***
Хоть Куффен и ничего не видел после хлопка нынешнего владыки подпольного мира, зато остро ощущал и слышал, что вокруг него происходило. Парня резко прижали к стене две широкие ладони. В следующую секунду в ней словно возник проход, в который музыкант и провалился, а две громилы вошли после его падения. После чего стена снова вернулась на своё место, что было заметно по тихому звуку скрежета кирпичей друг о друга. Они были в лифте, быстро несущемся вниз. Прозвучал характерный для лифта писк, звук прибытия в назначенное место. Двери перед сидевшим на полу Куффеном разошлись, открывая перед собой вид на пыточную. Зрачок у парня задёргался от увиденного, отображая приборы, приносящие одни лишь мучения тем, кто в них попадёт. Он попятился назад. Но не тут-то было, гориллы, взяв его за шкирку, выкинули из кабинки, предоставляя возможность насладиться видом Каземата подольше. Двери лифта за ним в тот же момент закрылись. — Ну, и кого это принесло посреди учебного дня? — вопросил мужской голос, покуривая дорогую сигару и выдыхая дым, терпкий запах которого заполнял помещение. Лука обернулся на звук. Это был мужчина в тёмных одеждах и с чёрной, плотной маской, как у обычных грабителей новичков. В ней было проделано три отверстия, для глаз и для рта, в котором догорала сигарка в слегка припухловатых губах. Ноги этого «неизвестного» были закинуты на стол. Своими узенькими глазами он вгляделся в силуэт прибывшего парня. — Мир, ты кого это сбросил на мои плечи? Это же нормальный, тихий пацанёнок. Зачем его наказывать то? — с предъявой сказал он Габриэлю, позвонив перед этим, и постучал указательным пальцем по сигаре, отряхивая выгоревшую часть. — Он её сообщник, — коротко ответил мужчина, собираясь отключиться. — Не верю, — тут же вставил палач, отрицательно мотая головой и делая новую затяжку. — Этот твой безобидный паренёк поднял из-за неё на меня руку. Уничтожь его морально, как ты умеешь, — приказал Мировой, сбрасывая трубку. Мужчина удивлённо взглянул на телефон, а после на свою сегодняшнюю жертву. Парень тоже в ответ осторожно на него посмотрел. Честно говоря, он не понимал, о чём они сейчас говорили. В голове была лишь одна мысль: «Бежать!». Только Лука ещё не знал, что выхода отсюда нету. — А я тебя нормальным парнем считал…— пробубнил палач, подходя к Куффену, в то время как тот медленно, побаиваясь, задним ходом двигался к дверце лифта. Мужчина резко вдарил ему по коленям, вызывая острую боль, после чего заехал кулаком в живот и затылок, тем самым вырубая Куффена. Тело без сознания свалилось на землю. Неохотно взяв его за капюшон, Джаггет потащил тушу по земле к пытке музыканта. Лука очнулся от того, что почувствовал что-то горячее в нижней части рук. Тяжело открыв свои нефритовые глаза, он сидел, согнув колени, на земле, его верхние конечности по локоть находились в странном кубе с металлическим блеском, которую в свою очередь бел помещён между его ног. Музыкант попытался раз рывком вытащить руки оттуда, не вышло, как и во второй раз. Внутри стало ещё горячее, появлялось чувство, как будто нежная плоть на ладонях и наработанные мозоли на пальцах от игры на гитаре с адской болью сдирались с его рук, оставляя следы прибытия горящего тиранства. Заскрежетав зубами, парень нервно задёргался в разные стороны, пытаясь выбраться. Боль всё росла гигантскими шагами. Нефритовые глаза покраснели, выпуская наружу горячие и горькие слёзы. Ему хотелось кричать от чувства, которое сейчас настигло его, но из-за плотного скотча, закрывающего ему рот, по тёмной комнате раздавались лишь дикое, бешеное и яростное мычание, хрипы и всхлипы. Это продолжалось ещё какое-то время… — Ну-с, ручной стейк готов, — выдал его «палач», выпуская руки жертвы из огненной коробки. Куффен свалился без сил и