Сангрия

Возвращаясь на кухню, я думал о том, что с этими двоими просто невозможно одновременно находиться в помещении. Эд, конечно, бывает приставучим, но не до такой же степени, а Мин Хоа и того хуже — распускает свои флюиды. С другой стороны, они даже чем-то похожи, у них обоих отлично получается быть «пиявками». Уже на кухне я обратил внимание на Мин Хоа, он сидел на том же месте, о чём-то глубоко задумавшись. Я подошёл к столу и взял грязную посуду. Не обратив на меня никакого внимания, он всё также продолжал молча сидеть, не мигая, смотря перед собой. Порой его поведение казалось мне весьма странным: в одну минуту он активен, в другую же — сидит неподвижно, как кот перед углом комнаты, смотря в одну точку. Чтобы занять эту паузу, я решил вымыть посуду, заодно подготовить несколько интересующих меня вопросов. Закончив, я вернулся к столу и сел напротив Мин Хоа. — Господин Ким, каковы будут мои дальнейшие действия? — Сейчас я так думаю, что лучше дождаться, что выяснит Эд. — А дальше, господин Ким. У вас есть план? — А дальше мы узнаем, кто за этим стоит. — А дальше? — Ты убьёшь его. — Весьма хладнокровно. Не боитесь быть причастным к убийству? — Нет, этот человек отнял самое дорогое, что было в моей жизни, единственную родную душу, которая любила меня за то, какой я есть, — он посмотрел на меня невидящим взглядом. — Звучит трогательно, но что, если это будет группа людей? Мне убить каждого? Взгляд Мин Хоа изменился. И я прочитал в нём неуверенность и недоумение. Да он же даже не думал о том, что это может быть не один человек. В своём стремлении отомстить ему проще было представить образ плохого субъекта, которого нужно убить — и дело с концом. И это сильнее всего показывало, насколько мы по-разному видим суть вещей, в насколько разных мирах находимся. И неудивительно, мальчик, рождённый в достатке и любви, и мальчик, влачивший жалкое существование, ставший убийцей. — Я… Если честно, я не думал об этом, — он нахмурил брови. — Я рад, что вы смогли признаться в этом и мне, и себе, — успокаивающе ответил я. — Могу я предложить вам несколько путей решения? — Да, — он сложил перед собой руки на стол ладонями вниз и наклонился над ними, посмотрев на меня с такой надеждой и ожиданием, что, наверное, я впервые видел, чтобы кто-то на меня так смотрел — непререкаемо и слепо веря в то, что я действительно сделаю всё правильно. Я повторил за его движением, вкрадчиво и мрачно проговорив: — После того, как будет известно, кто к этому причастен и местонахождение лаборатории, я соберу как можно больше доказательств, и мы можем прибегнуть к официальному решению данной ситуации. Он или они ответят за всё в рамках закона. Или… — не успел я продолжить, как он спросил в нетерпении. — Или что? — Или, господин Ким, я могу убить каждого, кто будет хоть как-то к этому причастен, вне зависимости от пола и возраста. И я сделаю это, несмотря ни на что: жестоко и безобразно спокойно, по-настоящему наслаждаясь процессом. Я убиваю всю свою сознательную жизнь, для меня это значит то же, что для вас пройтись по магазинам, — закончив, я смотрел ему в глаза. Я ожидал, что он испугается и выберет первый вариант, но то, что я увидел, заставило меня полностью пересмотреть поведение Мин Хоа с самого начала. В его глазах засветилась безумная радость. Словно то, что он до этого прятал в себе, вырвалось наружу, словно я только что произнёс какое-то заклинание. А затем он проговорил.  — Да и ты будешь так же прекрасен, как и в тот день, когда я впервые увидел тебя, — он медленно моргнул, вздохнул, а затем продолжил с лёгкой улыбкой, откинувшись на спинку стула. — Вообще, я хотел отложить этот разговор, но думаю, что ты наводил обо мне справки, наверняка Эд даже рассказал тебе, что мы встречались ранее, только ты забыл о том дне, но я-то не забыл и все эти годы думал о тебе, прокручивая эту встречу: твоё лицо, твои глаза, наполненные жаждой смерти, твои окровавленные руки. Ты был как тёмный ангел мщения. Я был ребёнком и мог лишь мечтать о новой встрече с тобой. Повзрослев и навсегда запечатлев твой образ в памяти, я практически утратил надежду, как вдруг неожиданно узнал о существовании организации «Талион», и, буквально собирая сведения по крупицам, я узнал о том случае и о тебе, Виверн. Но я не мог просто встретиться с тобой, это казалось невозможным. И вдруг, волею злого рока, убили мою мать, и мне понадобилось целых два года, два самых долгих года в моей жизни, чтобы выйти на организацию и иметь достаточно оснований, чтобы привлечь именно тебя. И ты снова осуществишь акт мести, но уже не косвенно, а прямо в честь моего имени. Ты их всех убьёшь, Виен, а я буду смотреть на твоё великолепие, — он выжидающе посмотрел на меня, глаза его горели огнём. — Вы же понимаете, господин Ким, что это просто моя работа? Потому что другого я не умею делать, меня специально для этого обучали, а сейчас вы возносите меня в ранг великого мстителя, коим я не являюсь, — я говорил спокойно, но характер беседы заставил меня усомниться в разумности Мин Хоа. — Ты слишком скромен, наверное, это говорит в тебе профессионализм и твоя вышколенность быть лишь «ведомым», — произнёс он, словно психолог, давший объяснение моему мировоззрению. — Вы достаточно осведомлены, даже упомянули мою, своего рода, должность в организации. Исходя из всего этого, я могу сделать вывод, что вы пришли ко второму решению? — я уже знал ответ. — Да, убей их всех, а затем уничтожь лабораторию, — всё больше и больше его слушая, я понимал, что в нём сидит безумие. — Как прикажете, господин Ким, — сказал я, встал и направился в гардеробную комнату с целью одеться и отвезти Мин Хоа домой. Повторяя про себя детали диалога, я убедился в том, что чертовски ошибся на его счёт. С виду избалованный мальчик, который хочет понять, кто причастен к смерти его матери, оказался безумцем. Его тьма буквально выплёскивалась и окатывала меня своими волнами. Но вместе с тем всё встало на свои места: его переменчивое настроение и поведение, его до одури странное стремление быть со мной и его умение маскировать всё это за ширмой невинности. Наверное, Джэ Мён замечал эти проблески, не зря же он в сердцах назвал его «чёртов параноик». Зато теперь я понимал также и то, что он может быть непредсказуем и тем самым опасен, неизвестно, что ещё он может вытворить. Но одном я был уверен — тьма в моей душе, поглотившая меня давным-давно, прекрасно аккомпанирует ему.