки после осмотра.       Ада вздохнула и прислушалась: снаружи донеслись сдержанные рыдания и недоверчивый голос Адриана. Ей стало совестно, что так получилось. Но с другой стороны она была рада: теперь она увидит Якова. И даже то, что она умрет в относительных страданиях, не отменял этого факта. Хотя ей и было жаль оставлять Гертруду одну без готового помощника.       — Ну как же ты так? — спрашивал вечером ее мальчик. — Ада, нас же учили быть осторожными, ты сама говорила…       — Прости, — слабо улыбнулась Ада. — Зато ты можешь научиться на чужом примере… Будь хорошим лекарем, ладно? Если у меня получилось.       Он закусил губу и кивнул, сдерживая слезы. Но Ада больше ничего не говорила, проваливаясь в тяжелый сон, полный странных сновидений. Ей снились старые и новые друзья, которые куда-то ее звали, тянули к ней руки. Кто-то из них умолял остаться с ними, кто-то, наоборот, пойти за ними. Девушку лихорадило. Она кричала и просила прекратить этот цирк.       Ее мучения продолжались до тех пор, пока не появился странный старик, который взял за руку и повел ее в яркий белый свет, оставляя далеко позади странные образы.