Изгнанный

Возвращение к привычной жизни оказалось столь же радостным, сколь и странным. Азирафаэль был счастлив вновь увидеть все эти слегка запылённые книги, вернуться в обстановку домашнего уюта своего книжного магазина, но гнетущее чувство какой-то неизбежности не давало покоя. Что-то ещё не наступившее, но грядущее совсем скоро вызывало странное беспокойство, заставляя ангела слишком часто тяжело вздыхать. В его магазине извечно царил лёгкий хаос. Не тот хаос, что вызывает отвращение или навевает беспокойство. То был беспорядок, придающий этому месту особую атмосферу. У ангела был своеобразный порядок во всём. Он даже не был сам уверен, придерживается ли его или каждый раз создаёт новый. Книги он расставлял в строгом порядке. Не алфавитном или жанровом, а в таком, чтобы самые ценные было труднее всего отыскать. Среди огромного числа шкафов, полок и стеллажей едва ли какой покупатель смог бы сразу найти нужную ему книгу. В прочем, Азирафаэль никогда не любил забредавших сюда посетителей, особенно охотников за редкими антикварными изданиями. Это было одной из тех причин, по которой он, по мере возможности, старался держать магазин большую часть времени закрытым. А после всего произошедшего, изрядно потрепавшего нервы ангела (хоть он и сам сомневался, что словосочетание “потрепать нервы” уместно в отношении подобных ему), он решил, что ему нужен отдых. Не сказать, что и раньше он много работал, но сейчас, не переставая хвалить себя за находчивость, Азирафаэль вывесил на двери табличку, предупреждающую, что идёт ремонт, и закрыл все окна от любопытных прохожих, снующих по Сохо. Тишина и спокойствие — всё, чего он хотел ближайшие пару недель. До сих пор не верилось, что им удалось миновать Армагеддон и предотвратить войну. И хотя общая картина была весьма радостной, Азирафаэль задумывался о том, как же хорошо было бы стереть некоторые моменты из памяти, чтобы перестать прокручивать их раз за разом в голове. Но ангел обязан всё помнить. У него за плечами был опыт в тысячелетия, а такое бесценно по меркам людей. Невозможно представить, кем бы он был, если бы в один миг всё это исчезло. Перестали бы его сковывать рамки общепринятых норм? Стал бы он жить так, как всегда хотел, не оглядываясь на осуждение со стороны других ангелов? Возможно. Но куда вероятнее он перестал бы быть собой. Ангелу даже думать об этом не хотелось. Строго говоря, думать в принципе не было никакого желания. Известие он получил накануне Дня всех святых, как раз когда собирался впервые за долгое время выйти из книжного магазина, чтобы прогуляться и, быть может, даже навестить старого друга. Документ оказался прямо перед ним на столе, объятый блеклым голубым пламенем. Читать его было трудно. Глаза невероятно устали от яркой бумаги, буквально источающей свет, и начали слезиться. Азирафаэль не мог с уверенностью сказать, что слёзы были вызваны усталостью. Ангелы не явились, чтобы сообщить ему лично. Не ясно было, крылись ли за этим опасения в том, чем же всё-таки является Азирафаэль и на что ещё он способен, или же то было презрение к ангелу, не справившемуся с поставленной целью и предавшего Небеса. Оставалось только гадать. Азирафаэль перечитал документ несколько раз. Каждый раз он надеялся, что не так понял, но приговор был вынесен ясно и чётко. Иного от ангелов и не ждёшь. Снизу рукой Гавриила поправка — “за последние несколько веков ни один ангел во время процедуры не выжил”. Красивый почерк, но несколько угловатый, словно тот с силой царапал эту фразу на бумаге, кажется, пытаясь донести свой гнев. Мысли Азирафаэля метались из крайности в крайность. Попытаться предпринять что-то — глупо. Сбежать — ещё глупее. А иных вариантов и не было. То ли фантазия плохо работала, то ли в глубине души он осознавал, что действительно виновен. В общем то всё свелось к одному — ангел просто сидел в