Множественные умы Артема Шатохина

      Он очнулся в холодном мраке, со стоном разлепляя слипшиеся глаза. Приходить в сознание оказалось не так просто, как он думал, сидя перед телевизором и смотря фильм ужасов или драму.       Пытаясь привыкнуть к сумраку и затхлому воздуху, Глеб запустил пальцы в свои мягкие волосы. Его радовало, что он постепенно приходил в себя и, по крайней мере, для начала, вспомнил, как его зовут.       Но где он? Что это за темное и сырое место? Почему он лежал на деревянном полу, так заботливо укрытый махровым одеялом? Последнее, что помнил парень, это ночной клуб Москвы, в который его пригласил Давид, чтобы отметить отличное выступление Глеба. А затем…       Затем пустота.       Тихо всхлипнув, парень поднялся на ноги, опираясь ладонями о холодную стену позади себя, но колени так сильно подкашивались, что он снова повалился на пол, едва не подвернув лодыжку. Собрав всю волю в кулак, не отлипая от стены, Глеб вновь встал на ноги. Пошарил руками по карманам своей черной дизайнерской куртки – мобильного телефона не было.       Какого черта?       Глаза постепенно привыкли в темноте, и он сумел различить в ней нечто похожее на лестницу, ведущую вверх – на выход из этого подвала, к свободе.       Голубин и думать не желал, какого черта он спал в подвале, ведь знал, что иначе впадет в панику – итак уже чувствовал, как она незаметно подкрадывалась к нему всё ближе. Всеми силами парень пытался не думать о версиях с собственным похищением, продажей в рабство и тому подобное. Для начала необходимо было попытаться выбраться из этой передряги.       Шатаясь, блондин медленно направился к двери и, когда до лестницы оставалось всего несколько шагов, услышал, как громко звякнула цепь. Слабо вскрикнув, он упал животом на пол и тут же потянулся к лодыжке своей левой ноги.       Она была закована в цепь, которая брала начало с того места, где парень, собственно, и очнулся.       По телу пробежала холодная дрожь.       Нет, нет, нет.       Глеб попытался дернуть цепь, но она была закована наглухо. Нащупав пальцами небольшое отверстие в широкой колодке, он понял, что открыть её можно было лишь с помощью ключа. Сложив два плюс два в голове, парень понял, что ключ к спасению, наверняка, был у того, кто его похитил, заковал в цепь и посадил в этот темный и сырой подвал.       Паника всё-таки подкралась, подступила к самому горлу, заглушая все остальные эмоции. Глеб начал с остервенением дергать цепь от стены, словно это хоть как-то поможет, и закричал. Он закричал так громко, что в легких начало болеть, а горло запершило.       Успокоился лишь в ту секунду, когда дверь в самом верху лестницы приоткрылась. Поспешно переведя в ту сторону взгляд, Глеб на мгновение зажмурился – яркий свет хлынул ему в глаза, и пришлось даже прикрыть их рукавом.       Парень слышал лишь легкие, почти невесомые шаги, и чутье подсказывало, что нужно держаться от них подальше, поэтому он, не открывая глаз, начал ползти обратно к стене.       – Не бойся, я тебя не обижу, – сказал вдруг тихий и несколько хриплый голос, который, несомненно, принадлежал молодому парню.       Несмотря на его слова, это нисколько не успокоило Голубина, и открыть глаза он решился лишь тогда, когда услышал звук выключателя, а затем скрип стула.       Мысленно чертыхнувшись, Глеб решил, что выхода у него, собственно-то, и нет. Медленно приоткрыв свои усталые глаза, его взгляд встретился с парой холодных и пронзительных голубых глаз.       Блондин не ошибся – на старом деревянном стуле перед ним сидел молодой парень в красной водолазке, черных брюках и в очках странной формы, напоминающей очки Гарри Поттера. Он был шатеном с привлекательными чертами лица. И он улыбался. Дружелюбно, но что-то в его улыбке искренне пугало и настораживало.       – Ну, привет, – парнишка, походивший на какого-то аристократа, склонил свою голову вбок, продолжая глупо улыбаться, обнажая свои белоснежные зубы. – Наконец-то ты очнулся. Ты проспал почти день, знаешь? Кажется, я переборщил со снотворным, но ты прости меня, просто у меня ещё не было никакой практики в этом. Но главное, что я тебя не убил, верно же? Иначе я корил бы себя всю свою жизнь.       – Кто ты? – это единственное, что смог выдавить Глеб, выслушав длительную тираду своего похитителя.       Парень промолчал, продолжая прожигать его своими голубыми, словно безоблачное небо, глазами. Потом он вдруг начал качаться на стуле, ножки которого то и дело приподнимались в воздух, а затем опускались на деревянный прогнивший пол с раздражающим стуком.       – Чего ты хочешь? – вновь спросил Глеб, и парень резко прекратил свою игру со стулом – сердце блондина быстро застучало о грудную клетку, он был так сильно напуган, что искренне удивлялся, как ещё не потерял сознания от страха.       – Он зовет меня Паверпафф Лав, но ты можешь звать меня Пав. Ну, или как захочешь, я буду рад любой версии своего имени от тебя, – наконец, представился парень.       «Этот парень долбанный псих. Меня похитил психопат, наверняка, сбежавший из какой-нибудь больницы. Главное, это вести себя дружелюбно и не провоцировать такого человека. Нужно попытаться договориться с ним. У меня получится. Благодаря своему обаянию я всегда умел выкручиваться из любой ситуации, ведь так? Главное, это сохранять холодный ум».       – Павер… Паверпафф, – выдавил из себя Голубин, молясь, что произнес «имя» правильно. – Слушай, я не совсем понимаю, как я здесь оказался и что ты от меня хочешь, но я могу дать тебе это. Только скажи, чего ты хочешь. Ради своей свободы я готов на всё. Деньги? Без проблем, у меня их много. Дай только позвонить моему менеджеру, и он отдаст тебе все, клянусь.       – Мне не нужны твои деньги. Можешь даже не предлагать.       Глеб впал в ступор. Тогда для чего он здесь? В чем смысл его похищения?       – В мире есть вещи намного дороже, чем какие-то бумажки. Например, дружба или любовь. Ратмир вот так не считает, – голос Паверпаффа вдруг приобрел жалостливые и грустные нотки. – Он говорит, что я просто чертов романтик с розовыми очками, но я-то знаю, что я прав. Я ведь прав, не так ли? – и он устремил на Глеба безумный взгляд голубых глаз.       – Да, – быстро закивал блондин в ответ, даже не думая рисковать и вступать в спор с этим психопатом. – Да-да, конечно. Конечно же, ты прав. Но…       После его слов Паверпафф радостно вскрикнул, вскочил со стула и подбежал к насмерть перепуганному блондину, который вжимался в стену с такой силой, что начала ныть спина. Шатен присел перед ним на корточки, глядя на Глеба своими горящими глазами, пока на губах светилась счастливая и влюбленная улыбка безумного психопата.       Лишь через несколько секунд, собравшись с силами, Глеб позволил себе заглянуть в эти голубые и холодные глаза, мысленно отметив, что, не будь этот парнишка психопатом и встреть он его где-нибудь на улице, то непременно бы познакомился, потому что он довольно симпатичный. Было в нем что-то такое, что манило к себе. Притягивало, словно магнитом.       – Я был уверен, что ты думаешь так же, как я, – вновь заговорил Лав. – Знаешь, я торчу в его голове, как в тюрьме. Он считает, что мне нельзя выходить на волю, потому что я – абсолютное зло, но с тех пор, как я увидел тебя, я не мог больше там сидеть, понимаешь? Я вышел ради тебя, и пусть он только попробует вернуть меня обратно, – он осторожно дотронулся до щеки Глеба, ласково погладив её. – Я знаю, что ты понравился и остальным тоже, но я тебя им не отдам, можешь не бояться. Ты ведь идеально подходишь только мне, верно? Я так счастлив, что ты теперь со мной.       