Дьявольское чувство юмора

      Считается, что как Ангелы, так и Демоны — создания, не имеющие пола. Это правда. Однако для того, чтобы жить (или просто появляться) среди людей, не вызывая подозрений и не имея трудностей, которые в таких условиях могут возникнуть у нематериальных существ, им нужны тела. С того самого момента, как они получают их, утверждение о бесполости больше не является истинным. У людей есть пол, у человеческих тел эфирных и оккультных существ — тоже.       Быть может, жизнь конкретных ангела и демона была бы чуточку проще, имей они возможность выбрать половую принадлежность их человеческих «сосудов». Увы, от них мало что зависело: тела предоставляло начальство, а на все возражения отвечало что-то о непостижимости Великого Плана или о дьявольском чувстве юмора. С последним утверждением было трудно поспорить, и, вероятнее всего, оно являлось истинным для обеих сторон, ведь как ещё объяснить, что Азирафаэль получил тело альфы, а Кроули — омеги. Только дьявольским чувством юмора. Конкретным ангелу и демону оставалось лишь смириться и иметь дело с тем, что есть.       И хоть изменить пол по щелчку пальцев не представлялось возможным — требовалось слишком много сил, а вероятность сделать что-то не так, испортив тело, равнялась ста процентам — скрывать его удавалось довольно неплохо. Что-то вроде подавителей, только куда круче. Стоило лишь прочесть незамысловатое заклинание да щёлкнуть пальцами для эффектности, и отличительные особенности половой принадлежности скрывались от посторонних, а собственные чувства притуплялись. Самое замечательное, что в отличие от лекарств, данный способ был в разы надёжнее и долговечнее (особенно при сравнении продолжительности жизни людей и сверхъестественных существ), но главное преимущество состояло в том, что подавители изобрели гораздо позже, чем конкретным ангелу и демону в первый раз потребовалось скрыть свой пол (а произошло это сразу же, как они оказались в райском саду, когда Азирафаэль учуял прекрасный омежий запах Евы, а Кроули — альфы Адама). Благо, как небесное, так и подземное начальство отличалось продуманностью, потому и ангела и демона обучили нужному заклинанию заранее, так что на месте обошлось без происшествий. В Эдем первым добрался Азирафаэль, почувствовав неладное (чужой аромат), он тут же воспользовался маскировочным заклинанием, потому к моменту, когда в сад с небольшим опозданием пожаловал Кроули, запахи друг друга оказались неуловимыми для их обоняния. Позже, когда они таки встретились лично, их знакомство прошло под личинами бет, и ближайшие шесть тысяч лет каждый жил в полной уверенности, что его друг-соперник бета.       Правда, на поддержание маскировки требовалось постоянно тратить определённый запас сил. Иногда, в особо богатые на использование чудес дни, появлялась усталость, которая уходила после отдыха от магических штучек. Случалось и вовсе снимать маскировку — так процесс восполнения запаса сил протекал куда быстрее и эффективнее, но это считалось крайней мерой. Если до такого доходило, то и Азирафаэль, и Кроули закрывались в своих жилищах и не выходили до тех пор, пока процесс восстановления не завершится. Такая обособленность от окружающего мира объяснялась обострением всех чувств, а в особенности обоняния, что могло привести к нежелательным последствиям при контакте с противоположным полом. И если ангел переносил моменты без маскировки легко, то у демона порой возникали трудности. Например, течка. Он так ненавидел прибегать к крайним мерам из-за неё, но ему приходилось делать это куда чаще, чем его другу, использовавшему свои силы более разумно, а следовательно, тратившему их гораздо медленнее. Тогда как ангел за все тысячи лет пребывания на Земле прибегал к тяжёлой артиллерии всего пару раз, Кроули загонял себя в ловушку потребностей «сосуда» пару десятков раз.       Если бы не этот проклятый Армагеддон, Кроули не пришлось бы сейчас изнемогать, запершись в своей квартире, в ожидании, когда же эти чёртовы силы восполнятся. Он не отличался особой дальновидностью (хотя, справедливости ради стоит сказать, что порой он становился очень предусмотрительным, вспомните хотя бы незавидную участь Лигура), потому как-то и не подумал сэкономить «манны» перед концом света. Обмен обликами с Азирафаэлем и вовсе исчерпал последние остатки чудес, которыми он располагал. Надо было видеть, как он спешил удалиться с места их последней встречи, чтобы ангел ни в коем случае не заподозрил неладное.       — Ладно. Позволь мне искусить тебя обедом, — сказал Кроули, слегка повышая тональность голоса к концу предложения.       — Я поддаюсь искушению, — ответил Азирафаэль, покачав игриво головой.       