***
Когда до церемонии остаётся пару часов, Кларк сбегает из дворца. Её сердце не на месте, пока она не увидит Мэдди, пока не поговорит с ней. Кларк достаточно знать, что с её девочкой все в порядке, что она цела. Девочка сидит на кровати, медитирует, но без Гайи. Кларк бесшумно закрывает дверь, старается не мешать Мэдди, ведь понимает как это важно, даже несмотря на то, что мудрость всех командующих находится далеко не в ней. Кларк устало потирает шею, вспоминая о пламени, которое молчит. Обиделось оно? Или в этом виновата Рейвен, потому что использовала его не по назначению. — Что ты забыла здесь? — юная Хэда вскакивает на ноги, хватает нож со стола и целится в Кларк. Она не доверяет Кларк, она ненавидит её. «Никто не должен знать,» — слова Рейвен отдаются эхом в голове Кларк, но Мэдди умная девочка, она поймёт, что нельзя говорить кому-то о том, что Кларк жива. — Жизнь это нечто большее, чем просто выживание, — Кларк ждёт реакции от Мэдди, девочка склоняет голову, разглядывая причёску Гриффин, пытается найти общие черты с Кларк. — Скажи ещё раз, — просит Гриффин-младшая, нож падает из рук, а рот открывается в изумлении. — Моя маленькая найтблида, — последние слова Кларк произнесла на языке землян. На их с Мэдди языке. Девочка замирает, кажется что не дышит. На глазах маленькой Хэды выступают слезы, она не верит в происходящее. Это Кларк! Её любимая Кларк. Значит сон с Рейвен в главной роли не был сном!***
Рейвен стоит, оперевшись на барную стойку. В руке у неё стакан с алкоголем, который она тут же опустошает. Девушка наблюдает за праздником, но присоединиться к нему не желает, хотя и является виновницей торжества. Кларк танцует с каким-то человеком, чьё имя Рейвен не услышала. Или просто не захотела услышать. Рядом с Рейвен оказываются Беллами с Мерфи, оба настроены не совсем на дружеский разговор, от чего становится жутко. — Значит ты вернула Кларк? — интересуется Джон, присев на стул справа от Рейвен. Он наблюдает за Джозефиной, которую уводят в сторону, с глаз Рейвен. Последняя не на шутку пугается. Кто увёл? Зачем? Кто-то что-то рассказал? Рейес бегло осматривает каждого человека. В прошлый раз это закончилось убийством Кларк, не хочется повторять это снова. «Всё думают, что она Джозефина, успокойся, Рейвен! Никто не поверит в бред по воскрешению!» — С чего бы это? — она не смотрит на Мерфи, боится что он все поймёт. Джон слишком хорошо её знает, — Кларк убили, а в её теле новая девушка. Или старая, я пока не поняла, — слишком много отстраненности, слишком много холода. Очень настораживает. Рейвен ставит на барную стойку стакан с жидкостью, отдалённо напоминающую коньяк. — Мэдди выдаёт её, — замечает Беллами, заказав ещё один эль, барменша ему обворожительно улыбается, но парень игнорирует всякие попытки флирта. — Слишком липнет к ней, как к человеку, убившему её приёмную мать, — Блейк будто все знает, все понял. Он отличит Кларк от подделки, даже если Гриффин будет в другом теле: в теле мужчины, старой женщины, ребёнка. — Просто нашли общий язык, — и Рейвен уходит. Она злится. На себя, на Кларк, на Мэдди. Девочка может сдать их всех, если не прекратит общаться с Кларк. Рано, все происходит слишком рано! Не по плану Рейвен. Мерфи смотрит вслед уходящей девушке, она вроде не так сильно хромает, его нутро разрывает на части. Он злится на Рейвен, но в тоже время понимает её: она не может все сказать, даже если очень сильно этого хочет. Слишком сильная Рейвен, испытавшая многое. Он восхищается ей, она для него как Бог. Она для него как эталон мужественности, стойкости. Никто не должен быть таким сильным, даже она. Джон догоняет девушку на улице, которая в данный момент пуста. Всё собрались в святилище, напиваются в хлам, что на руку им обоим. Никто их не увидит, никто не услышит. К черту наставления Джексона, к черту все. Он слишком долго не видел её, не говорил с ней как с другом. — Просто кивни, — просит Джон, схватив за запястья Рейвен, — ты действительно сделала это? — парень совсем не то хотел спросить. Рей гений, она может практически все. — А ты действительно был в аду? — Рейес не спешит убирать руки Мерфи, слишком приятны его прикосновения, только они позволяют держаться на плаву сейчас. Он её поддержка, ей так не хватало его все эти чёртовы дни, которые Рейвен провела в окружении врагов. — Я тоже умирала, ещё на Земле. И видела… — видела тебя! но Рейвен не решается это сказать. — Скучаешь по Эмори? — отводит