Умная попаданка

Пять минут оставалось до звонка. С чувством выполненного долга я сижу за партой, глядя на листок с тестом. Нет, тема реформаций в Англии, конечно, интересная. Да и Оливер Кромвель, как историческая личность, не зауряден. Но, боже мой, зачем давать эти тесты буквально на следующий день после изученного материала?! Хотя какая мне разница? Я-то всё сделала. Не без помощи Саши, моей подруги, но сделала. Успев уже изрядно заскучать, я лениво обвела взглядом класс и поёрзала на стуле. Саша, поскольку всё уже давно сделала и сдала работу, опять что-то рисовала в черновиках. Наталья Леонидовна, учитель истории, читала какую-то книгу. Чуть приподняв свою пятую точку от стула, уставшую сидеть, я старалась рассмотреть обложку. Наталья Леонидовна словно ничего не замечала, уйдя с головой в книгу. Встав со стула, я взяла листок с тестом и, подойдя к столу, положила работу в стопку вместе с остальными. Эх, я буду не я, если не загляну исподволь, что же за книгу читает Наталья Леонидовна! Так, чёрная обложка без узоров, белая надпись курсивом: Жюльетта Бенцони, «Флорентийка». Ух ты ж ё моё через три деревни! Я же читала эту книгу и даже фанфики по «Флорентийке». Спасибо подруге из ВК Еве, подсадившей меня на творчество Бенцони. Выходит, что Наталья Леонидовна из наших… Аллилуйя! — Мурзукова, что-то спросить хотела? — обратилась ко мне учительница, на время оторвавшись от чтения. — Да так… Наталья Леонидовна, а как работа будет оцениваться? — Ни одной или одна незначительная ошибка — пять. Две ошибки — четыре. Три или четыре ошибки — трояк. Пять ошибок уже двойка. — А что Вы за книгу читаете? Интересная? — сделала я вид, что не знаю. — Ангелина, о литературных предпочтениях можно поговорить и на перемене. Тем более, что у вас здесь следующим уроком обществознание, — спокойно пояснила Наталья Леонидовна, улыбнувшись. А я что? Отправилась обратно за свою парту. Включила телефон, зашла в ВК и… Мама моя дорогая, я Еве в рольке по «Флорентийке» over900000000 постов задолжала! Надо срочно исправляться, а то она мне мозг чайной ложечкой съест. Господи, мало Бенцони Фьору мучила в своей книге, Ева — в своих фанфиках, так ещё и в рольке Фьора ослепла! Я, конечно, ненавижу флафф, но чтобы ТАК издеваться над своим персонажем… Я самым добросовестным образом отвечала на посты Еве от лица своего персонажа Филиппа де Селонже. Да уж, у меня в рольке он лучше относится к Фьоре, чем в книге. Урок подходил к концу. Сдавали тесты те немногие, кто всё сделал. Те, кто не сделал, тянули до звонка. Наталья Леонидовна отмечала в своём журнале всех отсутствующих нашего 7 «А». Саша всё сидела за партой и рисовала. А я утешала в рольке графиню де Селонже, бьющуюся в истерике. Ох, бедная Фьора! Она же ещё и беременная четвёртым ребёнком… Ева, ты маньяк ролевой! Прозвенел звонок. Наш 7 «А» дружно повалил из кабинета в холл, расталкивая друг дружку. — Гелик, я в столовку. Тебе взять что-нибудь? — задала вопрос Саша, стоя в дверях. — Да нет, наверное… Спасибо, — был мой ответ. — Как хочешь. — Саша покинула кабинет. Ну, всё, Наталья Леонидовна. Теперь, когда я узнала, что Вы в теме моего любимого фэндома, я Вас так просто в покое не оставлю… Подойдя к доске, я с самым невинным видом стирала с неё написанное мелом, иногда рисуя смайлики мокрой тряпкой. — Наталья Леонидовна, так что Вы за книгу читали? Кто автор? — «Флорентийка». Автор Жюльетта Бенцони. — Ух ты! Я тоже эту книгу читала! Правда, потрясающе написано? Как Вам характеры, судьбы, взаимоотношения? Сама эпоха? Наталья Леонидовна, Вам понравился образ Лоренцо Медичи? — не уставала я засыпать вопросами Наталью Леонидовну. — Вижу, что тебе книга очень понравилась, Ангелина. Ты права, написано потрясающе. Словно там живёшь… Насчёт Лоренцо Медичи, он у Бенцони выведен очень достойно. За что я автора люблю, так это за историчность и талант завлечь с первых страниц. Умеет автор вплести в историческую канву сюжета