Стоило им подняться с лавочки и направиться в сторону припаркованного неподалёку чёрного «Бентли», как демон почувствовал усталость, растекающуюся по всему телу, колени и руки задрожали, а их обладатель с ужасом осознал, что у него едва осталось время до того, как маскировка падёт, и ангел узнает страшную тайну. И хоть последний не представлял никакой опасности, поскольку являлся бетой (так думал Кроули), а значит запах течной омеги не возымел бы над ним никакого эффекта, Кроули не желал раскрывать правду. Он стыдился того, кем являлся, а ещё боялся, что Азирафаэль посчитает, что тот ему не доверял, и затаит обиду. Если бы он так подумал, то оказался бы неправ, демон безусловно питал доверие к своему другу, но были вещи, о которых он не хотел говорить никому. Ему казалось, что если не упоминать какую-то проблему в течение долгого времени (например, шести тысяч лет), она исчезнет. Конечно, он понимал, что это глупо, но ничего не мог поделать с собой. Как выяснится позже, Азирафаэль разделял его позицию.       Сердце ускорило частоту сокращений, во рту пересохло, на висках выступили капельки пота, шаг замедлился, а походка стала скованной, не имеющей ничего общего с развязной манерой ходить, присущей Кроули. Он старался вести себя естественно, пытаясь придумать, как ретироваться, не вызывая подозрений, и то и другое получалось плохо. Одна нога запнулась о другую, а руки машинально вцепились в локоть идущего рядом Азирафаэля, ища поддержки. Падения удалось избежать, а вот подозрительного и взволнованного взгляда ангела — нет.       — Ох, дорогой мой, всё в порядке? — Азирафаэль пытался разглядеть глаза мужчины напротив, скрытые чёрными стёклами очков, но не особо преуспел в этом. Он чувствовал, как дрожат руки друга, всё ещё сжимающие его локоть.       — Я, эм, совсем… Совсем забыл, да. О… О важном деле забыл, представляешь? — голос говорящего подрагивал и не внушал доверия. Его обладатель заметил, что неприлично долго стискивал чужую руку, потому поспешно ослабил хватку. На светлом пиджаке остались мятые складки от чужих пальцев.       — Я не понимаю, о каком деле идёт речь?       — О важном.       Ангел хотел было задать новый вопрос, но его собеседник неожиданно сорвался с места, подлетел к своей машине и едва успел захлопнуть дверцу, как автомобиль сорвался с места с характерным скрипящим звуком и укатил в неизвестном направлении. Удивлённый взгляд серых глаз провожал «Бентли», пока последний не исчез из поля зрения. Оставшийся без ужина мужчина ещё какое-то время постоял на месте, размышляя о произошедшем. Он никак не мог понять, что послужило причиной такого необычного поведения его друга, но определённо не собирался это так оставлять, вознамерившись во что бы то ни стало узнать, в чём дело. Теперь, когда они были на одной, своей собственной, стороне, не принадлежащей ни Небесам, ни Аду, им следовало держаться вместе, на случай, если их всё же попытаются достать. И что бы там ни скрывал Кроули, Азирафаэль считал, что если это такое уж важное дело, то ему тоже следует о нём знать.       За окном с самого утра лил сильный дождь, стуча по окнам и жутко раздражая некоторых и без того раздражённых личностей. Например, Кроули. Со вчерашнего дня он находился в своей постели, пытаясь уснуть, чтобы как-то отвлечься от того, что происходило с его телом. Все старания оказывались тщетными, даже подсчёт воображаемых овец, довольно популярный метод у людей, не возымел успеха. Дойдя до цифры четыре тысячи пятьсот семьдесят восемь, мужчина стал замечать неладное — белые кудрявые животные, похожие на облака, стали преображаться в такого же мягкого и светлого Азирафаэля. Подобные метаморфозы показались демону очень странными, и вскоре он бросил это неэффективное занятие.       Повернувшись на левый бок, подтянув ноги к груди и обхватив их руками, он стал тоскливо рассматривать серые стены, на которых не висело ни единой картины (стена в гостиной относилась к числу исключений, на ней красовался набросок «Моны Лизы», да и тот служил определённой, более практичной цели, нежели создание уютной атмосферы), и огромное пустующее пространство в комнате. Раньше он особо не замечал, насколько большая и неуютная его квартира. На самом деле, ему некогда было замечать: он не проводил в этом месте много времени, не жил тут по-настоящему, а так, заглядывал порой по вечерам, находясь в Лондоне. Сейчас же, проторчав тут сутки, он смог ощутить всю «прелесть» этого холодного во всех смыслах помещения. Оно всё ещё выглядело чертовски стильно, но в нём становилось невыносимо одиноко с каждым проведённым там часом. Кроули даже всерьёз задумался пожертвовать крутостью квартиры в угоду комфорту и перекрасить стены в более жизнерадостный цвет, может, даже украсить их картинами, а в пустующие углы поставить какие-нибудь шкафчики. Но даже если бы он всерьёз взялся исполнять задуманное, то точно не в ближайшие дни.       