— Мне просто интересно, что ты задумал, — Нейто упёрся руками в бока, слегка наклонил голову. — Ты ведь знаешь обо всём, Шото уже давно рассказал тебе. Игнорировать меня тоже было его советом?
Сэн молчал, сложил руки на груди. Выжидающе смотрел вперёд, не выказывал ничего, кроме едва заметного раздражения.
— Тебе всё ещё нравится Нейто? — тихо поинтересовался Шото. — Тогда я бы хотел сказать тебе кое-что.
Тодороки словно точно знал, что Нейто выйдет из кафетерия несколькими мгновениями позже. Сэн уселся на стул рядом с ним и заглянул в экран ноутбука, в то место, куда указал Тодороки.
— Это сектор B10, вид из миникамеры, расположенной в картинной раме. Рядом микрофон новой модели, очень чувствительный. Вот, надень наушники. Видишь человека возле автомата с газировкой? Это Нейто. Затем выходит Изуку. Теперь слушай внимательно.
Шото пристально наблюдал за происходящим, понемногу отматывая события вперёд. Затем остановился и убрал палец с клавиатуры. Нейто и Изуку сидели рядом, освещаемые зелёным неоновым светом от небольших букв у стены возле автомата. Нейто гипнотизировал взглядом банку спрайта, не решаясь щёлкнуть и открыть её. Мидория, в свою же очередь, сонно раскинулся и пил холодный кофе маленькими глотками.
— Я ведь не отрицаю того, что он привлекает меня, — Нейто пожал плечами. — Никогда не отрицал, так что твой вопрос не имеет смысла. Знаешь, в тот раз, когда мы все зависали у меня дома, ты поступил как настоящий ублюдок, Изуку.
Мидория усмехнулся:
— Я ведь не думал, что ты продолжишь свою игру и не остановишься заливать в уши этому мальчику. Сколько он влюблён в тебя? Пять лет? Ещё больше? Ты уверен, что ублюдок тут я? У тебя такое каменное сердце, Монома.
— Нет, я просто стараюсь держаться подальше от того, что может меня контролировать, — газировка в руках Нейто зашипела, но отпивать её он не спешил. — Я знаю, что окончательно поддамся его влиянию, если признаюсь, что хочу быть рядом. Я уже поддался. Мне не нравится зависеть от человека, а сейчас мне, по крайней мере, хотя бы удаётся бороться с этим.
— Если играешь в равнодушие, то играй до конца. Или у тебя попросту не получается не спасать его, не быть рядом? Тогда отстойно, но ты проиграл. Хотя нет — ты проиграешь тогда, когда он решит сыграть с тобой в равнодушие. Поверь мне, это окончательно уничтожит твою уверенность в том, что Сэн всегда будет рядом, что бы ты ему там не наплёл. А когда это произойдёт, у тебя уже не останется выбора, кроме как, наконец-таки, перестать притворяться. Он получит всё, что захочет только тогда, когда оставит тебя одного.
— Я опаздываю на задание, ты мешаешь, — Сэн отмахнулся и шагнул в сторону.
Нейто перестал улыбаться. Он ударил ладонью по стене прямо в том месте, где едва ли не оказалась голова Сэна, когда он отвернулся. Монома сделал шаг, приблизился и взглянул без шуток:
— У меня ведь тоже не бесконечное терпение, Кайбара. Если ты и вправду решил игнорировать меня по совету этих двоих, то прекращай, мне такое не нравится.
— Куда делась твоя беззаботная улыбка? Ты так прекрасно держался все эти грёбаные пять лет, — Нейто почувствовал холод, прильнувший к щеке. Сэн наставил на него заряженную пушку, которую вытащил из кобуры. Чёрт, кажется, такое уже случалось.
Монома отбил его руку ударом пальцами о кисть, перехватил её, выудил из хватки пистолет и спрятал за пазуху, предварительно перебросив его на предохранитель. Все эти движения вышли такими быстрыми, что Сэн едва ли успел сообразить, когда чужие пальцы внезапно с силой сжали его щёки.
