Сердца, отравленные ядом

Глава 1. Ночь перед дуэлью… 30 ноября. Ночь… Тёмная ночь укрыла своим крылом город Нанси. Окутала, словно одеялом, лагерь. Но мне в эту ночь не спалось. Причастившись и исповедавшись перед дуэлью с Филиппом де Селонже, я напрасно тешил себя надеждой, что снял камень с души. Камень, отягощающий мою душу, казалось, всё сильнее придавливал меня к земле. Завтра. Завтра произойдёт то, что возможно, навсегда изменит мою жизнь: оборвёт нить моей судьбы или мужчины, которого я люблю, который мне стал бесконечно дорог… Господи, почему? Почему любовь Филиппа отдана этой законченной интриганке?! Чем она лучше меня? Как же я ненавижу эту гадюку, эту распутницу… Вот было бы прекрасно, исчезни Фьора навсегда из жизни того, кого я люблю! Как же я был бы счастлив, избавь меня провидение от моей бывшей любовницы, которая сама меня обольстила! Господи, если бы я только знал, что Фьора, с которой я проводил ночи, и ради которой бросил пост в Конфлане, жена Филиппа, я б к ней в жизни не притронулся… Подумать только, эта маленькая дрянь встала между мной и моим любимым мужчиной! Так она его любит, оказывается! Любит своего мужа, а со мной в целях шпионажа спать не стеснялась! Ненавижу её, из-за неё мне предстоит дуэль с Филиппом! Стоит ли Фьора того, чтобы биться за неё? Стоит ли рисковать своими жизнями мне и Филиппу, сражаясь за женщину, от чести которой остались одни лохмотья обветшалого платья? Как же я раньше не замечал той хитрости, коварства, лживости и того вероломства, скрытые под прекрасной оболочкой? Перед собой я видел юное и волнующее существо дивной красоты… Для меня Фьора была как подарок судьбы. Мне не верилось, что эта судьба оказалась ко мне столь милосердной, что столкнула меня с этой женщиной. Мне уже пятьдесят пять лет, Фьоре семнадцать. Я уже почти старик, а она с годами будет только хорошеть… Я любил Фьору. Думал, что любил, пока не узнал о её лжи и не встретился с её мужем… Тогда я и понял, что к Фьоре у меня было лишь желание, а Филиппа я люблю, люблю по-настоящему… Но мне приходилось делать вид, что меня волнует только Фьора, что я готов драться за неё с Филиппом, чтобы навсегда заполучить в свою власть. А это идея! Если Филипп потерпит поражение в завтрашней дуэли, Фьора окажется в моей власти! Тогда у меня будет много возможностей подстроить ей гибель, а несчастный случай всегда представится. Нет! Филипп никогда мне этого не простит. Он любит эту флорентийскую ведьму, будь она трижды проклята! Идея… Можно подослать к ней наёмного убийцу или подмешать яд в вино… Яд лучше. Фьора угаснет, как свечка, и никто не будет знать причину! Филипп будет в трауре, хоть эта дрянь того не стоит. А тут у меня будет шанс стать для него тем человеком, который разделит его боль. Но Фьора непременно должна умереть. Если Филипп и будет всецело принадлежать кому-то из нас, этим кем-то буду я. Фьора третья лишняя, ей нет места рядом с Филиппом! Глава 2. Дуэль. Полночь. Господи, почему? Почему этот день настал? Дуэль должна была состояться в саду, казавшемся пустым и безжизненным в это время года. Среди присутствующих была и Фьора. Глаза б мои её не видели! Одетые в одинаковые доспехи и одинаково вооружённые, без шлемов, я и мой противник стояли напротив Антуана Бургундского, ожидая от него сигнала к бою. — Начинайте, господа, и пусть сам Господь решает, кто из вас прав! Дрались я и Филипп не на жизнь, а насмерть. В его намерения не входило меня щадить. Пусть мой противник намного быстрее и гибче, моложе. Но у меня больше опыта, так как это дуэль в моей жизни не первая. Поэтому нельзя сказать с уверенностью, кто выйдет победителем. Моё дыхание, как и дыхание Филиппа, стало короче и жарче. Казалось, что эта дуэль продолжается бесконечно, и шпаги весят в десять раз больше, изнуряя уставшие мускулы. Вдруг, отклоняясь назад, чтобы избежать моего удара, Филипп поскользнулся и упал на спину. У меня мгновенно созрел план… Фьора, так любящая Филиппа!.. Я набросился на мужчину, целя в голову, но в это время Фьора, панически вскрикнувшая, кинулась между мной и Филиппом, закрывая собой мужа, и оттолкнув меня. Моя шпага опустилась ей на плечо, а рука, одетая в металлическую перчатку, ударила Фьору по голове. Сдавленно всхлипнув, молодая женщина потеряла сознание. — Тварь! — со всей силы, не сдерживая ненависти, Филипп ударил меня кулаком в челюсть. Я с вскриком схватился за больное место. — Фьора, родная, очнись! Не смей умирать, слышишь?! — с горькой мольбой в голосе кричал молодой человек, уложив Фьору спиной к себе на колени и хлопая её по