Предубеждение и гордость

      Дрим наконец-то решился. Он долго обдумывал план действий, думал, стоит ли вообще пытаться поговорить с Найтмером, и вот наконец-то пришёл к согласию. Стоит, им стоит поговорить с ним и извиниться за своё поведение. Это же его родной брат, чёрт подери, кроме него у Дрима никого не осталось. Именно с этими мыслями он засыпал, невольно улыбаясь. Наконец-то он сможет всё исправить и вернуть на круги своя. Теперь всё будет хорошо.       Но он не учёл кое-что.       На следующее утро, когда Дрим вышел из дома, чтобы найти брата и поговорить с ним, всё рухнуло. Рухнуло как карточный домик от лёгкого дуновения ветерка. Его планы полностью разрушились. И именно в тот день. Потому что Найтмер опередил его. Он сам подошёл к нему, но вовсе не для мирных переговоров. Дрим ойкнул от неожиданности, нежели от боли, когда Найтмер грубо взял его за запястье и потащил куда-то. — Найт, что ты… — хотел было спросить Дрим, но, услышав грубое «заткнись», стих. Ему вдруг стало страшно. Он зашипел от боли и прокашлялся, когда брат грубо кинул его на пол. С непониманием, неким животным страхом и долей укора смотрел на младшего брата. Он не мог и слова вставить по одной простой причине: не знал, что сказать. Вся решимость вдруг куда-то исчезла, вместо неё появился страх. Он непонимающе смотрел на младшего, слушая его. Когда тот сел на колени перед ним, старший отполз чуть дальше. — Тварь. Знаешь, как сильно я тебя ненавижу? Очень сильно, поверь мне на слово, — протянул Найтмер медленно, коснувшись пальцами чужой скулы, Дрим слабо дрогнул и сжал зубы. — Так сильно, что и словами не выразить. Скажи, а зачем я трачу время на слова? Просто знай об этом, знай о том, что я ненавижу тебя! Ты никчёмный кусок дерьма, ни на что без своего лицемерия и других не способный!       Первый удар пришёлся кулаком по лицу. Старший вскрикнул от боли и постарался отползти от младшего и пытаясь встать. Но Найтмер поднялся и поставил одну ногу на его грудную клетку, резко и сильно придавливая чужие рёбра. Это мешало нормально дышать, не давало встать и заставляло ощутить ещё больший страх. Дрим с ужасом смотрел на Найтмера, не веря в то, что это его брат. Его милый младший брат не мог стать… чудовищем.       Дрим отказывался верить, что это именно он сделал его таким. — П-прекрати немедленно! — рыкнул Дрим, обхватив чужую ногу руками. Он пытался сделать один глубокий вдох, но выходили только быстрые, короткие вдохи и выдохи. У него закружилась голова и заболели рёбра. — Что ты, чёрт теб-бя дери, д-делаешь?!       Младший тихо заскулил, ощутив слёзы на глазницах. Кажется Найтмер сломал ему рёбра… это было больно, но не настолько больно физически, сколько морально. Он всхлипнул, вцепившись пальцами в чужую штанину, задёргался, что-то бормотал себе под нос. Пытался как-то извиниться, что, конечно, было не слышно. Когда Найтмер убрал ногу, Дрим повернулся на бок и вдохнул полной грудью, закашлявшись. Он старался делать короткие вдохи и выдохи, чтобы было не так больно дышать, жмурясь и скуля от боли. — Подавись своим идиотским самолюбием, урод! Ты никогда, слышишь, никогда не был для меня кем-то родным! Ты ничтожество, жалкий, никчёмный, никому не нужный трус! Пошёл ты к чёрту, видеть тебя не хочу и не буду, а ты можешь развлекаться спокойно со своими настоящими друзьями, со своей настоящей семьёй! — гаркнул Найтмер, кашлянув пару раз. После чего взял и пнул со всей силы старшего в бок.       Дрим терпел. Он глотал слёзы и терпел, когда родной брат избивал его. Наконец, после третьего или четвёртого удара старший закричал. Пронзительно, эмоционально, болезненно. Дрим сжался в комок, всхлипывая и глотая слёзы. Он чувствовал себя таким жалким и разбитым в этот момент. — Ты мне больше не нужен, — звучало как пуля в лоб где-то ранним утром.       На секунду зрачки из глазниц старшего пропали, а потом он тихо завыл. Завыл от боли и отчаяния. Найтмер, он… накричал на него, высказав всё что думал о нём и что думает сейчас. Он ударил его несколько раз! И это было очень больно. Не сколько физически, сколько морально. Дрим хотел остановить брата, хотел сказать, что был неправ, хотел… — Б-братик, — хрипло, сквозь слёзы позвал его Дрим, вытянув руку вперёд. — Не уходи, п-пожалуйста. Не оставляй меня… одного…       …много чего хотел сделать в тот день, но не успел.       Найт ушёл, оставив Дрима совсем-совсем одного. Просто взял и ушёл, он больше не вернулся! Он больше не пришёл. Пропал. Был младший брат и нет его, это не смешно. Но так и есть. От осознания этого на душе стало так тошно, что хотелось кричать и выть от отчаяния. Но вместо того, чтобы вновь начать плакать и ругать себя, Дрим громко истерически рассмеялся в голос. Слёз больше не было, на душе стало совсем пусто, как будто вырвали нечто дорогое и оставили большую дыру.       (Как хорошо, что родители не увидели, каким чудовищем стал их старший сын).       Дрим осознал всё слишком поздно, от этого толку никакого не было вообще. С тех пор как Найт ушёл он перестал пытаться бороться или делать что-либо вообще. Совсем перестал. Ему больше ничего не нужно, в этом нет смысла. Он перестал говорить с кем-либо вообще, боролся со своей глупой паранойей, запираясь в комнате на весь день. Так он и пропал.

***

      В одной маленькой уютной комнатушке сидел один скелет. Окна закрыты шторами, двери заперты. А он сам лежал под одеялом, прижимая к себе музыкальную шкатулку. Лежал и слушал её мелодию. Такую мягкую, спокойную.       Когда-то давно его младший брат отдал её ему. Зачем же он отдал самое дорогое…?