***
Замок Хогвартс — место живое, оно дышит и думает, всегда смотрит и часто видит. Свой путь по его венам Кассандра начала с кабинета Северуса — знала, что он уже работает. На стук ей не ответили, и тогда она толкнула тяжёлую дверь. — Знаешь, хотя бы от тебя я ожидала более тёплого приёма, мой дорогой. Не ошиблась: за столом, в ворохе пергаментов, свитков, старых книг высился он, и даже уголки бумаги, встрепенувшейся от громкого голоса, ощетинились в её сторону. — Что тебе нужно? — Привычка задавать вопросы в лоб к добру не приведёт, — съязвила Кассандра, раззадоренная и уязвлённая его обороной. — Ты знаешь, однажды на моих глазах темный маг убил слугу, потому что тот спросил у него: «Сир, что бы вы изволили на завтрак?». Ему не понравилось, что тот не предугадал желание своего сеньора. Она огляделась, одним взглядом вбирая темные углы, незажженный камин и свечи, мертвенный блеск склянок за стеклом шкафов, рыхлые стопки документации, и разложенный набор трав для зелья. Северус коротким, скользящим взглядом рассмотрел её: ни тени вчерашнего мучения на лице, бодрая резкость и упругость в движениях, и только на кончиках пальцев, сжимавших палочку, трепетало волнение — она пришла по какому-то делу. — Так Люпин ещё здесь? Какой ты заботливый, — оскалилась Кассандра, — варишь заклятому недругу спасительный элексир! Как только яд не подмешал? — Тебе подмешаю, будь уверена. Зачем пришла? Она взмахом руки захлопнула дверь, заскрежетали засовы и замки, отрезая их от всевидящего ока Хогвартса. — Поговорить. Шаг к окну, в которое не умещалось желтоватое в потеках тающих облаков небо, чтобы наложить ещё чар, и такой же пас в сторону двери. Северус поморщился: — Ты раньше не осторожничала. — Я раньше, — глухо фыркнув, повторила она, не оборачиваясь. — Я раньше была непроходимой дурой. — Рад, что ты сама это признаешь. Она старалась на него не смотреть, и в этом её вынужденном невнимании Северус угадал особую жажду наглядеться им. Наконец исчерпав запас всех известных чар, она помедлила ещё несколько секунд и, развернувшись, остановилась у его руки. — У меня кое-что украли. — Соболезную. — Не хочешь узнать, что? — Нет. Кассандра с улыбкой покачала головой. Она не могла на него насмотреться, и в жадном яде её глаз было нечто древнее, словно она любила его всю эту жизнь — и все миллионы жизней до этого. — Не хочу, — повторил Северус, — но ты меня никогда не слушалась. Тихий смешок пролёг между ними. Кассандра, обожавшая мишуру слов, танцы вокруг да около смысла, муар тайн и недоговоренности, сказала прямо, и Северус понял — она задета этой кражей: — Пять лет назад в путешествии я нашла две книги о древней магии. Там было много запрещённых, темных и прелестных заклинаний и обрядов: усложненные заклятия смерти, пытки, поиск душ и артефактов, ритуалы рода, проклятия… И в самом конце — несколько страниц о Кощее. — У тебя украли книгу сказок? — усмехнулся Северус. — У меня украли заклинание, лишающее мага его силы, и ещё сотню других. В том числе — о крестражах. Он встрепенулся, и Кассандра продолжила, удовлетворённая тем, что теперь он её слушал: — Я хочу вернуть книги и покарать того, кто их у меня забрал. Воровство — грех. — Ты придумала, как их найти? — Пока буду просто расспрашивать знакомых. Потом… Есть один ритуал, чтобы найти потерянное, но для него нужны три мага. Дождусь Игоря в сентябре, и тогда проведём. — Третьим ты, очевидно, желаешь видеть меня. — Да. — Что на том и этом свете заставило тебя думать, что я соглашусь? Кассандра не ответила, только осторожно коснулась его руки, которую он тут же вырвал, обжегшись. Пальцы сомкнулись на запястье пустоты, на лице её отразилось раненое замешательство, и она опустила глаза. — Я пришла к другу просить о помощи, — глухо сказала она, на время сняв маску вертлявой самоуверенности. — И думала, что раз я спустилась в ад ради единственного, кому доверяю, может, он окажет мне услугу в ответ. Но, очевидно, ошиблась. — Постой. Он поймал её запястье, и Кассандра всем телом вздрогнула, тут же откликнулась на его прикосновение — видит Мерлин, Северус ненавидел её за эту отзывчивость. — Как ты собиралась использовать эти заклинания? — Так, чтобы наш кукольник больше никогда не смог восстать из мертвых. Северус вздохнул, а она все смотрела на него, не мигая, не двигаясь, боясь лишний раз вздохнуть, лишь бы он не отнял руки. Её безумие, сращенное с проклятьем, было сильно, но — именно оно давало ей жизнь. — Хорошо, — наконец сказал он. — Помогу. Только