Истинная любовь не может говорить, потому что истинное чувство выражается скорее делом, чем словами. — Уильям Шекспир.
Грозовые тучи, нависшие над магической частью Лондона — дело привычное для этих мест и его обитателей. Однако ещё несколько лет назад волшебники всей величественной Англии содрогались от ужаса, боясь поднять голову в небо, и среди тех самых туч увидеть мерзкий череп с выползающей змеёй из пасти — метку Пожирателей Смерти. Но время не стоит на месте, и вскоре Тот-Кого-Нельзя-Называть был побеждён одним мальчиком, став обычной страшилкой, легендой, мифом. Мир понемногу приходил в норму после событий Второй Магической войны, изо всех сил стараясь собрать Англию по осколкам. И всё, чего хотелось её участникам и свидетелям — это покоя.***
Старинное здание Министерства магии величественно возвышалось над улицей Лайтхолл. На каждом из его этажей кипела работа, а сотрудники носились из кабинета в кабинет с важными документами, черновиками новых законов и многочисленными отчётами. На четвёртом уровне Министерства находится отдел Регулирования магических популяций и контроля над ними. К слову, он второй по величине тут. И работать в этом отделе — настоящая честь для любого мага. Именно это повторяла себе Гермиона Грейнджер каждое утро, просыпаясь перед работой. Конечно же, героиня войны могла выбрать любой отдел, ну или не работать вообще, так как слава победительницы и верной подруги Мальчика-который-выжил следовала за девушкой по пятам. Но ведь это была бы уже не она, верно? После окончания войны девушка вернулась в Хогвартс, закончила седьмой курс и блестяще сдала Ж.А.Б.А. вместе со своими подругами Джинни Уизли и Полумной Лавгуд. Это помогло ей на некую долю оправиться после ужасной Битвы за Хогвартс и её бесчисленных потерь. Для своих восемнадцати лет, на то время, Гермиона посетила слишком много похорон и приёмов в честь погибших. Волшебница постоянно уверяла себя в том, что всё это осталось позади и нужно жить дальше. Но даже сейчас, натыкаясь в старых выпусках «Ежедневного пророка» или «Ведьмополитена» на статьи о Беллатрисе Лестрейндж, Грейнджер судорожно вздрагивала, чувствуя накатывающие волны тошноты. Мозг предательски начинал выдавать картинки, как она бьётся в агонии на кафельном полу Малфой-мэнора от нестерпимой боли, причинённой Круциатусом. Небольшой кабинет был заставлен книжными шкафами, за которыми еле виднелись оливковые обои. На деревянном столе, расположенном в центре комнаты, лежало множество неразобранных папок с бумагами, и остывала чашка чёрного чая. Гермиона шумно выдохнула и откинулась на спинку своего старенького кресла, понимая, что каждое предложение в отчёте, который она так упорно пыталась прочесть, похоже на предыдущее. Грейнджер прикрыла глаза, стараясь снова напомнить себе, зачем она всё это делает. Да, бывшая ученица Гриффиндора мечтала работать в отделе Магического правопорядка, но пока что трудилась тут, способствуя улучшению жизни эльфов-домовиков. Кресло издало тихий, но очень противный скрип, стоило Гермионе развернуться к окну. Погода не удивляла. Она уже давно привыкла к этой тоскливой серости и вечным дождям. — Серость, — от чего-то тихо усмехнулась Грейнджер своим мыслям. Она понимала что, пожалуй, это лучшее слово, которым можно описать сейчас её жизнь. За эти несколько лет девушка отчаянно пыталась внести в неё как можно больше стабильности и как-то упустила момент, когда всё это превратилось в настоящую рутину. Нет, конечно же, Гермиона не хотела снова каждый день рисковать своей жизнью, сражаться и засыпать с липкой тёплой кровью на руках, но ей не хватало чего-то… Чего же? Каких-то новых эмоций, ярких впечатлений, может. Самым