Рыба

      Осень. Казалось, что с осенью замедляется весь мир. Замирает природа, замолкают птицы, заглушает посторонние звуки ветер, а наступающие холода отвлекают от мыслей, не позволяя сосредоточиться. Автобусы, чёрт возьми, тоже замедляются, бессовестно отставая от графика на добрых пятнадцать минут.       Чонгук стоял у дверей переполненного до отказа автобуса и чуть ли не бился головой об стекло, в нетерпении поглядывая на наручные часы. Он опаздывал на работу, а снаружи всё так же лениво протекал городской пейзаж, перепачканный серыми и грязно-рыжими красками осени. Чонгук осень не любил, но работа, которой он отдаётся целиком и полностью, заставляла студента чувствовать себя намного лучше.       Парень пулей вылетел на нужной ему остановке и побежал со всех ног вперёд, поднимаясь чуть выше по улице и сворачивая на перекрёстке. Рюкзак мешал, но Чонгук не обращал на это внимания, игнорировал он и мелкий дождь, сырость, холод — всё вокруг. Ещё один штраф за опоздание он совсем не хотел.       Чонгук пронёсся мимо новенького, ещё не потёртого временем баннера с изображением весёлых дельфинов и надписью «Океанариум приглашает желающих», забежав в приоткрытые служебные ворота, которые противно поскрипывали на ветру. Осталось совсем немного, но всё равно надо поторапливаться, пока босс не заметил отсутствие работника. Слава богу, что Хосок сегодня в дневную смену — прикроет спину и примет гнев начальника на себя, если что. Старший товарищ всегда выручал непутёвого младшего, ещё с самого первого рабочего дня Чонгука.       Парень уже не вспомнит, как оказался в пустующей раздевалке, как переоделся со скоростью звука и откуда там взялся Хосок, так незаметно прокравшись. Хосок скрестил руки на груди и посмотрел на Чонгука исподлобья, сжав губы в тонкую линию и всем своим видом выражая недовольство. Он всегда так выглядел. Хосок — это тот тип людей, который постоянно несёт на плечах огромный груз ответственности и что-то личное и тяжёлое в довесок. Хосок сильным вовсе не выглядел, он худой и не выше самого Чонгука, весь серый и грязно-рыжий, как и эта противная осень снаружи. Но, несмотря на природную угрюмость, которая парня не покидает, он был очень отзывчивым, вежливым и пунктуальным, в отличие от некоторых.       — Прости… — со стыдом в голосе проговорил Чонгук. Но разве он виноват в существовании утренних пробок на дорогах?       Хосок привычно закатил глаза и сунул напарнику в руки синее пластиковое ведро.       — Марш за рыбой, а потом в бассейн к дельфинам. Мы скоро открываемся. Я рад, что ты вообще соизволил прийти, Чонгук, — парень развернулся и пошел к выходу, поправляя тёмный костюм, который плотно сидел на стройной фигуре и всегда пережимал ему плечи, что доставляло ощутимый дискомфорт.       Чонгук опустил взгляд на ведро, синее и пустое, и встрепенулся, окликая Хосока:       — Постой! К дельфинам? Но… А можно мне сегодня сперва заглянуть к…       Хосок обернулся, вновь дёрнув плечами, и всмотрелся в лицо младшего, смущённое и жалобное. Он не понимал, откуда в Чонгуке столько энергии, из парнишки словно вырывалось солнце, радуга и конфетти одновременно. Но в этой серо-зеленой раздевалке не хватало света даже сейчас. Помещение, как и весь океанариум, было пустым и безжизненным, даже здешние обитатели не скрашивали картину. Неужели Чонгук этого не замечает, как не замечают и посетители? Пока здание закрыто, правит всем мертвецкая тишина. Хосока это удручало, и он немного даже завидовал напарнику и его энтузиазму, который прёт отовсюду. Может, он просто пессимист, кто знает… Но картинки, которые видят парни совсем не похожи друг на друга.       — Ты провинился, опоздав, так что нет. Дельфины ждут.       — Ну пожалуйста! Пожалуйста! — взмолился Чонгук, сложив ладони вместе и потряся ими, а заодно и синим ведром у Хосока перед самым носом. — Такого больше не повторится! Клянусь…       Хосок ненавидел, когда у него что-то выпрашивали, потому что никогда не мог оставаться достаточно твёрдым и отказать. Особенно удачно каменную стену его строгости рушили дети, ну и Чон Чонгук (тот ещё ребёнок). Лицо Хосока внезапно сделалось совсем кислым, но всё же он сдался.       — Ладно! Дай сюда! — парень, недовольно фыркнув, выхватил у Чонгука ведро. — Я сам покормлю дельфинов, но это в последний раз! — Хосок пригрозил ему пальцем.       — Спасибо! — радости Чонгука не было предела. Мир вновь заиграл красками; юноша поспешил к двери, на ходу застегивая молнию своего костюма.       — Будь осторожен! — крикнул Хосок ему вслед.       Однако Чонгук слов напарника уже не слышал, он спешил по коридорам к нужному бассейну — вернее, он летел. На крыльях любви. Как бы глупо ни звучало.       Чон Чонгук действительно был влюблён. Влюблён в самый первый раз. В тот раз, когда кажется, что это навсегда, до самого последнего вдоха. Влюблён внезапно сильно, и этой влюблённостью он восхищён, окрылён и, к большому сожалению, ослеплён. Оттого и краски через его глаза казались ярче и красивее.       Сколько бы раз Чонгуку ни признавались в любви, он отвечал твёрдое «нет». А всё потому, что сердце его занято прекрасной русалкой, которую он увидел ещё в детстве, когда мама привела его в этот самый океанариум. ***       — Ты даже не спросишь, куда мы едем? — женщина мельком глянула на своего двенадцатилетнего сына в зеркало заднего вида, а после вновь вернула внимание трассе.       Мальчик сидел с телефоном в руках, положив подбородок на грудь, и играл во что-то. На слова матери он никак толком не отреагировал, ему в принципе не было дела до того, куда они едут в воскресное утро.       — Мы едем в океанариум, я достала два билета, пришлось постараться, — воодушевленно продолжала разговор женщина, словно это она тут ребёнок, которого родители везут в интересное место. — Говорят, что ту русалку, которую нашли месяц назад, всё-таки привезли в город. Это так захватывающе! Словно ожившая сказка, да, Гуки?       — Угу. Я видел в интернете эти новости, — отозвался мальчик, совсем не разделяя восторга матери.       — Это тебя не удивляет? Люди продолжают исследовать мировой океан и находят там такие вещи, о существовании которых спорили столетиями. Это невероятно… — лёгкая улыбка тронула её губы. Женщина вспомнила своё детство, вспомнила, как любила сказки о волшебных созданиях, а теперь оказывается, что реального там было больше, чем вымысла. — Русалка… Кто бы мог подумать…       — Мне кажется, что всё это фейк и реклама, так что не особо-то я верю в подобное. На Ютубе полно видео о таких «русалках», и скажу тебе, не очень-то они симпатичные… а те, что красивые, просто переодетые девушки, которым за подобное шоу платят.       — Ой, да ладно тебе, юный скептик, — женщину немного задели слова сына, но она достаточно взрослая для того, чтобы не показывать это. — Я всё же считаю, что тебе понравится.       Чонгук вздохнул и отложил телефон.       — Допустим, там настоящая русалка… Думаешь, ей приятно, когда на неё глазеют люди, тыкают пальцем?       Женщина смутилась: это оказался действительно серьезный вопрос.       — Ну, её же собираются исследовать и…       — Звучит ужасно, мам, — мальчик вновь вернулся к своему прежнему занятию.       Однако, стоило ему самому подойти к тому самому аквариуму после, как все сомнения и вопросы улетучились. Чонгук был восхищён тем, что он увидел. Сумасшедше быстро забилось сердце, и мальчик уже не обращал внимания на указатель «Съемка строго запрещена», потому что снимать и фотографировать не хотелось совершенно, хотелось лишь любоваться этим невероятным созданием, которое беззаботно плавало в голубом пространстве. Хотелось любоваться им вечно.       — Невероятно…       — Ну я же говорила, — улыбнулась мама Чонгука и подошла к сыну вплотную. — Кстати, ты заметил, какие у него зубы? Вот это да…       Красивое лицо появилось за стеклом прямо напротив головы Чонгука. И замерло дыхание ребенка. И мальчик готов был поклясться чем угодно, что расслышал то, что сумело сказать ему это создание, даже не разомкнув бескровных губ:       «Я слышу твое сердце» ***       Чонгук осторожно закрыл за собой светло-голубую дверь с узором волны, выкрашенную так, чтобы она сливалась со стенами помещения, и, глядя себе под ноги, маленькими шажками направился к бассейну. В ведре плескалась живая рыба, обычно приходилось таскать обитателям океанариума мёртвую, но тут случай особый. Исключительный, можно сказать.       Вода в бассейне была как всегда неподвижна, она поблёскивала в белом свете ламп, гладкая и безмятежная, словно по всей поверхности бассейна натянули плёнку. Конечно, вид на этот бассейн со стороны посетителей намного красочнее и интереснее, ведь они видят всю картину происходящего, всю глубину, весь декор обустроенного дна, всех, кто там обитает. Но зато ни один посетитель не может сделать то, что делал сейчас работник этого самого океанариума.       Юноша опустился на колени у сливных решёток с самого края бортика и поставил рядом ведро с рыбой, всматриваясь в воду. Чонгук ничего и никого, кроме смутных силуэтов, не сумел там разглядеть. Слишком тихо. Только плеск рыбы изредка раздражал слух, отскакивая эхом от голых стен.       — Неужели ты ещё спишь?..       Чонгук наклонился и пошлёпал по поверхности воды ладонью, разгоняя небольшие волны, и вновь уселся терпеливо ждать.       — Тэхён! — негромко позвал он. — Я завтрак принёс.       Парень сел в позу лотоса. Внезапно рыба в ведре дернулась особенно резко и обрызгала Чонгука, отвлекая его, а когда юноша вновь повернулся, то из-под воды на него с любопытством смотрели большие глаза небесно-голубого цвета. Сердце неприятно ёкнуло от лёгкого испуга, но Чонгук поспешил успокоиться. Тэхён подплывал так же тихо, как временами подходил Хосок.       — Доброе утро, я разбудил тебя? Или ты ждал Хосока? — ему не ответили, но Чонгук привык к подобному поведению, поэтому он просто вернул своё внимание к ведру с рыбой, подтягивая его ближе и ставя перед Тэхёном, и продолжил говорить: — Я опоздал сегодня, извини. Со мной всегда много проблем, но я стараюсь, знаешь…       Нижняя часть лица русала находилась под водой, и он пускал носом пузыри, не сводя с человека глаз. Чонгук посмотрел на него и улыбнулся, склонив голову.       — О чём задумался? Ты есть будешь?       Тэхён словно очнулся от наваждения и отвел молчаливый взгляд. Из воды вытянулась худая серая рука, поблёскивающая платиновыми чешуйками, и опустилась в ведро, принявшись хаотично шарить там. Чонгук обеспокоенно оглядел странный цвет его кожи, неестественно бледные перепонки меж длинных пальцев и сжатые плавники на локтях.       — Вода слишком холодная? — спросил человек, наблюдая за тем, как русал пытается схватить бойкую рыбу. — Я скажу Хосоку, чтобы отрегулировал настройки.       Тэхён тем временем увлёкся ведром около Чонгука больше, чем самим парнем. Он вытащил самую жирную скумбрию и сжал в руках трепыхающуюся рыбину, придирчиво оглядывая её и обнюхивая. Оставшись довольным, русал отбросил рыбу в воду и опрокинул туда же всё ведро со своим завтраком. Тэхён давал рыбе фору, хоть в этом не было необходимости — всё равно он нагонит добычу. Чонгуку особенно нравилось наблюдать за русалом, когда в нём просыпался инстинкт охотника, но Хосок говорил, что в такие моменты лучше держаться подальше и руки в воду не совать.       — Я рад тебя видеть… — буркнул Тэхён и коротко улыбнулся.       Тэхён оттолкнулся от бортика, бросив Чонгуку нечитаемый взгляд, и, ловко извернувшись, нырнул под воду, создавая настоящий дождь из брызг, которые полетели прямо на парня. Но тот посмеялся, вытирая своё лицо, и поднялся на ноги, чтобы выловить ведро, пока оно не пошло ко дну. Перед глазами до сих пор стояла картина нырка русала. Чонгуку нравился его шикарный сильных хвост, большие плавники на конце и боках хвоста, гибкая спина Тэхёна и его глаза, в которых можно было прочитать больше эмоций, чем тот вообще когда-либо показывал. На него можно смотреть вечно. И Чонгук вовсе не против такой вот вечности.       — Ты ему интересен…       Чонгук вздрогнул и обернулся на голос. У двери, прислонившись к ней спиной, стоял Хосок и окидывал парня каким-то жалостливым взглядом, таким, что самому тошно становилось. Старший знал, насколько близки Чонгук с Тэхёном, и это не могло не напрягать его.       — В каком смысле? — Чонгук начал нервничать, странно это всё.       — В смысле — как еда, — лицо Хосока оставалось таким же спокойным, поэтому парень не мог понять, шутит его напарник или нет.       — С чего ты взял? Это же бред.       — Я проработал здесь и ухаживал за ним достаточно долго, чтобы запомнить, что так он смотрит лишь на еду. Тэхён хочет тебя сожрать.       Чонгук криво усмехнулся и покачал головой.       — Хорошая шутка, Хосок, — скептически подметил Чонгук, — а теперь дай пройти, мне ещё к морским котикам заглянуть до открытия нужно.       Старший смерил его долгим взглядом, тяжёлым и мрачным, но послушно сделал шаг в сторону, кивнув сам себе и даже не взглянув на коллегу. Спутанные мысли закружились в голове.       Хосок поднял голову, вздохнул и сделал пару шагов вперёд, подойдя ближе к уже взволнованной русалом воде.       — Тэхён!       Из бассейна мгновенно высунулась голова русала. Тэхён молча и не спеша, словно раскладывая драгоценности, положил на бортик две оторванные рыбьи головы и два поломанных скелета с плавниками и кишками рядом. Потом он сполоснул свои ладони и, облизнув пухлые губы, что стали красными от крови рыб, заинтересованно уставился на Хосока, чего-то ожидая.       — Какая же гадость… — парень сгрёб останки рыб в ведро, скривившись, будто делал это впервые. — И давно ты подслушиваешь чужие разговоры?       — Я всё слышу, и стараться не надо, — несмотря на уверенность в голосе, Тэхён выглядел сердитым и встревоженным. — Зачем ты говоришь Чонгуку про меня такие вещи?.. Это расстраивает. Ты ведь знаешь, что он мне не безразличен.       Но Хосок в наглую проигнорировал его вопрос, стирая кровь с плитки. Тэхён ненавидел, когда у него в «доме», если это место можно так назвать, было грязно, а ещё ему не нравилась кровь, сам цвет. От этого в первое время русал впадал в истерику, и оставалось лишь догадываться, как же он выжил в океане и чем питался. Поэтому Чон и заботился о чистоте конкретно этого бассейна, как никто.       — Об этом я и говорил… Надо попросить босса, чтобы нашёл кого-то другого на место Чонгука, мне не нравится, как ты на него смотришь, — Хосок вытер тряпкой бортик и посмотрел на русала.       Тэхён положил руки на плитку, а на них — свой подбородок, и болтал хвостом в воде. Он думал, что сказать, и внимательно следил за эмоциями человека, замечая мельчайшие изменения на его лице. Вроде той морщинки меж его бровей, которая с каждой немой секундой становилась всё глубже.       Перед Хосоком был самый опасный хищник, известный человечеству. Опасность его была в том, что русал отлично втирался в доверие, а жертва так этого и не замечала. Люди в наше время и подавно разучились обнаруживать гнилую личину под прекрасной обёрткой.       — У тебя кожа странного цвета… Замёрз? — Хосок сменил гнев на милость, внимательно и немного обеспокоенно посмотрел на его руки.       Тэхён спрятался по подбородок в воду, отплыв от человека на полметра, всё ещё обижался. Хосок беззлобно усмехнулся, закатив глаза.       — Пообещай, что будешь вести себя смирно при посетителях, и тогда я увеличу температуру.       Русал кивнул.       — Сколько рыб осталось? — спросил парень.       Тэхён показал ему три пальца, хихикнув. Но Хосок не разделял его веселья, он пытался быть строгим, хотя по отношению к Тэхёну это получалось сделать очень редко.       — Тогда доедай скорее, нам открываться нужно.       — Хосок.       — Что?       — Послушай, — Тэхён вздохнул, словно готовился объяснять ребёнку простую истину буквально на пальцах, — у тебя ведь был шанс уволить Чонгука уже много раз, но ты не делал этого. Знаешь почему? — спросил русал, отплывая от бортика и бросая человеку игривый взгляд. — Тебе нравится меня кормить.       Хосок нахмурился, внимательно следя за его хитрым и в то же время безмятежным лицом, что медленно скрылось под водой.       — Дьявол… ***       Хосок устало вздыхает, поглядывая каждую минуту на наручные часы. Начальник сказал, что с утра должен прийти новый сотрудник, тем самым свалив заботу о нём на Хосока. А этот малец не спешил вовсе. У парня уже создалось не очень хорошее мнение о новеньком.       — Извините, я опоздал!       В помещение влетел молодой человек, растрёпанный и запыхавшийся, он остановился перед Чоном. Хосок долго осматривает его, ожидая, пока новенький приведёт дыхание в норму. Тёмные волосы, большие карие глаза — обычный мальчишка, ничего примечательного вроде и нет.       — Меня зовут Чон Хосок. По любым вопросам можешь обращаться ко мне. Переодевайся, а после я покажу тебе, где тут что, — с присущим его персоне спокойствием проговорил Хосок.       Юноша просиял, уставившись на старшего коллегу. В груди встрепенулось волнение и предвкушение чего-то незабываемого и интересного. Он не стал говорить, что знает этот океанариум от и до, исключая помещения для персонала, и лишь благодарно кивнул хмурому парню, который выглядит таким замученным, словно неделю не спал.       — Рад знакомству! Мое имя Чон Чонгук. ***       — Пока что помогаешь мне, слушаешься и запоминаешь. В твои обязанности будет входить уборка. После, когда местные обитатели привыкнут к тебе, будешь их кормить, ну и прочее, — Хосок говорил так монотонно и чётко, словно произносил эту реплику каждый день по несколько раз до тех пор, пока она не отпечаталась у него в мозге и не начала вылетать изо рта на автомате.       Чонгук спешил за Хосоком, замечая, что ходит тот очень быстро и как-то нетерпеливо, что ли. Сразу понятно, что он знает все эти запутанные и однотипные коридоры как свои пять пальцев. Чонгуку не терпелось перейти в более живописную часть океанариума. Парень так нервничал, что пропускал мимо ушей некоторые слова Хосока. Тот рассказывал о служебных помещениях, о том, где хранится инвентарь и где можно отдохнуть сотрудникам.       Наконец открылась дверь, и парни оказались в коридоре, по которому обычно неспешно прогуливались посетители, наблюдающие за водными обитателями. Сейчас здесь царила неестественная тишина.       Чонгук восторженно оглядывался, словно был здесь впервые. Коридор был погружён в тёмно-синее мерцающее свечение, и только лампы в бассейнах за огромными стёклами освещали путь и открывали вид на то, что происходило под водой. Сбившиеся вместе косяки рыб кружили цветным водоворотом в синем пространстве. Зелёные декорации медленно покачивались, следуя потокам, пряча в своих зарослях мелких рыбёшек и морских коньков. Чонгук видел это сотни раз, но всё равно не переставал восхищаться. Созерцание рыб и необычных подводных обитателей очень расслабляло.       — Ты вообще слушаешь меня?       Чонгук врезался Хосоку в спину и тут же извинился.       — Да.       — Я говорил о дельфинах, — Хосок смерил парня подозрительным взглядом и вздохнул, отвернувшись и продолжив путь, — На них можно посмотреть с этого этажа, а кормить — на втором. Там проход к бассейнам дельфинов, морских котиков, акул и русала. Так что…       — Погоди! Ты сказал… русала? — Чонгук подбежал ближе и теперь шёл с ним в ногу.       Хосок кивнул.       — Кстати, — продолжил Чонгук, — меня всегда интересовало, почему он живет один. Совсем! Ни одной рыбы, ничего, только водоросли, кораллы, камни… Это вообще нормально? Ну, то есть… ему, должно быть, одиноко и скучно.       Парень призадумался, нахмурившись ещё сильнее, а затем заговорил:       — Почему он один в бассейне? Всё просто, — Хосок посмотрел Чонгуку в глаза и как-то странно усмехнулся. — Потому что он съедает рыбу, любую. Пусть вокруг него будет плавать тысяча рыб, он не успокоится, пока не съест всех. Это и странно… и жутко. Ему так много не нужно, но всё равно…       Чонгук промолчал. Он в принципе не знал, что сказать. А Хосок, кажется, увлёкся рассказом о своём подопечном так сильно, что позабыл обо всём и просто шёл дальше, без умолку говоря о русале.       — Его пробовали переселить к черепахам. Это была самая ужасная идея, которая вообще могла прийти в голову начальству. Сначала всё шло хорошо. Тэхён осматривался, плавал рядом с черепахами, толкал их, меняя направление их движения, будто играя. И я замечал, что он становился всё веселее и активнее, пока он не вцепился в одну из черепах и не начал отрывать ей лапы, а после и голову, — Хосок немного помолчал, вспоминая не очень приятные картины прошлого, а Чонгук и вовсе был в прострации, представляя себе всё это. — К тому моменту, как водолазы сумели вытащить Тэхёна, он убил три огромные черепахи, одну даже из панциря вырвал… Ребята из медблока, что исследовали его поведение и прочее, свалили всё на сильный стресс. Ну, это логично…       — Думаю, любой творил бы странные вещи, если бы его заперли в клетке, — Чонгук проникся сочувствием в русалу. — Ты сказал, его зовут Тэхён?       — Да. Просто прижилось, мы не знаем его настоящего имени… да и есть ли оно вообще? — Хосок пожал плечами, а затем сказал более строго: — Ты не жалей его! Будь осторожен. Русалки — вид неизученный, мало ли. Вдруг это и не стресс был? Тэхён иногда творит странные вещи, но хоть перестал биться головой об стекло, и на том спасибо. Посетители пугались очень.       — Боже…       Тем временем парни остановились у того самого бассейна. Чонгук перевёл взгляд на пустующую синеву за стеклом. Казалось, что это стекло вот-вот лопнет, и вода зальёт пространство, беспощадно поглощая всё на своем пути. От этого ощущения мурашки пробегали по коже, начинала кружиться голова.       Хосок легонько постучал пальцем по стеклу и отошёл на шаг. Чонгук вопросительно посмотрел на парня, а затем перевёл взгляд на табличку «По стеклу не стучать!». Он хмыкнул и вновь принялся вглядываться в кажущийся пустующим бассейн.       — А ещё он не ест мороженую рыбу, — как бы на будущее предупредил Хосок, глядя на спину Чонгука, — Тэхёну живую подавай. Он ей голову отрывает и выдирает когтями жабры со всеми внутренностями. Впрочем… люди едят рыбу точно так же.       — Мило… — Чонгук повернулся к Хосоку. — Но ты так и не упомянул, как он относится к людям.       — Если не забывать показывать, что ты его сильнее и что это он зависим, а не наоборот, тогда всё будет в норме. Главное — не привязывайся сильно и не нянчись, это чревато последствиями.       — Почему?       Хосок кивнул за спину Чонгука. Юноша повернулся и наткнулся прямо на взгляд русала, внимательный и такой же удивлённый, как и у него самого. Человек и русал смотрели друг на друга так пристально, словно играли в гляделки, и казалось, что они оба не дышат.       Глаза у Тэхёна большие, цве́та насыщеннее, чем синева у него за спиной, человеческие глаза, вовсе не рыбьи. Глаза глубокие, глубже Марианской впадины, и Чонгук в этих глазах тонет уже очень давно и всё никак захлебнуться не может, продолжая жить в агонии, жить без возможности видеть эти глаза каждый день.       У Тэхёна красивое лицо, красивее, чем у большинства людей, которых Чонгук когда-либо знал. Кожа бледная, отражает чудну́ю синеву воды, волосы странного сероватого оттенка развевались в воде, вторя движению головы русала. На руках у него были крепкие когти, между длинных пальцев — полупрозрачные перепонки. От самого хвоста до плеч и шеи тянулась хаотичная россыпь малюсеньких блестящих чешуек, что отливали серебром, стоило им поймать блик света от ламп.       Парень подошёл к стеклу вплотную, то же самое сделал и русал, повторяя за человеком каждое движение. Чонгук прислонил ладонь к стеклу и склонил голову, Тэхён сделал эти же движения и, глянув Чонгуку в глаза под углом, улыбнулся, коротко, но достаточно для того, чтобы парень заметил. Узнал. Тэхён узнал его. Вернее, почувствовал сердце, что бьётся с такой же быстротой, как и при каждой встрече ранее. Неестественно быстро. Каждый удар человеческого сердца отдавался приятным эхом в голове русала.       — Тэхён просто невероятный, — обратился Чонгук к Хосоку, не сводя глаз с объекта своего восхищения, — каждый раз, как смотрю на него издалека, вижу что-то новое и необычное. А теперь, подумать только, так близко… Он совсем не кажется агрессивным.       — А он и не агрессивный, — парень пожал плечами, хмыкнув. — Пассивный наблюдатель, скорее.       Хосок подошёл к другому концу большого стекла, открывающего вид на обиталище русала, и ещё раз постучал, привлекая к себе его внимание. Тэхён вздрогнул; при повороте на его шее приоткрылись ярко-алые изнутри жабры. Русал в мгновение ока переметнулся к Хосоку, сделал поворот вокруг своей оси и уперся обеими ладонями в стекло, выпуская пузыри изо рта.       — И тебе привет, — ласково пробормотал Хосок.       Чонгук готов был поклясться, что увидел на вечно хмуром лице своего коллеги нежную улыбку. Его удивило, что Тэхён так радушно принимает Хосока — наверняка за годы они уже привыкли друг к другу. Какое-то противное чувство кольнуло в груди.       — Несмотря на то, что у Тэхёна милая мордашка, с ним нужно быть осторожным, но в то же время бережным. Тэхён такой один, — Хосок провел ладонью по стеклу, зачарованно наблюдая за сильным хвостом русала, плавно сновавшего туда-сюда в водном пространстве, — поэтому нужно о нём заботиться… ***       Посетители разошлись, рабочий день почти окончен, оставалось всего ничего. Теперь можно было вдохнуть полной грудью и немного расслабиться, что Чонгук и сделал. Основную часть дня он следил за аквариумами с рыбами, пока Хосок и ещё двое сотрудников развлекали посетителей на шоу с дельфинами и морскими котиками.       Парень заканчивал мыть пол у бассейна, заслушиваясь игривым смехом дельфинов, с любопытством выныривающих из воды, чтобы посмотреть на человека и выпросить сардины. На прощание Чонгук погладил своих любимцев по гладким носам, угостил их оставшейся рыбой и пошёл переодеваться.       Проходя мимо стекла, открывающего вид на коридор, Чонгук не удержался и посмотрел в сторону соседнего бассейна. Тэхён сидел на краю бортика, сложив ладони на своём хвосте, и следил за человеком. Оставалось только гадать, как долго русал наблюдал за Чонгуком и его работой.       Тэхён смущенно улыбнулся, встретившись с взглядом Чонгука и поняв, что его заметили. Парень приветливо махнул русалу рукой, прежде чем тот спрыгнул в воду, скрывшись.       Да, Чонгуку нужно сделать ещё кое-что…       Бассейн Тэхёна ему нравился больше всего в океанариуме. Здесь всегда было особенно тихо, голова отдыхала после трудового дня, да и с русалом можно было поговорить. Хотя обычно говорил только Чонгук, а Тэхён отмалчивался и слушал… или делал вид, что слушал, если вообще выплывал из-под воды, конечно. Но в последнее время Тэхён показывался всё чаще и всё больше времени уделял Чонгуку.       Парень прошёл внутрь. Свет горел только под водой, создавая волшебный эффект. Волны бликами плясали на стенах, на потолке и на лице Чонгука. Он даже не сразу заметил, что Тэхён уже здесь, как обычно у самого бортика, смотрел на вошедшего снизу вверх. В подобном освещении лицо русала выглядело задумчиво и загадочно.       — Привет, — Чонгук опустился рядом с ним совершенно без страха или волнения.       Тэхён никогда ничего ему не делал плохого, и иногда юноша не понимает всех этих предостережений Хосока, учитывая то, что старший и сам общается с русалом довольно близко и не боится оставаться наедине.       — Как прошёл твой день, Тэ?       Тэхён поднял руки на бортик и положил на них голову, улыбнувшись и закрыв глаза, явно наслаждаясь голосом близкого ему человека. Чонгук поджал губы и осторожно, словно боясь спугнуть чудесное создание, протянул к нему ладонь, плавно поглаживая мокрые волосы, убирая спутавшиеся прядки со лба русала. Тэхён не двигался, лицо было расслабленно, а из глубины его груди исходил глухой звук похожий на довольное урчание.       — Иногда мне кажется, что из-за посетителей ты устаёшь больше, чем я за несколько часов уборки.       Русал медленно открыл глаза, казавшиеся сапфировыми в полумраке, и перехватил тёплую руку человека, мягко сжимая её своей холодной и мокрой ладонью.       — Ты очень тёплый, — Тэхён прижался щекой к руке Чонгука.       Парень улыбнулся, большим пальцем утирая капли, стекающие с волос Тэхёна по его щекам. Сердце плавилось от этой нежности, которую проявлял русал, улыбка сама по себе растягивалась на губах и не желала исчезать.       — Жаль, что я не могу заходить к тебе чаще… — вздохнул Чонгук, а затем, подумав, спросил: — Может, отнести тебя к дельфинам?       Глаза Тэхёна загорелись заинтересованностью, и в следующую секунду лицо его тоже озарила улыбка, искренняя и широкая, такая улыбка, которую на лице русала Чонгук видел лишь раз, в прошлом. Тэхён обычно так только Хосоку улыбался, а теперь — только Чонгуку эту улыбку дарит, никому другому.       Парень поднялся на ноги, держа Тэхёна за руки и помогая тому выкарабкаться из воды. Затем Чонгук склонился и, обхватив одной рукой мокрый русалочий хвост, а другой — талию Тэхёна, поднял того на руки, перехватив удобнее. Русал тут же прижался к человеку ближе, обнимая его шею и прислоняясь к его щеке своим лицом.       Сердце Чонгука забилось сильнее. Он любил обнимать Тэхёна, любил носить его на руках, пусть лишь до другого бассейна, но всё же. Чонгуку нравилось чувствовать его, его тяжесть, его хриплое, будто булькающее дыхание, низкую температуру его тела, нравилось трогать его кожу и гладкую чешую. Чонгук всё бы отдал, лишь бы вечно слушать глубокий голос Тэхёна, лишь бы вечность говорить с ним, только с ним. Любовь Чонгука была сродни помешательству, и она только росла с того момента, как умерла от болезни его мама, оставив парня совсем одного.       Чонгук не знает, правильна ли эта любовь или нет. Можно ли вообще отнести понятие «правильно» к любви? Она просто есть, она занимает мысли, подкидывая родные образы, она сдавливает грудь, стоит Тэхёну коснуться парня в ответ, она ослепляет, стоит Тэхёну улыбнуться, она оглушает, стоит Тэхёну сказать хоть слово.       Уходить от него в свою пустую квартиру вовсе не хочется. Наблюдать за русалом, что плавает с дельфинами, самозабвенно резвясь в воде, гораздо приятнее. Чонгук ловил каждый подобный момент. Но рабочий день закончился, и почти весь персонал уже покинул здание.       Тэхён увидел эту грусть, захватившую человека в свои объятия. Она была такой ощутимой, что тяжелел воздух вокруг. Русал сочувствующе посмотрел на человека, который задумчиво водил рукой по воде, сидя с противоположной стороны бассейна, и решил подплыть к нему, оставив друзей-дельфинов ненадолго.       — Тебе плохо? — спросил русал, подплыв к Чонгуку и взяв его за руку, отвлекая от тяжёлых мыслей.       — Не беспокойся обо мне, — Чонгук коротко улыбнулся ему. — Просто… Эх… Хотел бы я остаться с тобой.       Тэхён смущённо отвёл взгляд. Он знал, он всё знал про чувства Чонгука, Тэхён ведь слышал его сердце. И биение это было сравни сладкому мёду, разливающемуся в груди и на языке, тёплое и приятное ощущение — знать, что кому-то ты действительно очень важен, что кто-то любит тебя, любит всем сердцем, несмотря на то, что ты не человек, что ты… иной.       Русал подтянулся на руках и влез на бортик, садясь рядом с Чонгуком плечом к плечу.       — Ну так не уходи…       Чонгук повернул голову, столкнувшись с Тэхёном носом, и мягко улыбнулся, глядя в голубые глаза с такого близкого расстояния.       — Если бы только это было возможно…       Юноша опустил взгляд на приоткрытые губы русала, а затем снова посмотрел ему в глаза, будто передавал то волнение и то желание, что сейчас испытывает, будто прося разрешение на один шаг, всего один шаг вперёд. Шаг, который они уже не раз преодолевали. Преодолевали, не сожалея ни о чём и ничего не боясь.       Тэхён ждёт, никогда первым не целует, поэтому Чонгук всё же решается и плавно движется вперёд, блаженно закрывая глаза. Их губы соприкоснулись в мягком, вальяжном поцелуе, в котором, однако, чувств было столько, что можно было захлебнуться.       Губы Тэхёна солёные и мягкие. Губы Чонгука сухие, потрескавшиеся на ветру. Их поцелуи всегда медленные, но горячие, опаляющие. Тэхён вздрагивает, будто его облили кипятком, раскрывает рот, впуская чужой язык, обхватывает ладонями лицо человека и тянет его ближе к себе, словно боится отпустить… Упустить.       Тэхён млеет, чувствуя умиротворение от близости с ним, ослабляет хватку и расслабляется в руках человека, ощущая на своих лопатках тёплые и сухие ладони. По телу при каждом поцелуе с Чонгуком пробегает волна мурашек. Тэхёну нравятся эти будоражащие ощущения, нравится чувствовать сумасшедшее биение сердца человека у себя на языке.       В моменты единения Чонгук считал себя самым счастливым существом в мире, он ощущал абсолютную безопасность рядом с Тэхёном, трепет и счастье. Они доверились и открылись друг другу уже давно, пусть это произошло не сразу.       Отстраняться от сладких губ тяжело, но Тэхён мягко разрывает поцелуй, облизываясь и прислоняясь своим лбом ко лбу Чонгука. Юноша обнимает его, бережно прижимая к себе, наслаждается ласковыми движениями пальцев Тэхёна на своих щеках, шее, плечах. Со стороны русал выглядит холодным и отстранённым, но Чонгук уверен в том, что на самом деле он ранимый и нуждающийся в заботе. Только будучи с Тэхёном наедине парень сумел узнать его ближе. Намного ближе. Они стоят у черты невозврата, не зная, куда шагать… В омут или назад, к спасительному острову.       Чонгук слушает его дыхание, а слышит музыку. Чудесную музыку, которая идёт с самого сердца.       — Я люблю тебя, — говорит Чонгук и отстраняется, чтобы заглянуть в голубые глаза.       Тэхён невесомо улыбается ему, внимательно осматривая привлекательные черты. Блики от воды причудливо пляшут по их коже в сумбурном танце. Сердце Чонгука бьётся в том же скачущем ритме.       — Я слышу…       Тэхён тянется вперёд, вновь накрывая губы человека, ещё мягче, слаще, медленнее, мучительнее для обоих. Разрывают противоречия, и так хочется нарушить все правила кому-нибудь назло.       — Слышу с того самого дня, когда ребёнком ты подошёл к стеклу и смотрел на меня, прямо на меня, в мои глаза. Смотрел не через объектив камеры, не через приборы в лаборатории… — глаза Тэхёна стали неестественно влажными, и не успел Чонгук и слова сказать, как блестящая слеза прокатилась по прекрасному лицу русала. — Я его слышу, и моё сердце от этого бьётся так же сильно.       Тэхён взял руку Чонгука и прислонил его ладонь к своей груди.       — У меня есть сердце, но порой люди забывают об этом… Только ты помнишь.       Чонгук вновь поднял взгляд. Тэхён всё больше открывался ему, и человека наполняло несоизмеримое счастье. Его чувства взаимны, его чувства не пустой звук, не ошибка, не проклятие и не грех. Они взаимны, а значит, что они верные. Эти чувства, светлые и всепоглощающие, являлись для Чонгука ориентиром в темноте, которая осталась после смерти близкого человека, и вёл этот ориентир к Тэхёну. К поддержке, которая помогала устоять на ногах.       — Что значит любовь…       — По сравнению с тем, что чувствую я каждый раз, как вижу тебя, «любовь» — всего лишь слово.       Чонгук говорил искренне. Именно Тэхён вернул ему смысл.       Тэхён обнимает Чонгука, кладя подбородок ему на плечо, благодарит. Подняв глаза, русал увидел, что за ними наблюдают, и неизвестно, как долго. Губы непроизвольно растянулись в смелой усмешке. Тэхён адресовал её парню, стоящему в коридоре за стеклом, и сильнее прижался к Чонгуку, закрывая глаза, вслушиваясь.       