***
Грейнджер трансгрессировала в переулок, находящийся неподалёку от пересечения Пикадилли и Шафтсбери-авеню. Она осмотрелась, убедившись, что её никто не видел. Найти здание с белыми колоннами оказалось несложно. Как минимум, потому что только одно подходило под это описание. Поднимаясь по многочисленным ступенькам к центральному входу, Гермиона удивлялась, как она могла ничего не знать про это здание и то, что в нём находится. Людей снаружи было не так много, что говорило о небольшой популярности места. Хотя сейчас в Лондоне открывается столько всего, что многие попросту не знают о существовании новых театров, концертных залов и выставочных центров. Пройдя внутрь, волшебница оказалась в достаточно просторном и светлом холле. Почти всё тут было выполнено из белого мрамора, а на стенах красовались яркие вывески представлений. Как она и предполагала — это действительно был театр. На губах гриффиндорки невольно появилась улыбка, которую вызвала атмосфера утончённого искусства, витающая в воздухе. Люди ходили с программками и обсуждали состав труппы. Костюмер нёсся через всё помещение с платьем на вешалке, явно не успевая выполнить свою работу. Мимо пробежали даже два барабанщика, Грейнджер это поняла по крепко зажатым деревянным палочкам в руках, а вот Малфоя нигде не было видно. Большие круглые часы на одной из стен показывали, что до представления осталось буквально десять минут. Девушка так старательно высматривала среди толпы светлую макушку, что не заметила, как к ней подошёл мужчина лет сорока - сорока пяти с забавными усами в тёмно-вишнёвом смокинге и вежливой улыбкой. — Мисс Грейнджер? — поинтересовался незнакомец, чем очень удивил Гермиону. — Да… — неуверенно ответила шатенка. — Простите, но мы разве знакомы? — Нет, но я знаю Вас, — продолжал улыбаться мужчина, а потом протянул ей программку и билет. — Держите. Наслаждайтесь представлением и приятного Вам вечера. Он сделал лёгкий поклон и быстро удалился, как только девушка успела его поблагодарить. Гермиона снова осмотрелась, но Малфоя до сих пор нигде не было видно, и это начинало её очень-очень слегка раздражать. Гермиона посмотрела на программку, которую ей вручили. Пьеса Шекспира «Укрощение строптивой». У девушки вырвался нервный смешок. Символично и вполне в стиле этого напыщенного, несносного… этот список можно продолжать вечно, но в конце него всё равно будет — Драко Малфоя. Почти все уже вошли в зал, так как театральное представление должно было вот-вот начаться. Девушка уже намотала несколько кругов по холлу, а слизеринца и близко не было видно. Помявшись у двери ещё минуту, она всё же решила пойти в зал, попутно проклиная блондина всеми известными ей маггловскими ругательствами. Может он опаздывает и найдёт её уже там? Где-то в груди всё же теплилась надежда, что он не станет поступать столь грязно, чтобы бросать её в незнакомом месте в полном одиночестве. Оказавшись в зале, Гермиона осмотрелась, пока ещё не успели погасить свет. Он был не очень большим, но всё же красивым. Чувствовалась какая-то особенная атмосфера. Она посмотрела на свой билет и прошла в отдельную небольшую ложу всего на два места. Тут таких было пять. Наличие второго кресла всё же говорило, что Малфой должен быть. Ну, или девушка пыталась так себя успокоить и верить в лучшее. Свет погас, и все в зале затихли, а блондин так нигде и не появился. Кажется, что сейчас Гермиона ненавидела его даже больше, чем во времена Хогвартса. Это же надо было приложить столько усилий лишь для того, чтобы в очередной раз выставить её полной дурой! И пока она кляла парня на чём свет стоит, помещение начала заполнять приятная плавная мелодия. — Скрипка, — одними губами прошептала девушка, в секунду позабыв обо всём на свете. Здесь не нужно было быть великим музыкантом, чтобы узнать этот инструмент с первой ноты. О, Мерлин, она просто всеобъемлющей любовью тяготела к Шекспиру, театрам и классической музыке, а тут — всё вместе! Так зачем же уходить? Она себя никогда не простит, если упустит такой шанс. А мелодия тем временем всё нарастала и разгонялась, становясь лишь прекраснее. С каждым касанием смычка струн