***
Стрелки наручных часов указывали на половину четвертого. Нагиса обреченно вздохнула, придерживая одной рукой спадающую с плеч школьного вида сумку, а второй расплачиваясь за только что купленный стакан кофе. Пластик быстро накалился, и пальцы обдало невыносимым жаром. Остановиться и дать кофе остыть попросту не было времени. Босс ждал Нагису к четырем, а она даже домой не успела зайти, чтобы сбросить учебные принадлежности. В итоге так и заявилась в офис — в красной юбке до колен, цветастом худи и потрепанных кедах, с каштановым гнездом из волос на голове. Яркое появление имело колоссальный успех среди офисных сотрудников, которые, словно двойники, сидели в одинаковых серых рубашках, одинаковых черных штанах и с одинаковыми измученными лицами. Хотя бы на минуту, но их глаза потеплели, словно каждый из них вспоминал, как сам когда-то давно так же бегал на подработку после университета, забывая про еду, сон и приличный внешний вид. Впрочем, сон и еда были роскошью для многих и сейчас. — Псс, — Нагиса обернулась на тонкий женский голос, — Мишима-сан сегодня в скверном настроении. Я не уверена, что будет лучше для тебя — предстать перед ним в таком виде или вообще не прийти. Нагиса узнала эту девушку: они частенько сталкивались у главного входа, опаздывая на работу. У нее были большие серые глаза и короткие черные волосы, а еще странная улыбка и неприятная аура. Словно она ненавидела каждого вокруг, но при этом любила всем сердцем. Вспомнить ее имя Нагисе не удалось, но она была уверена, что офисная работница была одной из претенденток на то место, что сейчас занимает сама. — Спасибо за предупреждение, но я уже пришла, — Нагиса достала из кармана юбки тонкую резинку для волос и сделала высокий хвост, пытаясь соблюсти хотя бы малую часть обязательного дресс-кода, — так что будет совершенно глупо — взять и уйти сейчас. Ее фраза осталась без ответа, но это было и к лучшему. Похоже, мило улыбающаяся девушка, чья улыбка резко обернулась в кислую мину, лишь хотела без труда избавиться от конкурентки. Но одного неловко брошенного замечания не хватит, чтобы сбросить Нагису со счетов. Только если это замечание не будет исходить от ее босса. Три медленных стука в дверь, затем еще около двух секунд замереть в ожидании ответа, и лишь после твердого «Входи» можно открыть дверь и напороться на удивленный взгляд карих глаз. — Если вчера я каким-то образом дал тебе повод расслабиться… — мужчина в темной синей рубашке нахмурил брови, но, заметив на плече своей подчиненной сумку, из которой буквально валились тетради и ручки, лишь потер переносицу, обрывая фразу и делая неопределенный жест рукой, разрешая войти. Нагиса, устраиваясь помощницей в компанию, сразу указала, что все еще учится и будет совмещать работу с учебой по мере своих возможностей. На деле же это означало, что девушке не всегда будет хватать времени на возвращение домой и смену одежды. Она была уверена, Мишима понимал это, хоть и выглядел крайне раздраженным, хмурил брови и старательно отводил взгляд, словно боялся ослепнуть от невиданной прежде красоты в виде совершенно несочетаемых вещей всех цветов радуги. — У тебя есть два часа, чтобы разобраться с документацией. Все необходимое для оформления тебе уже подготовили. Ставь печати там, где это нужно, вписывай мое имя и проставляй копию подписи. Не забудь сортировать бумажки, я не хотел бы отправлять одной компании то, что принадлежит другой. И вновь тишина. Нагиса поклонилась и села за стол. Ее рабочее место располагалось у входа в офис напротив огромного окна, которое заменяло стену: две огромные стопы бумаг сияли как елочные гирлянды в разгар Рождества под обильным светом солнца. «Два часа… Здесь работы не меньше, чем на три», — промелькнуло в голове. Но руки, словно выдрессированные собачонки, уже разбирали кипу бумаг и работали с печатями и чернилами.***
