Anything

— Гермиона, — позвал Гарри, пытаясь расстегнуть молнию на моем чемодане, пока я расставляла книги в аккуратный ряд на небольшом низком столике у окна. — Ты уверена, что хочешь это сделать? — Уверена, — нараспев ответила я. Сосредоточившись на том, чтобы книги стояли по алфавиту, я едва расслышала его. — Я имею ввиду ты действительно хочешь? Это… Сделать… — он запнулся на последнем слове, так что я сравнила это с тем, как люди, которые плохо знают английский, пытаются правильно подобрать слово и интонацию. Я повернулась к нему, вопросительно приподняв одну бровь, и обнаружила, что он держит мои трусики, засунув одну руку в карман. Он смотрел на них с недоумением, как будто никогда не видел женского нижнего белья так близко. — Гарри, — я выхватила одежду из его рук, шлепая его попутно, чтобы вывести друга из странного оцепенения. — Извини, — сказал он, слегка смутившись. — Просто пытаюсь помочь распаковать вещи. — Я знаю, — я дружелюбно улыбнулась ему, стараясь не рассмеяться. — И спасибо тебе за это. И да, — продолжала я, пряча внезапно покрасневшее лицо от Гарри, — я уверена. Пыльная комнатка над Дырявым котлом отнюдь не была домом, но на первое время вполне сойдет. — Знаешь, ты могла бы остановиться у меня на Гриммо. Я бы не возражал против твоей компании, — добавил он, улыбаясь, — я все еще не привык к тому, как жутко это место, когда мы там вдвоем с Кикимером. — Спасибо, Гарри. И ты знаешь, что я хотела бы остаться с тобой. Но, — я сделала паузу, ухмыляясь, — как бы Джинни отнеслась к этому? Гарри потянулся, потирая затылок. — Я об этом не думал, — ответил он. — Но она знает, что мы просто друзья. Она поймет, что ты останешься со мной ненадолго, пока не найдешь себе место. — Я знаю. И я очень ценю это предложение. — И, честно говоря, это было действительно более, чем заманчиво — переехать к лучшему другу, вместо того, чтобы ютиться в пыльной комнате. Я покачала головой, чтобы избавиться от тревожных мыслей и отклонить предложение Гарри. — Я чувствую, что мне нужно пожить самостоятельно. Ты понимаешь? — Да, конечно, — Гарри нетерпеливо кивнул. Мы замолчали, прежде чем он добавил: — Скажи мне еще раз, почему? Я вздохнула. Я устала объясняться и, более того, устала прокручивать все это в голове. Казалось, я все свободное время пыталась понять — куда я иду? Какой будет моя жизнь? Я только и делала, что размышляла и размышляла, пытаясь понять мир, который стал моим настоящим. И впервые в жизни все эти мысли ни к чему не привели. — Мне просто не хочется больше оставаться в Норе, — сказала я наконец. — Из-за Рона, — пояснил Гарри. Он знал, что мы с Роном снова постоянно ссоримся и чувствуем себя неловко друг с другом. — Я просто не могу понять, на чьей я должен быть стороне… После всех тех лет, когда Рон совершенно не понимал того, что я влюблена в него, он наконец поцеловал меня. Он поцеловал меня в разгар битвы. И я надеялась, что наконец-то наступил тот самый момент, когда он понял, что все это время любил меня… Но потом битва закончилась, война была выиграна, и мы с Роном, казалось, вернулись туда, откуда начали, застряли в той точке наших отношений, где я любила его, а он понятия не имел, как вести себя со мной. Это приводило в бешенство. Рон был в бешенстве. — Мы больше не целовались, — сказала я, останавливаясь. — Мы не обсуждали наши чувства или то, состоим ли мы в отношениях, если это можно так назвать. Каждый раз, когда я пытаюсь заговорить об этом, он просто злится на меня, — я села на стул рядом со столом, измученная нахлынувшими опять переживаниями. — И я не могу сейчас на него давить, да? — мой голос стал мягче, когда я добавила. — Они все еще скорбят о своей потере, оплакивают Фреда… Гарри опустил взгляд на пол, и я поняла, что он думает о Фреде. И Ремусе, и Тонкс, и всех остальных, кого мы потеряли той ночью. И я знала, что он винит себя за это. — И я не могу вернуться в дом моих родителей, — быстро добавила я, надеясь отвлечь Гарри от его вины. — Я думаю, что когда-нибудь… Но сейчас без них слишком больно сделать это. — Гермиона, — сказал Гарри, делая несколько шагов ко мне, когда я, борясь со слезами, сфокусировала взгляд на потертом клочке ковра, который лежал на полу перед камином. — На следующей неделе я приступаю к обучению, потом стану аврором, — продолжал он. — Мы сделаем все, чтобы твои родители вернулись домой. Я моргнула от слез и кивнула, не решаясь заговорить. Я знала, что он был прав, предлагая подождать, не спешить с возвращением моих родителей. Прошло всего пару месяцев после финальной битвы, и несколько сторонников Волдеморта все еще были на свободе. Конечно, они, вероятно, прятались, в ужасе зная, что их могущественный Темный лорд был побежден раз и навсегда, но они все равно были не в Азкабане. Очевидно, что какое-то время они будут