Sorcerer's eyes

      Внутри здания было невероятно много золота. Невероятно. Много.       Гарри с Беллой стояли на первом этаже и оглядывались. Прямо напротив них была широкая лестница с позолоченными перилами, ведущая наверх, по бокам же располагались многочисленные камины, из которых постоянно выходили волшебники.       Многие маги также заходили через «парадный» вход со стороны улицы.       Песочные стены, синий мраморный пол и высокие потолки — всё это составляло основу здания Магического Конгресса и являлось его изюминкой.       Недолго постояв на месте, Гарри с Беллой вслед за волшебниками поднялись на второй этаж и заняли место в образовавшейся очереди на некую позолоченную мраморную арку с неизвестными птицами по бокам. Кажется, это были фениксы, гордо раскрывающие крылья, но Поттер не был уверен в этом.       Он повернулся к Свон, успев открыть рот для вопроса, как девушка его опередила:       – Арка предназначена для выявления не-магов, – Белла тяжело вздохнула на удивленный взгляд Поттера. – Как бы маги ни заморочились с безопасностью Конгресса, простецам удивительным образом удаётся пройти сюда. Впрочем, с помощью этой арки, — она работает как портал в основное здание МАКУСА, — считывающей магическое ядро, с этим стало проще разбираться.       – Я-ясно. – Задумчиво протянул Гарри и замолчал, любопытно оглядываясь — настала их очередь. Изабелла пошла первой, показывая на собственном примере, что нужно делать — ни на мгновения не останавливаясь, она дошла до предположительного конца портала, и, напоследок оглянувшись и подмигнув, исчезла на той стороне.       Гарри глубоко вздохнул и, выпрямив спину, шагнул следом, так же, как и Свон, стараясь быстрее перейти на другую сторону. Все тело обожгла мощная волна магии, проявив кандалы на запястьях и шее, дав буквально на пару секунд прочувствовать их реальный вес, отчего Гарри слегка пошатнулся, но устоял на ногах, отдаленно, — будто сквозь толщу воды, — слыша удивленные и шокированные восклицания позади себя.       Что ж, он опять выделился. Какой молодец.       Тяжело выдохнув и поведя плечами, пытаясь хоть так избавиться от отголосков внезапной тяжести на теле, Поттер равнодушно пошёл дальше, заметно тяжелее ступая по скрытому неизвестными рунами полу (различные закорючки и палочки так же были высечены на колоннах и внутренней стороне белой крыши с многочисленными острыми башенками по бокам), — чужое мнение не интересовало его уже довольно давно, чтобы вообще обращать внимания на шумиху вокруг собственной тушки, — совершенно незаметно переместившись в огромный холл в таких же золотисто-синих тонах с очередной лестницей, находящейся справа от арки.       – Как ты? – Белла взволнованно осмотрела Поттера, явно сдерживая желание лично проверить его на возможные ранения, хотя и понимала, что в магически защищенном месте им было неоткуда взяться. – О боже, прости, пожалуйста! Я совершенно забыла, что на тебе ограничители, да и то дурацкое свойство арки проявлять невидимое… Господи, надеюсь, ты не пострадал?       Свон бесперерывно тараторила, чувствуя за собой вину за дырявую память и чуть не пострадавшего из-за этого друга. Гарри поморщился — с ним все было в порядке, временное проявление реального веса кандалов было именно что временным и особого вреда не нанесло, разве что психике столпившихся позади него людей — картина почти полностью скованного мага явно ещё долго будет обсуждаться сплетницами и мужчинами в светских беседах. А слишком настойчивое, по мнению Гарри, беспокойство Свон доставляло некоторое неудобство — не считая переполненного зала вокруг них, где каждый маг мог услышать их, ведь никто из юных волшебников полог тишины не ставил, явное волнение за себя от дорогих ему людей Поттер так и не научился принимать как должное — всё время накатывало смущение и стыд, и хотелось спрятаться от всех этих неприятных эмоций, потому что так быть не должно. Никто не должен волноваться о Гарри, спрашивать о его здоровье и едва сдерживать желание неуловимо дотронуться, проверить нет ли ран на нем, помочь и защитить. Все это казалось неправильным.       Даже Рон и Гермиона старались не проявлять так сильно своё беспокойство за судьбу некоего Гарри Поттера, который вдруг оказался кому-то нужен и где-то важен. Они знали, что он не примет от друзей такую опеку над ним, лишь закроется в себе ещё больше, лишь бы никто не испытывал из-за Гарри разочарование, или вину, или жалость — он сам начинал чувствовать себя виноватым, начинал изводиться мыслями, что зря показал себя слабым, что не стоило, что он совершенно не привык к тому, что до него кому-то есть дело.       