пепельно-бледным щекам. — Фьора, пожалуйста… живи… Отрывая от своей туники полосы ткани, Филипп пытался остановить кровь, сочащуюся ручьём из раны Фьоры. — Да что вы застыли, помогите же! — выкрикнул он в гневном отчаянии. *** Вскоре Фьору унесли в её покои, приставив к ней личного врача Карла Смелого, Маттео де Клеричи. С опухшими глазами, не находя себе места, Филипп нервно мерил шагами коридор, часто бросая взгляды на дверь покоев Фьоры. Но, увидев меня, идущего в его сторону, он побледнел, а глаза пылали гневом. — Тебе что здесь надо?! — Филипп не утруждал себя лишними приветствиями, вынимая шпагу из ножен. — Я могу хоть что-то для неё сделать? — спросил я у Филиппа, испытывая перед ним чувство вины… Мой план казался мне таким хорошим. Я думал, что убив Фьору, избавлюсь от своей соперницы навсегда, но ошибался… Я хотел сделать вид, что хочу убить Филиппа. Фьора, как и следовало ожидать, закрыла собой своего супруга. Я-то надеялся, что лезвие моего оружия пронзит её чёрное и лживое сердце; изъеденная пороками душа отправится в Ад. Но промахнулся. Фьора всего лишь получила ранение. Боже, пусть оно станет смертельным для неё! — Всё, что мог, ты для неё сделал, — бросил Филипп мне в лицо эти слова с холодной презрительностью, всё равно не скрывающей его ненависти. — Иди прочь с глаз моих… Грубо толкнув меня в плечо, Филипп открыл дверь и переступил порог комнаты Фьоры. Дверь прикрыть за собой не забыл. Спустя не столь уж долгое время из покоев донеслось облегчённое: — Слава богу, значит, она скоро поправится… Сеньор де Клеричи, спасибо, вы совершили чудо! — горячо благодарил Филипп личного врача Карла Бургундского. — Чудом сохранилось её плечо, граф де Селонже. Платье и накидка смягчили удар, да и лезвие было не настолько уж острым. Донна Фьора потеряла много крови, ей нужен отдых. — Можно мне с ней побыть? Обещаю, я её не растревожу. Чуть приоткрыв дверь, я смотрел на того, чей образ не выжечь ничем из сердца… Безмолвно опустившись на колени, Филипп взял в свои руки худую и бледную правую руку Фьоры, с виноватой нежностью чуть касаясь губами. Он гладил её длинные и тонкие пальцы, ладонь… А я смотрел на него и моё сердце мучительно сжималось от горечи и боли, бессильного гнева и переполнявших меня любви и нежности к прекрасному рыцарю, палачу моей и без того истерзанной души… Никогда мне не быть с Филиппом, все его помыслы всегда будут заняты этой проклятой ведьмой, Фьорой… Он любит только её и, что бы она ни сделала, он всегда будет с ней. У него не хватит духу отвергнуть её, как и не хватит духу мне его разлюбить. Филипп отравлен этой любовью к Фьоре, он ею заражён, этот яд стал его частью и течёт по венам вместе с кровью. Филиппу, всё равно что умирающему от чахотки, уже поздно лечиться. Ничто не спасёт. Он обречён вечно любить эту девку сомнительного поведения. Её, а не меня! Вот что несправедливо! Как и жена Цезаря, Фьора всегда будет непогрешима в глазах своего мужа, способного простить ей любое преступление: обман, воровство, шпионаж, измена и предательство, убийство… Он всеми возможными и невозможными способами будет её защищать, всячески покрывая… Ей он отдаёт всю ту любовь, которая никогда не коснётся своей благодатью меня… Кто я для него? Презренный иностранец, к которому у Филиппа доверия нет, и недавний любовник его жены, претендующий на неё, как он считает… Филипп ненавидит меня! И есть Фьора, прекрасная черноволосая колдунья с огромными серыми глазами, подобно зимнему небу, которое заволокли тучи. Филипп гладил по щеке ещё не пришедшую в себя Фьору, пропускал сквозь пальцы её тяжёлые и густые чёрные волосы. На её губах мелькала робкая, но счастливая улыбка. Дабы не травить себе душу, я прикрыл дверь и ушёл, чувствуя себя не только третьим лишним, но и лишним в этом мире… Умри я сейчас на глазах Филиппа, он лишь вздохнёт с облегчением и вскользь пожалеет о том, что сам меня не убил. Фьоре он готов простить супружескую неверность, но то, что я и Фьора были даже слишком близки, Филипп мне не простит никогда… А последствия этой дуэли тем более… Господи, я бы всё на свете отдал, чтобы в моей жизни никогда не было всех тех событий в Тионвиле и замке Пьерфор! Лучше бы я никогда не знал Фьору! Я никак не мог уснуть, находясь в своих покоях, лёжа на кровати и глядя в потолок. Мои мысли унеслись в те покои, где выхаживали Фьору. Но перед глазами стоял светлый образ Филиппа де Селонже, проводящего эту ночь в неустанных бдениях у постели этой распутной интриганки Фьоры, недостойной быть женой того, кого мне никогда не удастся выкинуть из своего сердца…