— Поверить не могу! — взорвался Джин, вскакивая с кресла. — Ты работаешь на Казую?! — Успокойся, — Нагиса выставила руки в защитном жесте, смеясь, — не то, чтобы я разбалтывала ему твои личные секреты или вроде того. — Не в этом дело, Наги. Это, черт возьми, мой отец и, если ты успела забыть, человек, чьей смерти я желаю больше всего на этом чертовом свете! Джин был знаменит своим невозмутимым поведением и четким пониманием того, когда стоит молчать, а когда следует от души покричать. Последнее он делал крайне редко, предпочитая читать размеренные монологи, полные ярости, грусти и других плохо скрываемых детских эмоций, до сих пор идущих с ним бок о бок. Нагиса любила Джина за это, несмотря на то, что многих отталкивало от Казамы подобное отстраненно незаинтересованное поведение. И все же, даже он иногда становился неуправляемым и крикливым, и Нагисе, несомненно, льстил тот факт, что именно она входила в тот необычайно узкий круг людей, которые могли видеть парня таким. На несколько минут Нагиса совершенно забыла о присутствии Сяою в квартире Джина. Китаянка сидела непривычно тихо и ограничивала себя одним только наблюдением. Ей не нравилось, что в сердце Джина было место для еще одной девушки, помимо нее самой, но любовь их была сугубо братской, и Лин понимала, что для беспочвенной ревности повода искать не нужно. Все, что нужно было делать именно сейчас, так это ждать и слушать. Джин оперся спиной о стену и опустил голову. Ему быстро удалось потушить внутреннее пламя, и Нагисе не пришлось выслушивать сто и один повод сломать шею Казуе Мишиме, ее боссу и по совместительству зачинщику всех бед современности. — Если тебе так нужна была подработка, ты могла обратиться ко мне. Моя компания, знаешь ли, не меньше, чем у Казуи, — Нагисе показалось, словно в ледяном голосе прозвучали нотки зависти и чего-то очень похожего на ревность. Она улыбнулась, качая головой. Джин пусть и выглядел разочарованным, и ему явно не нравился тот факт, что его друг работает на его главного противника (да что уж, самого ненавистного врага), но он больше волновался, чем злился. Весь его вид кричал о том, как он взволнован: скрещенные на груди руки, капюшон закрыл глаза, губы искривлены в подобии оскала. Нагиса явно видела волнение, но не понимала, что именно его вызвало. Вряд ли Джин боялся, что девушка будет болтать о тайнах его компании или продавать какие-то грязные секреты из его личной жизни. — Ты прекрасно понимаешь, почему я выбрала Казую-сама, — при подобном обращении Казама скривился, подавляя желание сплюнуть. Нагиса не успела вовремя прикусить язык и назвала Мишиму так, как этого для работы требовал он сам. — Я не понимаю, уж прости, — парень подошел к входной двери и, наклонив голову, бросил через плечо: — Мне нужно подышать свежим воздухом. Не забудь поесть перед выходом, Наги. Дверь захлопнулась секундой позже. — Обращается со мной, как с ребенком. У меня вообще-то есть мамочка! — прокричав последнюю фразу в сторону двери, шатенка упала на кровать и закрыла лицо ладонями, громко выдыхая горячий воздух. Сяою продолжала молчать, пронзая девушку пристальным взглядом. В ее глазах плавали льдинки, а в сердце разгоралось невыносимое, обжигающее пламя. Нагиса была слепа, но Лин видела, как бережно Джин дорожит своей подругой. Это было нечто большее, чем дружеская забота, и что-то более нежное, чем родительская опека. Пожалуй, у этого «чего-то» не было правильного названия. Сяою было больно и одновременно очень хорошо. — Интересно получается, Хвостик, — Сяою легла рядом с Нагисой, подтягивая колени и раскидывая руки, занимая все свободное пространство, — Джин должен понимать что-то, чего никто понимать не должен. Как он, по-твоему, сможет принять подобную информацию? Что ты течешь по его… — Молчи, дура! — Нагиса накрыла ладонью болтливый рот Лин, одарив китаянку растерянным взглядом. — Я имела в виду совершенно другое, ты прекрасно понимаешь! Сяою хитро ухмыльнулась, прикрывая