Воспоминания

Как же прекрасна Москва в вечернее время суток. Небо приобретает темные краски, перемешанные с яркими. Лучи солнца, что убивали нас днем и резали глаза, сейчас так приятны для глаз. Каждый из граждан был занят своим делом: кто-то спал, видя сладкие и не очень сны, кто-то гулял, весело проводя время, а кто-то сидел в офисе, заканчивая бумажную работу и сонно потягиваясь в кресле. Выйдя из здания совета, Союз, спокойно выдохнув, отправился домой, где планировал хорошенько отдохнуть после тяжелого четырехчасового собрания. Он медленно прогуливался по аллее городского парка. Пение птиц отвлекало от окружающей среды, легко унося в мир раздумий. Парень надеялся на то, что придет раньше своих детей и успеет закончить приготовления. С этими мыслями он направился прямиком к своей машине, как вдруг заметил силуэт сидящий под деревом. Что-то в нем было до боли знакомое. Не спеша подойдя ближе, парень понял, что не ошибся. Это он. Тихо напевая песню, скорее всего колыбельную на немецком, красноглазый лежал на траве под раскидистым деревом. В его руках находилась фуражка, которую он теребил, явно беспокоясь о чем-то. Казалось, он совсем не замечал подошедшего или просто не хотел замечать. — Не ожидал встретить тебя здесь, — задумчиво произнес коммунист, остановившись рядом. Его голубые глаза смотрели на немца. Что могло понадобиться ему здесь, в Москве. В голове русского всплыли не самые лучшие воспоминания за последние десять лет. Нацист вздрогнул, глаза цвета крови посмотрели в его голубые, похожие на небо. Молниеносно приняв сидячее положение, парень нацепил на свою голову фуражку:  — А кого ожидал? — спокойно спросил немец, что было немного странно для него. — Ну уж точно не тебя! — рыкнул русский, зло посмотрев на немца. Коммунист подумал, что Третий пытается вывести его из себя, не дождется. — Чего забыл в Москве? — успокоившись, спросил парень, присаживаясь напротив арийца. И все же любопытство взяло верх над гневом. Немец отвел взгляд от голубых глаз, посмотрев в небо. Кажется, он задумался. Минута за минутой проходили, а коммунист ждал слов от немца. И вот алые глаза немца снова переместились на коммуниста, чуть погодя, спокойно ариец произнёс, — Разнообразие.. — увидев непонимающий взгляд победившего в той войне, он пояснил. — Иногда надоедает тот вид, что ты можешь лицезреть из своего окна, проснувшись рано утром. Иногда надоедают ночные прогулки по тем местам, которые знакомы тебе с детства. И так до бесконечности… — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но ты прав, — Союз устало вздохнул, отведя взгляд небесных глаз в сторону. — Я бы тоже хотел выбраться отсюда, уехать куда-нибудь, забыв обо всём, но… дети, за которыми нужен глаз да глаз и навалившаяся работа не позволяют… — Ты можешь забрать работу с собой, — парень понимал, как это тяжело, но для него эти бесконечные собрания и крики других стран больше не имеют смысла после войны. — Всё нормально? — немец видел, что русскому отчего-то плохо, но отчего не понимал. И с какой это стати его должно волновать состояние этого коммуняки? Нет, его это дело не касается, но всё же… — Всё нормально, и вообще, это не твоё дело, — коммунист не хотел показывать свою слабость перед врагом, ведь сейчас ему было действительно тяжело. Почувствовав, что ему не рады, немец хотел было встать и уйти, но состояние коммуниста его не отпускало. Собрав волю в кулак, парень дружелюбно улыбнулся, положив руку ему на плечо: — Твоя гордость однажды погубит тебя, СССР. Союз непонимающе посмотрел на немца, что не вселял никакого доверия, но, успокоившись, отвёл взгляд от кровавых глаз на траву, начал:  — Понимаешь, мне сейчас не до отдыха. Вечные разногласия между подросшими детишками, за которыми нужно хорошенько присматривать, а мне бы на работе справиться. Постоянные ссоры с США вечно ставят в тупик.. Парень слушал маленький рассказ коммуниста. Немного подумав, он выдал:  — Почему бы просто не попросить кого-нибудь посидеть с твоими спиногрызами? Почему бы не перестать обращать внимание на Штаты? Позлится ещё немного и успокоится. — Так спокойно об этом говоришь, а ты попробуй найди хоть одного желающего взять этих малявок на себя, — пробубнил Союз, прикуривая сигарету. — А со Штатами.. — коммунист сделал затяжку, переместив затуманенный взгляд куда-то в сторону дорожки. — Я подумаю над твоими словами. — Тебе нужно отдохнуть от всего этого, — проявил беспокойство за врага немец. Он отвернулся от Советского, не понимая, зачем вообще решил выслушать его. — «Это не мои проблемы, да и разве я не должен радоваться тому, что у этого коммуняки проблемы?» — но ему не хотелось радоваться этому. Нацист видел состояние