Вся эта забота о нем казалась чуждой, а оттого — непривычной, неудобной, заставляющей чувствовать себя неуютно, да и Гарри не знал, как реагировать на неё. Она казалась слишком удушающей, что для привыкшего к самостоятельности Поттера уже было неприемлемо — он всегда справлялся со всеми трудностями сам: сам искал пути решения, сам пытался найти ответы на интересующие вопросы, сам выпутывался из тех передряг, куда сам же и попадал лишь по собственной глупости и из-за веры, что здесь, — в волшебном мире, — ему ничего не будет угрожать, ведь он — Избранный, он уничтожит убийцу своей семьи (зачем ему это надо было? Каждый день кто-то умирает и не всегда по собственной воле — какое ему было до этого дело? Тем более, Джеймс и Лили умерли уже очень давно — что ж это за месть такая несуразная, буквально высосанная из пальца?), никогда больше не вернётся к Дурслям и будет счастливо жить в Магическом мире в тишине и безопасности.       Что ж, он говорил уже, что был слишком глуп и наивен?       Впрочем, тишина нередко была ему предоставлена со всеми её побочными эффектами — замкнутым пространством, скукой и информационным голодом. А вот безопасность... Что ж, в её отсутствии нередко стоило винить самого себя. Чего полез против профессора? А против василиска? Хотел героически всех спасти? Ну, теперь может пожинать плоды своего героизма — предательство Родины, многочисленные убийства за плечами, стертая память родителей Гермионы, смерти близких людей, депрессия и ПТСР.       Да, это определённо то, чего ты и добивался своими действиями, не правда ли, Гарри?       Иногда Поттер, — в редкие моменты возникающей апатии и ненависти к себе, — думает, что зря он воспротивился решению Шляпы и не пошёл в Слизерин. Возможно, что-то в его жизни бы изменилось. Возможно, он сам смог бы измениться, уже неважно, в какую сторону.       Иногда Поттер думает, что лучше бы он вообще не рождался волшебником. ***       – Всё в порядке. Я в порядке, — Гарри криво усмехается и прикрывает глаза. Ни к чему пугать Изабеллу стеклянным взглядом. – Куда теперь?       Белла ещё некоторое время мнется нерешительно около него, а после, зажмурившись на секунду, небрежно машет рукой в сторону очередной лестницы, — единственной лестницы, — находящейся недалеко от них.       Гарри кивает и непоколебимо направляется к ней, напоследок бросив лишь:       – Идём.       Свон, сжав руки в кулаки, послушно идёт следом. Это не укрывается от Гарри, но сам он слишком увлечен собственными ощущениями, чтобы обращать внимание на переживания Беллы и, несмотря на то, что находится он в Конгрессе от силы минут пятнадцать, Поттер уже устал от всего этого — от новых впечатлений, скопления магов вокруг и собственного все ещё нестабильного состояния, отчего часто скачет настроение, а отзвуки прошедшей недавно (давно) войны проявляются слишком неожиданно и не к месту — до этого старательно подавляемый в глубине подсознания ледяной шипящий смех вылазит наружу, снится в кошмарах и не даёт расслабиться и спать по ночам.       Это утомляет. И ещё больше ухудшает и так нездоровое состояние психики.       И как бы Гарри ни чувствовал облегчение после разговора с Чарли тёмной ночью, как бы ни показывал улучшившееся состояние и напускное веселье, всё это не было правдой.       Впрочем, как и не было ложью.       Гарри нравилось думать, что он просто недоговаривает многое. Что он хочет оставить личное — личным. Что, возможно, в Форксе ему будет лучше.       Самообман никогда не помогал ему.       Правда, — настоящая, ничем не прикрытая, — была в том, что ему не станет лучше. Что ему не справиться со всем этим в одиночку — лишь погребет себя ещё глубже в эту апатично-депрессивную яму, из которой и не выбраться толком.       Трудно признавать, но Гарри была необходима помощь. Проблема была лишь в том, что своими чувствами он не был готов делиться ни с кем — казалось слишком личным, казалось, что никто не поймёт, казалось это бредовой идеей, казалось, казалось, казалось...       Что-то надо было делать с этим нестабильным состоянием собственного разума, но Гарри совершенно не имел понятия, что именно. И как подступиться к решению проблемы тоже не знал.       