глаза и запрокидывая руки под голову. — Я имела в виду — о боже, Лин! — что не разделяю политику, которую ведет компания Джина. Можно сказать, я ее ярый противник. А G-corp сейчас ведет дела крайне основательно, их внешнее влияние не несет таких, хм, ярких последствий, как Зайбатсу Мишима. — И конечно же, это единственная причина? — Лин повернулась на бок, практически прижимаясь носом к плечу соседки по кровати, и понимающе захихикала. — Одна из, — широкая улыбка осветила бледное лицо, и Нагиса в который раз спрятала лицо в ладони, подхватывая глупое хихиканье. — Ему больше 40! — продолжала смеяться Сяою, толкая подругу локтем. — И он отец Джина, ааа! На кровати образовалась шутливая потасовка. Девушки толкались, щекотали друг друга и перекидывались смущающими фразами и шутками. Но за смехом скрывались сомнение и волнение, потому что Сяою на самом деле не понимала, а Нагиса боялась, что поймет Джин.***
Нагиса не выходила на работу по субботам до этого дня. Одна из ассистенток Мишимы позвонила ей ранним утром с просьбой за дополнительную оплату выйти на полный рабочий день. В этот раз пришлось работать за компьютером, помимо стандартных процедур с документами. Ничего особо сложного для студентки, но за несколько часов молодой организм изрядно измотался, и Нагисе требовалось не меньше чашки кофе в час и пятиминутного перерыва каждые пол часа. Большую часть времени босс пропадал в других офисах, разбираясь с мелкими делами перед выходным, поэтому девушка могла позволить себе слегка отлынивать и щадить себя. Однако, как только Мишима возвращался в главный офис, приходилось вновь брать себя в руки и старательно подавлять растущее внутри желание уснуть прямо на рабочем столе. После шести часов время словно остановилось, стрелки часов двигались будто в десять раз медленнее. Покрасневшее солнце медленно скрывалось за верхушками небоскребов, и офис озарился розовым блеском. Нагиса потянулась, подавляя очередной сухой зевок, и позволила себе отдохнуть, рассматривая висящие на стенах картины и графики. С темного синего моря в белой рамке взгляд переметнулся на одиноко стоящую у окна пальму с пожелтевшими листьями. С низкой широкой пальмы — на огромный стол из черного дерева с резными ножками. С деревянного стола — на теплые карие глаза и длинный шрам, будто рассекающий строгое лицо напополам. Нагиса вздрогнула и отвела взгляд, краснея, но спустя каких-то пару секунд вернулась к рассматриванию мужчины. Его личный стол располагался напротив ее, возле самого окна, и поэтому лицо его большую часть времени оставалось в тени. Но сейчас, когда офис погряз в сумеречном свете и пришлось включить настольные лампы, девушка могла любоваться своим боссом в полной красе. Черные волосы слегка растрепались за день и длинная челка то и дело падала на лоб, но его это как будто и не тревожило. Он даже не напрягался, чтобы убрать мешающие пряди, лишь периодически сдувал их, когда те особо настойчиво лезли в глаза. Нагиса не была уверена, сколько лет Казуе Мишиме, но он выглядел как человек, прошедший через огонь и воду, закаленный, со стальным характером и непробиваемым телом. Даже сидя в офисном кресле, он держался как хищный зверь, готовый к броску. Он словно прислушивался и выжидал момента для нападения, и Нагиса впервые почувствовала пламенное желание внутри. Желание стать той самой жертвой, что ляжет под огромным и голодным хищником. Взгляд серых глаз остановился на разрастающейся ухмылке, и Нагиса, покрываясь крупными мурашками, подняла растерянный взгляд с тонких губ на алое сияние, скрывающееся под черными прядями. Казуя смотрел на девушку с неподдельным интересом, как обычно подперев щеку кулаком, и она не могла заставить себя не смотреть в ответ. Ей было интересно не меньше, чем ему, и почему-то все смущение в мгновение ока пропало, а голову застил густой туман. Мужчина отложил документы и захлопнул ноутбук, скрещивая