Хосок каменной статуей был прикован к полу, не мог пошевелиться. Внутри него адским пламенем вскипала ярость, горючего подливал страх и сожаление. Эмоции мешались на его лице в неясную кашу, меж бровей поселилась глубокая морщинка, а кулаки были стиснуты с такой силой, что побелели костяшки, и ногти впивались в кожу ладоней. Хосок мог бы войти внутрь и оттащить Тэхёна обратно в бассейн, подальше от Чонгука… Но он не хотел этого. А вернее, попросту не имел выбора. Слишком глубоко Чон Хосок увяз в этом болоте, и ему теперь уже никогда не отмыться, хоть каждый день в храмы ходи, разбивай лоб об пол в молитве о прощении, хоть поджигай себя в надежде очиститься от грехов.       Ничего не выйдет. ***       Рабочий день закончился, и Чонгук, переодевшись и приняв душ, по привычке ещё раз обходил этаж, убеждаясь, что все его обитатели в порядке. На самом же деле делал он это только для того, чтобы заглянуть к Тэхёну перед уходом.       Особенно вольно Чонгук себя чувствовал, когда работал не в одну смену с Хосоком, потому что парню казалось, что старший неотрывно следит за ним своим тяжёлым взглядом, что, конечно, отчасти являлось правдой. Но сегодня Хосок тоже был в смене, поэтому Чонгук надеялся не встретить его и спокойно поговорить с Тэхёном, если это вообще можно назвать разговором.       Юноша работает в океанариуме уже почти три месяца, а русал и слова не проронил рядом с человеком. Чонгук только на прошлой неделе узнал, что Тэхён всего лишь притворяется, умело делая вид, что не понимает, что ему говорят. Так сказал Хосок, даже не удосужившись спрятать издевающуюся усмешку.       Чонгук простил это Тэхёну, но в конечном итоге всё равно чувствовал себя обманутым дураком. Что ни говори, а Чонгук был упорным. Ещё больше усилий он начал прилагать после того, как Тэхён посмелел и стал подплывать ближе и даже класть руки на бортик перед человеком, слушая его не очень занимательные и по большей части бессмысленные монологи.       Приоткрыв дверь, ведущую к бассейну русала, юноша замер как вкопанный и, кажется, забыл, что такое воздух. Чонгук поначалу толком не понял, что заставило его застыть в нерешительности, а после осознал… Голос.       Чарующий и плавный голос доносился из помещения, смешиваясь с легким плеском волн о бортики. Глубокий и теплый голос обволакивающими нотами заглушал все мысли юноши.       Это был первый раз, когда Чонгук услышал Тэхёна.       Болезненно дрогнуло сердце, захотелось распахнуть дверь и хоть краем глаза увидеть, как эти звуки вырываются прямо изо рта русала, но совсем не хотелось выдавать своего присутствия. Чонгук боялся спугнуть Тэхёна, боялся больше никогда не услышать его голос, поэтому стоял, изредка дыша через нос и пытаясь записать эти мгновения в памяти как можно отчетливее.       Но внезапно прекрасные звуки нарушил другой голос, хорошо знакомый Чонгуку. Исчезло оцепенение и затмившая разум пелена, появилось раздражение. Это был голос Хосока, и доносился он также из-за двери. Хосок говорил негромко, но в голосе его звучала улыбка.       Любопытство овладело Чонгуком. Парень ещё немного приоткрыл дверь и увидел спину своего напарника, что сидел у самой воды и разговаривал с Тэхёном, который — это показалось Чонгуку совсем невероятным — широко улыбался ему необычной, но искренней улыбкой. Ревность тут же скрутила легкие Чонгука, и он стиснул зубы.       — Я рассказал ему о том, что ты понимаешь человеческую речь лишь для того…       — Всё в порядке, я не в обиде. Но всё же больше не делай подобного.       — Так всё же… Он действительно нравится тебе? Думаешь, он тебе подходит?       Тэхён усмехнулся, глядя в глаза Хосока, которые оставались серьёзными даже когда человек улыбался и в принципе пребывал в хорошем настроении. Но тут русал услышал какой-то глухой звук, который волнующей вибрацией рассекал воздух. Звук был таким ощутимым, что Тэхён, казалось, мог увидеть и ощупать его пальцами. Русал напрягся, а затем, мельком глянув на приоткрытую дверь, всё понял.       Он подтянулся на руках, вылезая из воды, чтобы дотянуться до лица Хосока и прошептать ему всего одну фразу: «Здесь Чонгук. Я слышу, как сильно бьётся его сердце».       Хосок подскочил прежде, чем юноша успел закрыть дверь.       — О, Чонгук! Я думал, что ты уже ушёл домой, поэтому решил сам совершить обход.       Тэхён, посмотрев в сторону двери и мягко улыбнувшись незваному гостю, спрыгнул в воду и уплыл на глубину, оставив людей разбираться. В памяти русала прорисовывались те самые влюбленные глаза, что смотрели на него с восхищением всего пару секунд назад… и от этого странное, но приятное чувство разливалось в груди вместе с импульсами чужого сердцебиения, волнующими пространство и самого Тэхёна.       Задумчивая улыбка ещё долго не сходила с его лица. ***       Ещё никогда собственная квартира не казалась такой пустой и страшной, как в эту ночь. Шумели за окном тёмные силуэты деревьев, подсвеченных желтыми фонарями, свистел ветер, завывая так, что было слышно и через закрытые окна. Вот-вот начнет по новой барабанить дождь. Осень вступила в свои права, и теперь только она может диктовать условия.       Чонгук лежал на спине, укрывшись от холода и одиночества одеялом, и смотрел в тёмно-синий потолок, на котором без устали плясали страшные и уродливые тени. Одеяло спасало от холода, от одиночества — нет. Эта тварь крепко засела у юноши в груди и душила, так сильно душила, что наворачивались на глаза слёзы, горькие и обжигающие.       Чонгук тосковал по своей маме, много о чём жалел и много о чём думал. Но мама учила не грустить об умерших, поэтому истинная причина тоски кроется в другом, в живом, в том, что в Чонгука заново эту жизнь и вдохнуло. Одно имя, вероятно и не настоящее вовсе, но ставшее таким родным.       Тэхён…       Парень повернулся на бок и уставился в стену, отгородившись от мира ещё больше. Ему было интересно, одиноко ли сейчас Тэхёну, чувствует ли он то же? А может, он уже давно спит? А может, он лежит сейчас на воде и точно так же, как и Чонгук, наблюдает за гарцующими бликами, что отражаются на потолке?       Эти мысли ещё больше вгоняли в тоску. Юноша вспомнил их поцелуи, и дрогнули уголочки губ. Это непередаваемое чувство — любить и быть любимым, но жить без возможности быть вместе постоянно — худшая пытка.       Чонгук скучал. Чонгук изводил себя мыслями. Чонгука ломает пополам, а потом ещё раз пополам от желания сорваться с места и броситься в объятья осени, наколоться на её острозубую ухмылку и порваться в клочья, лишь бы добраться до Тэхёна и обнять его, поцеловать, просто поговорить с ним.       Это желание пришло так же внезапно, как прилетает обычно любая шальная мысль. Юноша может сказать «нет» любому своему желанию, кроме желания увидеть любимого как можно скорее и провести с ним как можно больше времени.       Именно поэтому Чонгук подорвался с постели, сдаваясь холоду, и бросился к шкафу в поисках какой-нибудь одежды. На часах 00.43.       Автобусы уже не ходят, а если и ходят, то точно не для маленькой заблудшей души, что выбралась из дома в столь поздний час в поисках чего-то важного.       