Сын не как отец

«Я в белом платье и фате Иду по церкви к алтарю, А папа в спину мне кричит: «Ублюдок, не позорь семью!» (Неизвестный автор)

      Эта ночь для Арно выдалась неспокойной. Его постоянно преследовали кошмарные сны. То ему снилось, что все в Оверни постоянно сплетничают о Мишеле и о его пассии Робере. То был сон, в котором Мишель и Робер целовались на его глазах… Где они обнимались, лёжа на кровати, в его с Катрин спальне… Поскольку Арно каждый раз во сне проклинал сына на все лады, Катрин не смогла выспаться. Только графине стоило смежить веки и провалиться в сон, как тут же раздавался вопль Арно, которому опять снились страшные сны, в которых фигурировали Мишель с его новым другом Робером… Катрин постоянно просыпалась от криков мужа. Уснули они только под утро. Несмотря на то, что Катрин проспала гораздо дольше Арно, она всё равно чувствовала себя, точно больная сомнамбулизмом. Она ходила по дому, словно зомби. Стоило ей прислониться к стене, как тотчас же веки Катрин слипались, а она сама медленно съезжала вниз по стеночке. Или засыпала, положив голову на стол. «Спасибо тебе, Арно, что своими криками не дал выспаться по-человечески!» — думала Катрин. А Мишель продолжал блестяще исполнять роль беспутного сына, который страстно увлёкся своим другом… Изабелла часто гуляла в пределах Монсальви с маленьким Андре. Лишь изредка она справлялась у матери и Робера о своём плане. Мишель нарочно говорил о своей подчёркнутой ненависти к живописи, как и к войне, при своих родителях, при брате и сестре, Саре… Прежнего Мишеля в юноше перестала узнавать даже его родная мама Катрин… По крайней мере, госпожа де Монсальви не выходила из образа. Мишель постоянно тяжело вздыхал, смахивал вовремя пущенную слезу и писал стихи таинственному незнакомцу, в котором не составляло труда узнать Робера де Рокмореля. Робер всячески подыгрывал своему другу, сманивая его на тайные прогулки… Робер даже посылал ему подарки, чтобы подтвердить худшие опасения Арно… Сам Арно становился мрачнее день ото дня. Непреклонный сеньор де Монсальви уже начал сомневаться, правильно ли он поступает с Мишелем… А Катрин удовлетворяла ожидания обеих сторон, сына и мужа, не вызывая подозрений у последнего. Графиня мастерски исполняла перед всеми роль несчастной матери, которой всё сердце истерзали содомские замашки юного Мишеля де Монсальви, её сына… Таланту Катрин к лицедейству позавидовал бы кто угодно. Она умела ориентироваться в сложившихся обстоятельствах и действовать тонко, зато с точностью… Она убедила Арно в том, что полностью признаёт его правоту, усыпив все его подозрения, оставаясь на стороне Мишеля. Арно был готов даже стерпеть увлечение живописью своего сына, но не то невозможное чувство Мишеля к Роберу. Последние две недели, в течение которых происходило действие всей интриги, оказались для Арно невыносимыми. Но надолго его выдержки не хватило… Арно решился поговорить с сыном. Молодого человека Арно застал в общем зале, где также была и Катрин, вслушивающаяся в звуки лютни, извлекаемые ловкими тонкими пальцами Мишеля. — Наконец-то я нашёл вас, — сказал он, — Мишель, я и мама хотели бы поговорить с тобой… — нерешительно начал Арно. Сев на стул, что стоял справа от стула Катрин, он принялся выстукивать по столу барабанную дробь, что являлось у Арно признаком волнения. — Арно, пожалуйста, прекрати. — Катрин попросила об этом спокойным и усталым голосом. — Меня это немного раздражает. — Хорошо. — Арно прекратил своё занятие. — Мишель, — обратился он к сыну, — разговор будет очень серьёзным, так что слушай внимательно. — Да, Мишель, — поддержала Катрин мужа, — мы с отцом очень обеспокоены тем, что с тобой происходит в последнее время… — Катрин сделала вид, будто готова заплакать. В ту же секунду Арно сжал в своей руке её руку, желая вселить в неё бодрость. «Отлично, Арно верит мне. Следовательно, у нас всё получится, Арно