Сангрия

Через полгода, сидя в нашей квартире, я ждал, пока соберётся Мин Хоа, чтобы посетить «Национальный театр бунраку» в Осаке. Я уже и не помнил, когда в последний раз мог вот так куда-то выбраться, а уж тем более на столь яркое и культурное мероприятие, поэтому даже немного волновался в предвкушении. За последнее время мне пришлось привыкать к мирной жизни, и Мин Хоа помогал мне в этом. Я узнал, что значат такие простые вещи, как просмотр кино вместе, приготовление ужина на двоих, даже то, что такое стирка и уборка. А ещё я понял, что любить человека трудно, но узнавая его всё ближе и ближе, убедился в том, что я сделал правильный выбор в своей жизни. В эту страну мы переехали практически пять месяцев назад, после того, как я собрал все деньги, что удалось скопить, плюс продал дом, машину и всё мало-мальски ценное, что у меня имелось, включая оружие, с которым было крайне тяжело расставаться. Этих средств нам хватило, чтобы купить небольшую трёхкомнатную квартиру в многоэтажном доме одного из не самых последних районов. Въехали в дом мы всего с несколькими чемоданами и нам предстояло многое приобрести, но мы решили, что если сейчас мы вложимся в мебель и прочее, то останемся практически без денег, поэтому ограничились самым необходимым. Никогда не забуду тот первый день, когда мы ступили за порог с осознанием того, что теперь это наш дом и что мы будем в нём жить только вдвоём. Мин Хоа тогда, сняв обувь, как заведённый бегал из комнаты в комнату, а затем, остановившись в середине зала, лёг звёздочкой на пол и громко захохотал со слезами на глазах. Столь яркая эмоция смутила меня, и я некоторое время просто смотрел на него, решив затем лечь рядом с ним, чтобы рассмотреть его ещё ближе, чтобы впитать его энергию. Смотря на его красивый профиль, я тоже радовался, только где-то в глубине души, потому что понимал и не мог отпустить от себя мысли о том, с чем нам, возможно, предстоит столкнуться. Перед тем, как мы уехали, он виделся с отцом, затем порвал все связи с семьёй. После смерти Джэ Мёна и скандала, связанного с лабораторией, а несколько не лучших фактов смогли просочиться в СМИ, отец Мин Хоа решил, что тот идеально подойдёт на роль человека, который возьмёт на себя удар со стороны общественности. Ведь он молод и как брат мог давать различные интервью, общаться с прессой, а отец с советом уладят остальные дела. Но Мин Хоа отказался быть скорбящей стороной в этом представлении и прямо заявил отцу, что не желает принимать в этом участия, что вызвало у последнего гнев и негодование. Я не присутствовал при этом разговоре, но судя по тому, как Мин Хоа пришёл домой уставший и с отсутствующим взглядом, понял, что ничем хорошим это не закончилось. Он сразу же пошёл и лёг спать, не сказав ни слова, а на следующий день уже как ни в чём не бывало коротко рассказал о том, что отец лишил его наследства и выгнал из дома буквально без ничего. Мин Хоа мало того, что отказался от ведения дел, так ещё и признался о наших с ним отношениях, что, судя по всему, стало последней каплей. И я помню, как перед отъездом мы сидели и допивали кофе с включённым телевизором, в котором через экран отец Мин Хоа делал официальное заявление, отрицая непричастность себя и своей семьи к лаборатории, выражал скорбь по племяннику с его беременной женой, которые были лишь заложниками незнания и обстоятельств. В общем, вину переложили на плечи мёртвых учёных и взрыв кислородных баллонов, которых там имелось в избыточном количестве, а ещё он сказал, что сам Мин Хоа, не выдержав стресса и давления, покинул страну на неопределённое время, и пост в дальнейшем займёт будущий муж его младшей сестры. Услышав последнее, я вопросительно посмотрел на Мин Хоа, который объяснил мне, что это ещё одна из причин его не самого лучшего отношения с отцом. О том, что у него имеется младшая незаконнорожденная сестра он узнал несколько лет назад от матери, и такого предательства простить не смог. «Вот и любимая жена, а налево ходил», — подумал тогда я. Соответственно заявление о вдруг появившейся дочери и признании её наследницей всполошило и без того слишком активных журналюг и писак, зато отвлекло их от Мин Хоа. Думаю, что в этом тоже есть свои преимущества. Я же до сих пор ощущаю тень прошлого позади себя и действительно опасаюсь того, что кто-нибудь да придёт по мою душу, хоть за всё время не было ни одной подозрительной личности, что всё равно заставляло меня чувствовать себя в постоянном напряжении. Боюсь, что от этого я ещё долго не смогу избавиться, а если и смогу, то неприятный осадок останется до конца жизни. Поэтому я старался практически никогда не оставлять Мин Хоа одного. Мы даже работали в одном баре, где я тоже мог приглядывать за ним. Несмотря на то, что у него, в отличие от меня, было образование, ему было сложнее всего найти работу. Он только месяц, как смог устроиться по моей рекомендации в бар, где я работал простым вышибалой, но и это тоже неплохо, сейчас я не гнушался такой работы. Устроился я на неё четыре месяца назад, причём пришёл по объявлению, и менеджер, посмотрев на меня, даже толком не проведя собеседования, коротко сказал: «Принят, выходишь с завтрашнего дня». На тот момент я почувствовал удовлетворение, ведь у меня получилось устроиться с первой попытки, не прилагая особых усилий, здесь решающую роль сыграла моя внешность и физические данные. В будущем я надеялся