магазине и читал книги, попивая вино и слушая музыку. Словно ничего не изменилось. Попытаться прожить последние дни подобным образом было идеей хорошей, но только в теории. Уже на вторые сутки, из семи отведённых, его стали посещать мысли о том, чего сделать он так и не успел. Азирафаэль даже пытался составить список, чтобы успеть всё к сроку, но некоторые дела требовали времени. А его то у него и не осталось. “Может и к лучшему, — размышлял Азирафаэль, — Есть же шанс выжить и продолжить существование в немного изменённой форме. Конечно, придётся очень долго приспосабливаться, но мне уже приходилось раньше выполнять работу за демона, это не так то сложно. К тому же ещё можно попробовать сбежать… Куда там Кроули говорил? На альфу Центавра кажется. Далековато, но почему бы и нет. “ Но он прекрасно понимал, что даже пробовать не станет. Был уверен, теперь то его найдут где бы он ни был. А перед лицом неизбежности иногда и ангелу, и демону, и даже человеку, приходится смириться. Порой другого и не остаётся, кроме как ждать. Вот Азирафаэль и ждал. Смиренно и даже чуточку хладнокровно, сам от себя такого не ожидая. Словно все остальные чувства притупились. Осталось лишь некое трепетное беспокойство о старом друге. Так не хотелось его огорчать. Ангел знал, что должен сообщить ему эту новость. Обязан, ведь не может же он просто взять и уйти, ничего не сказав. Но как это сделать так, чтобы сохранить самообладание, представить ему было трудно. Пожалуй, стоило всё сказать по телефону. Быстро проговорить, повесить трубку и исчезнуть. Так он и планировал по началу. Но отчего-то Азирафаэль захотел его увидеть, захотел, чтобы Кроули приехал. Общаться с глазу на глаз было привычнее и в разы комфортнее, хоть он и понятия не имел, как собирается смотреть ему в глаза. Кроули приехал на удивление быстро. С улицы послышался визг колёс, когда он затормозил, и крик какой-то прохожей. Азирафаэль искренне надеялся, что тот никого не покалечил пока ехал. Дверь перед демоном распахнулась с такой же лёгкостью, с какой после и захлопнулась обратно. Совершенно бесшумно. — Что случилось? Кроули говорил громко, обеспокоенно, в отличии от самого Азирафаэля, который немного растерянно улыбался гостю. Его волнение выдавало лишь то, как быстро он говорит и не может найти места рукам, нервно жестикулируя. — Что? Почему ты решил, что что-то случилось? Всё прекрасно. Всё просто замечательно. Мне просто стало скучно, и я подумал, не захочешь ли ты составить мне компанию за бутылочкой вина. Только и всего. Кроули с недоверием, чуть прищурившись, поглядывал на ангела. Он был уверен когда тот позвонил, что произошло что-то действительно ужасное. Ангел запинался, терялся в словах и извинялся каждые два предложения. А затем стал просить, нет, молить приехать. И вот сейчас, спокойно улыбаясь, он говорит о том, что ему просто стало скучно. Демон чувствовал ложь, но не мог понять, где именно она затаилась. Хотелось верить, что ангелы не умеют лгать, но он уже успел убедиться, что это не так. Они лгут так же как демоны, с той лишь небольшой разницей, что после у них остаётся чувство вины. Списав всё на очередные причуды ангельской натуры, которые ему, падшему, понять не суждено, Кроули пришёл к единогласному с собой же решению, что готов остаться и выпить. Зря он что ли бросил работу посреди почти удавшегося искушения? Они пили много, болтали ни о чём, а затем смеялись над глупыми попытками друг друга пошутить. Ни на минуту они не переставали разговаривать. Всегда находились темы, что они ещё не успели обсудить за миновавшие шесть тысяч лет. Очки были отброшены подальше: здесь нет нужды скрываться. Книги остались в стороне: читать их не оставалось времени. Несколько раз они трезвели, чтобы не переборщить, а затем вновь напивались. Азирафаэль даже пожалел, что все последние 7 дней на Земле не провёл именно