сознания на землю, издав мученический хрип. Его нынешнее состояние рук вряд-ли бы можно было бы назвать нормальным. Кожи на них как будто и не было, особенно, на ладонях. Ближе к локтю рука была покрыта копотью, так же там виднелись куски отходящего под действием высокой температуры кожного покрова. До кисти на конечностях виднелось лишь поджаренное мясо и в некоторых местах подпалённые голые мышцы. Ладони…самое сожжённое место. Плоть сгорела настолько сильно, что были заметны слегка пожелтевшие кости, преимущественно всего, в областях сгиба пальцев и костяшках. Ногтей, выкрашенных в чёрный, на них уже не было, вместо них было мясо, потихоньку истекающее кровью. А широкое металлическое кольцо на указательном пальце было расплавлено, стекая в ещё жидком состоянии с остатков, напоминающих живой палец.***
— Что, бл*ть, случилось?! Где этот костлявый небоскрёб?! — не в силах сдерживать себя, орал на приятелей Аид, после того, как наконец-то отловил их всех после пары по чёртовой стратегии. Юноша боялся, что с музыкантом могло случиться страшное, в особенности, похождение в то место, где сам он бывал уже два раза. Почему мальчишка так думал? Дело в том, что он слышал какой-то шум, пока возился с дверью, а во-вторых, там был сам Мировой, что уже значит хорошим это не закончится. — А нам откуда, бл*ть, знать?! — взревел Нино, срываясь. У него тоже было плохое ощущение на этот счёт.— Он просто сказал: «Вы знаете, что с этим делать». После чего Лука исчез, будто испарился! — Рябят, нам надо сейчас просто всем успокоиться и ждать, — попытался утихомирить их крики Марк, нервно потирая себя за плечи.— Все сейчас напряжены. — Как я могу быть спокойным, когда я пришёл, а Луки не было, в то время как Адриан стал не своим! Как мне, с*ка, теперь успокоиться?! — продолжал рвать глотку с постепенно появляющимся хрипом в голосе Биллам, тыкая Ансьелю в грудь пальцем одной забинтованной рукой и показывая направлением другой на поникшую «статую» Адриана. — Да чего ты так орёшь то?! Может ничего серьезного и не случится? — влез Айван, возмущаясь поведением брюнета. — Ха! Ничего не случится, да?.. Его могут затащить в Каземат! — яростно взревел в ответ ему детсадовец. — Остаётся только ждать…—шёпотом вставил Адриан, упираясь на стену и смотря в пол.***
Это было мучительно. Однако пары наконец-то закончились. Парни напряжённые сидели в своём блоке номер 28, ожидая хоть одну весточку от Марка, который ждал Куффена в блоке, где они с ним жили. Аид, опираясь на свою палку, наматывал круги на кухне, нервно потирая шрам на глазу и исцарапанную в пыточной шею. В неспокойной тишине, где слышались только мелкие шаги Биллама и стук трости, раздался звук открывающейся двери. Детсадовец тут же кинулся на звук. Прибежав, хромая на обе ноги, к проходу, он наконец-то увидел его. Лука был уставший и будто чем-то измученный, глубже утопая в рукавах своей кофты руками, тем самым пытаясь скрыть отпечаток «игры» с огнём. — Ты жив…— с теплотой и радостью в голосе прошептал брюнет. Юноша медленно подошёл и аккуратно обнял его за талию, рядом с ним с громким стуком на пол свалилась его трость. Вошедшего удивил этот жест. — А разве могло быть иначе? — с еле выдавленным из себя смешком подметил музыкант, устало кладя голову ему на макушку и зарываясь носом в сальные волосы Аида. — Лук…— в проходе появился Адриан и с сожалением посмотрел на него, так будто ещё чуть-чуть и заплачет, но Куффен своей улыбкой дал понять ему, что всё нормально, тем самым успокоив. Блондин подошёл к другу и также как Биллам обнял его, за ним подтянулись и другие, давая понять прибывшему, что он не одинок. — Ребят, вы меня сейчас задушите, — прохрипел Куффен в объятьях 6-ти человек, они тут же с тёплыми улыбками на лицах отступили от него. Но брюнет, нахмурив брови, резко подошёл к нему и задрал футболку. — Т-ты ч-ч-чего?! — опешил Лука и покраснел от неожиданности, уставившись на то, как внимательно мелкий разглядывал его оголённую часть тела. — Стесняешься так, будто у тебя там грудь 3-его размера есть, —съязвил юноша, лукаво взглянув на него, в то время как маленькими пальчиками ощупывал его худащавые бока на наличие порезов, синяков. — Ща как в пах заеду, — обидчиво отозвался Лука, признаться, эта шутка его задела. — Валяй, угроза №1, — с иронией в словах ответил на его намеренье брюнет.