глаза в сторону. — Её смерть тяжело было пережить, — Джон отпускает девушку, — почти также тяжело, как и твоё предательство, — что-то кольнуло. Чувство вины? Нет, Рейвен больше не виновата, не для Мерфи, иначе бы он не стоял рядом с ней, на пустой улице, не держал бы за руки, не отпускал бы. Рейвен сделала то, что собиралась ещё месяц назад, в баре. Может тогда ревность? — Я много значу для тебя, Мерфи? — она хмуриться, жалеет, что больше не чувствует прикосновение пальцев Джона на себе. — Ты ставишь меня в один ряд с Эмори… — Это льстит. Может быть Рейвен нужна ему? Может она нужна ему не из-за её гениального мозга? И не потому, что Мерфи готов стрелять себе в ногу, чтобы понять какого это — быть инвалидом. — Ты всегда много значила для меня, — пожимает плечами, скрываясь за маской безразличия именно тогда, когда это делать не нужно. «Потому что ты стрелял в меня?» Между ними всегда будет эта пропасть, длинною в выстрел. Она не позволяла сблизиться на Земле. На Ковчеге у них было две причины: Эмори и Инвалидность. Поэтому Джон отстранился. На Земле было проще, можно было уйти в лес, куда угодно, лишь бы подальше от Рейвен, но не в замкнутом пространстве. Он сделал верный выбор: быть мудаком для неё. — Ты единственный, кто не ненавидит меня, — сожаление в голосе. Рейвен тоскует по друзьям. Сейчас она может дать волю слабости, Джозефины нет, театр одного актёра закончен. Почти закончен. — Я единственный, кто понимает тебя. Ты не хочешь быть инвалидом, имеешь на это право. Рейвен, ты должна нормально ходить, — и мне будет легче. Он не говорит это, но подразумевает. Станет ли Мерфи легче, будь у Рейвен обе здоровые ноги? Определённо. — Столько лет прошло, я привыкла, — Рейвен закрывает глаза, боль уже не чувствуется. — Не вини себя, что было, то было. Каждый совершал поступки, за которые ненавидит себя, — даже я! кричит внутренний голос. За что она может себя ненавидеть? За то, что не спасла Финна. За то, что чуть не сдала Мерфи землянам. За давящее чувство, перехватывающее разум и дыхание, которое она испытывает к нему. За то, что причинила ему боль? Это уже их традиция: калечить друг друга морально или физически. — Я себя так сильно ненавижу за это. Лучше бы меня повесили тогда, — лучше бы у тебя остались патроны. — Тогда кого бы я называла тараканом? — тогда кто бы помог мне не сломаться вновь? — Ты был со мной, когда мне было плохо. — Почти правда. Когда она захлебывалась в своей крови, Мерфи помог ей. Когда она была на грани нервного срыва в лаборатории Бекки, Мерфи подсказал ей идею. Когда она оказалась впервые на Элигии, в руках Элигийцев, Мерфи был рядом. Он был рядом, сколько Рейвен себя помнит. — Напомнить, из-за кого? — напомнить, почему? Рейвен берет за руку парня, тянет его подальше от замка. Она ведёт его к лесу, к могиле Шо, к месту, откуда они зашли в Святилище. За щит не выходят, Рассел все поймёт, но постоять рядом можно, тем более никого нет. — То, что со мной случилось, виноват не ты один. Кларк, Финн, земляне, горные люди, Али, МакКрири, Эбби, радиация, — казалось бы, причём тут она? Именно радиация погубила Майлза, — Почему ты не можешь просто простить себя? — Почему ты не можешь отпустить это? Ничего не вернуть же, нужно жить дальше. Но Рейвен молчит, не зная как сказать это правильно. — Думаешь, это так легко? Я прощал себе многое, знал ради чего все делал: чтобы выжить. — она видит в нем мальчика, отец которого пожертвовал собой ради сына, дал второй шанс. Рейвен уже давно не винит его в желании выжить, но по-дружески поиздеваться святое дело, — Но не могу простить себе до сих пор этой слабости, слепой ярости. Можешь хоть тысячу раз повторить, что все в порядке, что все хорошо, что ты простила, но… Видеть, как человек, которого… — дальше не хватило духу произнести. — Которого что? — она хочет услышать ответ. Самым худшим для неё будет, если Мерфи скажет «не твоё дело», а ведь может! Может это действительно не её дело? — Ничего, Рейвен, — отмахивается парень, присев на траву. Джон тянет к себе Рейвен, заставляя девушку присесть рядом. — Через пару минут будет рассвет, видела его когда-нибудь? — Только на Земле, — Рейвен не решается подвинуться ближе, нельзя. Он всего лишь близкий друг. Настолько близкий, что Рейес ненавидит Эмори просто за то, что та дышит рядом с ним одним воздухом. Насколько близкий, что Рейвен хочется целовать его до головокружения, до потери пульса. Насколько близкий, что она любит его.