— Я не люблю тебя, понятно? — прорычал Монома.
— Понятно. А теперь попробуй сказать это убедительнее, — несмотря на своё положение, Сэну всё же удалось выдавить из себя ухмылку, и ухмылка эта — он мог поклясться — стоила тех пяти, наполненных непонятками, лет.
Нейто вцепился в его губы, прижав к стене всем телом. Кайбара тут же освободил руки, окольцевал его шею, зарылся пальцами в волосы и тихо охнул, когда колено Мономы упёрлось ему в пах.
Он держался. Нейто правда держался. Он ведь проделал это не сразу же, как Тодороки Шото раскрыл все его карты. Он выжидал месяцы, продолжал вести себя, как и прежде, но теперь это не помогало. Стало ясно — теперь уже не поможет ничего, кроме правды.
Мидория пялился в мониторы, куда транслировалось видео с камер наблюдения и постукивал пальцами по столу, улыбаясь. Что ж, вот всё и разрешилось. Хоть они и потратили на это целую вечность.
— Я просил удалить тебя эту запись, разве нет? — спросил он у Шото, что-то чёркающего в небольшом блокноте. – Из-за неё я получил нехилую трёпку от Мономы.
Шото промычал, сказал что-то вроде «не припомню такого» и вернулся обратно к записям.
— Знаешь, Шото, — он сложил ладони домиком и прислонил их к губам, скрывая улыбку, — иногда ты по-настоящему пугаешь.
Ехать с откинутым верхом для такой погоды было не самой лучшей идеей, но Киришима любил дождь. Даже такой — мелкий и назойливый, он всё равно придавал улицам свежести, затягивая их серостью и его любимым бледно-голубым цветом.
Бакуго не гнал. Впервые за всё то время, что Киришиме довелось проездить с ним. Он уменьшил звук динамиков, расслаблено вертел руль из стороны в сторону и был абсолютно спокоен. Наверное, ему показалось, что Эйджиро заснул, но на деле же тот просто пялился сквозь полуопущенные ресницы на пролетающие мимо улицы.
Он забыл спросить, куда они едут, но, наверное, это и неважно.
Бакуго выглядел задумчиво, больше молчал, а иногда даже не реагировал на его вопросы. Киришима свалил всё на погоду.
— Наверное, здорово иметь собственный дом. Место, куда ты всегда сможешь вернуться. Не знал, что такие вещи действительно могут быть важны для придурка Мономы, — Киришима почесал затылок.
Бакуго выгнул бровь:
— Почему тебе так нужен дом?
— Не мне. Нам? — он глупо усмехнулся. — Не знаю, это бы… Неловко об этом говорить, но это бы ещё раз доказало, что мы с тобой… мы с тобой семья?
Эйджиро вдруг подал голос:
— Знаешь, погода совсем, как там. Не хватает только густого тумана и разряжённого воздуха.
Бакуго хмыкнул:
— Скучаешь?
— Не то чтобы, — Эйджиро пожал плечами. — Просто иногда вспоминаю о месте, где всё началось. Кто мог представить, что дойдёт до такого? Что было бы, если бы мы все не встретились? Ты бы наверняка сейчас учился в каком-то университете Лиги Плюща. Скажи, Бакуго, ты никогда не жалел о том, что всё вышло именно так?
Бакуго покрепче сжал руль:
— Никогда.
Киришима действительно клевал носом, но это было не столь важно. Через полчаса Бакуго вдруг припарковался в одном из частных секторов города, где Эйджиро ещё ни разу не бывал. И, на самом деле, даже сейчас не понимал, что тут делает.
А потом до него дошло. От неожиданности он даже дёрнулся:
— Ты хочешь познакомить меня со своими родителями? Сейчас?
