Любовь невзначай

      Было страшно. Страшно, что не примут такого человека. Родители должны понять, ведь они любят меня! Правда? Я долго собирался с мыслями, набирался смелости, и, в итоге, сжав руки в кулаки до боли, направился в гостиную, где мама с папой смотрели какую-то комедию и периодически смеялись. — Мам, пап, мне надо сказать вам очень важную вещь, — мальчик лет тринадцати стоял в проходе между кухней и гостиной. Женщина обратила на него внимание, такого испуганного, но наполненного отвагой ребенка. — Да, Никиточка, что-то случилось? — она посмотрела вопросительным взглядом на сына и положила свою руку ему на плечо, будто поддерживая и стараясь успокоить. Ее глаза наполнились беспокойством, а сердце захватила тревога. — У вас никогда не будет внуков, — парень отвел взгляд куда-то в дальний угол, а по его щекам начали скатываться слезы. Глаза защипало, и он прикрыл их, тем самым старался избавиться от боли и физической и душевной. — Что ты имеешь ввиду, ты ведь любишь детей, — голос уже был мужским, низковатым. Он был пронизан недоумением и легкой, только начинающейся, злостью. Его обладателем был полноватый мужчина, на голове седые волосы, а в руках сигарета и пустая чашка, в которой совсем недавно был кофе. — Мне не интересны девочки, они меня не привлекают. — Никита быстрым взглядом посмотрел на лица родителей и стал бояться еще больше, отец начинал злиться, а у матери волнение и страх. Он бы хотел повернуть время вспять и не рассказывать об этом или преподать это в другом виде, но уже ничего нельзя было изменить. Он здесь, плачет, рвет себе душу, только реакция его самых любимых на свете людей была не такой, какую он себе представлял. Они не понимали его. Поэтому он решил просто выплеснуть все как есть на самом деле. Без увиливаний и подбора слов. — Солнышко, может ты просто не нашел ту, которая тебе понравится, — мама пыталась сгладить ситуацию и поглаживала ребенка по плечу, чтобы хоть как-то показать, что она рядом. — Нет, мам, я гей, мне нравятся парни, — треск, звук разбитого стекла. Никита поднял взгляд и смотрел на руку отца: вся в крови и кое где виднелись осколки бывшей чашки. В глазах мужчины бушевала ярость к собственному чаду, казалось, из-за того, что тот не такой как все и любит мальчиков, он вычеркнет его из жизни. Единственного и любимого сына. — Проваливай, — процедил сквозь зубы отец, сдерживая в тисках свою ярость, чтобы не ударить и причинить боль, но тот даже и не думал, что слова ранят сильнее кулаков, и прямо сейчас он раскрошил сердце своего ребенка в осколки. Парень съежился от страха и сделал шаг назад, ему очень хотелось спрятаться куда-то подальше. — Что? — младший боялся произнести и слова, колени начали подкашивать, а материнская рука, которая хоть чуть-чуть успокаивала, исчезла. Женщина металась между сыном и любимым мужем, но так и не выбрала ничьей стороны, потому что обоих она любила всем сердцем. — Я сказал проваливай! В моем доме не будет педиков, живи, где вздумается, но точно не рядом со мной, — чуть взвизгнул мужчина в порыве злости и горя, занес стул над головой, чтобы кинуть его в сторону так разочаровавшего его юноши, но мать вскрикнула, схватилась за стул и не дала этого сделать.       Крик, он жутко давил, младший не хотел этого терпеть. Забежав к себе в комнату и наспех собрав все самое нужное, Никита ушел из дома. Сначала он не знал куда идти, бродил по улице, которую знает как свои пять пальцев. На улице уже темнело, время близилось к комендантскому часу, надо было найти ночлег. Недолго подумав, Кляхин направился в дом, где ему, возможно, будут не рады, но точно не выгонят. Дойдя до нужной двери, он постучался и начал ждать. — Никита, почему ты так поздно и не предупредил, проходи, не то замерз уже, — полноватая пожилая женщина низкого роста отошла в сторону чтобы пропустить парня. Она была немного удивлена такому позднему визиту, но все равно была рада увидеть внука. — Бабуль, а родители не звонили? Дедушка дома? — парень разулся и направился в зал, который находился от него в правой стороне. Здесь он чувствовал себя в безопасности. — Нет, не звонили, а что, что-то случилось? — бабушка была очень взволнована и последовала за дитя. — Да, мы поругались сильно, но сначала я хотел бы об этом поговорить с дедом, — Никита слегка погрустнел и отвернулся от бабушки, чтобы она не видела его ухудшившегося настроения. — Да, хорошо, он скоро придет, — женщина сделала вид, что не заметила скатившейся по щеке слезинки, потому что понимала, что произошло нечто серьезное и ребенок не настроен сейчас разговаривать с ней.       