Не идти же к чертовым психологам? Вот уж кто точно никогда не сможет понять его — его, волшебника с искалеченной судьбой и тушкой, который был твёрдо уверен, что никому нет и не было дела до него, лишь вежливость, гребаная вежливость и ничего больше. Да, он рад был ошибаться на этот счёт, но очередная волна ненависти к себе смывала всю эйфорию от проявленной теплоты друзей и всё — все глупые мысли и чувства снова возвращались, но с ещё большей силой, чем прежде.       Это казалось замкнутым кругом, из которого не было выхода.       Впрочем, признание проблемы наполовину решает саму проблему, да?       Гарри сильно сомневается в этом. ***       Они едут в одном из многочисленных лифтов, находящихся по бокам от огромного приёмного зала, в который вышли волшебники, в тишине. Изабелла нервно смотрит на отдаляющуюся все дальше землю, Гарри — заинтересованно крутит в руках бледно-голубую пластиковую карточку с выгравированным собственным именем, непонятным двенадцатизначным номером и местом проживания. Такая же висит у Беллы на шее.       Мельком Поттер рассматривает стоящих вокруг них магов, замечая похожие пропуска и у них — разве что отличающиеся цветом, именами и званиями, если такие имеются.       Всего у таких бейджиков было три цвета — бледно-голубой, гостевой, должно быть; яркий синий, возможно, сотрудников и клерков Конгресса; и золотой — как понял Гарри, означающий или важного гостя, или кого-то из верхушки, типо того же Министра и Главы Аврората.       Система безопасности Магического Конгресса Северной Америки была на высоте, в отличие от того же Министерства магии в Британии — здесь каждый сначала смотрел на пропуск, а уже потом обращал внимание на личность, носящую этот самый пропуск, а не наоборот, как в Министерстве. Вспоминая тот же пятый курс, Гарри поражался, как их отряд, — отряд малолеток, не умеющих ничего, кроме как вызывать Патронуса, — не засекли еще на подходе к Отделу Тайн, хотя тот как раз-таки охранялся почище сейфов в Гринготтсе. То ли Поттеровская удача сработала, во что Гарри не верил совсем — слишком уж чисто было сработано, то ли их специально вели по нужному коридору и ещё и умудрились в охранную систему вписать — Поттер видел руны вокруг входа, хоть и не обратил тогда на них внимания, бросившись на поиски крёстного. Всё это выглядело крайне подозрительно, но спросить теперь было не у кого — Дамблдор, как и Волдеморт, пали смертью храбрых, многие Пожиратели снова сели в тюрьму, а больше никому не было выгодно разрушение нескольких залов Отдела Тайн с посильной помощью мелкого Поттера. Если только самому Отделу... И не жалко им было несколько шкафов с разбитыми маховиками?       Дальше углубляться в эту тему Гарри не стал — слишком опасно и слишком неоднозначно всё это выглядело. Ещё додумается до... Хм, нового переворота — кажется, от Гарри после Победы ожидали именно этого, но тот поступил умнее. Или трусливее, с чьей точки зрения смотреть.       Двери лифта со звонким звуком открылись и юных магов на свободу вынесла волна людей, стремительно расходящаяся по своим делам на, слава Мерлину, Моргане и ее сыну, нужном им этаже.       Растерянно оглянувшись, Гарри с Беллой раскрыли карту, данную им одной сердобольной девушкой на ресепшене, потому что можно было без особых проблем потеряться в лабиринте коридоров МАКУСА, а кабинеты располагались совершенно нелогично и стихийно.       Так, например, кабинеты, начинающиеся на цифру два, были по левую сторону, в то время как кабинеты на четыре по правую. И это на пятом-то этаже. Странная волшебная логика набирала обороты.       Сверившись с картой, маги свернули налево, с опаской смотря на нумерации дверей, но облегченно выдохнули, когда нужный им двести десятый кабинет шел ровно за двести девятым. Вот и славно. ***       – Имя и паспорт, – Едва Гарри вошёл в помещение и неловко разместился на стуле, заявила ему сидящая напротив среднего возраста женщина. Поттер, чуть дрогнув, кивнул, ставя на колени рюкзак и расстегивая его. Не зная, что ему может понадобиться для легализации себя в обществе, Гарри взял с собой все документы, какие нашёл, и подаренные тётей Петуньей маггловские тоже. Выложив британский паспорт, Поттер напряженно замер, следя за реакцией ведьмы. К её чести стоит сказать, что в лице она и на миг не изменилась, равнодушно и механически вписав нужные данные в документы, она повернула многочисленные листы к Гарри. – Распишитесь здесь, здесь и здесь, а также в конце поставьте свою магическую подпись, мистер Поттер.       