русского, из-за чего в его голову пришла бредовая, по его мнению, идея: — Может.. — парень резко заткнулся. — «Нет, я дал ему совет. Большего он не получит» — взор кровавых глаз снова устремился в небо. Парень пытался отогнать эту бредовую мысль. — Может что? — не догоняя, спросил коммунист, поправив прядь русых волос, что выпала на глаза и переведя недоуменный взгляд на отвернувшегося нациста. На это парень лишь отрицательно помотал головой: «Мол, забудь». — Как скажешь, — бросил коммунист, вставая с земли и отряхиваясь — Что ж, всего хорошего! — махнул рукой он на прощание. Тихо фыркнув, парень посмотрел на уходящего коммуниста. Вроде и обсудить нечего, но так не хочется, чтобы он уходил. — Погоди... — М? — Союз обернулся и, удивленно вскинув брови, посмотрел на нациста. — Может, ты выберешься на день, на два и отдохнёшь? — предложил тот. — А как же дети? — он утомленно смотрел на нациста, мечтая уже прийти домой и отдохнуть. — Может, попросишь Японию? — Хм, а это не такая уж и плохая идея — произнёс коммунист, взглянув на часы. «Заеду к ней по пути домой», — решил для себя русский. — Кстати, а когда ты домой пойдёшь? И вообще, где ты живёшь? — спросил коммунист, вскинув одну бровь, и ожидая ответа, посмотрел на немца. — Эм… — парень отвёл взгляд в сторону, что сразу не понравилось Союзу. — Эту ночь я проведу здесь, — задумчиво произнес немец, сложив руки на груди. Знакомых у него здесь не было, ну, кроме одного. Денег тоже нету, так что в гостиницу не сможет заселиться. — Что?! — услышанное повергло русоволосого в шок. Мало того, что он не принадлежит ни к одной из сотрудничавших с ним стран, так ещё и является врагом его народа. — Ну уж нет, на улице ты ночевать не будешь, — заявил коммунист, строго смотря на немца. — Если хочешь, то я могу снять тебе номер в любой гостинице Москвы, — предложил СССР. — Я не собираюсь тратить твои деньги, — спокойно выдал нацист, отведя взгляд в сторону. — Ну или ты можешь остановится у нас.. — сказал Союз, понимая, что если он оставит нациста одного на улице, то его совесть замучает. Хоть он и понимал, что Рейх может перерезать всю его семью, когда он потеряет бдительность, что-то подсказывало ему, что немец даже не думает о таком. — Гостевая комната всегда свободна, — он не собирался сдаваться. Брюнет посмотрел на коммуниста и, кажется, покинул этот мир. Его глаза потускнели. Коммунист даже испугался такому фокусу, но вскоре немец вернулся в своё прежнее состояние. — Точно комната свободна? Тебе самому будет удобно? — парень немного не понимал доверие, оказанное с ЕГО стороны. — Да, конечно, — русский постарался выдавить из себя дружелюбную улыбку, но получилось криво, что насторожило немца. — Уверен? — Конечно, о чём разговор! — Ну ладно, — немец не был до конца уверен в том, что это правильное решение, но наплевал на это. Парень взял свой походный рюкзак, что до этого незаметно лежал у дерева и посмотрел на коммуниста, что уже шёл в известном только ему направлении. Парни подошли к машине. Усадив немца на пассажирское сиденье рядом с собой, Союз сел за руль. Дорога заняла полчаса, всё это время они молчали. Хоть Союз и пытался завести разговор, все его попытки проваливались коротким «да» или же «нет». Он больше не пытался разговаривать и сконцентрировал всё внимание на дороге, а немец и не хотел разговаривать, он смотрел в окно, любуясь тем пейзажем, что видел. По правде сказать, Союз был удивлён его поведением. «Он не такой, каким был. Стал не таким взвинченным и грубым. Такой спокойный, словно валерьянки выпил», — подумал коммунист при выходе из машины. Как только двери машины захлопнулись, коммунист поспешил к одиноко стоящему двухэтажному строению бирюзового цвета, попутно доставая из кармана ключи. Немец всё это время плёлся позади него, застрявший в своих мыслях. Когда входная дверь открылась, коммунист, пропустив вперёд немца, зашёл сам. — Хочешь кофе, чай? — спросил коммунист, попутно скидывая пальто и стягивая сапоги. — М? Нет, спасибо, — парень, сняв сапоги и мантию, что захватил по ошибке, прошел чуть глубже, пытаясь осмотреть дом. Задумавшись, он спросил:  — Есть выход на крышу? — он перевёл взгляд на коммуниста, что приподняв одну бровь, смотрел на него. — Э… да, но зачем он тебе? — в полном непонимании спросил русский у нациста. — Просто обычный интерес.. — парень обвёл кухню менее заинтересованным взглядом. — Можешь показать? Будто не услышав немца, парень подошёл к лестнице, которая вела на второй этаж и начал подниматься, бросив напоследок: «Освойся тут, а я пока пойду и застелю постель в твоей комнате». Союз был взволнован, он и не думал, что Рейх согласится пойти с ним, но так же он был не менее