так: в компании демона накачиваясь спиртным, обсуждая всякую чепуху. И вот снова, вывив весь алкоголь из кров около получаса назад, Кроули, не достаточно пьяный чтобы начать размышлять о чём-то абсурдном, но не достаточно трезвый, чтобы рассуждать о реальном положении дел, принялся говорить обо всём, что в тот момент посещало его голову. — Они думают, что ад это что-то вроде… Что-то вроде тюрьмы, да. Трёхразовый паёк, а после обеда удары плетью и кипячение в смоле. Но нет… Точно не тюрьма. — Нет клеток? — Именно! Ни единой. В аду всё как-то… Просто. Просто гниёшь. Душа гниёт, а ты думаешь… О чём? А ни о чём. Ты вообще больше не знаешь, твои ли это мысли. Ад меняет всех. Азирафаэль ненадолго задумался и уже тише заговорил: — Ах да, послушай, Кроули. Я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Ну не совсем об этом. Но всё же. Ангел выпрямился, отставил бокал в сторону. Лучшего времени, чтобы всё рассказать он уже и придумать не мог. Это насторожило Кроули. Он нахмурился, чувствуя тревогу ангела, и приготовился слушать. Всё выпитое в один миг перестало влиять на сознание обоих. — Кхм, в общем, — Азирафаэль не знал, с чего начать. Можно было бы уместить всё в короткую фразу, но желание оттянуть момент было превыше этого. Он облизнул губы, сжал ткань брюк и, потупив взгляд куда-то вниз, попытался успокоиться. — После моей неудавшейся казни решили, что я слишком опасен. Угрожаю не только другим ангелам, но и всем их планам. Им показалось, что о моём существовании на время лучше забыть, но только для того, чтобы найти вариант получше. Неделю назад небесная канцелярия прислала приговор. Меня было решено изгнать из Рая. Хах, они сказали, что я мятежный ангел, которому место в Аду. Кроули застыл, пытаясь понять, не шутит ли ангел. Сердце пропустило пару ударов. Кажется, так люди выражаются, чувствуя нечто подобное. Как же он надеялся, что это очень глупая шутка. Он пытался посмотреть ангелу в глаза, понять, правда ли всё, что он сказал, но тот тут же опустил голову, избегая зрительного контакта. — То есть, как изгнать?... — Последнее слово неприятно повисло в воздухе, и едва он его произнёс, как осознание всего происходившего накатило так, будто он сам заново переживёт это. — Они не могут тебя изгнать. Ты ангел ещё в большей мере чем все они! Ты не заслуживаешь всей этой херни. Нет, они не посмеют. Кроули подскочил с места. Он не знал, куда себя деть, хотелось что-то предпринять, сказать, но слова здесь помогут не сильно. Азирафаэль вздохнул. Произнести это вслух оказалось легче, чем он предполагал. Он уже успел смириться за прошедшее время, но сейчас, глядя на Кроули, на него накатила какая-то мученическая тоска. Ангел постарался улыбнуться и как можно спокойнее сказал: — Я не могу ничего изменить или повлиять на решение. Никто не может. Кроули замотал головой. Он найдёт способ, обязательно найдёт. Они смогли остановить грёбанный Армагеддон. Это должно казаться пустяком по сравнению с проделанным. Боль, что он испытал во время падения, глухо отозвалась где-то внутри. Кроули не может позволить случиться этому. — Я разнесу все Небеса, но не дам тебе пасть! — Послушай, если ты туда явишься, они тебя уничтожат. Сразу же. — Азирафаэль говорил вкрадчиво, не без тревоги смотря на демона, которого от разрушения ближайших книжных шкафов удерживало лишь осознание того, что он находится в книжном магазине ангела. — Когда изгнание? Они не могут так поступить. Я через кого угодно обращусь к Всевышнему и… — Сегодня. Через час, если быть точнее. Мне дали право добровольно прийти на изгнание, чтобы оно было… не таким болезненным. Кроули застыл, смотря куда-то за Азирафаэля. Он затих. Пыл негодования и злости сменился некой тихой скорбью и отчаяньем. — Я никуда тебя не пущу. И пусть эти ублюдки только попробуют сюда сунуться! — В конце он сорвался на крик, обращённый куда-то