прятаться, зализывая раны, но только до тех пор, пока гнев не заставит их перегруппироваться и отомстить за все, что они потеряли со смертью Волдеморта. И Гарри Поттер и те, кого он любил, несомненно, будут первыми в их списке. Это делало меня и, как следствие, моих родителей — мишенью. Иногда я все еще лелеяла мысль, что могу защитить их сама, потому что в такие минуты я знала, что только их теплые объятия могут мне помочь, но я еще помнила, что однажды сказала Гарри, когда он хотел уйти — я не смогу сделать это одна. Нет, разумнее всего было подождать, что я и выбрала. А потом, как можно скорее, мы отправимся искать моих родителей. Я встала со стула и сделала шаг, обнимая Гарри за шею. Инстинктивно он обнял меня и притянул к себе. Возможно, это были не те материнские или отцовские объятия, в которых я сейчас нуждалась, но это было чудесно по-своему, и к тому времени, когда Гарри наконец отстранился, я чувствовала себя намного лучше, чем всего несколько мгновений назад. — Ты знаешь, где я, если тебе что-нибудь понадобится, — серьезно сказал мне Гарри. Я слезливо улыбнулась, протянула руку и нежно обхватила его щеку ладонью. Он улыбнулся в ответ. — Спасибо, Гарри. Парень слегка кивнул мне и начал пятиться из комнаты. — Спокойной ночи, — сказал он перед тем, как выйти в коридор и захлопнуть за собой дверь. Я глубоко вздохнула. Часть меня была благодарна за то, что я осталась наедине со своими мыслями, благодарна за уединение, за то, что он помог мне разобрать вещи, за то, что Гарри Поттер не наткнулся на другие мои вещи, но часть меня мечтала о том, чтобы меня оставили в покое. Раньше я постоянно жила с родителями, или в комнате Хогвартса, наполненной хихикающими гриффиндорками, или в окружении Уизли в Норе во время каникул, и даже в те месяцы в палатке — с Гарри. Это был первый раз, когда я действительно осталась одна. Было страшно, но, как и все, кто пережил эту войну, у меня было много мыслей. Стоило мне только вспомнить о войне, как я уже не хотела быть одна. Я взяла сумочку, вышла из комнаты и спустилась по лестнице в паб, чтобы поужинать. К моему большому облегчению, я обнаружила, что шума толпы было достаточно, чтобы заглушить все мысли о Роне и моих родителях, о моем будущем, о моей карьере и обо всем остальном, что недавно тревожило мой мозг и угрожало свести меня с ума. Я нашла маленький свободный столик посреди толпы и села за него, терпеливо ожидая, когда старый Том подойдет, чтобы принять мой заказ. Пока ждала, я оглядывала комнату, вежливо кивая или улыбаясь каждому, кто отвечал на мой мимолетный взгляд. И только тогда я заметила парня, сидящего в углу. Наверное, до этого момента между нами стояла толпа ведьм, которые встали из-за стола и направились к бару, загораживая мне вид, потому что иначе я бы ни за что не пропустила эти ярко-рыжие волосы. Джордж Уизли сидел в одиночестве в углу и с мрачным видом смотрел на стол, где перед ним стоял маленький стакан с чем-то, похожим на огневиски. Я прикусила губу при виде его, но осталась на месте, просто наблюдая за парнем, не зная, стоит ли мне подойти к нему. Джордж изменился со времени последней битвы. Я даже могу уверенно сказать, что не знаю никого, кто так пострадал бы от войны. Он потерял близнеца в ту ночь, и я была уверена, что никогда не видела, чтобы кто-то горевал так сильно, как Джордж горевал о Фреде. С той ночи я видела Джорджа всего дважды, но, поскольку мои воспоминания о нем все еще оставались воспоминаниями о мальчике, которым он был раньше, это только подчеркивало разницу, которую я видела в нем сейчас. Между прежним весельчаком и сегодняшним Уизли была бездна. И только допив остатки виски из своего стакана, Джордж поднял глаза и огляделся, вероятно, надеясь заказать новую порцию. Когда голова повернулась в мою сторону, его глаза встретились с моими в другом углу комнаты. На долю секунды на его лице промелькнуло удивление, брови слегка приподнялись при виде меня. Но это мгновение быстро прошло, и эмоции исчезли, губы вытянулись в прямую линию, ярко-голубые глаза снова потускнели, а лицо стало непроницаемым. Он перевел взгляд на пустой стакан перед собой. Я на мгновение заколебалась, медленно поднимаясь со своего места, но мой страх незнания что сказать ему пересилила боль, которую я почувствовала, увидев друга таким изменившимся и пораженным, и поэтому моя решимость усилилась, когда я пересекла комнату. Я остановилась перед его столом, руки дрожали, когда я молча смотрела на парня, который теперь, казалось, не хотел смотреть мне в глаза. Как и боялась, я не могла придумать ни одного слова утешения. По крайней мере, я думала, что никто не сможет помочь ему или хотя бы добраться до него через боль. Но, зная, что надо с чего-то начинать, я прочистила горло и открыла рот, чтобы заговорить. — Привет, Джордж.