большим развлечением сейчас стали встречи с Гарри, Роном и Джинни по воскресеньям. Но все они проходили слишком однообразно. Поттер рассказывал о том, как идут дела на работе, или что он снова был в Хогвартсе, чтобы провести очередную лекцию по Защите от тёмных сил для студентов. Джинни говорила про свои успехи на тренировках в команде Средней лиги, за которую играла, а Рон… Рон что-то жевал и изредко вставлял свои пять копеек про магазин Вредилок. Если на первых курсах это хоть немного казалось милым, то сейчас — ни капли, а Гермиона терпела и молчала, молчала и терпела, потому что… так было правильно? Привычно? Вообще, её отношения с Уизли — это отдельная тема, которая вызывала приступы мигрени. Конечно же, Рон был для неё безумно дорогим человеком, и она уже просто не представляла свою жизнь без него, но что-то не давало волшебнице покоя, постоянно угнетая. Гермиона помотала головой пытаясь выкинуть из неё лишние мысли, ссылаясь на то, что они вызваны банальной усталостью. Девушка посмотрела на часы, которые висели над дверью кабинета, отвратительно громко тикая. Стрелки на пожелтевшем циферблате намекали, что рабочий день закончился уже как двадцать минут назад. Грейнджер поднялась с кресла, аккуратно сложила документы в папку и убрала их к остальным. С этой минуты она официально в недельном отпуске... в первом и последнем за этот год. Убедившись, что на столе остался идеальный порядок, волшебница направилась к двери. Сегодня она пообещала Джинни и Луне встретиться в «Чайном пакетике Розы Ли», находящемся в Косом переулке. Если честно, настроения идти туда не было, но здравым умом Гермиона понимала, что не может всё время торчать в своей маленькой квартирке или с Роном и остальными членами семейства Уизли в Норе. Так и без того проходит большинство её дней. Она переехала в небольшую квартиру в элитном магическом районе неподалёку от Министерства сразу же, как только начала там работать. Гермиона старалась как можно меньше посвящать родителей в магическую часть её жизни, так как было и без того сложно объяснить им временную потерю памяти после военных событий, однако девушке тут правда нравилось. Гермиона обставляла всё сама, продумывая каждую деталь, хоть Гарри и говорил, что это место до сих пор находится в явном состоянии ремонта. Но ей нравились эти неидеальные светло-голубые стены, которые они с Джинни сами красили до половины четвёртого ночи, и уже не раздражала дверца кухонного шкафчика, хоть та и постоянно сама открывалась. Бывшая гриффиндорка перетащила в квартиру все свои книги, которыми были уставлены полки в гостиной. К слову, эти полки занимали целую стену, и Рон долго ругался, когда у него не получалось их прибить и заставить висеть ровно, даже не без помощи волшебной палочки. Оказавшись дома, девушка сняла туфли в прихожей и наконец-то распустила волосы. Она так устала за этот день от множества шпилек в голове, что хотелось их всех разом запихнуть в голову одной из тех ведьм, что за спиной начальства говорят мерзости, а в лицо улыбаются. Сказать честно, слово «ведьма» на работе она всегда употребляла в маггловском контексте. Посмотрев на себя в зеркало, Гермиона вздохнула и поплелась к шкафу в спальне. Если она снова придёт на встречу с подругами в строгом сером костюме, Джинни её до смерти заклюёт. Пока девушка перебирала вешалки, её вдруг одолело чувство лёгкой обречённости. Ни одного яркого платья или юбки. Как она до этого дошла? — Мне же двадцать, а не сорок, — упрекнула сама себя Гермиона и вытащила вешалку с синим платьем. Оно было простого кроя, прямое и по фигуре. Ну, по крайней мере точно лучше офисного костюма. Переодевшись, она уже собралась выходить, но