перестанет с предубеждением относиться к увлечению Мишеля живописью!» — поселилась робкая мысль в голове Катрин. — Мишель, ты пугаешь всех тем, что проявляешь такой интерес к твоему другу. Пугает то, что ты даже посвящаешь Роберу стихи, где прямым текстом говорится о твоём… — Арно на секунду замолчал, — весьма недвусмысленном отношении к нему… — И что вы так цепляетесь к Роберу и ко мне? Мы не лезем в ваши отношения. Почему вы это делаете? — изобразил Мишель состояние, близкое к негодованию. — Мишель, но ведь это грех, понимаешь, грех?! — надрывно взывала к нему Катрин. — Как будто псевдо-святоши этому, так называемому, греху не предаются! — ответил Мишель родителям. — Как может быть грехом любовь к ближнему своему, какого бы он ни был пола? Главное в любви это не пол избранника, а чистота чувств! — воскликнул он с горячностью. — Мишель, не богохульствуй! — воскликнули возмущённо Арно и Катрин одновременно. — Что «Мишель, не богохульствуй»? — спросил с недовольством юноша. — Я люблю Робера! — Мишель, пожалуйста, не начинай!.. — Катрин зажала уши. — Уж лучше бы ты картины писал! — воскликнул в сердцах Арно. — И не говори! — воодушевлённо воскликнула Катрин. — Видел я твою «Читающую Мадонну…» — заметил Арно. — И? Что думаешь? — задал Мишель вопрос, скрывая свою сильную заинтересованность. — Ты очень талантливый, только совсем забросил своё призвание из-за своих… порывов… — Арно еле сдержался, чтобы не сболтнуть чего-нибудь обидного о содомии. — Я впечатлён тем, как ты передал на холсте внутренний мир изображённых людей. Они у тебя получились настолько живыми, что кажется, словно они сейчас оживут… Я б так не смог нарисовать в свои годы… — Арно вздохнул. — А ты подаёшь такие большие надежды в столь юном возрасте… — Твой отец полностью прав, Мишель… — Катрин знала, как действовать и как говорить. Она специально подстёгивала самолюбие Арно, заставляя его верить в то, что он полностью властен над ситуацией. Катрин представила всё в таком свете, будто это он, Арно, видит в сыне гения и делает всё, чтобы убедить Мишеля не губить в себе талант. — Но я больше слышать не хочу о живописи. Мне даже стыдно, что раньше меня это увлекало… — Мишель лениво перебирал струны лютни. — В армию мне идти немного страшно, поскольку я не хочу позорить тебя, отец, такого прославленного воина… Монашеская жизнь никогда меня не прельщала… Величайшим для меня счастьем было бы жить с Робером здесь, в Оверни… — Что?! — пришёл в гнев Арно. — Ты как смеешь отцу перечить? Бегом отправляйся к себе наверх, собирай свои вещи и не вздумай чего-нибудь выкинуть! Скоро к Ксентраю поедешь. Надеюсь, там у тебя вся дурь из головы выветрится… Арно на минутку отвлёкся, а Катрин подмигнула сыну. Это означало: «Вот видишь, всё идёт по плану.» — Но я не хочу! — упорствовал Мишель. — А мне всё равно, что ты хочешь! Я обязательно скажу Ксентраю, чтобы помимо воинского мастерства, ты учился живописи! — был ответ Арно. — Решение окончательное и оспаривать его бесполезно. — Господи, за что мне это наказание? — с хорошо разыгранным отчаянием спрашивал Мишель, уныло плетясь в свою комнату, хотя душа его ликовала… Мишель поднялся к себе в комнату и принялся собирать все вещи, которые ему могут пригодиться. — Ну, что, Катрин? Ты довольна моим решением? — спросил граф де Монсальви с надеждой, мягко сжимая своей рукой плечо Катрин. — Да, Арно, очень! Ты всё сделал правильно, я так счастлива! — Катрин исполняла свою роль до конца. — Я бы ещё долго колебалась перед принятием решения, но только не ты… — Катрин перебралась со стула на колени мужа, и, обхватив руками его шею, крепко прижалась к нему. А Арно гладил свободной рукой, которой он не обнимал Катрин, её шелковистые золотые волосы. Если бы Арно развернул жену лицом к себе, он бы заметил хитрую улыбку на её губах… Но он этого не сделал… Катрин молча праздновала свою немаленькую победу, которая пьянила её… THE END!