ладони и откидываясь на спинку кожаного кресла. — Ты уже закончила? Или, может, просто отлыниваешь от работы? Нагиса замотала головой и вернулась к сортировке документов. — Простите. Мне нужно было немного отдохнуть, — шатенка неловко улыбнулась, потирая шею свободной рукой. — Устала? — Не буду врать, но да, работа ужасно нудная. И я не была готова сидеть весь день, разбираясь с горами файлов, хотя меня и предупреждали, — девушка мысленно стукнула себя по лбу. Мишима хоть и не был против высказываний своих сотрудников, но это походило на откровенную жалобу, и было неизвестно, как он отреагирует. Впрочем, мужчину ничего не смутило. Он тихо рассмеялся, продолжая наблюдать за своей сотрудницей. — Я дам тебе выходной на следующей неделе, в конце концов, ты вышла в необозначенное по договору время. Ну и, конечно, оплата будет соответствующая. Не меньше, чем у полноценного работника, — на несколько секунд в офисе повисла тишина. — - Этот опыт пойдет тебе на пользу, поверь мне. Нагиса облегченно выдохнула. Казуя не был таким страшным, как о нем говорили. По крайней мере, босс он был понимающий, с ним было приятно работать и, несомненно, Нагиса планировала свое будущее в этой компании. Но то и дело в сознании проскакивала мысль о том, что и на вечер этого дня могут появиться вполне определенные планы. Потому что тело буквально плавилось от откровенных разглядываний со стороны босса, и пускай он был чуть ли не старше ее отца, но Нагисе хотелось сегодня послужить немного дольше… Тонкие пальцы расстегнули пуговицу на вороте белой рубашки, затем, опустившись ниже, еще одну, а после секундного замешательства потянулись к третьей. Нагиса обмахнулась ладонью и тяжело вздохнула, делая вид, что ей жарко. В офисе действительно было душно, даже периодическое проветривание и через раз работающий кондиционер не спасали от сухой духоты. Но девушке было плевать на это. Она, неловкая и неопытная, всего лишь действовала, как говорили профессиональные соблазнительницы из тех видео, что она смотрела перед сном, укутавшись в одеяло с головой. Для первого раза (она была уверена в этом), у нее получилось довольно естественно. Однако, едва Мишима поднялся и сделал первый шаг в ее сторону, вся напущенная уверенность мигом слетела, и шатенка неожиданно столкнулась с пугающей реальностью, в которой, судя по хищному взгляду Казуи, у нее будет секс с мужчиной старше в два раза, да еще и на работе, в паре метров от остальных сотрудников. Похоже, все естество Нагисы закричало в панике, потому что Казуя резко остановился, прикладываясь поясницей к краю стола и скрещивая руки на груди. — Я что-то неправильно понял? Нагиса замотала головой, не зная, что сказать. Она уже сделала этот шаг и было поздно отступать. Разве не этот момент был одной из тех причин, по которым она выбрала именно это место, именно в этой компании? Боже, Джин возненавидит ее, если узнает, но ей нужно это. — Тебе жарко или нет? — вопрос с подвохом, и Нагиса легко прочла между строк: «Мы трахаемся или что?». Она улыбнулась, сбрасывая сомнения. — Казуя-сама, мне жарко, как никогда.***
Словно густая пелена заволокла растерянный разум. Нагиса распахнула глаза, приходя в себя, лишь для того, чтобы обнаружить себя лежащей на спине поверх собственного рабочего стола с широко разведенными ногами, скрещенными на талии своего чертовски горячего босса. Она словно очнулась от сладостного забытья, но не жалела об этом ни на мгновение. Казуя провел ладонями по ее бедрам вверх, задирая узкую юбочку. Вид на розовые кружевные трусики, открывшийся из-под плотной черной ткани, раззадорил и без того возбужденного мужчину. Желание клубилось в глубине его зрачков, каряя радужка потемнела, выдавая явный интерес к молодому телу, распластавшемуся под его напором. Мишима склонился ниже, обдавая теплым ровным дыханием красные губы напротив. Нагиса едва сдержала рвущийся наружу стон, почувствовав