на миг задержала внимание на стареньком комоде и, дементор его побери, этого мига было достаточно, чтобы настроение упало ещё на одну ступеньку вниз. Гермиона подошла и осторожно выдвинула верхний ящик. Среди множества шарфиков, в самом углу лежала маленькая чёрная коробочка. Грейнджер не стала её доставать, только посмотрев с пару секунд, ведь она прекрасно знала, что в ней. … Кольцо. Тоненькое золотое колечко с тремя маленькими камушками на оправе. Ради Мерлина, как она его ненавидела. И не потому, что ей не понравился дизайн, или что-то такое. Нет. Просто оно означало выбор. Выбор, который Гермиона не готова была сделать. Чуть больше двух недель назад Рон сделал ей предложение. И, если честно, это был один из самых неловких моментов в жизни, который она предпочитала не вспоминать. Тогда Гермиона ничего не ответила. А сама до сих пор убеждала себя, что ей просто нужно привыкнуть к мысли, что жизнь не стоит на месте и пора взрослеть. Но… на самом деле, она просто не могла заставить себя согласиться, хоть и понимала, что это было бы логично и правильно. Они с Роном давно вместе. Все серьёзные отношения рано или поздно заканчиваются свадьбой. Наверное, проблема в том, что девушка не могла отделаться от мысли, что их чувства угасают. Они не движутся вперёд, попросту топчась на месте. Как сейчас вспомнить, они начали встречаться, когда закончилась Битва за Хогвартс. Тогда у всех было море эмоций, и бурлили все чувства сразу. По началу всё шло вполне даже хорошо. Да, первые свидания были неловкими, если даже не сказать нелепыми, но им было комфортно вместе. А со временем Грейнджер как-то просто привыкла к мысли о том, что они вместе. Привыкла. Наверное, в этом то и кроется вся проблема. Отношения из чувств перешли в банальную привычку, но отказать Рону тоже казалось просто немыслимым. Это несло за собой слишком большие перемены, к которым Гермиона была не готова. Она боялась потерять стабильность в своей жизни, как бы скучно и уныло это ни звучало. Рассердившись на саму себя, Грейнджер захлопнула ящик и подошла к пыльному кирпичному камину в гостиной. Ей надоело думать. Она же не говорила Рону, когда именно ответит. Так что, ему придётся подождать. Может день, может неделю, а может и всю жизнь… — Косой переулок! — громко и чётко произнесла Гермиона, шагнув вглубь камина и бросив себе под ноги магический порошок.***
Она шагнула из камина, отряхивая синий подол платья, затем оглянулась по сторонам, прикидывая, в нужном ли месте оказалась, затем сверилась с часами. До встречи с девочками оставалось ровно двадцать минут, поэтому время позволяло ещё немного побыть в приятном одиночестве наедине с любимыми книгами. Пожалуй, магазин «Флориш и Блоттс» был её любимым на всей Косой аллее. Книги, много книг, очень-очень много книг, поэтому при любом удобном случае Гермиона предпочитала перемещаться по каминной сети сюда, а не в Дырявый котёл, как все остальные. Волшебница кивнула в знак приветствия уже давно знакомому ей продавцу и, не торопясь, зашагала на второй этаж к отделу с новинками этого месяца. Резные дубовые стеллажи, витражные окна, сквозь которые проникали редкие солнечные лучи, рассеиваясь радужной мозаикой по всему помещению, и, конечно, запах дерева и чернил. Ох, как же она любила этот запах, но Рон всегда считал, что это крайне чудаковато. И снова этот Рональд в голове, можно хоть немного отдохнуть и не думать о нём? Меж лопаток даже как-то противно защемило. Наверное, нельзя. Точно нет, пока она не даст свой ответ на злополучное предложение, причём... положительный ответ. Гермиона помотала головой из стороны в сторону, тяжёлые волнистые локоны, подпрыгнув, заструились по плечам. Она