Гермиону пробивало мелкой дрожью, даже сердце невольно стало чаще биться. Казалось, что весь зал попросту вымер, оставив скрипача наедине со своим инструментом. Это, бесспорно, было соло. Такое соло, каких волшебница не слышала за все два десятка лет, а слышала она их очень много. Тяжёлые кулисы из бордового бархата начали медленно подниматься, показывая зрителям музыканта в центре сцены. Из-за света софитов за его спиной был виден лишь тёмный силуэт. Однако, это никак не мешало скрипачу передавать безумный поток эмоций, слившийся воедино с утончёнными нотами. Незнакомец рассказывал какую-то удивительную историю, ведомую лишь ему одному. Но каждый в этом зале проживал её вместе с ним. Мелодия заполнила каждый дюйм воздуха от красного ворса ковра до узорной лепнины под самым потолком. Она проникала в сердца людей, выворачивала их души и натягивала каждый нерв до абсолютного предела. По крайней мере, именно так всё ощущала сама Гермиона. Постепенно начали подключаться клавишные инструменты, вслед за ними вступили в своё полноправное правление духовые и струнные. Всё смешалось воедино, представляя зрителям идеальную сбалансированную симфонию оркестра. Девушка смогла вынырнуть из водоворота затягивающих в омут эмоций лишь тогда, когда люди зааплодировали и повскакивали со своих мест, кидая в воздух шляпы и платки. Оказывается, первая скрипка как начала симфонию, так и завершила её, оставив жирную точку не только в финале истории, но и в сердце каждого. Дышать было невыносимо тяжело. Когда овации, наконец, стихли, луч прожектора осветил тёмный силуэт в самом сердце сцены, и … тут хрупкий мир Гермионы Грейнджер задрожал как песчинка перед землетрясением. Она громко ахнула, закрыв рот ладонью. На сцене прямо над оркестровой ямой, прижав основание скрипки к пульсирующей жилке на шее, стоял Драко Малфой. В своём чёрном, как смоль, смокинге он выглядел будто нереальным и отчего-то бесконечно далёким. Со сдержанным поклоном молодой человек опустил смычок и скрылся за кулисами. Вместо него уже начали появляться актёры. А девушка всё сидела, даже не пытаясь вникать в сюжет и слова, которые долетали до неё со сцены… — Здравствуй, Грейнджер, — произнёс Драко, опускаясь на соседнее кресло с фирменной ухмылкой. — Ты, на удивление, неплохо выглядишь. Вот только всё портит выражение, полное страшного шока, застывшее на твоём лице. Гермиона повернулась, уставившись на блондина во все глаза, который как ни в чём не бывало вальяжно сидел в тридцати сантиметрах от неё и наблюдал за действом, разворачивающимся на сцене театра. У неё в голове сейчас было множество вопросов, рискующих вот-вот вывалиться на парня в бесконечном сумбурном потоке. — Малфой, какого хре…? — девушка чуть не крикнула ему на ухо. — Тш-ш-ш… Грейнджер. Мы же в театре. Где твои манеры? — вновь ухмыльнулся Драко, вовремя закрыв ей рот ладонью, но не отрывая серых глаз от сцены. — Смотри пьесу. Вопросы после. Это возмутило Гермиону ещё сильнее. Да как он вообще смеет так себя вести? Похоже, его высокомерие никуда не подевалось, как бы гриффиндорка не надеялась. Малфои не меняются. Так ведь? Грейнджер скрестила руки на груди, даже не замечая, что нервно… очень нервно постукивает каблуком. — Мерлин, да ты сейчас взорвёшься от напряжения, — закатил глаза Драко, всё же соизволив слегка повернуть к ней голову. — Это же комедия. Расслабься и наслаждайся. Минут через пять Гермиона всё же сконцентрировалась на игре актёров, и злость на невыносимого человека, сидящего слева от неё, понемногу ушла на второй план. Как бы она не хотела признавать правоту этого напыщенного индюка, но постановка была действительно прекрасной и местами заставляла смеяться до слёз. Грейнджер успокоилась, отдаваясь своим чувствам и, впервые за долгое время, просто наслаждалась тем, что происходит в данную минуту. Наверное, именно поэтому она не замечала, как Малфой периодически смотрел на неё из-под слегка опущенных ресниц, находя не менее интересной, чем всё происходящее на сцене. Как только спектакль закончился, а аплодисменты стихли, Гермиона опомнилась с кем рядом она находится. А главное, что у неё всё ещё много