— Только вначале повернись спиной, — добавил парниша после того, как торс парня на наличие ударов плетью был проверен. Музыкант повиновался ему, предоставляя для обзора свою спину. Там тоже ничего не оказалось, что натолкнуло паренька на мучавший его вопрос.— Ты…был в Каземате? — тихо спросил он с осторожностью и неким страхом, опуская подол кофты и футболки. — Нет, — соврал Лука, стоя к нему спиной. Так юноша бы не видел его лица, эмоций, которые отражались на нём после пытки. — Точно? — с неким сомнением уточнил детсадовец. — Точно, — подтвердил парень, оборачиваясь, утихомирив свои чувства об недавно произошедшем, и глядя в беспокойные васильковые глаза. — Ребят, я займу чью-нибудь кровать в спальне на некоторое время? Просто, капец, как устал, — спросил парень у всех и для вида громко зевнул. — Да, конечно, — согласились соседи юноши. Как только Куффен получил согласие, он быстрым шагом направился в спальню и резко закрыл за собой дверь, примкнув к ней спиной. Парень соскользнул по ней вниз, смотря вверх, на потолок, и проглатывая вставший комок в горле. Он стянул с себя кофту и швырнул её в стену. Голубая мягкая ткань с силой ударилась об плоскость и полетела вниз, приземляясь на подушку Адриана. Музыкант не выдержал и, скривившись в лице, начал кричать без звука. Знаете такое ощущение, когда открываешь рот и будто кричишь от боли, скрывающейся где-то внутри, но при этом звука, практически, не издаёшь? Так было и с Лукой, худощавый парень будто кричал на инфразвуке (упругие звуковые волны с частотами ниже области слышимых человеком частот, не воспринимаемый человеческим ухом). Он снова с ужасом посмотрел на свои дрожащие руки, поджаренное мясо с пальчиками, и тихо заплакал, вытирая текущие по щекам слёзы плечами по очерёдности. «Я больше не смогу играть…на… гитаре!» — с огромной болью в груди подумал Куффен, отчего ему жутко хотелось рыдать навзрыд, громко, передавая все чувства, которые он сейчас ощущал, стенам, окружающим его. То, чем он жил, чем он выживал, что в себе он развивал, была игра на гитаре. Ему безумно нравилось выдавать созвучные аккорды на ней с самого детства. У него было к этому рвение и, как некоторые говорили, талант, хотя это были годы практики. Игра на гитаре являлась его хобби, то, чему он мечтал посвятить жизнь. А теперь… У него это так варварски отняли. В груди всё ещё сильнее сжалось, заставляя жалостливо свернуться в комок, скрипя зубами.***
Дверь спальни тихонько открылась, издав незаметный скрип. В комнату проскользнул детсадовец с небольшой тарелкой, наполненной чем-то, напоминающем чипсы. Юноша оглядел комнату. Кофта музыканта покоилась в комке на кровати блондина, белая футболка была разорвана спереди пополам и испачкана чем-то тёмно-красным в местах разрыва, валялся этот кусок ткани на постели Нино, которая находилась рядом с ложем Агреста, ближе к окну. А чёрные кеды с высокой посадкой, будто обклеенные разнообразными стикерами, выглядывали из-под кровати Натаниэля. Сам же Лука лежал на постели Аида, находившейся напротив Ляифной, свернувшись клубочком под одеялом. — Лук, здесь Нино начос приготовил…— начал Биллам осторожно, поглядывая на разбросанные вещи и пытаясь понять, что же здесь