вверх, словно его действительно могли услышать, принять слова к сведению и пересмотреть решение. Как жаль, что это было не так. — Кроули, пожалуйста, не надо. Демон бился в агонии чувств: ненависть, гнев, разочарование и страх. Ужасный едкий страх потерять его, затаившийся и выжидавший своего часа каждый раз, когда ангел надолго пропадал из вида, с того самого момента шесть тысяч лет назад, когда тот укрыл его своим крылом. Кроули обессилел от злобы. Он больше не мог кричать, не мог вообще ничего говорить. Не мог и не хотел. Они молчали некоторое время, не зная, что ещё добавить. Азирафаэль тяжело вздыхал, пытался подобрать слова, но каждый раз, взглянув в сторону Кроули, в его яркие жёлтые глаза, прожигающие взглядом насквозь, он забывал всё, что хотел сказать. Ангел чувствовал вину и так хотел хоть что-то добавить, сказать, что всё будет хорошо. Но бессмысленно говорить это падшему. — Почему ты мне раньше не сказал? — тихо, почти шёпотом спросил Кроули, сев на место. Он не отвёл взгляд ни на мгновение. Ему казалось, что едва он отвернётся, как его ангела не станет, он растворится в пыли времени, оставив после себя лишь тень, копию с опалёнными крыльями. А ему так нравился тот безупречно белый цвет крыльев ангела. — Не хотел расстраивать раньше времени. — Азирафаэль улыбается мягко, успокаивающе, словно сам верит в то, что ничего страшного не случится. — Я найду тебя, даже если мне придётся дойти до девятого круга Ада. Ты от меня так просто не отделаешься. — Не хотел говорить, но не думаю, что я долго там проживу, учитывая недавние события. Да и Гавриил лично напомнил, что бывали случаи, когда ангелы умирали при падении. Думаю, написал он об этом не просто так. Кроули прикрыл глаза, тяжело сглотнув ком в горле. После всего, через что они прошли вместе, это не могло закончиться так. Падение — худшее, что может случиться с ангелом. Боль длинною в вечность, и невыносимый жар от огня — самое настоящее испытание. Он не был уверен уже ни в чём: последняя ли это их встреча, выживет ли ангел и что вообще будет дальше. Оттого слова, что он держал так долго в себе, едва сами не срывались с губ. Азирафаэль несколько испуганно взглянул на часы и поднялся с места, вслед за ним встал и Кроули. — Ох, полагаю, я должен идти. Пожалуйста, пообещай мне, что будешь приглядывать за магазином. Не хотелось бы мне, чтобы на его месте обустроили какой-нибудь бар или ещё чего-нибудь похуже. Демон кивнул и, подойдя к ангелу, взглянул тому прямо в глаза, заставив того непроизвольно замереть. — Я не готов прощаться, — уверенно говорит он, словно его слова хоть что-то могли бы изменить. И он был уверен, что могли бы, но не в этот раз. — Я тоже, — тихо отвечает Азирафаэль, мягко, почти невесомо касаясь ладонью щеки демона, словно вот-вот исчезнет, что отчасти так и было, — я тоже. Тот в ответ лишь склоняет голову. Хочется кричать, но в то же время нет сил даже шевельнуться. — Ангел, я люблю тебя, — неожиданно для самого себя говорит Кроули, и он даже рад, что не видит лица Азирафаэля сейчас. Отчего-то ему кажется, что глаза его красные от проступивших слёз. — Я тоже люблю тебя, мой дорогой. Эти слова неприятно прожгли, разъедающей болью поселившись где-то между рёбер. Зря он это сказал. Рука исчезла со щеки, и демон возненавидел себя за то, что так и не пересилил себя, не смог взглянуть на ангела в последний раз. — Прощай. — Тихий шёпот растворяется в воздухе вслед за Азирафаэлем. Прошло немного времени: месяц, а может и того меньше, с того самого момента как очередной мятежный ангел пал. Кроули пытался разузнать о падении ангела, ему нужно было знать всё, вплоть до мельчайших подробностей. В Аду все стали относится к нему как-то неожиданно спокойно, словно и забыв о том, что случилось ранее. Даже Хастур приветствовал его как и раньше. Это настораживало, но реальных причин для