провела указательным пальцем по корешкам книг. Это как-то отвлекало и успокаивало. Немного поразмыслив над названиями, быстро мелькающими перед глазами, Грейнджер остановилась на одном. Джоджо Мойес «До встречи с тобой». Девушка даже усмехнулась. С каких пор здесь продаются книги маггловских авторов? Грейнджер ухватила пальцами край переплёта и потянула его на себя, бережно вытаскивая с полки. Должно быть на противоположной стороне стеллажа в эту же секунду некто проделал точно такое же действие, вследствие образовав пустоту на полке, потому что Гермиона громко вскрикнула и отшатнулась назад, ударившись об угол стеллажа, когда увидела, что через ту пустоту на неё смотрят чьи-то серые глаза. — Грейнджер, — пауза с нотками раздражения. — Кричишь как Банши, я чуть не оглох. Сердце до сих пор билось в груди как ненормальное, Гермиона судорожно вскинула голову, прищурившись. Драко Малфой, уже успев обогнуть стеллаж, стоял напротив, прильнув плечом к выступающей полке. Как всегда идеальный до последней серебряной пуговицы на бархатной мантии. — А ты кретин, Малфой, — девушка гордо вскинула подбородок, потирая ушибленное плечо. — Им был, им и остаёшься. Парень хмыкнул, пропустив сквозь пальцы платиновую чёлку. — Кретином будешь называть своего женишка, Уизли. Не думал, что героиня войны испугается… Кажется, он говорил потом что-то ещё, но Гермиона больше не слушала. Её будто огрели по голове Нимбусом. Звуки вокруг поплыли неузнаваемой приглушённой симфонией. Мир качнулся и завертелся в обратном направлении. Уизли… Он назвал её Уизли? В голове что-то щёлкнуло от ужасающего понимания. Она не хочет носить эту фамилию, не хочет говорить «да». Как же всё легко и просто оказалось в этом чёртовом мире, просто до смешного легко. Гермиона не знала, чего хочет от этой серой жизни, не знала, как ей быть, и не знала, что ей вообще нужно, а Малфой просто всё разобрал по полочкам одной фразой… вернее одной фамилией. Девушка чуть не рассмеялась сама с себя и с этой ситуации в целом. Невыносимо сложно было признать, наступив гриффиндорской гордости на горло, но Малфой оказался прав, хотя сам даже не догадывался насколько. Ей никогда не быть Уизли даже наполовину. Однако слизеринец — есть слизеринец, а они — хищники, чувствующие слабость и страх. Потому девушка решила стоять насмерть, но не выдавать ему своих эмоций и ни в коем случае не показывать, что он прав. — Грейнджер, у тебя минутка медитации? — поинтересовался Драко с неизменным сарказмом. — Ты бы хоть предупредила, чтобы я тебя не ждал. — Откуда ты знаешь? — Гермиона склонила голову к левому плечу в заинтересованной манере. — Знаю что, Грейнджер? — закатил глаза блондин, развернувшись к ней всем корпусом. — Говори понятнее, я не знаю гриффиндорский. Девушка не стала обращать внимание на колкость. — Откуда ты знаешь, что Рон сделал мне предложение? Потому что вряд ли ты перепутал меня с Джинни. На секунду аристократичное лицо исказило выражение брезгливости. Малфой немного помедлил, будто подбирая слова, но, в итоге, всё же снизошёл до ответа. — Слухи быстро расходятся, — он побарабанил костяшками по стеллажу, мельком взглянув на собеседницу. — Но знаешь что? Не вижу, чтобы ты светилась от счастья. Гермиона нервно рассмеялась от такой наблюдательности. — Ты мне в подружки заделался что ли? — съязвила в ответ девушка. — Малфой, да будет известно твоей чистокровной аристократичной заднице, что не всё в этом мире покупается за галлеоны, — она уже неосознанно начала жестикулировать, размахивая руками от возмущения. — Да неужели, Грейнджер? — Драко откровенно издевался. — То есть, ты всерьёз говоришь, что выйдешь за этого нищего? Ты? Та, у которой вроде как