Шипы и розы

      — Уля, я требую объяснений. — Такой тон от мамы означал только одно: я провинилась и меня следует наказать. Если не физически, то морально.       — Каких именно? — делаю вид, что не понимаю причину её появления. Хотя, всё на самом деле наоборот. Я догадываюсь, какая причина заставила её прийти. И если она не засекла меня с Толей, то про ночные похождения знает точно.       — Нам сегодня с отцом позвонил Лев и сказал одну интересную вещь. Что оказывается его жена, которая ошибочно является нашей дочерью, ночью не ночевала дома. И всеми силами отказывается порадовать своих родителей внуками.       — Мам, это не то, что вы с папой подумали, — нижняя челюсть женщины заходила ходуном. Такое состояние обычно означало её злость или нервное напряжение. — У меня возникли некоторые женские проблемы, и врач выписал мне препарат. Больше ничего особенного… .       — От тебя пахло чужим! — фраза прозвучала как гром среди ясного неба, а следом за ним пощёчина. — Ты изменила ему? У тебя есть любовник? Ульяна, ты спала с этим человеком? — на эти слова мне не на что ответить. Прижав потную ладонь к месту удара, я со слезами взглянула на мать. Она была сама не своя. Всю жизнь они с отцом сдували с меня пылинки, не смея даже голоса повысить, но год назад всё изменилось. Сначала лишили возможности заниматься в спортивной секции, потом замужество, а теперь это. Может и правда ошибка, что я являюсь их ребёнком и наверно стоит уйти, пока их желание, укрепить брачные узы, не достигло своего апогея.       — А вот это уже оскорбление, — тихо ответила я, не сводя с неё взгляда. — Ты сейчас ясно доказала, что дочь для тебя всего лишь способ, чтобы укрепиться в обществе. Завоевать чей-то авторитет, но не тот комочек счастья, которого ждут долгие девять месяцев. И если для вас мнение человека, что просто тупо сидит на моей и вашей шее, дороже моего, то тут напрашивается только один аргумент — мы совершенно чужие с вами люди. Больше мне нечего добавить.       — Ульяна, — закричала мать, пытаясь схватить за локоть. — Уля, вернись сейчас же. — Уля. Так она называла меня в детстве и всегда приговаривала: «Моё солнышко». А сейчас это «солнышко» лишилось неба, потому что оно от него просто отвернулось.       Глотая слёзы, я бежала куда глаза глядят. Мне было противно от её слов, от того, что она ошибочно считает меня своим ребёнком и верит словам зятя-альфонса. Да, с одной стороны это правда — сношение с посторонним мужчиной. Но я не думала, что она воспримет это всерьёз. Могла бы для приличия назвать слова Льва ложью, но сейчас уже поздно. Пора положить всему этому конец и избавить обе стороны от неприятной ноши.       Пробежав две остановки за сорок минут, я ворвалась в квартиру и стала бесцеремонно скидывать вещи в чемодан, не заботясь об их сохранности. Различные статуэтки шатались из стороны в сторону каждый раз, когда задевала тумбочку или шкаф. Так быстро мне хотелось покинуть эту обитель зла и почувствовать жизнь счастливой женщины.       — Что за шум, а драки нет? — донёсся голос из прихожей. Я предательски закусила губу. Хотелось уйти по-тихому, без лишних реплик с мужем, но, видимо, не обойдётся. — Уля? — Лев стоял в проёме двери и с интересом рассматривал заполненный чемодан на колёсиках. — Не понял, мы куда-то собираемся? — я злобно сверкнула глазами, не отрываясь от процесса сборки. — А почему меня не предупредила, я бы хоть подготовился. Куда хоть едем?       — Ты куда угодно, а я на сторону свободы, — при виде потускневшего взгляда мужа, я сладко улыбнулась, воображая, как данное заявление его взбесило. — Наш брак подошёл к своему логическому завершению, и я наконец-то ухожу от тебя. — Застегнув свой кейс, я аккуратно потащила его к выходу, не удостаивая парня взглядом. — И да, кстати, — сероглазый обернулся через плечо, — может тебе и неприятно будет это слышать, но я изменила тебе. Так что поздравляю. Теперь официальный повод для развода у тебя в кармане.       — Что ты сказала? — прищурив глаза, Лев опасно сократил расстояние. — Ты мне изменила? С кем?       — Уже не имеет значения, — равнодушно ответила я, натягивая кроссы. — Главное, что я освободилась от тебя и скоро мой паспорт окрасит печать красивее предыдущей. — Муж был вне себя. Это заявление оказалось для него более горьким, чем яд. И даже немыслимым.       — Ты действительно считаешь, что сможешь уйти? — в ответ ему был смешок. — Хорошо, а что ты скажешь вот на это? — не договорив, он сильно схватил меня за руку и затащил в комнату, бросая на кровать. Больно ударившись, крепко впилась ногтями в одеяло, лишь бы не развернуться и не заехать ему ниже пояса. Потому что и так кучу дров наломала. — Я посмотрю, какой ты будешь смелой, если просидишь взаперти на одном стакане воды и куске хлеба. Хотя, на твоём месте я бы не изнурял себя этим, а думал о здоровье малыша. — Его сейчас было трудно узнать. Он кипел от негодования и готов был задушить как удав пойманного мышонка. Ведь его самолюбие было задето более чем на сто процентов.       Уткнувшись в подушку, услышала, как закрывается дверь, как в коридоре раздаются маты и звон разбитого зеркала. В груди больно кольнуло, отчего я сильно скуксилась, пытаясь сдержать слёзы. Такое состояние преследовало на протяжении всей жизни, но врачи никаких конкретных диагнозов не ставили. Говорили — это не смертельно и с возрастом пройдёт. Положив руки на сердечную зону, почувствовала, как самый главный орган жизни начинает всё больше ускоряться, отдаваясь дискомфортом по грудной клетке.       — Шипы опять пролезли, — сказала сама себе, прикрыв от боли глаза. — А ведь роза была так близка к рождению… .