судьбы вымышленных героев… — С этим не поспоришь. А что Вы ещё у Бенцони читали? — продолжала я свой допрос с пристрастием. — Помимо «Флорентийки», ещё «Катрин» и «Марианну», «Государственные тайны» и «Бал кинжалов», «Отравители и убийцы», «Жёны и фаворитки», «Исповедь рогоносца». Мне, как историку по образованию, очень интересно читать и сверяться. Иногда случается найти ляпы, но я думаю, что тут скорее имела место нерадивость переводчика. — Я тоже «Катрин» и «Марианну» читала! — хлопнув в ладоши и подпрыгнув от восторга, я едва не уронила тряпку. — Знаете, Наталья Леонидовна, хорошо, что я не жила во времена написания этих романов! — Это почему же? — удивилась преподавательница. — Может быть, ты могла бы помогать своей любимой писательнице. Фантазия у тебя богатая. До сих пор твой фанфик о последних днях Кэтрин Говард вспоминаю, почему-то написанный в тетради по обществознанию, которую ты мне неделю назад по ошибке сдала. — Муза посетила, а черновика под рукой не оказалось. — Ну что ж ты так? — шутя упрекнула меня учительница. — Всё же мне б было противопоказанно быть помощником Бенцони… — Я думаю, вы бы прекрасно поладили, как два творческих человека. — Ага, только Язону Бофору, Арно де Монсальви и Филиппу де Селонже пришлось бы очень несладко… — коварная улыбка тронула мои губы. — Да ладно, знаю я тебя. Ты добрая и милая девочка. — Ну, наверно… Вот только бы героям тогда жизнь мёдом не показалась, потому что у героинь был бы мой характер. — Не знаю, у меня на твой характер жалоб нет, — тепло усмехнулась Наталья Леонидовна. — Но я-то себя знаю. Эх, окажись я на месте героинь, я бы такого хардкора там навела! — воскликнула я, восторженно прижимая кулачки к подбородку. — Хотя бы на месте тех же Марианны, Фьоры и Катрин. — Да ничего бы ты там не навела. Получила бы от мужа, в лучшем случае, тумаков и угомонилась. Это тебе не наш эмансипированный двадцать первый век. В те времена слишком свободномыслящих женщин пачками на кострах сжигали. — Ой, Наталья Леонидовна, это Вы ещё меня плохо знаете. Йохоу! У меня бы там все наплакались! — воскликнула я азартно. — Или бы тебе перепало тумаков. — Не на ту напали! — я была твёрдо уверена в себе и своих словах. — Меня хоть сейчас на место Фьоры… Бедный граф де Селонже тогда будет! Какое-то время Наталья Леонидовна улыбалась с ироничной и тёплой снисходительностью. В свои сорок с лишним лет она по-прежнему оставалась красивой, со вкусом одевалась и всегда умела держать себя, как леди. А эта улыбка волшебным образом преображала её лицо, делая Наталью Леонидовну ещё красивее. Обаятельная, задорная, неконфликтная и добрая, умеет заинтересовать своим предметом. Я Наталью Леонидовну просто обожала, как и бывать на её уроках. — Ты можешь поспорить на пятёрку в четверти? — неожиданно нарушила она молчание, повисшее в классе. — Да хоть на пятёрку в году! — отозвалась я беззаботно, положив тряпку на место. — А ты уверена? — В чём? — В том, что выкрутилась бы искуснее, окажись на месте Фьоры? — Да. — Тогда по рукам? — Что? — удивилась я словам Натальи Леонидовны. Интересно, она это серьёзно? — Сама же сказала: «Спорю на пятёрку в году, что смогла бы выкрутиться, оказавшись на месте Фьоры, из любой ситуации». — А-а-а… — только и протянула я, пытаясь сочинить хоть какой-то вразумительный ответ. — Бэ — тоже витамин. Так что, Мурзукова? Согласна на пари? Я отправляю тебя в книгу на место Фьоры. Выкрутишься — поставлю пятёрку в году. — Идёт! — согласилась я, до сих пор не смея поверить всему увиденному и услышанному. Я и Наталья Леонидовна скрепили пари рукопожатиями. Только я даже представить себе не могла, попрощавшись с Натальей Леонидовной, как моя учительница по истории отправит меня в мою любимую книгу на место Фьоры. Сподвигла свою подругу Сашу пойти со мной в кино. Мы не столько фильм смотрели, сколько стебались над отсутствием в нём логики. Вскоре я и забыла о том странном разговоре с Натальей Леонидовной…