Спаси своих любимых

К Две недели назад, я узнала, что моя жизнь резко повернула на 360, в очередной раз против моей воли. Невозможно, даже близко представить, как я себя чувствовала в тот момент, когда открыла глаза и поняла, что нахожусь не в больнице, где должна была очнуться. Я была потрясена до глубины души, первые несколько часов упорно отказывалась верить в горькую правду и до последнего убеждала себя, что это неудачная шутка, не более. Меня даже посетила мысль, что я на самом деле умерла и попала в одну из возможных версий Ада. Позже, Беллами и остальные объяснили мне все в подробностях, раза четыре. И я поняла, что, все еще жива, и что, к сожалению, нахожусь все в той же реальности. Конечно, я разозлилась. Думаете это глупо? О, нет, я сейчас все объясню. Последнее, что я помнила, это жгучая боль во всем теле, сковывающий изнутри и царапающий грудную клетку своими острыми когтями, страх, отчаяние, злость. Я падала куда-то вниз, в бесконечность, и вокруг была удушающая тьма и равнодушная пустота. Я чуть не потеряла мать, узнала, что моего отца убили, когда я была еще ребенком. На моих глазах истекал кровью Беллами, Финн, сам Нью-Йорк пылал в огне, эти воспоминания навсегда отпечатаются в моей памяти, они слишком яркие, они станут моими кошмарами и будут поджидать во тьме, пока я не научусь бороться с ними или, хотя бы игнорировать. Я надеялась, что все это закончится, не может черная полоса длиться бесконечно. Знала, что если я выживу, то проснусь уже свободной. А в итоге я прихожу в сознание в совершенно незнакомой комнате, без нормального медицинского оборудования, а потом оказывается, что это дом в другом городе, даже в другой стране. Просто взяли и вырвали из моего ритма, обрывая всю мою связь с мамой, Джозефиной и Габриэлем. Да, Беллами объяснил мне, что «у них не было выбора», «нужно было принять экстренное решение» и так далее. Я даже более менее смирилась с этим, во многом благодаря Синклеру, который потом объяснил мне все предельно понятно, собирая крупицы информации и составляя из них довольно внятный рассказ. У меня не было причин верить ему, но все то, что он говорил, было похоже на правду. Моя голова болела от внезапной запутанности всех этих событий, даже поразительно, как нас всех затянуло в самый эпицентр. Нить судьбы завязалась в морской узел, и развязать его окончательно мог только Родос. Либо мой отец. Но ни у того, ни у другого, спросить было невозможно. Я предпочла отпустить уже эту историю, по сути, большего все равно я не узнаю. Конфликт моей семьи и Канцлера остался далеко в прошлом, как и Сотня, к сожалению. Живы ли они? Жив ли Финн? Я беспокоилась о нем, так же, как беспокоилась о Гласс и Люке, которых пришлось оставить. Благополучие самого Нью-Йорка теперь явно легло на плечи Джахи и мамы. Я знала, что они позаботятся о городе, они не станут продолжать дело Родоса, чтобы он там ни задумал. Может, люди станут жить свободней, может у них получится сделать мир лучше, они точно не оставят его умирать. Я никогда не узнаю этого, ведь путь домой был мне заказан. Я не могла поверить в то, что Телониус увидел в нас опасность, как и в то, что Джо предала нас. Меня. Я знала ее большую часть своей жизни, и да, может иногда она вела себя странно и скрытно, но она не тот человек, который всадит нож в спину. Я была уверена почти на все сто, что ребята просто… поторопились. Пусть это неуместное слово, ведь я, как ни кто другой понимала их положение, но это в какой-то степени было правдой. Они могли не так понять, сделать неправильный вывод. Джо не могла так поступить. Не могла. Когда я решила поговорить об этом с Беллами, мы поссорились. Он разозлил меня. Я могла бы его понять, могла бы принять его решение и такой расклад. Но он сказал то, что меня задело. Мы будто вернулись в самое начало, и весь тот путь, который оставили позади, был пройден зря. «Ты слишком горда, чтобы принять