Парень сидел на диване и рассматривал узоры на потолке. Что ему теперь делать? Примет ли его дедушка? Где жить, что делать с учебой? Тысячи вопросов кружились у него в голове, и не на один не было ответа. «Я просто хочу жить там, где меня будут любить таким каким я есть на самом деле» повторял он эту фразу шепотом. POV Риве       Я проснулся в холодном поту. голова жутко болела, а губы пекло. Осмотрев комнату, в которой находился, понял, что сейчас я нахожусь в отеле. Я многого не помнил, но через минуту все воспоминания начали появляться в голове. Я подвел Диму, из-за меня у него могут быть проблемы, из-за меня у него не вышло видео, которое он так долго планировал. Я во всем виноват, лучше будет если я исчезну из его жизни. О чем я вообще думал, когда решил переехать, начать свою с чистого листа? Моя жизнь вообще никак не изменилась, ну почти. Эх, все, приедем, и я иду к Игорю, на неделю, а может и больше.       Посмотрев на окно, которое вело на балкон, я увидел Егора и Диму, они что-то пили. Двое были достаточно грустные и подавленные. Наверное, это было связано со мной, черт, почему я тогда не с ними ходил, тогда все было бы хорошо. POV Егор       Я нес Риве на руках до машины. Когда я его увидел то по моим щекам потекли слезы. Лицо в крови, лежит скрутившись в калачик, все тело в ссадинах и синяках. Мы не успели, если бы мы были быстрее ничего не было. Когда я взял его на руки, то понял, насколько он был легким, он что, совсем ничего не ест? Нет, так дело не пойдет, теперь я буду его откармливать, но сейчас не об этом.       Быстро сев в машину, мы поехали в отель. Пока мы ехали, я рассматривал лицо младшего и все раны, которые на нем есть. Сердце больно сжималось, я мог его потерять в любую минуту, я больше не когда бы не смог увидеть его прекрасных глаз, которые напоминали хвойный лес, в котором я так любил гулять летом. От этих мыслей на глазах опять начали накатываться слезы. Что-то я совсем стал нюней, что любовь делает с людьми…       Когда мы приехали Дима куда-то ушел, а я понес малого в комнату. Надо было привести его в порядок. Придя, я снял с него всю одежду, кроме трусов, взял влажное полотенце и начал протирать его тело, чтобы убрать засохшую кровь и грязь. Пока я протирал его тело то понял, насколько он был худым, но при этом рельеф все-таки имелся. У него были длинные изящные руки, ладони, которые так и хотелось держать своих, чтобы это дитё никуда не пропало. На ключице был шрам, я провел по нему пальцами. Интересно, откуда он у него. За всем этим процессом я не заметил, что у него в трусах началось небольшое движение, его тело такое чувствительное.       Закончив я положил его на кровать и укрыл одеялом сев рядом. Гладя его по волосам, было такое ощущение как будто моя рука тонет в голубой чистой воде. Его волосы были очень мягкими, что достаточно удивительно, он ведь часто их красит. Когда я дошел до ушей то понял, что те были проколоты. Убрав пряди волос, начал рассматривать уши, на правом ухе была проколота мочка уха и было две серьги, а на левом одна серьга в мочке и вторая в хряще наверху. Я и сам не заметил, как мой взгляд устремился на губы, они были пухлые, розовые, так и манили. Интересно, какие они на вкус? Еще эта серьга, так и хотелось узнать, каково будет во время поцелуя. После долгих размышлений я все-таки наклонился и мягко дотронулся до его губ, стараясь его не будить. Сначала облизал верхнюю губу, после нижнюю, задев серьгу. Недолго думая, начал посасывать губу иногда проводя языком по зубам. Я понял, что на вкус его губы сладкие как карамель, а серьга совсем не мешает, а наоборот, охлаждает горячий рот и придает поцелую страсти.       Услышав шум за дверью, мне пришлось оторваться от губ с пошлым чмоком. Как и ожидалось, это был Дима, но… Он был в стельку пьяным. — Дима, зачем ты пил, думаешь малой будет рад такому, когда очнется? — я повысил на него голос, просто не понимаю, как, зачем. — Я, блять, чуть из-за своей глупости не потерял человека, за которого в ответе, человека, который мне как младший брат. Пойми меня, мне блять так хуёво, — возразил Масленников и закрыл лицо руками, слегка пошатываясь от алкоголя в крови. — Братан, мне не лучше, я люблю это чудо и тоже не хочу терять, когда только приобрёл, — я впервые это кому-то говорю, а на душе стал так спокойно от этого, что я слегка улыбнулся и смутился. — Звучит так, как будто он вещь, но да ладно, — в мою сторону притягивают бутылку виски, — пошли на балкон.       Я взял бутылку и молча пошел в выше говорящее место. Все-таки, выпить стоило, так будет намного лучше. Пили мы долго, час, наверное, и разговаривали обо всем. Большинство наших тем были связаны с Риве. Я пытался узнать, каким он был раньше, но Дима сказал, что ничего не знает о его прошлой жизни, младший не любит об этом говорить. Очень жаль, мне бы хотелось знать. Спустя некоторые время мы отключились, Риве не сильно будет рад.