вопросов. Она просто жить спокойно не могла, если над ней висела какая-то таинственная загадка. И к сожалению мисс Грейнджер, Малфой — это целая ходячая головоломка, которую практически нереально разгадать. — Отлично, теперь ты можешь ответить на мои вопросы, — прищурилась девушка, поднимаясь со своего места, вслед за блондином. — Я уже и забыл, какая ты несдержанная, — фыркнул Драко, покачав головой. — Давай хотя бы выйдем. Не будем же мы торчать тут вечность с твоим допросом. Парень не обращал никакого внимания на возмущения и протесты Гермионы. Он поправил свой пиджак и направился к выходу. Конечно же, Грейнджер ничего не оставалось, как последовать за ним. — Ты в курсе, что раздражаешь меня? — насупилась волшебница, еле поспевая за Малфоем. — Да, примерно с первого курса, — пожал плечами Драко, будто бы это само-собой разумеется. — Обычно я, вроде как, делаю это специально. Если бы Гермиона могла взорваться от возмущения, то это произошло бы прямо сейчас. Поразительно, как Малфою удавалось вывести её из себя всего парой фраз. И это при том, что она гордо считала себя уравновешенным человеком. Владелец этого театра всегда считал, что люди, выходящие после театральной постановки, испытывают самые живые и неподдельные эмоции. Именно поэтому на улице у подножья лестницы каждый вечер ждал парень со стареньким полароидом в руках. И суть фото даже была не в качестве или ракурсе, а в эмоциях, которые он успевал запечатлеть. Грейнджер бы никогда не подумала, что будет бегать за Малфоем в прямом смысле слова, дементор побери его и его огромные ласты вместо ног. Девушка уже десять раз пожалела, что обула сегодня туфли на шпильке. Собственно, они же и сыграли с ней злую шутку. Гермиона так спешила, что сделала одно неверное движение, и правая туфля с неё попросту слетела. И если бы не ловкость, с которой Малфой подхватил волшебницу, она уже прочесала бы носом всю ковровую дорожку вплоть до последней ступеньки. — Решила побыть Золушкой, Грейнджер? — тихо рассмеялся Драко, подобрав и поставив потерянную туфельку рядом с ней на ступеньку. — Не думала, что ты знаешь маггловские сказки. Спасибо, — хмыкнула Гермиона, обуваясь и расправляя низ платья, который из без того был в полном порядке. — Мерлина ради, это же детские сказки, — закатил глаза блондин, продолжив спускаться, — их знает каждый второй. Девушка даже немного зависла от его непринуждённости. В школе он таким не казался. Может быть, она всё же ошиблась, и Малфой поменялся? Пока она размышляла над этим, Драко уже успел немного отойти от театра, и Гермионе пришлось его снова догонять. Прогулка со своим школьным врагом по маггловской части Лондона, ещё и после совместного похода в театр, казалась Грейнджер чем-то нереальным. Она — та самая девушка, которая училась в Школе Чародейства и Волшебства, путешествовала во времени и сейчас изучает магических животных, серьёзно думала, что её уже нечем удивить, но... Драко это удалось. — Может быть ты хоть сейчас расскажешь мне, как оказался на сцене театра со скрипкой в руках? — снова попыталась спросить Гермиона, пока они медленно прогуливались по не самой оживленной улице, уйдя с Пикадилли. — И, Ради Мерлина, где ты научился так невероятно играть? — О, да это же похвала от самой героини войны! Я польщён, так польщён, — он театрально схватился за сердце. — А автограф дашь? — По лбу могу дать сумочкой, если ты не перестанешь ёрничать и не ответишь мне, — буркнула в ответ девушка. — А ты не можешь спокойно жить, если чего-то не знаешь, да? — рассмеялся Малфой, но в ответ получил лишь сосредоточенный и слегка прищуренный взгляд кофейных глаз. — Мерлин, тут нет какой-то вселенской тайны. Просто пару лет назад, как раз после выпуска из Хогвартса, я случайно встретил владельца этого театра в одном из баров Лондона и … — Драко Малфой был в маггловском баре? — подавила недоверчивый смешок Гермиона, но тут же заметила, как недовольно на неё посмотрел блондин, и решила не провоцировать. — Прости, продолжай. — Так вот, и мы разговорились. А с виски, знаешь ли, все гораздо болтливее, — улыбнулся Малфой и покачал головой, вспоминая тот вечер. — Он