беспокойства пока что не было. Никто о падении Азирафаэля и не слышал ничего. Многие высказывали совершенно разные немыслимые версии, но сходились лишь в одном: никого по имени Азирафаэль они здесь сроду не видели. Отчаявшись, Кроули был вынужден пойти на поклон к самому лорду Вельзевулу, чтобы получить хоть какой-то относительно адекватный ответ. — Сгорел. Ещё до того, как оказался здесь, — кратко отвечает Вельзевул, даже не взглянув на демона. — Советую вернуться к работе, пока я не вспомнил, за что тебя приговорили к смерти. И Кроули пришлось вернуться. Он периодически как-то монотонно и обыденно искушал людей, строил козни, как и положено уставом, а затем накачивался алкоголем несколько дней. Он подумывал заснуть: проспать столетие-другое, а потом вернуться и надеяться, что всё станет как прежде. Но Кроули не мог заснуть, не мог проспать даже день. Слишком много мыслей, картинок рисовало его воображение: болезненные сюжеты, сбыться которым было не суждено. Так прошёл год. Кроули уже не мог пить в одиночестве. Алкоголь стал для него противен, неприятен. Он устал глушить горе в бокале, хотя не был уверен, что у него есть варианты получше. Но тем не менее, раз в месяц он приходил в какой-нибудь паб, напивался и, пытаясь поговорить с барменом, изливал душу. — А он ещё и сказал… Сказал, чтобы я приглядывал за его книжным магазином. Я что, похож на торговца книгами? Нет. Тогда зачем он пал? — Битый час уже Кроули пытался доказать бармену, что падения ангела можно было предотвратить, сообщи тот о нём раньше. И хотя бармен абсолютно не понимал о чём идёт речь, он изредка кивал и продолжал подливать виски клиенту. Однако рабочие часы ограничены, а слушать пьяные бредни всю ночь желания не было ни у одного сотрудника паба. — Извините сэр, мы закрываемся. Тут неподалёку есть бар, они работают до раннего утра. Его вроде бы как раз открыли на месте книжного магазина. Загляните туда. Едва тот успел договорить и поднять взгляд на место, где только что сидел клиент, как Кроули уже исчез, оставив после себя щедрые чаевые, а весь выпитый им алкоголь оказался вновь в бутылках. Бармен устало зевнул, решив, что, должно быть, сказывается усталость. Кроули небрежно бросил машину у входа в некогда книжный магазин, что сейчас являлся престижным баром, о чём свидетельствовала огромная неоновая вывеска, сделанная со вкусом, но каким-то чрезмерным пафосом. На входе стоял охранник. Он, доверяя лишь своему чутью и зрению, отбирал из толпы желающих тех, что выглядели побогаче или были знакомыми владельца. На Кроули он посмотрел оценивающе, взглянул на часы на его руках, и слегка улыбнувшись открыл перед ним дверь. Впрочем, ему приглашение и не требовалось. Он бы в любом случае вошёл. Внутри всё было переделано до неузнаваемости: танцевальные подиумы для вечеров стриптиза, на которых крутились длинноногие девушки и юноши, бар с огромным количеством выпивки, вип-ложи на втором этаже, специально для дорогих гостей. И ни одной книги. — Где владелец! Официантка как-то испуганно указала в сторону задней комнаты, после чего вновь принялась услужливо предлагать напитки гостям, что устроились на широких диванчиках и обнимали девушек, что минутой ранее танцевали. Впервые смотреть на подобное было тошно. — Зачем же так кричать, мой дорогой? Я здесь, — едва Кроули зашёл раздался спокойный, слегка насмешливый голос. Владелец стоял к нему спиной, наливал себе виски, судя по мелькнувшей бутылке. Неприятное чувство родства ненадолго ввело Кроули в оцепенение. За кого бы он себя не выдавал, он был таким же демоном пришедшим из самой преисподней, как и он сам. Злость вновь нахлынула на Кроули. Он рывком снял очки, чтобы в случае чего их не повредить. Должно быть кто-то из Ада подстроил всё это. Прознал о его обещании, и решил окончательно испортить ему жизнь. Владелец, закончив и отставив бутылку в