Путеводная звезда

Слёз уже нет. Кончилось всё, кроме этой боли. Я не понимаю почему. Почему вы это сделали и ради кого? Разве этот мир заслужил хоть волоска с вашей головы? Нет. Так думать не правильно. Каждый заслуживает жизни. Каждый. Вы тоже её заслуживаете! Вокруг меня стоят люди, но как бы я не присматривался, я не вижу лиц. Всего лишь черные силуэты. Один большой, другой маленький, высокий и низкий, худой и толстый. Я вижу только твоё сердце, медленно удаляющееся от меня, оставляющее лишь круги на воде. Я больше никогда тебя не увижу. Нет. Я ошибся. Я вижу твои глаза, да. Это определенно твои глаза, которые так же смотрят на меня. С интересом и любовью, с искрой и улыбкой в глазах. — Кто ты? — спрашиваешь меня ты, — Ты тоже папин друг? — Я Питер, — выдавливаю из себя, — Питер Паркер, — неужели ты забыл меня? — Папа о тебе рассказывал, — твои глаза мне улыбнулись, — он говорил, ты умеешь лазать по потолку. А летать ты умеешь? — Я… — в горле пересохло, но не от жажды, а от боли. Внутри всё свело. Так глупо. Это так глупо видеть в ней его. — Морган, — позвал ее нежный голос, — Это неприлично, хватит доставать Питера, — но этот голос также пропитан болью. Пеппер подняла на руки девочку и посмотрела на меня. — О, Питер, — в её глазах так много сожалений, кажется, такие же глаза сейчас у тёти, — Мне так жаль, — она отпустила дочь и сказала ей поздороваться со всеми, — Я знаю, что тебя с ним связывало даже больше, чем меня. — О чём вы? — неужели ты ей рассказал? — Он ничего мне не говорил, но это было очевидно, — она пожала плечами и посмотрела на озеро, — Тони скучал по тебе, — это имя режет слух. Я не мог больше слушать это имя. В глазах мутнеет, а в ушах звенит. Извинившись перед Пеппер, я ушёл, пытаясь не потерять равновесие. Я не помню, как оказался дома, лишь объятья Мэй и чьи-то рыдания. Такие сильные, такие грустные и невыносимые. Я сидел напротив зеркала в ванной, смотря на парня с красными глазами. Жалкий. В его руках лезвия, а в голове мелькает одно единственное лицо. Оно улыбается, смеется, злится и удивляется. Это лицо наполнено жизнью, а голос отдающий эхом в подсознание — любовью. — О, Мистер Паркер, — вот он, в гостиной с финиковым пирогом. Это первое, что сказал мне Он. — Паучок… Родной… — было последним. ДА ПОЧЕМУ ИМЕННО ТЫ? Зачем ты сделал это? Почему оставил меня? Уж лучше бы ты не воскрешал меня! Я так и слышу твои слова: «Ожил? Теперь страдай». Но я не хочу без тебя, какой в этом вообще смысл, если я больше не могу увидеть тебя, твоей улыбки, твоих тёмных глаз. Не могу ощутить на себе твои руки, двое дыхание. Я не почувствую больше твой запах, твоих губ, твоей колкой бороды. Я не смогу обнять тебя, не смогу почувствовать твое тепло, тебя больше нет. Ни кусочка. Совсем ничего. Пустота — вот кто ты теперь. — Я даже не могу сказать тебе, что люблю тебя, — крикнул я, так громко, что голос сорвался. Я знаю, это бесполезно. Ведь меня ты не услышишь. — Питер! — забарабанили по двери, — Питер, солнышко, открой! — это тётя. Я выронил лезвия. Что я делаю? Разве для этого он умер? Ради этого пожертвовал всем, что у него есть? Чтобы я просто жалко умер вскрыв себе вены? А я бы даже не умер от этого. Ему было больно точно также, но он не сдался, он никогда не сдавался, значит, я тоже не сдамся. Я не подведу вас, Мистер Старк! Я открыл дверь и ко мне сразу влетела тётя, она видела всё на моем лице и не смогла сдержать слез. Дышать было трудно — так сильно она меня обнимала или скорее держала, пытаясь не упустить меня. Вот еще одна причина, по которой вам придется подождать меня там, Тони, я не могу сейчас оставить Мэй. Простите. Терять человека, которого ты любишь — больно. Я переживал это несколько раз: родители, дядя Бен, Мистер Старк. И могу смело сказать, что нет боли сильнее, чем смерть дорогого тебе человека. Да, я осознаю всё: ты больше не коснешься меня, не потреплешь мои волосы, не прижмешь меня к стенке, не раздвинешь мои ноги склоняясь ко мне за поцелуем, не заставишь краснеть и стонать под тобой, а я больше не смогу укусить тебя, исцарапать спину выкрикивая твое имя, и я знаю, что теперь буду вечно одиноким. У меня есть только мысли о тебе, и я никогда их не забуду. Мне не нужен никто кроме тебя. Знаю, пройдет много времени, прежде чем мы увидимся вновь, но я уверен, ты тоже не забудешь. Я стоял на крыше небоскреба. Холодный ветер бил в лицо, кудри путались еще сильнее щекотя глаза и щеки. Город горел жизнью. Люди праздновали победу, запуская салюты с твоей маской, но мой взгляд был направлен только на звезду. Я знал, это звезда твоя — потому что она горит ярче и сильнее всех остальных, так же, как и ты при жизни.