рассказал, что вот-вот потеряет дело всей своей жизни. Театр был в аварийном состоянии и его хотели закрыть. Я просто помог Оливеру. Это владелец, — уточнил парень, махнув рукой в сторону театра. — Кстати, он передал тебе билет сегодня перед представлением. — Не думала, что тебя может заинтересовать проблемы старого театра, — нахмурилась девушка. — Но, в любом случае, ты правда сделал хорошее дело. Сейчас это место прекрасно. Только это не объясняет твоего выступления. — Ты вообще-то меня перебила. Снова, — хмыкнул Драко, закатив глаза. — Как-то раз я пришёл к ним на репетицию, а увидев скрипку, не удержался и сыграл. Занимался в детстве… — У Никколо Паганини? — не сдержавшись, выпалила Гермиона и рассмеялась. — Я всё поняла, ты — скрипач Дьявола. — Грейнджер, ради Мерлина, я же попросил не перебивать, что вот за манера, — блондин возвёл руки к небу. — И потом, кто это? — А, фильм такой, — махнула рукой Гермиона, а затем задумалась. — Ну, сам Паганини был настоящим, восхитительным, неповторимым и… магглом. Драко состроил гримасу, как будто съел целый лимон, и решил перевести тему, вернувшись к рассказу. — Неважно. Так вот, Оливеру понравилось, и он предложил мне иногда выступать у них перед началом. Я редко это делаю… Только когда всё в мире начинает переходить черту. Неплохой способ разгрузки. — У меня сейчас в голове примерно ещё десять шуток про твоё детство и уроки игры на скрипке, но я промолчу, — посмеялась Грейнджер, победно подняв подбородок вверх. — И как бы мне не хотелось этого признавать, но играешь ты удивительно. Оказывается, Малфой — тоже человек, не монстр из-под кровати, как она раньше думала, с ним можно поговорить и, что более важно, даже посмеяться, хоть и не без ущерба для своей самооценки. Ребята обменялись ещё несколькими колкостями, но потом перешли к обсуждению пьесы, которую смотрели. Гермиона смеялась, пока Драко цитировал некоторых персонажей, меняя свой голос. И всё это казалось таким лёгким и правильным, но не в гнетущем понимании этого слова, как возможный брак с Роном, а как что-то, что просто должно быть здесь и сейчас. Для девушки было странно обсуждать с кем-то искусство с такой страстью и восхищением. Ведь она очень сомневалась, что Рональд знает хоть что-то из Шекспира, помимо фразы: «Быть или не быть — вот в чём вопрос». В то время как Малфой уже минут пять рассказывал, почему «Макбет» понравился ему лишь со второго раза. Да и для самого Драко всё это было в новинку. Конечно, девушки из чистокровных семей достаточно образованы и бесспорно могут обсуждать хоть Шекспира, хоть Оскара Уайльда, но они делают это не так восторженно, как Гермиона. В ней было столько энергии и целая гамма впечатлений, но главное — собственное мнение на всё. — Осторожнее, а то споткнёшься как на ступеньках, со своей-то грацией маленького слонёнка, — хмыкнул Драко, когда Гермиона чуть не зацепилась за свою же ногу. — Но хвалю за попытку несколько часов подряд делать вид, что тебе удобно на каблуках. — Ты такой невыносимый, что иногда так и хочется снова врезать тебе в нос, — тяжело вздохнула девушка, стараясь не начать закипать от злости. — Попробуй. Хотя, мы далековато от бордюра, а стульчика у тебя с собой нет, так что… — с издевательским тоном произнёс Малфой, сохраняя абсолютно беспристрастное выражение лица. — Всё, лимит моих нервов на сегодня исчерпан, — фыркнула девушка, заправляя за ухо непослушную прядь волос и складывая руки на груди. — Спасибо, за этот, на удивление, хороший вечер, но мне уже правда пора домой. — Я могу проводить, — кивнул Драко, доставая свою палочку и готовясь трансгрессировать. — Я в курсе, что ты, вроде как, джентльмен, но можешь не утруждать себя, — гордо заявила девушка. — Кстати, как ты узнал, где я живу? Ну, чтобы прислать тот подсолнух. — Всё тебе расскажи, Грейнджер, — ухмыльнулся Малфой, смотря на неё сверху вниз. — У меня есть свои источники. В очередной раз закатив глаза, она направилась в глубину переулка неподалёку, пытаясь скрыться от лишних глаз. Как только Грейнджер пропала из виду, блондин услышал характерный хлопок, которым сопровождалась трансгрессия. Драко точно не