Хмыкнув, Гарри споро расписался везде, где приказали, не забыв также закрепить все это магией. Подняв голову, Поттер словил задумчивый взгляд магички, но та сразу отвернулась, призвав ещё две бумажки, до этого лежащие на соседнем столе.       Забрав из его рук заполненную документацию, женщина мельком проверила её, отложив копию заявления для получения гражданства в сторону и, кивнув, сама расписалась. И на призванных бумагах тоже. Протянув Поттеру весь этот ворох обратно, перед этим сделав несколько копий лёгкими взмахами палочки, волшебница перевела на него взгляд холодных зелёных глаз.       – Документы, подписанные Вами, мистер Поттер, Вы оставляете себе. Разрешение на сброс ограничителей и разрешение на ношение палочки и применение магии на территории Соединённых Штатов Америки Вы должны отнести на минус третий этаж, десятый кабинет и пятый этаж, кабинет четыреста семнадцать соответственно. После вернетесь ко мне и выплатите пошлину принявшему Вас государству, а также после всех ритуалов мы оформим Ваше гражданство.       Поттер растерянно взглянул на сотрудницу внутреннего миграционного отдела, не сводившую с него странного взгляда, и кивнул.       – Благодарю.       Вежливо попрощавшись, Гарри вышел, слегка ошарашенно смотря на взволнованно уставившуюся на него Беллу.       – Ну-у... Мы здесь надолго, Белла.       Свон, оценив стопку документов в руках Поттера, лишь обречённо вздохнула.       – Радуйся, что ты маг, Поттер. У не-магов мы бы застряли еще дольше.       Гарри усмехнулся на это и кивнул на лифт.       – Поехали. Нам на... Минус третий этаж. ***       Дверь, отмеченная римской цифрой "десять" на нижнем этаже, была просто огромной. Не менее двух метров в высоту и четыре в ширину, двухстворчатая, сделанная из серебра, потемневшего от времени, она морально подавляла всех, кто решался хотя бы на шаг подойти к ней. Свон поежилась и взволнованно взглянула на спокойно и даже слегка меланхолично стоящего рядом мага — тому было хоть бы что, кажется, он даже был заинтересован таким необычным ощущением от совершенно обычной двери, что разве ее еще на зуб не опробовал, довольно усмехаясь. Хотя, возможно, Гарри интересовала не сама громада двери, а ее материал — в отличие от довольно современных верхних этажей здания Конгресса, этот поражал своей старостью, здесь будто всё дышало древностью, века так восемнадцатого.       Белла напрягла память, — история ей никогда не давалась, — и разрозненными кусками вспомнила, что подвальные помещения современного здания МАКУСА и впрямь были построены довольно давно. А магии в них вбухали настолько много, что от любого неверного движения можно было пострадать. Подобные подвалы, разбросанные по всему континенту, служили лишь для кровавых, черномагических ритуалов некромантов и малефиков, обращений к Магии напрямую и редких истинно светлых ритуалов — того же исцеления смертельно больного. А еще, как говорят многие, но не каждый уверен, такие помещения могли защитить от чего угодно. Даже от несуществующего для магов Апокалипсиса.       Некоторые считали это суеверной глупостью, но, тем не менее, подтверждать или опровергать свою точку зрения не спешили, опасаясь за собственные жизнь и здоровье. Хотя бы потому что магической мощью подвалов сшибало даже самых сильных магов еще на первом этаже. Впрочем, и купировались благодаря им магические всплески и выбросы всякой неведомой херни юных магов-экспериментаторов тоже на отлично. Непосредственно в город остаточная магия не доходила, обрекая простецов на различные неучтенные конечности или нехарактерные желания — и это уже снимало огромную ношу с плеч авроров и обливиаторов.       И вот сейчас волшебники стояли напротив решения всех проблем одного из них и медлили. Изабелла в принципе не собиралась соваться внутрь — жутко было до дрожи, да и делать ей там было нечего, а Гарри... Гарри морально готовился к обуздыванию собственной магии, так долго сидевшей взаперти внутри его тела. То, что ощущения будут не из приятных, Поттер понимал слишком хорошо. Не Круциатус, конечно... Но близко к нему, да.       