Игра с отчаянием. Калейдоскоп

      — И-и... Вы не угадали!        Роковые слова разносятся эхом по залу суда, отскакивая от красно-белых стен и разбиваясь о барабанные перепонки каждого из учеников. Мгновение царит тишина — а затем её разрывает первое отчаянное: "Как?.."        Ренко вздрагивает и медленно поднимает голову. Она видит бледные, полные ужаса лица товарищей по несчастью — но старается не задерживать на них взгляда, а переводит его выше, на Тау. Кукла сидит на своём троне и улыбается как никогда довольно. "Ну конечно, — думает Ренко сглатывая, — ведь ты наверняка просто мечтала о таком шоу..."        Но Тау, кажется, не удовлетворяется простым наблюдением за быстро нарастающей паникой своих проигравших учеников; нет, посмаковав это зрелище, она переходит к нему — к победителю. Подавшись вперёд, кукла ещё сильнее растягивает губы в насмешливой улыбке и, на фоне неверия и ужаса учеников, ехидно оглашает:       — Ну что, как я и обещала, награда победителю. Кто же покинет этот зал живым, убийца-са-а-ан?        Ренко невольно сжимает пальцы, настолько режет слух подобное обращение. Невольно она опускает голову, словно она вдруг потяжелела; словно тяжесть греха пригвождает её к земле.        Ренко молчит. Зал заполоняют новые оттенки гомона. На смену ужасу от осознания судьбы приходит негодование: кто же он — этот убийца, столкнувший их всех в могилу, и ради кого он готов отбросить собственную жизнь?.. если, конечно, он действительно готов. А Ренко уже начинает сомневаться. "Отдать свою победу, стоившую таких усилий, другому?.. — думает она, буравя пол и ощущая, как по виску стекает крупная капля пота. — Это и правда... справедливо?"        Тем временем Тау, кажется, начинает надоедать однообразное возмущение учеников, заставляющее их ходить кругами. Она демонстративно широко зевает, прикрыв рот ладонью, а затем машет ей и как бы невзначай напоминает:       — Если вы, преступник-сан, планируете отмалчиваться и дальше, это будет расценено как желание воспользоваться правом на свободу самолично.        Ренко вновь вздрагивает и поднимает голову — уже быстрее — лишь чтобы встретиться с полным насмешки взглядом Тау. Он только кажется ненаправленным, но Ренко точно знает: он предназначен убийце Супер Детектива. Он предназначен ей.        Ренко делает медленный, глубокий вдох — и, опережая уже открывшую было рот Тау всего на долю секунды, тихо, но уверенно произносит:       — Марибель Хан.        Ренко замолкает и задерживает дыхание, почти с робостью глядя на Тау. Предыдущие мысли о том, чтобы воспользоваться своей победой самой, кажутся ей дикими и отвратительными, стоит ей только вспомнить, кто виновен в том, что они с Марибель вообще здесь оказались. "Я не послушала Мери — мне и расплачиваться за мои ошибки, — думала она, нервно сглатывая. — А Мери... Мери должна жить".        Она произнесла имя настолько тихо, что многие не сумели определить источник звука и замолкли, ища глазами виновника. Однако Тау определённо её услышала; услышала, но ужасно театрально изобразила напряжённую работу слуха: она вся сощурилась и также принялась оглядывать зал словно бы в поисках. Наконец, она картинно сложила губки бантиком и, скрестив руки на груди, обиженно заявила:       — Громче, пожалуйста! Я не смогу исполнить ваше желание, если не пойму, чего вы желаете... убийца-сан.        Тау не сдерживает новой насмешливой улыбки. Губы Ренко кривятся в отвращении. "Да ты просто издеваешься надо мной!" — в гневе думает она, бессильно сжимая кулаки. Ренко знает, чего добивается Тау: кукла хочет, чтобы все видели, кто обрёк их на смерть, и чтобы Ренко в полной мере испытала их ненависть на себе. Это именно то, чего Ренко так избегала.        Ренко не чувствовала жалости, спуская курок; Ренко не сожалела об отнятой жизни, наблюдая, как забрызгивают стену мозги Эрики; в Ренко не было ни грамма сочувствия к жалкой смерти Супер Детектива, когда она хладнокровно расставляла фальшивые улики. Однако, когда она подставляла других людей, её сердце сжималось от одной-единственной мысли: она обрекает на смерть пятнадцать невиновных. От этого осознания всё внутри ныло, оно сводило с ума грызущими муками совести — периодически Ренко хотелось просто взять пистолет с той тумбочки и выстрелить себе в голову, лишь бы всё это закончилось. Но, тряся головой, она вновь и вновь отгоняла эту идею, мысленно повторяя, как мантру: "Это всё ради Мери".        Да, Ренко делает всё это ради Марибель. Именно поэтому сейчас, несмотря ни на что, она должна встретить все последствия своей "победы" лицом к лицу.        Ренко вновь глубоко вдыхает — а затем решительно вскидывает голову, сжимает кулаки и, охваченная яростным порывом, почти злобно кричит:       — Я сказала, что хочу использовать свою победу для освобождения Марибель Хан!.. Всё ещё непонятно? — язвительно уточняет она, гневно пыхтя и глядя прямо на Тау.        Тау самодовольно, насмешливо улыбается. После такого совершенно предсказуемо, что всё внимание приковывается к Ренко. Она уже не пытается отводить взгляд от истины — и жизнь услужливо осыпает её полными неверия взглядами, очень скоро отравляющимися различными горькими эмоциями: горьким ужасом, горькой ненавистью, горьким разочарованием... Да, Ренко победила в этой игре, но у её победы уж слишком горький вкус — горче всякого горького кофе. Отравляюще горький.        Ренко сносит все эти удары, фигуральные и буквальные: кто-то просто испепеляет её ненавидящим взглядом, кто-то осыпает её проклятиями, стоящий рядом Марти даже умудрился схватить её за грудки — но ничего не сказал, лишь смотрел в лицо с такой болью, что Ренко отвела взгляд. Ренко старается смотреть в пол или прямо — справа её сердце терзает перечёркнутый алым портрет — главное напоминание о её преступлении — да как-то слишком много взглядов, полных не злобы, но горечи; слева же...        Ренко вздрагивает, когда слышит голос Марибель гораздо ближе, чем предполагала, но не поднимает головы. Впрочем, Марибель это и не нужно: она просто крепко прижимает её к себе в объятии и со слезами на глазах повторяет её имя.       — Дура... дура... зачем... — всхлипывает Марибель. — Мы должны были уйти отсюда вместе...        Ренко ничего ей не отвечает. Она просто неуверенно обнимает Марибель в ответ, стараясь в последние моменты урвать хоть немного тепла подруги.        И, обнимая отчаянно рыдающую Марибель, слушая полные муки и агонии крики тех, кого она обрекла на смерть, Ренко медленно опускает веки и говорит себе: "Всё хорошо... Ведь я победила..."