Пролежав так ещё какое-то время и поразмышляв на тему интерьера, он понял, что больше не в состоянии это терпеть — тело по-прежнему требовало внимания к себе. Сползши с кровати, тощая фигура, облачённая в чёрную шёлковую пижаму, нехотя направилась в ванную комнату. Добредя до места назначения, демон дрожащими руками снял с себя одежду и швырнул её в пустой угол, где явно не хватало корзины для грязного белья. Кроули не нуждался ни в ней, ни в стирке одежды — она становилась чистой по щелчку пальцев. Бросив быстрый взгляд на пижаму, покоившуюся теперь на полу, он вздохнул и подумал, что позаботится о ней позже. Благо, у него имелось ещё много точно таких же элегантных домашних костюмов в запасе.       Демон подошёл к зеркалу, взглянул на своё отражение и поморщился: волосы сильно растрепались, зрачки расширились, щёки тронул румянец, такой несвойственный ему, а губы пострадали от постоянных покусываний. Он не привык видеть себя таким, а потому поспешил отвернуться и залезть под прохладный душ. Струи воды, ударившие в лицо, принесли с собой небольшое облегчение, но Кроули знал, что это имело кратковременный эффект. Может, даже слишком кратковременный, ибо спустя пару минут, наваждение вновь накрыло мужчину с головой.       Раздался громкий выдох, заглушаемый шумом воды, когда рука скользнула вниз по животу, а затем накрыла собой вставший член, немного сжав его. Взгляд жёлтых глаз с уже более широкими зрачками упал вниз, их обладатель внимательно следил за движениями собственной руки. Большой палец прошёлся по розовой головке, поглаживая её, а затем образовал с остальными пальцами кольцо, плотнее прижимаясь к стволу. Рука начала медленно скользить вверх-вниз, с каждым движением увеличивая темп. Энтони двигал бёдрами навстречу своей руке, стараясь усилить удовольствие. Он не продержался долго, вскоре кончив.       Отойдя от оргазма, мужчина отчаянно простонал: ему не хватало дрочки. Он ненавидел себя за то, что ему хотелось дотронуться до себя там.       Азирафаэль начинал всё больше тревожиться по поводу того, что Кроули, умчавшийся так внезапно, не выходил на связь с прошлого дня. Ангел боялся, что начальство решило не оставлять их в покое и таки завершить казнь. А ведь его друг мог уже находиться в беде, в лапах этих проклятых обитателей Ада. Чем больше мужчина думал об этом, тем сильнее в нём разгоралась уверенность, что ему стоит безотлагательно наведаться домой к демону — это единственное место, в котором тот появлялся время от времени, и о котором знал Азирафаэль. Он отставил кружку с чуть тёплым какао в сторону и спешно оглядел магазин. Взор серых глаз упал на телефон, а рука сама подняла трубку и набрала нужный номер. Послышались гудки, но вскоре автоответчик сменил их, произнеся знакомым голосом: «Привет. Это Энтони Кроули. Вы знаете, что делать. Сделайте это стильно».       — Кроули, дорогой мой, ты продолжаешь игнорировать мои звонки, и если ты считаешь, что у меня никогда не закончится терпение, то спешу тебя разочаровать — его осталось крайне мало. Было бы замечательно, возьми ты и перестань играть со мной в молчанку. Я, эм, и правда очень волнуюсь. Надеюсь, у тебя нет веской причины не выходить на связь, а всё это просто одна из твоих глупых прихотей, — ангел сделал небольшую паузу, после которой решил, что всё сказано, и повесил трубку. Он знал, что не добьётся этим ни черта (и ни демона), а потому ему и правда не оставалось ничего, кроме визита к Энтони.       Схватив с деревянной вешалки свой любимый плащ кремового цвета, мужчина спешно покинул магазин и поймал кэб. Расположившись на заднем сидении аккуратного автомобиля, он наблюдал, как капли дождя били по стёклам, создавая узоры, искажающие пейзажи лондонских улиц при взгляде наружу. В его голове крутилась лишь одна мысль: «Лишь бы с Кроули всё было хорошо!» Ангел не представлял, что делать в противном случае.       К стуку в окна добавился ещё один — во входную дверь. Кроули бы взвыл и зарылся головой под подушку, если бы наконец не уснул буквально за полчаса до неожиданного визита. И сон его был довольно крепок. Даже когда незваный гость отыскал кнопку звонка и стал нетерпеливо нажимать на неё, это не разбудило хозяина квартиры. Он лежал на животе, посапывая в подушку как ни в чём не бывало.       В какой-то момент ангел потерял терпение, решившись на в какой-то мере отчаянный поступок. Он знал, что ему не подобало так делать, но теперь, когда он больше не имел отношения к Небесам, ему стало проще мириться с маленькими нарушениями правил. «Я знаю, что Кроули меня простит!» — пронеслось в его голове. Он глубоко вздохнул, поднял правую руку и, немного помедлив, щёлкнул пальцами. Входная дверь отворилась, пропуская мужчину внутрь. На душе было ощущение того, что он делает всё правильно.