захочет себе потом в этом признаться, но ещё минуту он стоял с чуть приподнятым уголком губ на том же месте, где они разошлись. Было всего восемь вечера, и Малфой пока не собирался возвращаться домой, решив наведаться на стаканчик огневиски к Блейзу. Всего один стаканчик, что может пойти не так? Трансгрессировав прямо к порогу своей квартиры, Гермиона вошла и практически упала на мягкий диван в гостиной, забыв даже снять туфли. Голова немного кружилась от насыщенности, сопровождавшей весь сегодняшний день. К ней тут же подошёл Живоглот, с интересом смотря на хозяйку. — Глотик, я впервые за последних три года была в театре, и знаешь, Малфой… — девушка прервалась, увидев, как кот зевнул. — Ты просто хочешь кушать, да? Всё с тобой понятно. Поднявшись, Грейнджер всё же скинула туфли и пошла кормить своего пушистого любимца. Потом она успела переодеться в более удобную домашнюю одежду и собиралась почитать, когда в дверь постучали. Она удивилась, так как никого не ждала, но всё же решила проверить, кто там. Вот только за дверью вместо человека на полу оказался небольшой конверт. На нём не было написано, кому он адресован, зато в нижнем правом углу красовались две витиеватые буквы «Д. М.». Гермиона уже подумала, что там находится новая записка с указанием места их следующего «не свидания», но ошиблась. Внутри лежало фото, на котором Малфой ловит её на ступеньках театра. А на обратной стороне всё тем же, уже хорошо знакомым почерком, красовалась надпись:«Строптивость женщин хуже Ада.
Уильям Шекспир»
— Ох, да ты сам хуже Ада, — пробурчала девушка, узнав цитату из сегодняшней пьесы, но всё же улыбнулась и вернулась в квартиру, закрыв дверь. Она ещё полвечера как дура подходила к подсолнуху и рассматривала его со всех сторон, ожидая, не появится ли на нём новая записка. Гермиона так же достала из сумочки старую, ожидая, что может на ней просто измениться текст. Но стрелки на часах близились к полуночи, а ничего не происходило. Она в очередной раз покрутила подсолнух в руках, на котором разве что химические опыты не проводила сегодня. — Чёртов Малфой, — продолжала бубнить себе под нос волшебница, и почти бросила его обратно в вазу со всей злости. Лишь почти. Настроение как-то совсем испортилось, и Гермиона, решив больше не изводить себя, отправилась спать.***
На утро Грейнджер первым делом отправилась к подсолнуху, даже напрочь забыв о своём распорядке и вечерней злости. Девушка никогда бы не подумала, что Малфой сможет так её заинтриговать. Она уже злилась даже на бедный и ни в чём неповинный цветок. К слову, никакой новой записки на нём не появилось. Вернувшись в своему обычному расписанию, Гермиона старалась успокоиться. Вот только это плоховато выходило, учитывая, что она выпила уже две чашки кофе. Ещё даже нет десяти утра, а волшебница умудрилась сделать уборку и разобрать свою почту. И при всём этом, чуть ли каждые пятнадцать минут проверять подсолнух. — Всё, мне просто нужно успокоиться, — выдохнула Гермиона, сидя на диване в позе лотоса. Грейнджер заварила себе ещё кофе и направилась на балкон. Ей нравилось наблюдать за прогуливающимися людьми. Может, хоть это поможет. Выйдя на свежий воздух, она опёрлась локтями о кованую перегородку и сделала глоток ароматного кофе. Но лучше бы девушка не смотрела вниз. Бедняга тут же подавилась и вылила всё содержимое чашки на тротуар, чудом не выронив её саму. На асфальте, прямо под её окнами, а жила Гермиона, так к слову, на четвёртом этаже, огромными буквами красовалось:«Грейнджер, жду тебя сегодня в 10:00 на причале пляжа Бродстерс.
Будь в купальнике!»
К огромному ужасу гриффиндорки, красным было выделено слово «купальнике». Она тут же покраснела и побежала вниз прямо в домашних тапочках и халате. Мерлин, прямо над ней живёт миссис Уотс, секретарь Министра магии! Да её уволят за такое! Гермиону спасало хоть то, что Малфой додумался написать это мелом, а не краской! Она ногой постаралась стереть хотя бы свою фамилию, пообещав себе, что остальным посланием займётся позже. Если Грейнджер думала, что невозможно ненавидеть Драко больше, чем это было в Хогвартсе, то только что убедилась — можно!