Чонгук рвано вдыхал сырой ночной воздух и бежал.       Он добрался до океанариума в разы быстрее, чем на городском транспорте. За спиной на дороге шумели проезжающие мимо машины спешащих домой людей, но парня они нисколько не трогали. Здание океанариума впереди казалось мрачным и неживым, отталкивающим. И если бы Чонгук там не работал, то сказал бы, что оно заброшено.       Охранник без проблем пропустил сотрудника, который по своей нелепой забывчивости оставил важные вещи в раздевалке после смены. Получив ключи, Чонгук без труда вошёл внутрь и закрыл дверь за собой.       В бассейне было как всегда тихо. Парень медленно подошёл к воде, переводя дыхание и пытаясь немного прийти в себя. Разум словно заполонил туман, а на душе полегчало, как только он сюда вошёл.       Голова Тэхёна показалась из-под воды. Узнав Чонгука, он посмелел и подплыл ближе.       — Я услышал тебя…       Русал пытался заглянуть Чонгуку в глаза, но тот усиленно отворачивался, прячась за своей чёлкой, словно боялся чего-то, боялся своего дикого порыва, который заставил его выбежать из дома и прийти сюда. Тэхён взял его за руку, чуть сжав пальцы, привлекая к себе внимание.       — Что-то произошло? Почему ты здесь так поздно?       Чонгук сжал его ладонь в ответ, холодная кожа русала немного отрезвила. Глаза юноши щипало, они наполнялись невыплаканными слезами, но Чонгук всё равно улыбался, ломано, но искренне.       — Я люблю тебя, Тэ. Правда. Люблю так сильно, что не знаю, куда девать эти чувства. Ты нужен мне. Нужен, когда я занят работой, нужен мне, когда я готовлю завтрак, когда хожу за покупками или делаю уборку, включая музыку. Ты нужен мне, когда я не могу заснуть, когда мне мерещатся призраки прошлого, и я кричу. Но в тот же момент я понимаю… Это невозможно.       — Чонгук…       Тэхён вздохнул и, отняв свою руку, взобрался на бортик, усаживаясь рядом с человеком. Они посмотрели друг на друга и одновременно двинулись навстречу, заключая объятия. Тэхён крепко сжимал ткань его рубашки одной рукой, а другой зарывался в волосы. Вдыхал запах человека, чувствовал через прикосновение тел, как сильно бьётся его сердце.       — Я слышу… Я тоже люблю тебя, — прошептал русал, отстранившись и посмотрев парню в глаза. — Там, в бесконечном океане… Одиноко. Там нет никого, кто мог бы обнять, как ты обнимаешь меня сейчас, посмотреть так, как смотрят твои глаза, целовать так, как целуешь ты, понимать так… как понимаешь моё одиночество ты, Чонгук, — Тэхён обхватил его лицо ладонями и нежно огладил скулы парня, — когда ты рядом я забываю о пустоте. Потому что твоё сердце заглушает тишину стуком. Я счастлив, что ты пришёл, мне нужно было это сказать…       Тэхён смущённо отвёл глаза, мельком посмотрев на губы напротив, что так и манили прикоснуться к ним своими.       Чонгуку казалось, что он под водой, потому что дышать в тот момент было неимоверно тяжело. Он чувствовал себя самым грустным и самым счастливым человеком на свете одновременно. Но…       — Но… Ведь мы не сможем быть вместе.       — Что? Ну конечно же можем! — Тэхён искал поддержки в его глазах. — Я до сих пор помню тот день, когда впервые услышал тебя. Я думал, ты глупый мальчишка, я боялся тебя, но потом… Когда мы сблизились, когда ты открылся мне, я понял… понял, что любви достаточно.       Чонгук наклонился к нему и утянул Тэхёна в долгий поцелуй, притянув к себе за шею. Русал обнял его, касаясь мягче, но серьёзнее, чем обычно, углубляя поцелуй.       — Останься, мне так хорошо с тобой… — прошептал Тэхён дрожащим голосом, лишь на секунду оторвавшись от сладких губ.       — Я люблю тебя, — только и успел сказать Чонгук, прежде чем вновь задохнуться, поддавшись страстному напору Тэхёна.       Не разрывая поцелуя русал улыбался, обнимая Чонгука и медленно соскальзывая вниз. В воду. ***       Два месяца работы в океанариуме пошли юноше на пользу. Теперь каждое утро у него было прекрасное настроение и никакая погода, никакие обстоятельства, казалось, не могли испортить его. Он нашел общий язык с коллегами и со своими подопечными, морскими жителями. Чонгук действительно полюбил заботиться о них. Это помогало отвлечься от мрачных мыслей, подарить кому-то любовь и получить её в ответ, пусть и не в общепринятом смысле.       Но одно Чонгука коробило — Тэхён до сих пор умело игнорировал его, ни во что человека не ставя. И всё бы ничего, но Тэхён отлично относится к Хосоку, без страха касался его, улыбался и, как иногда казалось Чонгуку, даже что-то ему говорил. Но русал и слова при Чонгуке не промолвил, поэтому юноша даже не знает, понимает ли Тэхён речь, как обычные люди, и может ли вообще говорить.       Однако то, что парень заглядывает к русалу после закрытия, остается неизменным.       — Где Тэхён? — спросил Чонгук, просунув голову в дверной проём.       — В бассейне с дельфинами,— на автомате ответил Хосок, вытирая шваброй мокрый пол. — А что? Посетители ведь уже ушли…       Чонгук кивнул сам себе и собрался уже уходить, как до него дошло:       — Как он там оказался?!       Хосок напрягся, услышав ноты искреннего удивления в голосе младшего напарника и, сунув швабру в ведро, обернулся к нему. Чонгук выглядел взволнованным.       — Я перенёс его, — спокойно сказал Хосок, пожав плечами.       — Погоди-погоди, — не унимался Чонгук, пытаясь вникнуть в ситуацию, — Тэхён дался тебе на руки?!       — Ну… да? Я постоянно переношу его.       Старший вновь принялся за уборку, поняв, что Чонгук так и не скажет ничего важного.       — Как?! Что ты сделал? — юноша взмахнул руками. У него в голове не укладывался тот факт, что Тэхён настолько доверяет Хосоку. — Я проклят. Он меня ненавидит…       Тут Хосок весело усмехнулся, поняв наконец, в чём собственно дело. Видел он уже таких дураков, влюбившихся в русалку по уши.       — Скорее, он просто стесняется тебя. Меня-то он знает не первый год.       — Думаешь… у меня есть шанс подружиться с ним? — несмело спросил Чонгук, путаясь в собственных пальцах и не зная, куда девать свои бегающие глаза.       Хосок тяжело вздохнул, сжав челюсть, и выпрямился, грубо и несдержанно запихивая швабру обратно в ведро. Чонгук вздрогнул, шарахаясь из-за внезапной перемены настроения коллеги. Лицо старшего вытянулось, а губы превратились в тонкую линию, так, как если бы он был очень зол или всеми силами сдерживал подступающий гнев.       — А ты уверен, Чонгук, что хочешь просто подружиться с ним?       Юноша внезапно залился краской, поняв, что мешает Хосоку и что действительно несёт какой-то бред. Чонгук отступил назад.       — Извини, я… Я, ну, пойду… пожалуй. До завтра?       Он скрылся за дверью.       Хосок шумно выдохнул воздух через нос и, уперев руки в бока, осмотрелся, борясь с отчаянием, стучащим в черепную коробку, взывая к совести. Глаза защипало так сильно, будто в них насыпали острого перца. Парень шмыгнул носом, с силой потерев переносицу, пытаясь прийти в себя и хоть ненадолго вернуть холодный рассудок.       