не глупи на сей раз, иначе погибнешь из-за отката. Слабая, похожая на проблеск надежды улыбка тронула её губы: — Я умирала столько раз, Северус, что только это по-настоящему и умею. Все её слова о прошлом были для него загадкой. Её не было тринадцать лет; за такой срок жизнь может несколько раз изменить черты лица, голос, осанку и душу, Кассандра же была точно такой, только обострились черты, и яда в глазах стало больше человеческой нормы. — Мы не виделись с тех пор, как я тебя прогнал. Где ты была? Она покачала головой, и вместо морока тайны, столь ею излюбленного, губы свела судорога не то боли, не то воспоминания, а может — правды: — Везде и нигде. Словно она и вправду когда-то была призраком! — Опять твои шуточки. — Никто не узнает, где я была. Никогда.***
Кассандра с недоверием взирала на чашку с полумесяцем ярко-желтого лимона. От чая шёл пар, лентами вырисовывая узор на воздухе, но даже до острого воротничка, пугающего накрахмаленной белизной, не долетал. Кассандра взяла чашку в руки, внимательно следя за цветом камня на кольце. — Не отравлен твой чай, — кисло сказал Северус, уже с минуту косо следящий за её манипуляциями. — Я не яд ищу. Они не чувствовали скользящего взгляда из-за стекла, не видели той голубой бездны, что внимательно следила за каждым движением и мыслью, тень которой появлялась на лице. — Как часто к тебе в разум проникают? Он спрятал усмешку за чашкой. — Постоянно. — Блоки? Они заговорили тихо; Кассандра склонилась к нему, почти незаметно шепча что-то. Северус отвечал невозмутимо, короткими фразами, иногда ограничиваясь лишь движением головы — знал, что она впитывает каждый его вздох, и потому поймает и самый лёгкий намёк на ответ. Их голоса ложились на пол струящейся дымкой в суматохе утра, в разговорах коллег и шелесте чужих громких мыслей, не к месту лезущих в голову. — Пивз вчера переставил все мои книги, можете себе представить? Три часа искал учебник третьего курса среди пособий по трансфигурации, хотя у меня их даже не было! — Что-то он разошёлся. Разлил около моей двери какую-то краску, а она заколдована! — Кстати говоря, потерялся и магический глобус. — Вам он по крайней мере не нужен! А вот чем мне заменить мой шар? — В прошлую субботу кто-то жаловался, что в подземельях лестницы чем-то посыпали… — Не посыпали, а заморозили. Все катались по льду, хороша шутка в конце лета. — А ещё на Астрономической башне по вечерам кто-то воет… Яд — это искусство. Кто же станет травить чай? Уж лучше другой, медленный, но такой иссушающий душу, такой смертоносный… Яд потери ведь куда изобретательней, чем простой мышьяк. И человеком, ослеплённым болью, вертеть можно, как угодно… Эту мысль, ярко ударившуюся о его разум, Альбус поймал, как снитч. И поднял глаза, выстрелив взглядом в Кассандру. Она перехватила взгляд и закончила острой, колющей мыслью: Не так ли? Только лента этих слов на фоне пустоты — все, что он успел понять, пока разум не выбросил его в реальность. Кассандра невозмутимо отвернулась к Синистре. Вы сможете прочитать мои мысли, когда я захочу. А к Северусу не полезете, потому что обет дали. Тебе не идёт надменность, милое дитя. Мне к лицу месть, вам так не кажется? Трагедия красит женщину, если та умеет надевать маски. Ты в этом искусстве превзойдёшь многих. Даже вас? Шорох чужих голосов вокруг них раздражал. Альбус начинал чувствовать болезненное покалывание в висках — велеть бы им замолчать, чтобы было тихо, и услышать, наконец, что она там думает. Альбус не любопытен — он зол. — Дорогие коллеги, — голоса вместе с обладателями замерли. — Прошу через полчаса в мой кабинет. В щели дверей он поймал малахитовый взгляд. Отныне Хогвартс — это поле боя.***
— Итак, — откашлявшись, взяла слово Макгонагалл, — все будущие первокурсники получили письма. Но, конечно, несколько семей нужно убедить в необходимости обучения. Казалось, лишь её и директора не раздражали тысячи звуков — прыгающие, крутящиеся, выпускающие пар или бренчащие безделушки, которые вертелись на круглых столиках, отнимали у остальных преподавателей внимание, и то и дело кто-то касался виска. Кассандра переглянулась с Северусом — они предусмотрительно встали подальше от зачарованных артефактов. Стульев на всех, естественно, не хватало: мужчины уступили места дамам, но мисс Пирс вежливо отказалась, оставшись стоять рядом со Снейпом, едва касаясь плечом его плеча. Для всех остальных они казались единым монументом, вырубленным из обсидиана — оба в чёрных мантиях, с иссиня-чёрными