настойчивые пальцы, играющие с ней сквозь тонкую розовую ткань. Она чувствовала, как быстро намокали ее трусики под ненавязчивыми ласками босса. Ей было стыдно, однако хотелось большего. Мужчина выглядел возбужденным, но все его движения были размеренными, властными и полностью контролировались им. Он знал, кто в этой небольшой игре ведомый, а кому достанется право делать с подчиненным все, о чем некоторым неловко даже думать. — Разденься для меня, — прошептал он, кусая порозовевшее ушко. Нагиса не успела опомниться, как тепло такого желанного тела пропало, а нарастающее между ног вожделение осталось без такого необходимого сейчас внимания. Приказ действовал не хуже наркотика. Нагиса сползла на пол, стараясь удержаться на дрожащий ногах. Офис закружился, наполнился немыслимыми красками. Самой яркой среди которых был алый блеск хищных глаз, пронзающих насквозь и заставляющих повиноваться. От этого взгляда не было спасения. Девушка ощущала себя овцой, отданной на растерзание мощному и чертовски голодному тигру. О, она мечтала, чтобы его клыки вонзились в ее плоть, чтобы его когти разрывали ее изнутри, проникая глубже. Громкая усмешка вернула Нагису на землю. Покидать сладостные фантазии было невыносимо, но осознавать, что в любую минуту они станут реальностью — вот, что по-настоящему приносило сладкую боль. Она хотела отдаться без остатка, даже понимая сквозь туман желания, что несомненно будет жалеть об этом после. Но после — это не сейчас, поэтому и думать об этом стоит когда-нибудь потом, но не в эти самые секунды. Тонкие белые пальцы зацепили пуговицу на рубашке — последнее препятствие между полупрозрачным лифчиком и миром страсти, плескавшимся в почерневших от ожидания глазах напротив. Эта черта была краем, перейдя за который, оставалось лишь падать в пучины запретного желания. Еще несколько неловких мгновений, и белоснежная рубашка скользнула по узким плечам, сползая на холодный пол. — Продолжай, — острый язык скользнул по нижней губе, оставляя мокрую дорожку. Нагиса сглотнула, жадно впитывая каждое скупое движение мужчины. Он замер подобно статуе, и лишь шумное дыхание выдавало в нем человека. В голове промелькнула скромная мысль, что он боится показать себя слабым перед ней. Гордый зверь, не имеющий права сбросить корону даже перед лицом невинной красавицы, готовой плакать под ним и молить о большем. Нагиса позволила темным волосам непослушными волнами упасть на ее плечи и грудь, стянув резинку и отбрасывая ее в сторону. Стоя в одном лишь бюстгальтере и короткой обтягивающей юбке, она чувствовала себя повелительницей мира, но в тот же момент безумно боялась, что выглядела не более чем растерянной девственницей. Казалось, время замерло, стрелка часов зависла на месте, а Нагиса боялась сделать следующий шаг. Она развернулась лицом к огромному окну, через которое открывалась панорама на ночной город. Наверное, если бы кто-то, пробегающий там внизу, спешащий по своим делам, поднял взгляд, то стал бы свидетелем того, о чем думал бы последующие пол часа, запершись в первом попавшемся общественном туалете. Руки умело расстегнули петли, удерживающие полупрозрачную ткань на небольшой груди. Лифчик упал к ногам, и Нагиса, словно опомнившись, прижала ладони к освободившимся от кружевных оков грудям, почувствовав захлестнувший ее тело стыд. Эхо приближающихся шагов отскакивало от стен и ласковыми укусами будоражило сознание. Девушка знала, что Казуя недоволен. Он хотел видеть ее, хотел управлять ее сознанием и направлять ее тело в нужном ему направлении. Его руки обхватили ее талию, сжимая грубо, но не настолько, чтобы это переступило черту. Он всегда был властным и умел показывать это даже в такие моменты, но иногда и ему хотелось проявить немного ласки. Настойчивые ладони накрыли ее узкие запястья и резким движением развели в разные стороны. Мишима подошел вплотную, пристраиваясь напряженным пахом к выпуклой