Из своеобразной медитации его вырвал лёгкий стук. Хосок повернул голову на звук, который доносился со стороны соседнего бассейна с дельфинами, и встретился взглядом с русалом. Прекрасные голубые глаза смотрели прямо в душу, выдирая её одним взмахом густых ресниц. Глаза Тэхёна мёртвые, страшные, но невероятно красивые и притягательные одновременно. Тэхён легонько стучал пальцем по стеклу, смотрел на человека и широко-широко улыбался.       Хосока пробила дрожь, и сжалось сердце от осознания того, что он ничего не сумеет сделать и изменить. ***       Утро сегодня было таким холодным, что каждодневный раздражающий дождь превратился в не менее мокрый и раздражающий снег. Небо полностью затянуло тучами, не было и малейшего намека на присутствие солнца и на присутствие хорошего настроения у всех прохожих, встречавшихся парню на пути к океанариуму, который, кстати, выглядел не менее серо, безжизненно и одиноко, чем… чем всё. Ничего хорошего не происходило.       Хосок ненавидел раннее утро так же сильно, как и свои смены с Чонгуком. На всё есть свои причины. Например, утро парень не любил из-за того, что приходилось рано просыпаться и добираться до работы по лютому холоду, борясь с осенью не на жизнь, а насмерть. Насмерть приходилось бороться ещё кое с кем. С самим собой.       И Хосок постоянно проигрывал.       Стоило парню поздороваться с охранником, который собирался сдавать вахту, и войти в здание, как он понял, что что-то не так. Странное тревожное чувство охватило Хосока, и вместо того, чтобы пойти в раздевалку, он сразу же направился на верхний этаж, к бассейнам.       Хосок ненавидел работать в одну смену с Чонгуком, потому что с этим студентом одни проблемы, потому что этот студент на его совести. С каждой новой мыслью о Чонгуке Хосок ускорял свой шаг и вскоре перешёл уже на бег. Парень пронёсся по лестничному пролету за мгновение, скинул рюкзак и мешающее пальто на ходу, забежал в маленький коридор для персонала, который вёл к бассейнам. Неуклюже ударяясь о стены, он спешил к нужной двери, думая про себя, что всего лишь параноик. Но отчего тогда так гадко на душе?..       — ТЭХЁН!       Парень влетел в помещение и поскользнулся на луже, нога его подвернулась, и Хосок упал прямо на спину, больно ударившись копчиком и локтем. Парень простонал, пытаясь сесть, и, открыв глаза, ужаснулся. Хосок вскрикнул и шарахнулся в сторону, пытаясь отползти назад, но ладони и ноги заскользили в луже.       Перед Хосоком лежал Чонгук, вернее — то, что от него осталось. Его рубашка была разорвана в клочья и вспорота ногтями грудная клетка, поломаны рёбра, пространство залито кровью, которая казалась неестественно тёмной в полумраке. На ней Хосок и поскользнулся, в ней измазался с ног до головы. Запах железа путал мысли, кружил голову; парень не мог сосредоточиться и понять, что в этот момент хотел сделать в первую очередь, что нужно сделать.       Голова Чонгука запрокинута и полностью погружена в воду, он давно захлебнулся, он мертв… Кровь густыми каплями стекает в воду, окрашивая её.       Страх сковывал сердце, а желудок скручивало отвращение, вызывая рвотные позывы. Рвано дыша, Хосок пытался совладать с эмоциями, охватившими его, но сделать этого не получалось.       Раздался весёлый смех. Парень посмотрел в сторону воды. Тэхён, опершись локтями о бортик, непринуждённо и даже счастливо улыбался, глядя на человека, и держал что-то бордовое в своих руках, по локоть перепачканных в крови Чонгука.       — Что же ты натворил?.. — слабым голосом спросил Хосок, смотря прямо в бездонные глаза напротив.       Русал непонимающе изогнул бровь и покрепче ухватился за свою драгоценность в ладонях.       — Почему ты продолжаешь делать вид, будто шокирован? — Тэхён как-то обиженно оглядел человека.       Хосок не может отвести от русала взгляд. В отличие от него самого, тот абсолютно спокоен. Парень начал дышать ртом — этот отвратительный запах он переносить больше не мог. Хосок кое-как поднялся на ноги, ставшие совсем ватными, и огляделся, вытирая свои ладони о брюки, которым и без того прямая дорога в топку, как и свитеру, как и новым ботинкам.       — Думаешь, видеть мертвого… буквально выпотрошенного человека, — Хосок скользнул взглядом по трупу Чонгука, запнувшись, — приятно? Или, может быть, весело? Боже… меня сейчас вырвет.       — Я слышу раздражение в твоём голосе, — подметил Тэхён. — Никто не испытывает ко мне злости, кроме тебя, Хосок. Это и ценно в тебе.       — Лучше заткнись, — пригрозил парень, засучив рукава, — и дай мне сосредоточиться.       Хосок нервно выдохнул, глядя на розовую воду в бассейне русала. Совсем скоро нужно будет открываться, придется перекрыть доступ к этажу и к обзорному помещению внизу, чтобы всё тут убрать. Внезапно весь страх, волнения и прочие эмоции, охватывающие Хосока с головой, куда-то испарились. Осталось лишь спокойствие. Страшное спокойствие.       — Что я, по-твоему, должен сказать начальству? — парень закатил глаза, вздыхая и думая, с чего лучше начать.       — То же, что и всегда… — пожал плечами Тэхён. — Скажи, что теперь он счастлив.       — Твою мать…       — Брось. Чонгук сам пришел ко мне, — говорил Тэхен с наслаждением, трепетно разглядывая предмет в своих руках, бережно перекладывая его из одной ладони в другую, — я и не делал ничего… А всё любовь. Она виновата!       Хосок строго посмотрел на Тэхёна, да так, что русал невольно поёжился, но всё же вызывающе улыбнулся, чувствуя азарт.       — Ты, тварь, убил уже…       — Ну за что ты так? — Тэхён протянул Хосоку руку, и парень, помедлив, молча опустился перед ним на колени, позволив коснуться своей щеки и измазать её. — У тебя ведь был шанс спасти его, ты ведь знал, что я не остановлюсь, что не откажусь от его чувств. Поэтому я благодарен за твою помощь и заботу, и я ценю нашу дружбу.       — Скажи, ты правда любил Чонгука?       Тэхён отнял свою руку и мягко улыбнулся Хосоку.       — Любовь… Такое странное слово, — русал нахмурился. — Люди настолько обожают его, что стоит лишь промолвить… люблю… и они уже впадают в экстаз.       — Тебе не знакомо истинное значение этого слова, — со всей присущей строгостью оборвал его парень, — мне жаль тебя.       — Это мне жаль тебя. Смотри, Хосок, — улыбнулся русал, наклонив вбок голову, — что ты сейчас будешь делать, а?.. Ты будешь убирать здесь. Это, по-твоему, нормально?       — С чего ты взял, что я буду это делать?! Я не твоя марионетка! Я не один из этих слепцов, что сами напарываются на твои когти, что ведутся на твои пропитанные ядом слова! — Хосок резко поднялся на ноги, желая уйти отсюда как можно дальше и как можно быстрее.       — Ты прав. Пусть я не слышу твоего сердца, но могу заставить тебя не слышать голос собственного разума, заточив его в клетку. Ты послушный мальчик, Хосок, и я тебе безмерно благодарен за это, — Тэхён улыбнулся, крепче сжав кровавыми пальцами бордовое человеческое сердце, и впился в него зубами, с наслаждением отрывая кусок, хлюпая ещё свежей кровью, в эйфории закатывая глаза и улыбаясь ярко-алыми губами, получив, наконец, желаемое. — Любовь безумно вкусна.       Хосок молча смотрит на него, театрально вздыхает, усмехаясь чему-то, и опускается на колени отмывать кровь с плитки. Скоро придут посетители, вода в бассейне неестественно розовая, а Тэхён снова голоден до любви.