сторону, повернулся, заставив Кроули вновь замереть. — Азирафаэль? — Кроули смотрел на знакомые черты лица, и не мог поверить своим глазам. Эта хитроватая ухмылка совершенно исказила ту мягкость присущую лицу его ангела. Он не знал, что сказать, не знал, что должен делать теперь. — Определённо точно нет. С кем бы ты меня не перепутал, я рад, что не ношу такое слащавое имя. Кроули заворожённо смотрел на стоящего перед ним демона. Абсолютно те же черты лица, тот же голос, разве что не такой мягкий как раньше. Внешних сходств слишком много, чтобы так сразу принять, что это больше не Азирафаэль. Но он ещё надеялся. Надеялся, что за лёгкими изменения не последовали иные, куда более серьёзные. Непривычно было видеть его во всём чёрном, непривычно было смотреть на его абсолютно черные волосы. Стоявший перед ним демон ни на секунды не переставал улыбаться, но едва услышал произнесенное гостем имя, как слегка нахмурился. Он был уверен, что слышал его раньше. Когда-то совсем давно тот же голос произносил его. Странное для существ вроде него чувство дежавю. Но он был уверен, что не может помнить ничего, что было до падения. Первые его воспоминания были связаны с Вельзевулом. Он помнил, как стоял перед ним на коленях, потерянный, с раскрытыми чёрными крыльями и просил дать ему имя, которого лишили Небеса. Голос лорда Ада был столь холоден и спокоен, что он невольно наслаждался им. — Я нарекаю тебя Господином Небес*. И он с благодарностью принял новое имя. Стал служить, преданный своему делу, своей идее. Он очень быстро завоевал доверие со стороны Вельзевула. Но казалось, что произнесённое гостем имя шло гораздо глубже в воспоминания, к которым доступа у него больше не было. — Ты тоже демон, — неожиданно оживился тот, сделав вид, словно и не заметил глаз Кроули сразу. Ему лишь хотелось прервать повисшее молчание. Отчего-то он его особенно ненавидел. — Какая радостная встреча. Как тебя зовут? — Кроули, — стараясь сохранить безразличие, но с некой надеждой сообщил он. —Ох, наслышан, наслышан. Ты настоящая легенда там, внизу… — Что произошло в 1793 году во Франции? — неожиданно перебил его Кроули. Надежда таяла на глазах, но он цеплялся за любую возможность пробудить воспоминания. Хотя уже понял, насколько его попытки смешны и бесполезны. Его ангел действительно сгорел в тот день. — Революция. Славная эпоха террора. А о каком событии ты конкретно спрашиваешь? — уже изрядно заинтересовавшись новым собеседником и его причудами, спросил он. Демон сам не был уверен, откуда знает историю человечества. Было чувство, словно воспоминания подчистили от ненужного, оставив общие факты. Впрочем, такая выборочная память его ничуть не смущала. — Уже не важно. Кроули надел очки, собираясь уже уходить. Он почувствовал опустошённость. После собственного падения он не верил, что может быть что-то хуже, когда пал Азирафаэль, он засомневался в том, что может быть ещё больнее, но теперь он видел, что то было не приделом. Кроули всё же решил спросить: — Как тебя зовут? — Бельфегор, — не без некой гордости, хитро улыбаясь, ответил демон. Кроули хотелось увидеть хоть проблески былой нежности и мягкости. И ему даже удалось себя убедить в том, что он видит их. И неизвестно, что ещё хуже: правда или самообман. — Знаешь, мы могли бы стать неплохими друзьями, — покручивая в руках бокал, сказал Бельфегор. — Нет, не думаю. На его отказ демон усмехнулся даже как-то горько. Теперь ему ещё долго придётся глушить воспоминания об этом разговоре. Слишком он привык слышать всегда положительный ответ на свои капризы. — И правильно. Демонам не присуще заводить друзей. Уж точно не среди своих же. Кроули кивнул и, ненадолго задумавшись, оставив попытки отыскать своего ангела, развернулся к выходу. — Прощай, — бросил он напоследок. Кроули не смог сказать ему это год назад, и так и не сможет сказать это своему прошлому.