гениальные планы на десятилетия вперёд, цель в карьерном росте и саморазвитии? Да он ничего не сможет тебе дать. Ты попросту сгинешь в рутине, — затем он как бы невзначай усмехнулся. — Я был более высокого мнения о девчонке, что ещё на первом курсе утёрла всем нос и стала первой по успеваемости и количеству баллов, принесённых факультету. Гермионе захотелось ударить его кулаком в нос, как тогда на третьем курсе. Ударить за то, что его слова иглами впились в сознание. Ударить за то, что прав как никто другой. Но она продолжала стоять на своём так, что аж кровь прихлынула к щекам, проявляя румянец. — Зато, это будет мой выбор, — девушка вскинула голову, не теряя с блондином зрительного контакта. — И будут любить меня, а не эти чёртовы деньги, как происходит в ваших кругах. Скажи, Малфой, какого тебе будет жить с той, кого выберет тебе твой ненаглядный папаша? Каков на вкус брак по расчёту? Драко грубо схватил её за локоть, больно сжав, затем резко дёрнул девушку на себя. Таким взглядом, как у него сейчас, можно было бы насылать Круциатус без палочки. — Не смей так говорить о моём отце, Грейнджер, — горячее дыхание парня обожгло её ухо. — Ты ничерта не знаешь. — Ну так откройся миру, Малфой, — Гермиона говорила уже чисто на адреналине от хвалёной гриффиндорской самоуверенности. Если бы шляпа ей тогда крикнула: «Рейвенкло!», то сейчас бы она уже давно отступила, закончив этот спектакль на здравой и логической ноте, однако… — Я смогу спокойно прожить без состояния моего отца, — Малфой отпустил её руку и сделал шаг назад. — Я не выбирал себе фамилию на аукционе, Грейнджер, но так уж вышло, что я - Малфой, и этого ничто не изменит. Гермиона прикусила губу и поправила подол платья. Ну, конечно, ты - Малфой, такого количества снобизма не видала ни одна чистокровная семья Британии. Как назло, у неё вдруг не оказалось ни одного припасённого козыря в рукаве, чтобы крыть это умозаключение, но всё же что-то нужно было ответить. — Я тебе не верю. Из вас всех, бывших слизеринцев, даже сейчас никто не сможет прожить без фамильного состояния. Даже ты, Малфой, — сделав ударение на фамилии, девушка скептически посмотрела на Драко снизу вверх. Мерлин, такой высокий, что даже обидно стало. План с ударом в нос точно потерпел бы поражение, ибо максимум с её ростом — ударить его в грудную клетку. Парень загадочно улыбнулся, забрав из рук Гермионы книгу Джоджо Мойес, которую та до сих пор крепко сжимала в руках, и поставил обратно на полку. Его некогда холодные серые глаза засверкали недобрым огоньком азарта. — Предлагаю сделку. Я докажу, что без проблем смогу прожить без фамильного состояния. — А какой мне от этого толк? — не поняла волшебница. — Ты тоже будешь участвовать в этом. Заодно докажу и тебе, что твоя жизнь с Уизли будет никчёмным подобием той, о которой ты так мечтаешь, — он деловито вскинул светлую бровь, словно только что переиграл в волшебные шахматы самого Министра магии. — То есть, ты хочешь, чтобы я смотрела на то, как ты пытаешься меня впечатлить без горстки галлеонов? — Гермиона рассмеялась, закрыв ладонями лицо. — Малфой, это спектакль одного актёра. — Нет, Грейнджер. Если это и спектакль, то на всю волшебную Англию. Ты — известная личность в Министерстве магии, ты — героиня Второй Магической войны, ты — верная подружка Мальчика-который-выжил-и-случайно-забыл-умереть. Докажу тебе — докажу всем, только дай неделю, и твоя никчёмная позорная история любви окажется на первой полосе. Девушка перестала смеяться и даже немного приоткрыла рот от немого шока. Великий Мерлин, а ведь Малфой был прав... Снова! Это уже откровенно начинало раздражать. — Хорошо, я принимаю сделку, — она гордо вздёрнула