У блондина напрочь перехватило дыхание от страха. Всё оказалось намного хуже, чем он себе представлял. Помимо того, что этот парень в водолазке был настоящим психом, он к тому же являл из себя маньяка-извращенца, которому, по всей видимости, Глеб понравился.       Сколько раз блондин корил себя за собственную ангельскую внешность. Эти длинные пушистые ресницы, пухлые розовые губы, мягкие блондинистые волосы, аккуратно выделенные скулы, небольшой нос, зеленые глаза – всю жизнь ему приходилось отбиваться от толпы поклонниц и поклонников. Блондину это льстило, но вот к чему это всё привело! Он сидел в подвале с психопатом, прикованный цепями, и не имел возможности выбраться.       Этот парень сказал, что деньги ему не нужны. Он хотел любви. И после этой фразы в голове Глеба застыла лишь одна мысль: «Этот псих и извращенец меня изнасилует, убьет, расчленит, и мое тело будут находить по кускам в течение нескольких лет».       – Ты не голодный? – заботливо поинтересовался брюнет, и Глебу осталось лишь отрицательно покачать головой, пытаясь успокоить своё несчастное сердце, которое выпрыгивало из груди, словно бешеное. – Я знаю, что ты не привык к такому, – Лав обвел рукой помещение сырого подвала, облепленного паутиной и пылью. – Наверное, ты привык к роскоши, но…       – Слушай, всё это…       – Не перебивай меня! – вдруг воскликнул Паверпафф, глаза которого затмила ненависть, появившаяся так неожиданно.       Глеб испуганно вздрогнул, продолжая вжиматься спиной к стене и не позволяя себе расслабляться, чтобы в случае чего быть готовым к драке с психопатом, сидящим перед ним на корточках.       – Да, ты привык к роскошной жизни, но тем не менее, ты должен быть благодарен мне хотя бы за то, что я постелил тебе на полу одеяло и дал подушку! За то, что я интересуюсь твоим состоянием и аппетитом! Ты – эгоист, ты знаешь об этом? – брюнет сжал губы, злобно прищурившись. – А я не люблю эгоистов… – тихо прошипел он.       – Послушай меня, всё это какая-то ошибка, – снова заговорил Глеб, осторожно подбирая слова. – Меня не должно быть здесь. На самом деле ты ведь этого не хочешь. В глубине души ты понимаешь, что всё это неправильно, ведь так?       «Спасибо, мама, за психолога, к которому ты меня таскала в детстве. Спасибо и мне, что я помню хоть что-то из того, что эта женщина мне втирала. Пригодилось».       – Ты прав, всё это ошибка, – вдруг вынес для себя вердикт Лав, и Глеб уже собирался попросить того дать ему ключ от оков, но брюнет продолжил, и сердце блондина упало вновь. – Какой я идиот, что подумал, будто ты мне подходишь! Какой же я идиот, Ратмир был прав! Никто и никогда не оценит моих чувств. Ты просто очередной кусок дерьма, которому наплевать на старания других.       Он вскочил на ноги и помчался в сторону лестницы, продолжая бормотать:       – Ошибка, ошибка, ошибка, ошибка… Всё это было ошибкой, да. Ошибка, ошибка…       – Нет! Нет, стой! Вернись! Отпусти меня! Отпусти меня, сукин сын! – дверь в подвал с силой захлопнулась, а Глеб успел только вскочить на ноги. – А-а-а-а-а! Сука! А-а-а-а-а-а-а-а!       Он повернулся к щели, из которой шла цепь, и начал тянуть её на себя, продолжая яростно кричать, чувствуя, как слезы застилают его глаза серой пеленой.       – Почему я… – в конце концов обессиленно прошептал Глеб, упав на колени и продолжая сжимать в своих руках тяжелую и толстую цепь.       Он вдруг отметил про себя, что она была абсолютно новой, не заржавевшей. Как, собственно, и само крепление в стене, следовательно цепь установили сравнительно недавно. Неужели всё это было подготовлено специально для него? От этого не становилось легче.       Ситуация, в которую он попал, была хуже некуда.