попке своей молодой помощницы. Чувствуя его возбуждение, Нагиса осмелела, вернув себе былую уверенность. Она была неопытной, но это не было препятствием, а наоборот, играло ей на руку. Казуя походил на мужчину, который испытывал всё с совершенно любым типом женщин, но, кажется, плохо понимал, как действовать с невинной девочкой. Он то позволял себе кидаться на нее, то выставлял невидимые границы, которые не желал переступать раньше времени. И это раззадоривало обоих. Нагиса сорвала с себя последние оковы и прижалась к разгоряченному телу босса в ответ. Несмотря на то, что он все еще был в своем рабочем костюме, жар, исходящий от него, был слишком очевиден и плавил не хуже открытого огня. Она уронила голову на его широкую грудь, обхватывая мускулистую шею и играя кончиками пальцев с его короткими волосами. Не сдержав довольного рыка, Мишима медленно поднялся ладонями выше, пока не достиг столь желанных округлостей, как будто созданных для его хватки. Они идеально легли ему в руки, и Нагиса позволила себе простонать, выгинаясь навстречу грубым движениям. Он мял ее грудь, словно это был пластилин, теребил набухшие и чертовки чувствительные соски и тихо посмеивался, будто ребенок, добравшийся до любимой игрушки. Он знал, что его маленькая жертва не будет против, что бы он с ней не делал. Пока одна рука продолжала свою настойчивую ласку, вторая опустилась на молнию юбки, раскрывая девушку полностью. Ненужная ткань быстро соскользнула вниз, и Нагиса вновь ощутила уже знакомое присутствие грубых пальцев на ее намокшей промежности. — Пожалуйста, — не сдержалась она, — хочу… Она не успела договорить. Ее тело пронзила приятная боль. Отогнув розовую полоску трусиков в сторону, пальцы яростно проникли внутрь ее влажной киски. Казуя толкнул девушку вперед, опуская ее на толстое оконное стекло. Нагиса уперлась руками в раму, пытаясь удержаться на ногах. Вес мощного тела давил на спину. Мужчина обхватил ее за талию, сильнее насаживая на собственные пальцы и довольно урча, словно дикий кот, добравшийся до добычи спустя долгие дни голодовки. Девушка всхлипнула, чувства переполняли ее тело, ее бросало то в жар, то в холод и казалось, что сознание вот-вот даст сбой и она отключится прямо там, стоя в откровенной позе перед совершенно прозрачным стеклом и миллионом зрителей там, по другую сторону этой невидимой ограды. С грубыми пальцами, массирующими ее внутренности. Со все еще закрытым официальными одеждами мощным телом, прижимающим ее сзади. Стоп. Почему она стоит абсолютно обнаженная, готовая в любой момент достигнуть пика, ввергнуться в небеса, забыв о скромности? Но тот единственный, доставляющий ей бурю новых эмоций, все еще закрыт и держится особняком? Опомнившись, Нагиса отстранилась, выдыхая от возникшей пустоты внутри. Она не успела понять, как привыкла к непередаваемому ощущению заполненности, дарующему экстаз. Она обернулась, сталкиваясь с растерянным взглядом босса. Она не видела его таким даже в самых бурных фантазиях, но, похоже, ее действия действительно озадачили его. Улыбка расцвела на ее порозовевшем лице, отчего черные брови Казуи нахмурились, а тело напряглось в ожидании новых сюрпризов. Несомненно, прерванные игры стали для него потрясением. Нагиса была уверена наверняка: никогда и никто не позволял себе прерывать его самодовольные муки, его сладострастный танец, в котором место управляющего целиком и полностью было подконтрольно только одному. — Разденься для меня, — промурлыкала она знакомую фразу. Ее голос звучал слегка охрипло после нескольких минут беспрестанных стонов, но именно это возымело успех. Разгоряченная, голая, раскрытая и потерявшая всякий стыд, она завлекала настолько, что невыносимо было даже просто дышать. Мишима не мог отвести взгляд, не веря, что в неуклюжей невинной девчонке, опаздывающей на работу после учебы, так долго скрывалась страстная богиня, жаждущая, когда ее освободят. Он