The Dark Corners of the Earth/Темные уголки Земли

1 мая 2135 — Санкт-Петербург, Россия — Исторический музей Вальпургиевой империи Сегодняшний день был настоящим приключением для юной Гвен. В конце концов, это был первый раз, когда ей позволили пройти через портключ в одиночку, чтобы посетить не только другую страну, но и музей имперской истории. Здесь должно быть много источников для ее школьного проекта. Заплатив за билет, она была впущена портье, чтобы побродить по музею; расположенные в массивном здании, многочисленные экспонаты рассказывали историю Вальпургиевой Империи и династии Блэков. Было еще рано, так что вокруг было не так уж много людей. Она уже была поражена, когда только увидела корпус одного из первых воздушных кораблей Вальпургиевой империи, «ветроход», подвешенный к потолку в вестибюле. Это был первый корабль; после того, как он был спасен с поля боя, ветроход так и не вернулся к активной службе. Она бы с удовольствием прогулялась по палубе и встала там, где стояла команда более ста лет назад, но, к сожалению, выставка была закрыта на ремонт. Музей освещал историю империи, а поскольку история империи была тесно связана с императрицей Беллатрикс, ей было посвящено целое крыло. От ее личной истории до политики и жизни при дворе. Во флигеле располагалась точная копия прекрасного кабинета императрицы и небольшой палаты Совета в Буянском дворце. На выставке были выставлены различные платья, картины, накидки и скипетры. В центре большой прямоугольной комнаты стояла мраморная статуя императрицы; двенадцати футов ростом и в героической позе императрица Беллатрикс подняла знамя Победы в одной руке, держа в другой свой жезл. Гвен не знала, с чего начать, когда ее внимание привлекла роскошная корона, выставленная под стеклянным колпаком. Маленькая девочка посмотрела на табличку. «Королевская корона, которую носила императрица Беллатрикс во время коронации и всех государственных церемоний вплоть до ее отречения в пользу своей старшей дочери императрицы Кассиопеи в 2051 году на свое 100-летие. Далее корона принадлежала императрица Кассиопея до своего отречения в 2099 году. По указу нашей нынешней императрицы Гермионы II она была взята взаймы музеем». — Гвен ахнула при виде короны… хотя технически фотографировать было запрещено, вокруг никого не было, поэтому она быстро сделала снимок. Гвен остановилась у большого гобелена, изображающего династию Блэков, начиная с Императрицы Беллатрикс и королевы-консорта Гермионы наверху и заканчивая детьми, внуками и правнуками. Императрица Беллатрикс провозгласила, что наследование в Вальпургиевой империи будет происходить по женской линии, заявив, что в прошлом было «вполне достаточно» мужчин-лордов. Она переворачивала фотографии, слушала записанные речи и видела, что выставка, посвященная воссоединению магглов и волшебников, скоро будет открыта для публики. Она сделала мысленную пометку посетить нынешнюю выставку, посвященную жизни и творчеству знаменитой изобретательницы Офелии Грейнджер. — Хорошо, Гвенни, — сказала она себе. — Перестань стоять здесь и вести себя, как деревенщина с отвисшей челюстью. Давай немного поработаем. Только тогда Гвен заметила, что она не одна, и увидела старую женщину, сидящую на скамейке. Ее лицо было почти полностью закрыто капюшоном, а длинные серебристые волосы выбивались из-под ткани. Она выглядела хрупкой, как минимум на сто тридцать лет. Ее кожа была морщинистой, но морщинки вокруг губ говорили о человеке, который часто и радостно улыбался. Женщина, казалось, смотрела на статую с любовью и не заметила, что ее палочка упала со скамьи. — Прошу прощения, — начала Гвен. — Мэм? Нет ответа. По правде говоря, старуха не удостоила ее даже одним взглядом. Она продолжала смотреть на статую. Гвен слегка нахмурилась. Может быть, старуха была глухой? Тем временем Гвен не могла просто оставить палочку лежать на полу. Она осторожно подняла ее и протянула ей. — Простите, вы уронили свою палочку? — тихо спросила она. Старуха слегка повернула голову. — О, дитя, мне так жаль, — произнесла женщина с акцентом, который она не могла точно определить. — Иногда я вижу вещи, которых там нет. Но ты очень реальна. «Что за странные слова ты говоришь», — подумала Гвен, когда старуха протянула к ней костлявые пальцы. — Благодарю вас, юная леди. Я всегда теряю эту штуку. -Да, я это поняла… — Гвен поджала губы. — Просто хотел помочь. — Ты славная девочка, — сказала старуха. — А как тебя зовут? — Гвендолин Сторвэкер, мэм, — ответила Гвен, стараясь держать спину прямо. — Но все зовут меня просто Гвенни. Я из Бостона. — Такая вежливая молодая леди. Вам нравится музей? — Да, здесь здорово! Я