произошло. — Я не выйду, ешьте без меня. Приятного аппетита, — холодно произнёс Куффен, не поворачиваясь к мальчишке и не давая ему даже договорить. — Я это заранее предусмотрел, поэтому давай разворачивайся и ешь, — договорил брюнет, поставив глубокую тарелку на тумбочку возле своей кровати, и сел на край мягкого матраса. — Может уйдёшь? — с разражением пробубнил Куффен, заворачиваясь в одеялко ещё сильнее, из комочка которого была видна лишь одна тёмноволосая макушка. Такое поведение показалось брюнету странным, поэтому закинув в рот один начос, решил перевести тему и попытаться найти ответы на приходящие ему в голову вопросы. — Ребята мне рассказали, что произошло…— подавлено произнёс Биллам, сжимая под руками простынь от совершенно не положительных чувств у себя в душе. Он понимал, что могло произойти нечто страшное с довольно дорогим ему человеком, и всё это было бы лишь из-за него. — И что? Пришёл меня жалеть, мать Тереза? — с сарказмом вопросил Лука, цокнув при этом языком. — Нет, ругать, — на полном серьёзе предъявил ему мелкий, развернувшись передом к его спине. — Ладно, этот кошачий корм…но на Мирового ты зачем полез? — мальчишка нервно потёр лицо руками, громко и медленно вздохнув. — Тебе освежить память о том, как он ни за что выгнал тебя из кабинета? — повернув голову на 90 градусов и посмотрев на брюнета боковым зрением с сердито опущенными бровями, подметил парень. — Это не причина, чтобы кидаться…на него…— на громких тонах начал было детсадовец, но заметив красные белки глаз, тут же перешёл на шёпот. «Он плакал…» — как громом поразила его эта мысль, заставляя всё сжаться у детсадовца внутри. Заметив долгий взгляд на себе Куффен тут же отвернулся и накрыл голову одеялом.— Что произошло, Лука? — ошарашенно задал вопрос мелкий, кладя ладонь на укрытое костлявое плечо. — Не твоё дело, — пренебрежительно отозвался Куффен, отдёрнув плечо, где пала рука мальчишки. — Тц, как раз-таки моё! — прикрикнул парень, встав с кровати и сдёрнув тёплое одеяло, под которым, сжавшись, лежал высокий и худащавый парень в одних чёрных джинсах. Он вовсю пытался спрятать свои руки, с одной стороны прижимая грудью, а с другой согнутыми в коленях ногами.— Развернись! — мальчишка, залезший на кровать, грозно навис над парнем, после чего со всей силой дёрнул его за плечо назад так, чтобы смотреть ему в лицо, хоть Лука и пытался всячески упираться, но это было невозможно в его состоянии. Он сдался. Как только юноше удалось его развернуть, открылся вид на обгоревшие руки, на весь этот ужас. Аид онемел от увиденного. Нависая над ним, он ничего не говорил только ошарашенно разглядывал его верхние конечности своим светло-голубым взором. Куффен закрыл глаза не желая наблюдать за реакцией брюнета. Однако на его плоскую и холодную грудь упала капля чего-то жидкого и тёплого. Заинтересовавшись, что же это могло быть парень пересилил себя и открыл нефритовые глаза. Первое, что он увидел, так это, как из глаз Биллама тихо текли слёзы, капая на него. В голове у юноши проносилось только это, сопровождаясь большим количеством мата: «Я виновата в этом! Только, бл*ть, я! Надо было специально прогулять пару! Почему я этого не сделала?! Почему, ё*ана?! На кой х*й я пошла туда?! Почему с ним сотворили такое эти ё*ыри?! Почему это не сделали на мне?! За что ему такие е*учие страдания?! Почему на его месте, бл*ть, не оказалась я?! Почему он?!». С каждым вопросом без ответа боль в груди у мальчишки нарастала. От такой пытки юноша прикусил нижнюю губу и опустил свою голову, соприкасаясь своим лбом с костлявой грудью, и с каждым нарастанием отвратительного чувства в душе всё сильнее сжимал под руками простынь. Под конец в его голове, полной негативных мыслей, всплыла лишь одна: «Почему я не могу убить их?..».