закусил губу с такой силой, что еще немного, и из нее брызнула бы кровь. Довольный оскал окрасил былое еще мгновение назад хмурым лицо. Девушка сглотнула, наконец полностью осознавая свою настоящую силу перед этим мужчиной, властным, сильным, грубым, но готовым сдаться перед ней, увидев ее потаенные желания. Он медленно потянул галстук, ослабляя хватку ткани на шее, и легко избавился от мешающего аксессуара, незамедлительно приступая к рубашке. Каждое его движение было нарочито медленно, дразнило и без того раззадоренную и возбужденную девушку, заставляя сильнее вцепляться ослабшими руками в оконную раму, пытаясь удержаться на ослабевших после продолжительных глубоких ласок ногах. Когда рубашка неспешно скользнула вниз по напряженным мускулам, теряясь в груде одежды, скопившейся на холодном полу, Нагиса сделала неловкий шаг вперед. Казуя с интересом смотрел за ее движениями, давая немое разрешение приблизиться, дотронуться, изучить, насладиться новым открытием. Ее короткие ноготки дразнили его, царапая живот, покрытый кубиками пресса, и опускаясь к паховым волоскам, маняще показывающимся из-под чуть приспущенных брюк, утянутых дорогим кожаным ремнем. — На колени, — приказал он, и Нагиса послушно упала вниз, пристраивая жаждущие ладони к пряжке. Его тело излучало мощь, и все, что она могла, это повиноваться. Все ее естество сдавалось перед мощной аурой зверя, желающего проглотить полностью свою маленькую овечку. Ее сознание застила пелена желания, в очередной раз лишая ее свободной воли. Ремень отлетел в сторону, а пальцы уже ловко цепляли собачку и тянули вниз, освобождая ноющий член от плена брюк. Крупная ладонь уверенно опустилась ей на макушку, пальцы зарылись в каштановых волосах и потянули на себя. Нагиса уперлась носом в основание члена, втягивая незнакомый аромат мужской похоти и неудержимого желания. Ей не требовалось лишних слов, она была умной девочкой. Обхватив напряженный орган, она припала в покрасневшей головке губами, пробуя на вкус и оценивая свои дальнейшие действия. Она боялась сделать что-то неправильно. Ей безумно хотелось стать той девушкой, которую Мишима нескоро сможет забыть, но она совершенно не представляла, как этого добиться. Казуя издал приглушенный стон, почувствовав мокрый горячий язык на своем члене. Нагиса быстро сдалась перед собственными сомнениями, уступая место лишь животным инстинктам, заполоняющим все ее естество. Едва головка полностью проникла в ее рот, она поняла, что была создана именно для этого. Ее влажное расслабленное горло послушно принимало в себя выдающийся немаленьким размером член босса, позволяя ему скользить внутри, трахать ее невинный рот, делая ее грязной, подчиняя, приручая. Мужчина издавал самые невероятные звуки. Нагиса запоминала каждый, отмечая его в сознании и зная, как будет просыпаться каждую ночь от влажных снов, наполненных этими развратными низкими стонами, тихими рычаниями, рваными вздохами и довольными смешками. — Ты такая хорошая девочка, — похвалил Казуя, отстраняясь от растерянной девушки. Ее дыхание сбилось, по подбородку стекала слюна, а трусики намокли настолько, что начинали спадать под тяжестью наполнивших их соков. Она была желанна, как никогда, такая развратная, послушная, восхитительно сексуальная. Ее глаза безотрывно изучали покрывшееся испариной горячее тело напротив, такое огромное в сравнении с ее собственным, украшенное старыми шрамами и дрожащее от едва сдерживаемого огня внутри. — Я могу быть плохой девочкой, если вы мне прикажете, — она облизнулась, поднимаясь с колен и спуская трусики до щиколоток, избавляясь, наконец, от последнего элемента одежды. — Что же, я внесу это в твой список обязанностей, раз ты так настойчива, — улыбнулся он в ответ. — У нас с тобой еще столько всего впереди. Я ведь тоже могу быть… плохим. «Черт возьми, — пронеслось у нее в голове. — Если это он хороший, что же будет…» Поток ее мыслей был