Та дамочка явно знала, куда его посылать. Здесь он никому не сможет причинить вреда вырвавшейся на свободу магией, если это все-таки произойдет. А Белла в безопасности посидит в кафетерии на первом этаже, об этом обязательном условии они договорились еще в лифте, просто так, на всякий случай (а еще об этом мог узнать Чарли, так что стоило перестраховаться).       Глубоко вздохнув и выдохнув, Гарри хлопнул Свон по плечу и подошел к одной из створок, прикоснувшись к ее ручке. Изабелла проводила его взглядом и досадливо прикусила губу, когда дверь закрылась, отрезав ее от мага. Нервно отведя пряди волос назад, она кинула последний взгляд на темное серебро и развернулась, чтобы подняться наверх.       Оставалось только ждать. ***       Поттер вернулся спустя сорок минут и тридцать пять секунд, — не то, чтобы Белла считала, но да, — весь бледный и чуть пошатывающийся, он устало плюхнулся на стул напротив, положив чугунную голову на скрещенные руки, а Свон задохнулась. От, с виду, хрупкого парня просто несло магической мощью, буквально сбивающей с ног, и потребовалось несколько минут, чтобы справиться с практически непреодолимым желанием свернуться клубком на пластиковом стуле и подавить взвывший инстинкт самосохранения (он-опасен-беги-беги-беги), но когда Белле все-таки удалось чуть расслабиться (тебе всего лишь надо привыкнуть, Свон, ты справишься), открыв инстиктивно зажмуренные глаза, она наткнулась на внимательный и горчащий на языке взгляд поразительно ярких зеленых глаз и жесткую усмешку на губах Мага напротив. Да, Мага. Ребенок двух сильных Родов не мог родиться слабаком, а уж с разбавленной магглорожденной ведьмой кровью, благодаря которой все родовые проклятья были сняты или ослаблены на максимум, это был по-настоящему выдающийся волшебник. С соответствующей силой.       Белла сглотнула враз пересохшим горлом. Она очень надеялась, что подобная мощь в итоге не подавит (продавит) её в угоду хозяину.       Впрочем, даже с такими последствиями она совершенно не жалела о собственном решении. Гарри был ее другом. И Гарри все еще оставался ее другом. Даже с такими... Исходными данными.       – Вау, – Хрипло протянула Свон и прокашлялась, пытаясь вернуть себе потерянное на время самообладание. – Это было... Мощно.       Гарри хмыкнул в ответ и прикрыл глаза. Ему нужен был отдых. Хотя бы немного. Слишком много ощущений, черт. ***       Едва переместившись по приказу Хозяина в Лондон, Кричер услужливо поклонился последним Блэкам и только потом заметил еще одну фигуру, с внутренним достоинством сидевшую на кофейного цвета диване. На столике рядом стояли две полупустые чашки и вазочки с печеньем.       Белоснежные волнистые волосы, темно-серые глаза, в глубине которых горит отчаяние, королевская осанка, тонкие запястья на худых коленях и дорогой темный костюм без пиджака.       Мельком рассмотрев гостя предательницы Андромеды, Кричер склонил лысую голову перед Тонкс.       – Мне нужен твой Хозяин, Кричер. И чем быстрее, тем лучше.       Эльф вскинулся, пристально посмотрев в глаза бывшей Блэк и медленно наклонил голову, прищурившись. Он знал, что так нельзя, что он лишь домовой эльф, призванный подчиняться призвавшим его волшебникам и следить за порядком в доме, что он не имеет никаких прав, да ему и не нужны они были, но... Безопасность Хозяина была в приоритете, потому что Хозяин в Лондон не собирался, а Кричер чувствовал, что в этой стране Наследнику грозила опасность, если не смертельная, то близко к ней, и проводить единственного Хозяина на территорию врага не собирался, как бы кодекс эльфов в голове ни кричал что это совершенно, совершенно неправильно, так нельзя, только Хозяин решает, где ему быть, но Кричер успешно его затыкал, — чай не в первый раз уже, — и продолжал беззастенчиво пялиться на выжженную с древа, которая в ответ смотрела прямолинейно и с вызовом прямо на него, и эльф выдохнул, сдавшись. Конкретно эту Блэк он нянчил еще в детстве и это не прошло даром для него. Для нее, впрочем, тоже.       – Хозяин в магически защищенном месте. Хозяин занят. Кричер скажет о вашем желании Хозяину, как только он освободится.       Андромеда победно улыбнулась.       – Благодарю, Кричер.       Эльф только сварливо отмахнулся и устало опустил взгляд в пол. Он знал, на что подписался. Мрачная улыбка бывшей Блэк была еще одним доказательством.       – Хозяин послал Кричера помочь Андромеде Тонкс. Кричер должен выполнить приказ Хозяина.       – Что же. Не разочаровывай Гарри, Кричер.