свою ошибку. Не можешь поверить в предательство своей подружки? Открой глаза. Не все так радужно и красиво, как ты привыкла считать». Меня задело это, я оттолкнула его. Мы закрылись друг от друга. Снова. Но не все было так плохо, на самом деле. Сначала я опасалась Линкольна, в том плане, что я его совсем не знала, поэтому чувствовала себя немного неловко рядом с ним. Октавия рассказала мне о нем, я видела, что она ему доверяет. Парень был открыт для общения, он без сомнения рассказал о своем прошлом, у нас, оказывается, было много общего. Он рос вместе с матерью, которой, мягко говоря, было на него наплевать. Она не заботилась о нем, никогда не спрашивала «как дела?», «ты покушал?». На самом деле, Линк никогда не голодал, у него было хорошая одежда, и учился он в приличной школе, но, его никогда не любили. Он не был тем самым долгожданным ребенком, он просто… был. Линк никогда не знал, кто его настоящий отец, и жил ли он вообще в Нью-Йорке, в Америке. Мать никогда не поддерживала этот разговор, она вообще почти не разговаривала с ним. И вроде бы парень смирился с безразличием с ее стороны, но, все было не так просто. Прислуга в доме буквально следила за каждым его вздохом. У него не было возможности хранить секреты, у него не было личной жизни, только тотальный контроль в виде вечной няни, которая каждый час заходила в его комнату, чтобы приторно улыбнуться и спросить «нужно что-нибудь?» и бесконечных репетиторов. Линкольн не выдержал и сбежал из дома, когда ему исполнилось пятнадцать, к своему единственному другу из школы. Ему повезло, что родители парнишки вошли в положение и разрешили остаться. С тех пор Линку пришлось не жить, а буквально, выживать. Зато, судьба достаточно закалила его характер. В этом мы и были похожи. Все-таки нам нужен был такой человек, как Линкольн, и я рада, что теперь он был с нами. Дом, который нашел нам Синклер, был немного меньше, того, который был в Полисе, но довольно богатый, светлый и на удивление уютный. Синклер говорил, что это временное жилище, лишь для адаптации, чтобы мы привыкли к другой стране, к людям, которые здесь живут и к языку, (местный английский слегка отличался). Пока что мы не видели самого Лондона, вообще не покидали пределов пригорода. Сказывались старые привычки оставаться «невидимкой». Сложно перестроиться на обычный режим, но мы старались. В прочем, есть вещи, которые не изменяться никогда. Вот одна из них. Мы сидели в просторной гостиной. Я читала книгу, которую нашла на полке, легкое произведение, без особой смысловой нагрузки. Мне нужно было отвлечься, что было полезно, когда голова раскалывается от тяжелых мыслей. Мерфи нашел какой-то динамичный детектив, и вот уже около часа они с Линкольном спорят кто же из героев убийца. Я закусывала губу, борясь с желанием сказать, что все подозреваемые виновны в убийстве, ведь каждый нанес по одному удару, чтобы избавиться от жертвы. Октавия уснула где-то минут тринадцать назад, положив голову на плечо Линкольна, а тот, боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Я улыбалась, потому что была крайне рада за Тав, и да, они были до чертиков милыми. Временами с кухни доносилось приглушенное пение Лексы. Девушка заявила себя отменным поваром, и каждый раз спасала наши желудки от полуфабрикатов и прочей ерунды, домашней едой. Я привыкла к ее привычке напевать мелодии во время какого-нибудь занятия, у нее был приятный высокий и чистый голос, чего не скажешь о Джоне, чьи соло-концерты приходилось слушать чуть ли ни всякий раз, когда он идет в душ. Спокойствие прервала Рейвен, которая вернулась из короткого похода в магазин и принесла необходимые продукты на завтра. Потом девушка направилась вглубь дома, проходя через гостиную и, легким движением руки взъерошила волосы Джона и мягко улыбнулась. Я наблюдала за секундной сценой с приподнятой бровью, потом решилась позвать Мерфи.       — Мм? — лениво повернулся парень, нехотя отрывая взгляд от скрывшейся за поворотом девушки.       — Вы двое… у вас перемирие? — с улыбкой спросила я.       — Ага, можно и так сказать, — тоже улыбнулся он и вернул внимание к фильму.       — Мерфи!!! Парень резко подскочил, я тоже напряглась от внезапно громкого голоса Рей, Линкольн разделил мое волнение, а Октавия, чудесным образом продолжала спать. Рейвен вернулась в комнату, сжимая в руках свой ноутбук, а ее потемневший взгляд не предвещал ничего хорошего.       — Ты.Трогал.Мой.Ноутбук.       — Я не… ладно, ладно, — вскочил парень, начиная непроизвольно пятиться, — я только посмотрел кое-что и все сразу закрыл и выключил. Положил его на то же место, где он лежал.       — Именно, — Рей сделала шаг к нему, — ты выключил его. А я скачивала программу. Там оставалось двадцать восемь процентов, Мерфи. Двадцать восемь!       — Прости… я не знал, — сбивчиво извинился парень. Рейвен положила ноутбук на стол.       — Никогда не бери его, это моя вещь!       — Я думал он наш… Мерфи встал за спинкой дивана, гадая в какую сторону выгоднее убежать, а Рей замерла, ожидая его действий.       — Двадцать восемь процентов.       — Делиться — значит, заботиться, Рей.       — Иди сюда. И в одном только им известном темпе вальса, парочка покинула гостиную, а где-то из глубины дома все еще слышался голос Джона. Я сидела и улыбалась самой широкой улыбкой, на которую только может быть способен человек.       — Как часто это случается? — поинтересовался Линкольн.       — Постоянно.       — Мне стоит за него помолиться?       — Определенно.

***

Сегодня мой покой настоящего затворника нарушила Лекса, которая ни свет, ни заря постучалась ко мне в комнату.       — Одевайся.       — Эм, зачем?       — Пройдемся немного, — она кивнула на улицу.       — Нет.       — Да брось, Кларк, — девушка скрестила руки на груди, — ты что, на самоизоляции сидишь?       — Я не…       — У тебя пять минут, я жду. Я тяжело вздохнула и была вынуждена согласиться. Надела…что-то, что вытащила из небольшого шкафа, заплела небрежную косу и спустилась вниз. Лекса уверенно вела меня по узкой улочке пригорода, в то время как я с интересом смотрела на ряд похожих друг на друга коттеджей с милыми небольшими садами. В такой ранний час людей на улице почти не было, попадались только те, кто выгуливал собак. Я и забыла, что жизнь может быть такой спокойной, размеренной, без страха и забот. Это был другой мир, альтернативная вселенная, попасть в нее было настоящим чудом, если честно. Лекса повернула куда-то вправо, я помедлила, читая вывеску. Оказалось, мы пришли в пекарню, которая открылась буквально десять минут назад. В животе приятно заурчало от запаха свежей выпечки и кофе.       — Лорейн! Доброе утро!       — Лекса, — девушка, лет семнадцати-восемнадцати приветливо улыбнулась, — не спится?       — Вроде того.       — Привет, — я махнула рукой, решив сообщить о своем присутствии, — я Кларк.       — Привет, — Лорейн обернулась, а у меня перехватило дыхание, потому что она была… необычной девушкой. Вздернутый носик, острые скулы, светлые волосы пшеничного цвета и глаза… Я прекрасно знала о гетерохромии, но никогда не встречала таких людей прежде. Правый глаз был голубой, а левый зеленый и это было так…уникально. Таких людей называют «Дети Дьявола», но Лорейн скорее походила на ангела.       — Так-с, как обычно?       — Ага, — кивнула Лекса и, скрестив руки на груди, с интересом разглядывала выпечку на витрине, вероятно, в поисках чего-нибудь новенького. Лорейн скрылась за дверью, чтобы собрать заказ.       — Так ты здесь не в первый раз?       — Нет, я нашла эту пекарню на второй день после приезда, — не поднимая глаз, ответила Лекса. — У них здесь самые вкусные маффины и донаты, серьезно. Лучше, чем в Старбакс.       — Я думала, это ты их готовила. Лекса тихонько засмеялась.       — В выпечке я несильна, так что нет. Но, можно будет попробовать. Я обернулась к окну, наслаждаясь довольно уютным видом и задумалась. Задумалась о жизни, которая может быть, о том, через что мы прошли, о том, что увидела за последний час. Здесь все иначе… Здесь покой. Я хотела увидеть этот мир, хотела увидеть сам Лондон, Британию, мне нужна была та свобода, которую у меня отнимали снова и снова. Кажется, что можно быть счастливым, даже если ты работаешь в обычной пекарне. Даже Лорейн, она была нашего возраста, но она выглядела такой живой.       — Лекса?       — М?       — Ты счастлива? — я повернулась и встретилась с ее непонимающим взглядом, поэтому продолжила, — счастлива быть здесь? Она молча некоторое время, после чего ответила.       — Понятия счастья немного изменилась после… после Сотни. Но, думаю здесь, я будто бы живу, а не выживаю. Это как заслуженный отпуск. Я кивнула и опустила взгляд, думая над ее словами.       — Кларк, я знаю, что тебе еще тяжело, но тебе нужно отпустить все это, — я подняла голову, внимательно слушая, — теперь мы можем себе позволить многое. Начать с чистого листа. С чистого листа.       — Маффины и латте, — мягкий голос Лорейн прервал наш диалог.       — Спасибо, — Лекса отсчитала необходимое количество купюр и протянула девушке.       — Хорошего дня.       — Тебе тоже. Я взяла один из пакетиков, который был приятно горячим, рассеяно попрощалась и пошла домой, вслед за Лексой. С чистого листа. Это именно то, что мне было нужно. Я приняла решение

***

Песня. bülow Sweet little lies День прошел как-то незаметно и слишком быстро, я старалась как можно реже пересекаться с ребятами, потому что знала, что мне будет больно. Ближе к вечеру все более менее собрались на кухне, я слышала их веселые голоса, чередуемые смехом и шутками. Закусив губу и сжав руку в кулак, я отпрянула от двери, как если бы она была наэлектризована, и поспешно взяла заранее приготовленную сумку, сложила туда тот небольшой набор вещей, который у меня был: несколько комплектов нижнего белья, пара теплых кофт, брюки. Было неприятно осознавать отсутствие любимого альбома и плеера. Они ведь так и остались небрежно брошенными на кровать в моей комнате. В Нью-Йорке. В прошлом. Я сочла правильным оставить позади вообще все, что хоть как-то напоминало об этом. Это причиняло боль, тянуло меня дно, я не хотела тонуть снова, мне нужно было вырваться на поверхность, а для этого нужно было скинуть все, что тяжелой тенью лежало на душе. Мне будет спокойней одной, меня никто не найдет, а я обрету свой мир, который по праву заслужила. В более маленькое отделение сумки я убрала те документы, которые сделал Синклер. Новая жизнь, новое имя, новая я. Довольно поэтично. Мне было неловко брать даже те несколько долларов, которые были общими в доме, я взяла столько, сколько могло хватить на самый дешевый билет в один конец, неважно куда, главное подальше отсюда. С питанием и жильем разберусь позже. Сейчас главное найти в себе силы уйти. Но я не могла просто так бросить их, сначала хотела написать записку или что-то в этом роде, но это было бы как-то неправильно. Попрощаться с каждым из них будет слишком больно и сложно. Я не смогу увидеть боль в их глазах, они не смогут понять, что я делаю лучше для всех нас. На данный момент был только один человек, который не станет просить меня остаться, в чьих глазах я не боялась увидеть грусть, потому что в последнее время они смотрели холодно. Оставалось лишь надеяться, что Беллами выслушает меня и передаст мои слова на следующее утро. Собрав сумку, я затолкнула ее под кровать, чтобы никто случайно не увидел, и тяжело вздохнула. Я решила уйти ночью, (то есть через пару-тройку часов), через окно. Здесь был выход на крышу, а оттуда небольшой спуск к гаражу, прыгать будет невысоко. В глазах защипало, но я не позволила не прошеной слезе скатиться по щеке. Хватит слабости. Спустилась вниз, и с неприятной болью в сердце увидела, как Линкольн и Октавия пытаются помочь Лексе с приготовлением очень вкусно пахнущего блюда. Кажется, им было совершенно все равно на поздний вечер. Рейвен и Мерфи не было видно, эти двое ушли куда-то еще днем, и одному только Богу известно, когда они вернуться обратно. Впрочем, так было даже лучше. Я бы не сдержалась, если бы увидела этих двоих сейчас. Да и смотреть на эту троицу было не легче.       — Тав? — осторожно позвала я, прерывая их беззаботную суматоху. Девушка повернулась, все еще улыбаясь, а в ее глазах сияли сами звезды.       — Да?       — Где твой брат? Тав слегка нахмурилась, заметив, что я предпочла не называть имени Блейка. Она явно заметила, что я вообще впервые за две недели вспоминаю о его существовании. Возможно, она что-то заподозрила, но не падала никакого вида.       — Он внизу. С Синклером, кажется.       — Спасибо. Я поспешила покинуть кухню, потому что находиться там дольше положенного и осознавать, что это был наш последний разговор, было слишком. Эти сияющие глаза, улыбки и смех останутся лишь в моей памяти. Внизу был подвал, ну как подвал, целая комната, ничуть не хуже тех, что наверху. Я была там один раз. Довольно светлое помещение, есть даже кровать, стол, шкаф и окна, под потолком. Я замерла на лестнице, услышав голоса Беллами и Синклера.       — Думаю, проведем здесь еще недельку, может дней десять, — говорил Синклер, — я съезжу в Лондон, поищу дом побольше, может быть ближе к центру. А потом уже решите сами, будете оставаться в нем или разбредетесь кто куда.       — Постепенно возвращаемся к жизни, — мягко сказал Беллами, в его голосе явно слышалась улыбка.       — Да именно. Вы это заслужили.       — Спасибо, Синклер. Ты многое для нас сделал.       — Перестань. По сравнению с тем, что сделали вы, это самое малое, что я могу. Голоса утихли, слышались только какие-то шорохи. Я предположила, что они обнимались, и опустила голову вниз, пытаясь унять внезапное беспокойство внутри и дрожащие руки. Синклер вышел из комнаты и, начав подниматься по лестнице, заметил меня.       — Кларк, — он улыбнулся. Я выдавила ответную улыбку, стараясь не смотреть в его глаза.       — Все в порядке?       — Да, конечно, — как можно спокойней и медленней проговорила я. Мужчина кивнул и поднялся наверх, а я, закусив губу, направилась в комнату. Беллами стоял ко мне спиной, его черная футболка сидела довольно свободно, но все равно вырисовывала силуэт талии, а узкие джинсы подчеркивали подкаченные бедра. Он опирался локтями о стол и изучал какие-то бумаги, мышцы на спине перекатывались от каждого движения. Я скрестила руки на груди и облокотилась о дверной косяк, молча наблюдая за его действиями. Он явно чувствовал мой взгляд и мое присутствие, но упорно игнорировал это ближайшее пару минут. Потом, переложив еще одну бумагу, он, наконец, произнес.       — Что тебе нужно, Кларк? Я приподняла левую бровь, но не ответила. Вместо этого, оттолкнулась от стены и закрыла за собой дверь. Не хотела, чтобы кто-то услышал этот разговор, иначе случилось бы непоправимое. Остановившись немного слева от Блейка, я продолжала молчать, ожидая, когда тот соизволит обернуться. И случилось чудо. Он тяжело вздохнул и повернулся, опираясь о стол и пристально смотря на меня. Я старалась не обращать внимания на его растрепанные волосы и безжизненные глаза.       — Я слушаю. Я тоже вздохнула и переступила с ноги на ногу, отмечая про себя тонкий лед в его голосе. Крайне похоже на один из наших первых диалогов.       — Я пришла попрощаться, — без прелюдий выпалила я, смело смотря на него в упор.       — Попрощаться? — после нескольких секунд молчания переспросил он без особых эмоций.       — Да, я ухожу, — еще раз повторила, — думаю, мы все заслуживаем новый старт. Так будет лучше. Поодиночке легче. Он усмехнулся, опуская голову вниз и проводя рукой по подбородку. Я ожидала от него реакции, хоть какой-нибудь. Иначе создавалось впечатление, что я говорю со стеной, хотя может быть, так оно и было, ведь для меня больше не было двери в непреступной крепости Беллами. Он долго не поднимал глаз, я решила, что он просто забыл о моем существовании. Что ж, мне же лучше. Развернувшись на пятках, я хотела пойти к двери, как его голос остановил меня на половине действия.       — Прекрасно.       — Прекрасно? — моя очередь переспросить. Он смотрел прямо на меня, сощурив глаза до узких щелок.       — А зачем ты мне это говоришь? Я заметила, как на его скулах появились желваки, мышцы напряглись, а глаза потемнели. Пошла взрывная реакция.       — Прости? — снова повернулась я, кожей чувствуя исходящий от него холод. Мне впервые стало немного не по себе рядом с ним.       — Зачем ты мне это говоришь? — с металлом повторил Блейк, отталкиваясь от стола, — могла бы просто свалить и оставить после себя какой-нибудь ребус. Я непонимающе моргнула и наклонила голову. О чем он? Какой ребус? Видя мое замешательство, он мрачно усмехнулся и, делая несколько шагов ко мне, продолжил.       — Кларк Гриффин. Величайшая загадка Вселенной, — Беллами смотрел прямо в глаза, не моргая и не останавливаясь, — отгадай меня, если сможешь.       — Что за бред ты несешь? — я чувствовала, как трещит воздух между нами, кончики пальцев начало покалывать, а сердце за пару секунд ускорило свой темп. Я невольно сделала шаг назад, начиная, пятиться к стене, как жертва, которую хищник зажимает в углу. Блейк усмехнулся.       — Знаешь, Кларк. Я пытался, пытался понять тебя, помочь тебе. Но ты каждый раз отталкивала меня. Каждый Гребаный. Раз. На кой тебе этот образ? Чертов ящик Пандоры.       — Чт…       — Если ты уйдешь, всем будет только лучше, — игнорируя меня, произнес Беллами, — мне будет лучше. Потому что я, — он указал ладонью на себя, — заебался. Ты меня заебала. Я выдохнула. Вот, значит, как.       — Шикарно, Блейк. Просто блять шикарно, — я развела руки в стороны, — знаешь, что? Ты тоже бесишь меня. Какого хрена тебе от меня нужно, а? Ты вот здесь уже, — я провела рукой на уровне горла, начиная тяжело дышать и чувствуя, как злость и возбуждение разносятся по всему организму через вены, — тебе никто не давал права решать за всех нас! Я хочу свободы, слышишь меня? Я не хочу тебя видеть, я ненавижу тебя. Во время своей бессвязной тирады, я не заметила, что продолжала пятиться назад. В сознание меня привело лишь ощущение прохладной стены за спиной. Расстояние между мной и Блейком сократилось до непозволительного минимума, он нагло вторгался в мое личное пространство, поэтому мои ладони уже начало жечь от желания ударить его. Песня. Bobi Andonov. Smoke (Son Lux Remix)       — Хочешь свободы? — продолжая смотреть на меня темными, как ночь глазами, переспросил он. Его голос стал более низким, и теперь к нему добавилась незнакомая мне хрипотца.       — Ты глухой? Я все тебе сказала.       — Я не расслышал, — он остановился слишком близко ко мне. Я буквально чувствовала его дыхание рядом с собой, все звуки отступили на задний план, слышалось только чертовски громкое сердцебиение.       — Я хочу свободы и хочу, чтобы ты отпустил меня. Я подняла голову и посмотрела прямо на него. Можно было рассмотреть эту необычную россыпь веснушек, которые будто создавали новые созвездия, небольшой шрам над губой, который я раньше не замечала, эти глаза, цвета темного-шоколада, в которых читалось что-то непонятное, что-то, что скрыто там, в самой глубине этого бесконечного омута.       — Свободы, — опять повторил он. Его рука уперлась о стену, справа от меня. Теперь у меня точно не было выхода отсюда. Я оказалась загнана в самый угол. Почувствовала тяжесть и тепло в животе, которые завязывались в тугой узел там, внизу. Мозг отказывался функционировать, поэтому я даже не обратила внимание на то, что мы только орали друг на друга, пуская электрические импульсы.       — Да, — переходя на шепот, ответила я и опустила взгляд ниже, смотря лишь на его губы, которые должно быть были очень мягкими.       — Ты можешь делать все, что захочешь, — он наклонился еще ближе, его теплое дыхание обожгло мои щеки, в то время как я, кажется, забыла, что воздух нужно вдыхать.       — Ты даже не даешь мне выйти из комнаты, — с усилием я подняла глаза выше. Все мое тело буквально пылало от этой интимной близости, но, черт возьми, при этом он был так далеко. Мои мысли путались, да и как вообще можно соображать, когда Беллами стоит прямо перед тобой? Он поднял свой взгляд и остановил вращение гребаной планеты.       — Кроме этого. И вот он, взрыв. Беллами преодолел ничтожное расстояние между нами, его губы накрыли мои, так сильно, так чувственно. Моя голова начала кружиться от всего того, что он передавал через поцелуй. Что это за вкус? Дикая вишня, вино?.. Я не знала, мне казалось, что я не смогу вспомнить собственное имя. Мои ноги начали подкашиваться. Чтобы не упасть, я сжала в руках его волосы на затылке, позволяя мягким и шелковым кудрям проскользнуть между пальцев. Белами притянул меня ближе, властно кладя одну руку между лопаток, а вторую на бедро. Я невольно застонала ему в рот, а Блейк воспользовался моей заминкой, углубляя поцелуй, одновременно прикусывая нижнюю губу. Я прильнула еще ближе к нему, его тело было таким же горячим, как и мое собственное. Наше дыхание слилось в одно, как и биение сердец, все что нас разделяло это лишь какой-то слой одежды, который был таким ненужным. Я отпустила одну руку, проскальзывая ему под футболку и прикасаясь к разгоряченной коже и такому упругому животу. Все внутри меня скрутилось в плотный узел. Больше, больше, больше… Он отстранился, а я еще никогда так не ненавидела человека за то, что ему нужен воздух. Беллами снова прижал меня к стене, прикусывая и засасывая кожу на шее. Мне ничего не оставалось, кроме как полностью раствориться в ощущениях, позволяя ему оставлять отметины на моем теле. Все внутри дрожало и горело; может ли человеческое тело чувствовать столько всего одновременно?       — Да сними ты ее уже, — хрипло выдавила ее, через сбитое дыхание.       — А ты шустрая, Принцесса, — прошептал он в мое ухо, прикусывая мочку. Я не сдержала новый стон и сильнее сжала волосы на его затылке.       — Белл…пожалуйста…       — Что ты хочешь? — слегка отстраняясь, спросил Беллами.       — Ты же прекрасно знаешь, — утыкаясь носом в его щеку, проскулила я.       — Скажи, — горячо прошептал он, оставляя дорожку поцелуев на шее, — скажи это. Я снова тяжело вздохнула, чувствуя, что все внутри готово взорваться от его касаний. Белл повернулся ко мне, смотря прямо в глаза, и те слова, слова, которые давно сидели где-то глубоко внутри, сами слетели с языка, так легко, пронизывая царящую между нами атмосферу.       — Я хочу тебя. Только тебя. Беллами подхватил меня на руки, продолжая целовать, я обняла ногами его торс, прижимаясь настолько сильно, насколько это было возможно. Он дошел лишь до стола, тот с грохотом придвинулся к ближайшей стене, вниз полетели бумажки, которые до этого были тщательно разложены. В одно движение на пол упали наши футболки, я принялась расстегивать ремень его джинсов, но вещь никак не поддавалась, то ли пальцы слишком дрожали, то ли я постоянно отвлекалась на Беллами, тщательно изучающим линию ключиц и ласкающим мою грудь. Дурацкий ремень, наконец-то, поддался напору, а Беллами тем временем резко поднял мою голову за подбородок и сразу увлек в новый поцелуй. Настойчиво, желанно, горячо, страстно. Я чувствовала его, только его тело, его касания, его душу. Я была готова отдаться ему вся, безвозмездно. Стол жалобно скрипнул, я улыбнулась в поцелуй, чувствуя, как внутренне возбуждение накатывает новой волной, накрывая нас обоих. Теплые шершавые ладони Беллами заскользили по моей голой спине, вызвая целый табун мурашек. Волшебные ощущения. Я хотела испытать это снова, все происходящее опьяняло меня, от былой скованности не осталось и следа. Все что сейчас имело значение — это любить друг друга. Беллами начал начал шарить одной рукой в тумбочке, пока я слегка покусывала его за плечо. До моего задурманенного сознания медленно дошла мысль о том, что он ищет. Я остановила его движения и восстановила с ним зрительный контакт.       — Не нужно.       — Ты уверена?       — Да, я доверяю тебе. И я… я хочу почувствовать тебя, полностью. Он коротко кивнул, потом быстро избавился от последнего элемента одежды — боксеров. Теперь нас ничто не разделяло, мы прижались друг к другу, кожа к коже, сердце к сердцу, душа к душе. Я была инициатором нового поцелуя, смело и настойчиво проникая языком в его рот, пока внизу живота начинало ныть от тяжелой пустоты. Каким-то образом Белл сам понял, что я готова, мне не нужно было говорить об этом. Он вошел неожиданно, но не глубоко, позволяя мне привыкнуть к ощущениям. С губ опять сорвался тихий стон, я невольно начала царапать его за спину, отчего Блейк зашипел. Я толкнулась навстречу, все тело кричало о большем. Белл вцепился в мои бедра мертвой хваткой, дак так, что там наверняка останутся синяки на следующее утро.       — Лар, — выдохнул он, утыкаясь носом в шею. Беллами начал ускорять темп, тяжело дыша и рыча. Одной рукой он согнул мою ногу, меняя угол, я снова застонала, откидывая голову назад и прогибаясь в спине. Это было громко, очень громко. Но ощущения были слишком сильными, чтобы заботиться о посторонних мелочах. Наше сбитое дыхание прерывал лишь жалобный скрип стола и шорох бумаг, которые в медленном танце опускались по пол. Блейк начал двигаться еще быстрее, до боли сжимая мою согнутую ногу, но я не обращала на это внимание. Его имя было единственным, что я могла произносить. Мне было хорошо, чертовски хорошо, я сильнее царапала его спину, оставляя глубокие ссадины между лопаток и до крови закусывала губу, чтобы не закричать слишком громко.       — Белл, я… о Господи! — бессвязные слова сорвались с языка. Еще несколько сильных, немного грубых толчков, и из моих глаз посыпались искры. Он сделал резко движение бедрами, и я почувствовала, что он кончил прямо внутри меня. Беллами опустил голову мне на плечо, продолжая тяжело дышать и прижимая мое дрожащее и липкое от пота тело к себе.       — Ты, чертов Дьявол, во плоти, — потрясенно выдохнула я хриплом голосом, все еще пропитанным похотью.       — Кларк, — вместо ответа он сжал мое спутанные волосы и глубоко втянул носом запах все еще разгоряченной кожи. Я накручивала влажные кудряшки на палец и осознание происходящего медленно внедрялось в мой разум.       — Кажется, нужен новый стол. Я улыбнулась и уткнулась ему в плечо, чувствуя, как щеки наливаются румянцем. Забавно, только что я могла позволить себе самые непристойные вещи, а сейчас, выгляжу, как пятилетняя девочка. Магия.       — Иди сюда, — Беллами подхватил меня на руки и понес прямо к кровати, которая была буквально в паре метрах от нас, и специально небрежно бросил меня, наваливаясь сверху.       — Идиот, тебе повезло, что матрас мягкий, — заворчала я, закутываясь в одеяло и демонстративно отворачиваясь к стенке. Послышался легкий смешок, потом руки Беллами властно заключили меня в плотное кольцо и притянули к себе. Я прижалась ближе к его торсу, чувствуя приятное тепло от его тела. Парень лениво играл с моими волосами, время от времени оставляя поцелуи на коже, в тех местах где были видны его укусы и будущие засосы.       — Ты все еще ненавидишь меня?       — Да. Блейк опять усмехнулся, а я поджала опухшую, покусанную до крови губу.       — Хочешь уйти? Я медлила с ответом, потом повернулась к нему, смотря в все еще темные глаза. Провела пальцем по его скулам и спросила.       — Ты хочешь чтобы я ушла?       — Нет. Я легко улыбнулась.       — Тогда и я нет.