Бакуго прочистил горло. «Я более снисходителен к таким вопросам и не отправляю на подобные встречи без предупреждения, как некоторые» — само собой, вслух такого прозвучать не могло. Так что Бакуго просто покачал головой.
— Нет, с чего ты взял? Мои родители живут не в городе.
— Тогда… что?
Они вышли из машины, и Бакуго щёлкнул сигнализацией. Он что-то сказал человеку, отвечающему за поднятие шлагбаума, и тот открыл тяжелую автоматическую дверь нажатием кнопки. Тогда Бакуго засунул руки в карманы и зашел, кивком головы указывая Киришиме идти за ним.
Это был один из тех кварталов, которые Эйджиро часто видел по телевизору: белоснежные дома, красные крыши, красивый аккуратный газон, выстриженные кусты. Они вдвоём сюда отнюдь не вписывались. И чем дальше они заходили, тем больше и шикарнее становились площадки, тем выше были дома. И Эйджиро мог лишь с замиранием сердца идти дальше, приводя голову в порядок.
Он настолько углубился в просмотр того, что его окружало, что не заметил даже, как Бакуго остановился, поэтому стукнулся о его плечо и только потом перевёл взгляд. Бакуго смотрел на высокий дом с красным почтовым ящиком у двери. Киришима не решался спросить, просто принялся точно так же рассматривать его.
Кацуки был краток:
— Теперь это наш дом.
Эйджиро услышал копошение со стороны, боковым зрением уловил происходящее. То мгновение, за которое он перевёл взгляд обратно на Бакуго, казалось, длилось вечно – невероятно долгое и невероятно красочное.
*
— Всего здесь три корпуса.Третий корпус — корпус B1. Ваш новый дом.
*
— Привет, меня зовут Эйджиро Киришима, — раздалось с противоположной стороны. — Это твой кот?
*
— Баскетбольный матч сразу после твоей эстафеты. Я играю. Приходи поболеть.
*
— Мне не нравятся люди, которые выдают себя за других.
— Поверь, ты не хотел бы видеть меня настоящего.
*
— Ты должен говорить обо всём, разве я неясно выразился? Всё, что касается тебя.
— Почему? Потому что я тебе интересен? — Киришима повернул голову вслед за Бакуго и снова улыбнулся. — Потому что я тебе нравлюсь?
*
— Как ощущение? Адреналин просто нереальный, правда? — Киришима и сам пытался отдышаться. Он взглянул на свои руки — не тряслись.
Бакуго дёрнулся вперёд, а потом вдруг осознал, что собирается сделать, и остановился. Они с Эйджиро внимательно посмотрели друг на друга.
— Ты собирался меня поцеловать? — Киришима спросил это без привычной усмешки, странное ощущение защекотало грудь.
*
В стволе дерева торчал градиентный керамбит. Лезвие его переливались разнообразными красками, а аккуратное колечко на конце чёрной матовой ручки играло цветами вслед за ним. На нём была выгравирована большая буква К.
К значило Кацуки.
*
— Не боишься обжечься? — Бакуго выгнул бровь, выставил вперёд одно колено, упираясь прямо в пах Киришиме. Эйджиро лишь тихо охнул, но всё равно умудрился улыбнуться.
— Мне всегда нравилось играть с огнём.
*
— Остановись, дерьмоволосый. Ты убьёшь его! Киришима. Не делай этого, Эйджиро!
Он полоснул лезвием чужую кожу. Тецу успел отшвырнуть Аояму на безопасное расстояние. Всё вокруг багровело, на кончике ножа остались алые капли. Он перевёл взгляд, и глаза его прояснились.
— Бакуго… — голос сорвался. Киришима тут же зажал рану на руке. — Я порезал тебя… Я порезал, я…
*
— Давно ждёшь?
Бакуго довольно хмыкнул.
— Ты вернулся.
*
Бакуго встал на одно колено. Киришима едва смог выдохнуть.
— Эйджиро.
Да. Определённо,
да.
— Ты выйдешь за меня?