рад, что не позволил немцу ночевать на улице. Быстро найдя постельный комплект в шкафу гостевой, он поспешил приготовить постель для своего гостя. Оставшись недовольным тем, что на его вопрос так и не ответили, парень быстро обошёл первый этаж, не заходя в комнаты, двери которых были закрыты и подошёл к лестнице, по которой несколько минут назад поднялся коммунист. Поднявшись, Рейх осмотрел второй этаж взглядом, стараясь найти лестницу ведущую наверх, на крышу. Не найдя ни лестницы, ни открытых дверей, парень остался стоять там, где и стоял, заинтересованно смотря в пол. В грациозном танце коммунист расправлял простынь, заправляя кровать гостя. Несколько вращений и подушка была заправлена в наволочку и аккуратно уложена на заправленную кровать. А вот с пододеяльником пришлось повозиться, коммунист никогда не любил заправлять одеяло. Руку вправо, другую влево, переворот, углы и тяни! Спустя несколько попыток, ему всё же удалось заправить надоедливое одеяло и уложить его на кровать, аккуратно расправив при этом. Выдохнув, коммунист вытер выступивший пот со лба и направился на поиски нациста. Благо, долго искать не пришлось, ведь стоило Союзу выглянуть за дверь, как он сразу же увидел Рейха. — Что ты делаешь? — спросил коммунист, приподняв одну бровь и устремив взгляд на фюрера, что сцепив руки в замок за спиной, рассматривал пол. — Красивый.. — прошептал немец, устремляя задумчивый взгляд алых глаз в пол. — Я? — подняв голову, спросил немец, переведя такой же задумчивый взгляд на коммуниста. — Да, ты, — усмехнувшись по-дружески, ответил Советы. — Твоя комната готова, располагайся, — он показал на открытую дверь позади себя. — Да-а, спасибо, — проскользнув мимо улыбающегося коммуниста, он прошёл в комнату и уже было хотел закрыть дверь, как вдруг вспомнил про свой вопрос. — Так что насчёт крыши? — Хочешь туда сходить? — непонимающе спросил русский, устремив уже усталый взгляд на немца, в чьих глазах блеснул странный огонёк. Немного испугавшись такой реакции, но не подав виду, он направился к концу коридора, на потолке которого был еле заметный люк, скорее всего ведущий наверх. Потянув за свисающее колечко на верёвочке, русский опустил металлическую лестницу, пропуская немца вперёд: — Дамы вперёд, — насмешливо сказал он, поклонившись. Фыркнув, немец полез наверх. В его лицо подул свежий весенний ветерок. Улыбнувшись, он полностью залез на крышу и стал осматривать всё вокруг. От этого прекрасного вида его отвлёк голос позади: — Ну как, нравится? — Очень, спасибо, — немец повернул голову в сторону откуда приехала машина, подойдя к краю. — Интересно, если упасть вниз головой с такой высоты, то умрёшь или просто получишь серьёзную травму головы? — стал вслух размышлять немец. — Если и не умрёшь, так сотрясение заработаешь точно, отойди от края, пожалуйста, — с какой-то опаской в голосе произнёс коммунист, подходя к нему. Взяв нациста за руку, он оттащил его от края: — Тебе точно не поздоровится, упади ты с крыши головой вниз. — Хотелось бы на это посмотреть.. — как-то по-грустному усмехнулся немец, опечаленно глядя на то место, с которого его оттащил за руку Союз. — Ты уж прости, но надо вернуться в дом, я устал за сегодня.. — увидев то, что немец открыл рот в попытке что-то произнести, он добавил. — А тебя одного с такими мыслями совесть оставить не позволит, — произнёс он с нотками иронии в голосе. — То есть, ты боишься того, что если я останусь один, то сотворю какую-нибудь глупость, или что именно тебе придётся меня лечить? — уточнил немец, спускаясь в дом. — И того, и другого, — безразлично бросил Советы, порядком подустав от этого суицидального настроя. — Ладно, извини.. — красноглазый завернул в свою комнату и обеспокоенно посмотрел на коммуниста. — А… где твоя комната? — спросил немец, выглядывая из-за приоткрытой двери. — Вот, а что? — русский прошёл к пятой справа от комнаты немца двери и указал на неё. — Просто так, из интереса. Спокойной ночи, Союз, — немец закрыл дверь и, судя по щелчку, закрылся в комнате. — Спокойной.. — устало произнёс коммунист в пустоту коридора второго этажа, а после скрылся за указанной ранее дверью, зевнув. Оставшись наедине с самим собой, немец стал осматривать комнату. Большой деревянный комод, содержимое которого он узнает завтра, односпальная кровать времён СССР, застеленная белоснежным бельём, будет преступлением испачкать его, и тумбочка из красного дерева рядом с кроватью. На ней стоял пустой стакан и упаковка использованных таблеток от мигрени. Пожав плечами, нацист упал на кровать, обняв подушку и накрывшись одеялом, прикрыл глаза, отправляясь в царство снов, что сделал и коммунист чуть раньше.

Продолжение следует....