подбородок. — Эти семь дней твои, пока у меня на работе отпуск. Но учти, тебе придётся из кожи вон вылезти, чтобы мне хоть что-то доказать, — девушка победно улыбнулась. — Это мы ещё посмотрим, Грейнджер, — Драко поправил платиновую застежку на мантии, попутно оттолкнувшись спиной от надоедливого стеллажа с книгами. — И как я узнаю о начале сделки? — Гермиона поняла, что он уже собрался уходить, а она так ничего и не узнала о деталях его плана. — Поверь мне, ты узнаешь, — усмехнулся Драко и подмигнул ей. Затем развернулся и, не попрощавшись, вальяжно зашагал к выходу из «Флориш и Блоттс». Гермиона Грейнджер ещё некоторое время смотрела вслед его аристократично выпрямленной спине и развивающейся чёрной бархатной мантии. — От тебя за километр несёт пафосом, Слизеринский принц, куда же ты без драгоценного состояния? — хмыкнула себе под нос шатенка. Когда дверь за Драко захлопнулась со звуком маленького колокольчика, Гермиона посмотрела на часы. Из свободных двадцати минут прошло сорок пять. Глаза расширились. Как она могла так напрочь забыть про время? Да ещё и с кем! Джинни её точно отравит какой-нибудь штукой из магазинчика Вредилок. Девушка резко перекинула сумку через плечо и стремглав понеслась в направлении «Чайного пакетика Розы Ли». Холодный ветер беспощадно трепал вьющиеся пряди тёмных волос, мелкий дождик моросил в лицо, но она бежала. Бежала к девочкам и думала… про Драко Малфоя.***
Вечер выдался, на удивление, по-настоящему волшебным. Возможно, таковым его сделала уютная атмосфера кофейни. Возможно, безостановочная болтовня близких людей и их смех, такой тёплый и приятный сердцу, что последние остатки меланхолии растаяли в нём как воск под горящим фитилём. А, возможно, таким его сделал маленький кусочек картона. Гермиона в привычном жесте скинула туфли на пол прихожей, затем, пару раз крутанувшись перед зеркалом, затанцевала к кухонной стойке. В голове до сих пор крутилась назойливая мелодия из Чайной и голоса Джинни с Луной, которые «на бис» исполнили эту песню трижды подряд. Давно ей не было так хорошо на душе, как сегодня. — Потому что надо почаще выбираться из четырёх стен, Гермиона, — упрекнула сама себя волшебница и налила в бокал красного полусладкого. Живоглот просеменил под её ногами, дав понять, что в этом доме завет гласит: «Сначала накорми любимца своего, а потом иди хоть на всё четыре стороны». Гермиона улыбнулась коту и наполнила миску до краёв. Окинув взглядом кухню, девушка замерла. Что-то было явно не так. Непонятно, что именно, но создавалось впечатление, как будто, например, поменяли обои, а ей не сказали. Гермиона медленно прошлась вперёд, затем назад. Подумала. Поморгала. Снова прошлась вперёд и резко остановилась, впившись взглядом в утончённую прозрачную вазу на тумбочке, в которой стоял… подсолнух. Только спустя пару секунд великой дедукции мозаика, наконец, сложилась. Девушка поперхнулась воздухом, вдруг рассмеявшись как первогодка на своём первом занятии Трансфигурации, где у чашек появлялись лапки, а собственная парта становилась клавишным инструментом. К цветку был прикреплён невзрачный кусочек картона, на котором изящным почерком было выведено: «Цветы не решают всех проблем. Но они — хорошее начало». Просто и чисто, по-Малфоевски, без лишних слов. Любопытство пробрало мелкими мурашками по позвоночнику. Грейнджер отцепила записку и повертела в руках. Через мгновение появилась ещё одна надпись: «16:00. Пересечение Пикадилли и Шафтсбери-авеню. Здание с белыми колоннами» и… всё. Прям таки краткость — сестра таланта. Подсолнух в ночи ещё долго светился призрачным солнечным светом, в то время как бывшая гриффиндорка ещё долго ругала себя за глупую улыбку.