волосами и общей тенью предателей на лицах. Альбус Дамблдор кивнул: — Хорошо. Реши это проблему в ближайшие дни, Минерва. — Прошу прощения, — вдруг вклинилась Кассандра, и все оглянулись на неё. Поймав несколько ошеломлённых взглядов («Нахалка! Как она смеет!»), она улыбнулась. — А каким образом вы убеждаете семьи отдать детей на обучение магии? Я ведь не ошибусь, если скажу, что эти семьи, которые вы, директор, назвали проблемами, истово религиозны? Альбус кивнул. — И вы надеетесь переубедить их? — Я делаю это не первый год, мисс Пирс, — с достоинством невозмутимой добродетели ответила Минерва. — Видимо, у вас в запасе есть что-то более сильное, чем слова. И рассматривая лица остальных, она поняла: в точку. Об этом знали все, но предпочитали не лезть. Легче ведь отвернуться, закрыть глаза, завязать добродетели рот, чтоб помалкивала — и нет греха, нет преступления в том, что ты чего-то не заметил. — В зависимости от ситуации, — медленно подбирая слова, заключила Макгонагалл, — есть разные способы убеждения. — Проще говоря, гипноз и контроль мыслей, внушение, — скривила губы Кассандра. На Империо у этой старой крысы духу не хватит. — И вы одобряете это, директор? Наступила такая тишина, в которой замерли даже побрякушки на столиках. Кассандра с интересом вбирала реакцию Дамблдора, который мягко смотрел на неё с выражением грусти. — К сожалению, Кассандра, иногда мы вынуждены прибегать к таким средствам ради блага родителей и их детей. Если их не обучить магии, они погибнут. Она усмехнулась, ожидая такого ответа, и сложила руки на груди. — Дайте мне поговорить с этими семьями. — Что?! — задохнулась Минерва, и немой вопрос всех остальных завис над Кассандрой мечом возмездия за появление в стенах священной школы. Она невозмутимо пожала плечами, наслаждаясь тем ядом, что медленно вырывался наружу из преподавателей. — Вы не знаете, как с ними говорить. Я найду слова, и ваши негуманные, но вынужденные меры не понадобятся. Минерва и Кассандра уставились на Дамблдора. Тот медленно кивнул, рассматривая мисс Пирс. — Хорошо. Минерва, посвяти мисс Пирс в эти дела, на этой неделе все вопросы должны быть решены. Итак, дальше. Многие жаловались мне на Пивза… Что ж, я поговорю с ним. И ещё, график дежурств сформирован. Прошу всех с сегодняшнего дня его соблюдать. Напомню, что сегодня патрулируют: Астрономическую башню — профессор Синистра и мисс Пирс, подземелья… — Ты нарываешься, — прошептал Северус довольной Кассандре, когда они покинули кабинет. — Я не могла упустить возможность. Да и потом, дочка миссионеров-фанатиков с яростной ненавистью ко всему религиозному вряд ли убедит детей в том, что Хогвартс — хорошее место. — Откуда ты знаешь? — Про Минерву? Земля полнится слухами, — неопределенно пожала плечами Кассандра и усмехнулась, когда он исподлобья посмотрел на неё. — Некоторые призраки бывают болтливы без меры! — Бледная рука вспорхнула по его локтю и вцепилась в непроницаемо-чёрное сукно. — Как жаль, что мы дежурим не вместе, правда Северус? Как много мы могли бы обсудить… Её наигранная жеманность выводила его из себя. — Нам нечего обсуждать. Его злость лишь веселила её, поджигая лучины язвительности: — О нет! Столько лет разлуки — и нечего обсудить? Поверь, я бы придумала. Хотя бы рассказала тебе сказки. Ты любишь сказки? — Терпеть не могу. — Я бы заставила тебя их полюбить, — рассмеялась Кассандра, и он перехватил её руку. — С чего такое хорошее настроение? — Я ведь вернулась. Чем не праздник? Встретил ты меня, конечно, отвратительно, не почтил радостью давно забытую и всеми проклятую гостью, хлеб да соль не вынес, но ладно! Будем считать, что всему виной удивление, что я тебя ошарашила. Соглашайся, мне будет приятно. Он ничего не ответил, и зеленые глаза заискрились смехом: — Ну-ну, мой драгоценный, сколько можно хмурится! Знаешь, Северус, жизнь так коротка, чтобы вечно ходить с кислой миной. — Тебе так приятно делать гадости Минерве? — Мне приятно глядеть на тебя, остальное мне противно. Но коль скоро жизнь коротка — а моя уж тем более — приходится находить радость в мелочах. — Что, ты всё ждёшь, когда тебя убьют? — мрачно усмехнулся он. Она шагнула чуть вперёд, провальсировала перед ним, воздев руки к высокому и безразличному потолку и тихо обронила: — Жду, когда смогу за тебя умереть! Усмешка застекленела на его губах. Кассандра расхохоталась. Чертыхнувшись, Северус обогнул её и ушёл. Больная женщина. Голосок, пискнувший, что он тоже посмертно болен, Снейп предпочёл не услышать.