двигаться дальше, не засиживаясь в простых охранниках, ведь такой работой обеспечивать наши потребности было бы проблематично. Пусть я, возможно, и питаю некоторые иллюзии относительно всего этого, но вот амбиций у меня достаточно, чтобы идти к намеченной цели. Мин Хоа я привёл чуть позже, когда освободилась вакансия помощника бармена, на которую его взяли лишь потому, что я попросил менеджера, хотя тот и не хотел брать человека без опыта в такой сфере, но всё же согласился, ведь я уже смог заработать неплохую репутацию, предотвращая пьяные дебоши, поддерживая порядок, да и клиентов прибавилось в связи с тем, что моя внешность была для них интересна. Увидев же Мин Хоа, менеджер так вообще залился восторгом, предвкушая новых клиентов. Мне, конечно, не хотелось, чувствовать себя, как в зоопарке, но это была отличная возможность сочетать работу и присмотр за ним. Уж эти навыки были отточены во мне, как лезвие бритвы. Предаваясь воспоминаниям, я услышал телефонный звонок и с недоверием посмотрел на экран, увидев незнакомый номер, внутренне сжавшись от предчувствия. — Стилл, слушаю, — по привычке ответил я. — Ох, Ви, как здорово, что ты не сменил номер! — воскликнула Вики обрадованным голосом. — Вики, весьма неожиданный звонок. Как ты? — спросил оживлённо я. — Со мной всё в порядке, Ви. Решила позвонить тебе сама, поблагодарить за случившееся, хоть и несколько поздно, — начала говорить она с некоторой долей сожаления. — Знаешь, Ви, мне было очень тяжело всё это время, и дело не только в восстановлении здоровья. Когда мне сказали, что ты ушёл из организации, я была шокирована. Я не думала, что всё обернётся таким образом. Потом со мной очень о многом говорили, спрашивали о тебе и о том, что произошло, но я ничего не сказала, так как считала себя обязанной тебе, да и Эд мастерски тебя прикрыл. К слову, я тоже ушла из организации и теперь работаю с мамой, она давно предлагала мне завязать, но всё повода не было. Для меня даже сделали исключение, они закрыли глаза на то, что я могу контактировать с членами организации, учитывая то, кто моя мать и где я работаю. Очень щедро, чёрт возьми, — грустно посмеиваясь, сказала Вики. — Вики, спасибо тебе за то, что ты ничего не рассказала, — благодарно ответил я. — Ви, я, если честно, несколько лет сохла по тебе, но ты же у нас был такой недоступный, а потом появился этот мальчишка и всё так закрутилось, но я счастлива, что у тебя всё хорошо. Ведь хорошо же? — уточнила она. — Да, Вики, всё прекрасно, — уверенно ответил я. — Вот и здорово, даже твоя манера разговора стала мягче. Я, кстати, выхожу замуж, — весело сказала она, что немало удивило меня. — И за это тоже тебе благодарна. Ведь это ты практически связал нас с Тэ Соком. Он оказался на редкость приятным и надёжным человеком. — Поздравляю, — единственное, что смог быстро сказать я, пребывая в изумлённом состоянии от услышанного. — Тэ Сок тоже передаёт слова благодарности, он также работает с нами, а с учёной деятельностью завязал. Из него получился неплохой бухгалтер, а вот я пока чувствую себя не так уверенно, как он. Ты и сам знаешь, как прошлое может влиять на человека, — серьёзно подытожила Вики. — Да, ты права. Как там Эд? — С ним всё в порядке, иногда к нам наведывается, но ты же знаешь его, он всегда отшучивается, хотя думаю, что он скучает по тебе, хоть и не подаёт вида. Его ведь только недавно восстановили в должности, после чего он закатил знатную пирушку у нас. Думаю, что он справится. — Это же Эд, по-другому и быть не может, — ответил спокойно я. — Верно… Ладно, Ви. Рада была тебя услышать, ещё раз спасибо за всё, что ты сделал, — в чувствах сказала она. — И тебе спасибо, Вики. Будь счастлива, — ответил с улыбкой я и положил трубку. Вот так спустя полгода прошлое в лице Вики дало о себе знать, но я был действительно счастлив тому, что с ней всё хорошо и что она решилась мне позвонить, сказав об этом. Конечно, я не ожидал такого результата, но всё же был приятно удивлён и рад её звонку. И я был рад тому, что у Эда тоже всё хорошо. Я поднял голову и увидел стоявшего в дверях Мин Хоа. Он опёрся плечом о дверной косяк и смотрел на меня с лёгкой улыбкой. — Это была Вики, да? — Да, у неё всё хорошо. После, по пути в театр, я рассказал, о чём мы говорили с ней, и так же, как и меня, Мин Хоа удивила весть о её замужестве. И мы сошлись во мнении: что ни делается — всё к лучшему. Ведь всё то, что происходит в нашей жизни, даётся нам не просто так. И сейчас мы были благодарны им за их поддержку, я был также уверен, что Эд приложил руку к нашему с Мин Хоа счастью. И несмотря на все трудности, которые мы преодолели и которые нам ещё предстоит преодолеть, мы останемся вместе. — Я научился делать сангрию, — вдруг сказал Мин Хоа в театре, прервав ход моих мыслей. — Отлично, отметим тогда сегодняшний день. Зайдём после театра в магазин и купим всё необходимое. Ты просто обязан угостить меня, — довольно сказал я, смотря ему в глаза. — Непременно, — ответил он, чуть опустив ресницы и мило улыбнувшись. Хотя я понимал, что это только с виду он сейчас был такой милый и на самом деле за этой маской скрывается ещё тот чертёнок, который порой не даёт мне покоя. А ещё это звучало, как обещание того, что впереди нас ждёт прекрасное завершение вечера. Со своей стороны я уж постараюсь сделать всё возможное, чтобы таких счастливых вечеров в нашей жизни было как можно больше.