грубо прерван, но Нагиса не успела огорчиться, лишь удивленно охнула, приземляясь спиной на стол своего босса и обнаруживая себя в уже знакомой позе. Кажется, они вернулись к тому, с чего начали, но уже совершенно голые и готовые отдать друг другу себя без остатка. Ухватив Нагису под колени, Казуя прижался к выгибающемуся ему навстречу телу и запрокинул ее ноги себе на плечи. Их лица приблизились друг к другу, дыхания смешались, взгляды неотрывно соприкасались, обмениваясь немым вожделением. Девушка вдруг поняла, что после всего, что они уже успели попробовать, они так и не обменялись самым простым — поцелуем. И она умоляла небеса, чтобы ее любовник сделал этот шаг первым. Поцелуй, несмотря на всю абсурдность, все еще казался ей чем-то более интимным и в то же время откровенным, чем мастурбация и глубокий минет напротив окна, размером с целую стену. Мишима отчетливо наблюдал смену эмоций на лице девушки, понимая, чего она хочет. Он приставил головку к ее отверстию, обильно выделяющему соки, запоздало вспоминая про презерватив и тут же отметая эту мысль. Не долго думая, он резко впился в опухшие после минета губы грубым подавляющим поцелуем, и едва девушка под ним позволила себе расслабиться, как он пронзил ее тело мгновенным толчком, входя в невинное тело одним движением почти до упора. Нагиса застонала в поцелуй. Ее тело пронзила целая масса неизвестных ощущений, среди которых отчетливее всего ощущалась смесь нестерпимой боли и адского наслаждения. Мишима не выпускал ее рот из-под своего садистского плена, сплетая языки в пышущем огнем танце, перемешивая их совместные стоны, соединяя их в одну песню восторга и возвышения. Он двигался в ней без пощады, оставляя синяки на бедрах в попытках удержать ватные ноги на своих плечах. Вколачивался в нее, словно пытаясь разорвать на части, грубо, сильно, делая ее полностью своей, овладевая каждым участком ее развращенного податливого тела. Он хотел создать себе игрушку, с которой сможет делать все, чего только не пожелает. И создать ее так, чтобы она сама желала этого, понимая того или нет. Нагиса хваталась за мускулистую шею, оставляя на ней белые следы от ногтей, и кричала в экстазе, забывшись в новых ощущениях, сменяющихся с такой скоростью, что она не успевала понимать и осознавать саму себя, отдавшись во власть своего любовника полностью, позволяя управлять ей, уничтожать ее, вдалбливать в деревянный стол, скрипящий под весом двух разгоряченных тел, увлеченных друг другом. Спустя какое-то время ее тело содрогнулось в экстазе. Пока мужчина продолжал яростно трахать ее трясущееся в упоении тело, Нагиса молилась, чтобы это длилось вечно. На секунду она потеряла сознание, чтобы, очнувшись, увидеть, как Казуя в диком темпе водит ладонью по члену, а через мгновение на ее живот опускается его белое, почти прозрачное семя. Несколько капель падает ей на грудь, и Нагиса, понимая, что это конец, падает на столешницу, позволяя себе, наконец, расслабиться. Приводя дыхание в порядок, девушка не сразу поняла, что ее босс не лежит рядом, не дышит ей в ухо, не смеется, называя ее послушной малышкой. Ничего подобного, что она представляла в своих откровенных фантазиях. Нагиса поднялась, шипя от пронзившей ее поясницу боли, и огляделась. Казуя Мишима непринужденно поправлял галстук, стоя перед зеркалом и рассматривая свое отражение. Он выглядел не как человек, только что занимавшийся сексом со студенткой на рабочем месте, а как самодовольный начальник, готовый отдавать приказы и увольнять за малейшую провинность. Именно такой, каким был всегда. Казуя поймал растерянный взгляд своей новой игрушки в зеркале и ласково улыбнулся. — В понедельник к трем. И не опаздывай. Я запланировал особое… мероприятие. Почему-то в этот момент все, о чем могла думать Нагиса, так это о взбешенном лице Джина, когда он узнает, чем его лучшая подруга занимается с его отцом за закрытыми дверями офиса…