работаю над школьным отчетом об императрице Беллатрикс. — И прилежна к тому же, — улыбнулась старуха. — Хорошая девочка. Хотя родители учили ее остерегаться незнакомцев, эта старая леди казалась очень милой и совершенно безобидной. Гвен подсела на скамейку рядом с ней, сняла свой маленький рюкзак и положила его перед своими ногами. — Моя старшая сестра названа в ее честь, — сказала Гвен. Милая старушка улыбнулась. — Везде бегает много маленьких девочек по имени Беллатрикс. Скажи мне, сколько тебе лет, Гвенни? — Девять, мэм. — Девять, — пожилая дама закрыла глаза. — Белла умерла десять лет назад. Трудно поверить, что есть такие дети, как ты, которые еще не родились, когда она умерла. Скажи, что ты думаешь об этом музее? Гвен улыбнулась. — Здесь потрясающе! Мне столько рассказывали историй об императрице Беллатрикс. В школе и мои родители. Обо всех невероятных вещах, которые она сделала для всех нас. — Ей бы это понравилось, понимаешь? — старуха усмехнулась. — Музей в ее честь, поющий ей дифирамбы. Прославляя ее имя. Люди, любящие ее. — Вы говорите так, будто знали ее, — сказала Гвен. — Можно и так сказать, — ответила старуха с легким смешком. По мнению Гвен, логическое заключение могло быть только одно. — Вы работали во дворце?! Вы с ней встречались?! — О, это может быть здорово. Может быть, старая леди захочет ответить на некоторые вопросы для ее школьного проекта. Что-то такое, чего никто другой знать не мог. — Я вырастила ее детей, — сказала старуха. — Вы были няней? Ответом была просто приятная и теплая улыбка. — А какой она была? — нетерпеливо спросила Гвен. Старуха посмотрела на большую мраморную статую и коротко усмехнулась. — Она была женщиной. Просто женщиной. Человек, у которого много хороших сторон и столько же недостатков. Впрочем, здесь ты мало что узнаешь о ее недостатках. Например, в музее нельзя увидеть то, что она делала, находясь под командованием Волдеморта. Я не думаю, что это справедливо. Ни к истории, ни к Беллатрикс. Гвен нахмурилась. — А кто такой Волдеморт? Старуха коротко усмехнулась и погладила ее по голове костлявой рукой. — Благослови тебя Господь, дитя мое. Этот монстр заслуживает того, чтобы его забыли. Старуха снова повернулась к статуе и с улыбкой посмотрела на нее. — Этот музей расскажет тебе все о ее храбрости, ее хитрости, ее рвении, ее видении и ее любви к своей семье и волшебному миру. Все это, конечно, правда. Но здесь ты не узнаешь о ее высокомерии, ее вспыльчивости, ее гордости, ее мелочности, ее страхах и сомнениях. И ее хорошие качества, и ее недостатки — а Мерлин знает, что у нее их было много, — вот что делало ее самой собой. И это то, что заставило меня так сильно любить ее. Старуха потянулась за своей тростью. — Поможешь мне встать, а? Гвен так и сделала. Опираясь на трость, старуха неторопливо подошла к большой фреске, изображавшей самое важное событие в истории Вальпургии — связывание ужасного прародителя. Гвен хорошо знала эту историю; у Уробороса и мастера шпионажа Лавгуд были свои собственные крылья, посвященные им, и она видела там мертвый Гримуар. Фреска была художественным воплощением того отчаянного времени. Императрица Беллатрикс храбро смотрела в бездну, а позже королева-консорт Гермиона Грейнджер стояла рядом, чтобы выполнить связующее заклинание. Вместе они спасли волшебный мир; каждое живое существо повсюду было обязано им своей жизнью. — Здесь Белла, выглядит щеголевато и храбро, как обычно. Снегг в тени, — сказала старуха, прежде чем постучать кончиком пальца по нарисованной фигуре Гермионы Грейнджер. — Это я. Я думаю, что художник изобразил мою хорошую сторону. Гвен громко ахнула. Ей показалось, что старая женщина показалась ей знакомой. Тут же молодая девушка забеспокоилась, пытаясь найти место для поклона. — В-вы… королева-консорт! В-ваше Величество! Я… — Тсс, даже не думай мне кланяться. С меня этого вполне достаточно на всю жизнь. А что касается титулов, то Гермиона, просто Гермиона, — пожилая женщина тепло улыбнулась. — В наши дни я уже не королева чего бы то ни было. Я всего лишь любящая старая бабушка для своих многочисленных правнуков.  — Но… почему?.. зачем вы сюда пришли? — спросила Гвен. — Если вы живете во дворце… Гермиона кивнула. — Справедливый вопрос. Мне нравится быть одной и окруженной вещами, которые принадлежали ей. Здесь я слышу звук ее голоса и вновь переживаю множество воспоминаний об империи, которую мы построили вместе. Это может показаться глупым, но здесь все гораздо проще, чем во дворце. Сотрудники музея любезно открывают для меня двери пораньше, чтобы я могла побыть наедине со своими воспоминаниями. — Вы очень скучаете по ней? — Белла была старше меня. Я смирилась с тем, что однажды она меня оставит. Она ушла, окруженная семьей и друзьями, — с болью в голосе проговорила Гермиона. — Это правда, я ужасно скучаю по ней. Мы вместе уже больше ста лет. Мы вместе рожали и растили детей. Но кто-то, кого я называла другом, однажды сказал мне, что мы снова будем вместе. — Бывший друг? — Да. Она помогла нам победить ужасного прародителя. Я иногда разговаривала с ней, когда она приезжала в гости. Но она изменилась. Она стала холоднее и отстраненнее, — сказала Гермиона. — Я так думаю… Я думаю, что она переросла человечество и больше не понимает нас по-настоящему. Я боюсь за то, во что она может превратиться, если останется… эволюционировать. Гвен почесала голову. — Но… в этом нет никакого смысла. Гермиона тепло улыбнулась ему. — Не беспокойся об этом своей маленькой головкой. Гермиона снова повернулась к статуе. — Мне бы хотелось, чтобы люди помнили ее такой, какой она была на самом деле. Только не этот ее обожествленный образ. Я хочу, чтобы они помнили о хорошем и плохом и приняли свое собственное решение. Белла была… сложным человеком. Этот музей, хотя и прекрасный дань уважения, не воздает ей должного. На поверхность всплыли мысли о ее школьном отчете. О, ее одноклассники умерли бы от зависти, если бы знали, с кем она разговаривала. — Не могли бы вы рассказать мне о ней что-нибудь такое, чего больше никто не знает? Озорная улыбка тронула уголки морщинистых губ. — Она могла изрыгнуть смертельное проклятие! -Ни за что! — Но тогда она была очень пьяна, и нам удалось вовремя остановить ее, иначе наш бедный официант был бы мертв. А ведь он просто сказал Беллатрикс, что она уже достаточно выпила, — засмеялась Гермиона. Гвен одарила ее довольно скептическим взглядом. — Это ведь не настоящая история, правда? Рот Гермионы сложился в игривую усмешку. — Оставь старой женщине ее чудачества, милое дитя. Я скажу тебе кое-что, чего никто не знает. Видишь ли, Беллатрикс была воспитана в убеждении, что только чистокровные достойны владеть магией. Несмотря на то, что ее убеждения сильно изменились с течением времени, это всегда оставалось для нее чем-то вроде зацепки. Хотя ее предубеждения по отношению к другим людям исчезли, она становилась все более нервной и противоречивой, когда наш первый ребенок был на подходе. Истерики, бессонные ночи… Поэтому я почувствовала необходимость усадить ее и предупредить, что ей нужно привести себя в порядок. — А что случилось потом? — спросила Гвен. Гермиона задумчиво улыбнулась, снова переводя взгляд на статую. — Она действительно замолчала на целую вечность, а потом посмотрела мне в глаза и сказала, что всегда будет любить наших детей, независимо от того, какая кровь течет в их жилах. То, как она это сказала, заставило меня заплакать… Это показывало, как сильно она изменилась. — Хм. Вы можете рассказать мне еще что-нибудь? — Гвенни улыбнулась. — Как вы познакомились? Как вы победили Уробороса, ужасного прародителя? Была холодная война? Гермиона поджала губы. — Война никогда не бывает «холодной», — произнесла она таким тоном, что Гвен почувствовала себя слегка обиженной. — Но я расскажу тебе о самом смелом поступке, который я когда-либо видела. Я уверена, что ты ожидаешь, что это будет история великой битвы или великой Победы. Но нет, это было нечто гораздо более личное. Самая смелая и трудная вещь, которую я когда-либо видела у моей Беллы, была попытка объяснить пятилетнему мальчику, почему он вырос без родителей. Честно говоря, Гвен понятия не имела, как на это реагировать. Когда она замолчала, Гермиона похлопала ее по плечу. — Ее отношения с сестрой долгое время оставались напряженными, — сказала Гермиона. — Но, как говорится, время — хороший целитель. — Ух ты, — сказала Гвен. — Вы же там были. Когда началась гражданская война волшебников. Я не могу себе представить, чтобы наш мир был так разрушен. — О, это было так, — Гермиона покачала головой. — Это были темные времена. Хм, А как насчет того, чтобы обменяться парочкой историй за мороженым в кафетерии музея, а? Я расскажу тебе свою историю, а потом ты расскажешь мне свою. — Да! Гермиона взяла девочку за руку и медленно пошла вперед, опираясь на трость. -Давай начнем с самого начала, а? Когда я была очень молода, я работала дипломатом в Союзе Феникса. К этому времени Вальпургиева Империя все еще называлась Вальпургиевым Союзом. Я потратила три года своей жизни, пытаясь заставить обе стороны собраться вместе и поговорить. Я и не подозревала, что, когда приеду в Женеву, это будет началом адского приключения… Гвен жадно слушала, как Гермиона начала рассказывать свою историю. О, да, ее одноклассники точно умрут от зависти.