Множественные умы Артема Шатохина

      – Какого черта?! Что он забыл в моем подвале?!       Глеб резко открыл глаза, проснувшись от криков, которые доносились откуда-то сверху. На мгновение в сердце появилась надежда, что всё это было сном – он проснулся в своей мягкой постели, а рядом лежит такой сладкий и податливый Слава, но это, черт возьми, не было сном. Он проснулся на холодном полу подвала, который принадлежал психопату, похитившему его вчера прямо из ночного клуба Москвы.       – Кто это сделал?! Я уверен, что не Бульвар, он всегда со мной. Это была твоя идея или Топского? Нет? Тогда, может, Шишкова? Чья?! Вы понимаете, что это, блять, преступление?! Из-за вас мы все сядем!       Глеб прислушался и с каждой произнесенной фамилией (?) его бросало в дрожь. Сколько его похитителей? И неужели все они – психически нездоровые? Впрочем, казалось, что у того, кто сейчас так надрывал глотку, мозги были на месте, однако радоваться было рано. Вероятно, его не собираются отпускать живым, ведь вчера он видел лицо одного из похитителей – никто из них не станет рисковать.       – Да никто не будет его искать, успокойся!       – Ты, блять, издеваешься сейчас что ли?! Это тебе не какой-то тип с улицы, это рэпер Фараон! Его лицо каждый чел в стране знает! Я удивлен, что ещё нет новостей о его пропаже! Вы… Какого хрена вы вылезли вообще?! Я же приказал вам забыть об этой затее и не вылезать!       – А мы устали тебя слушать. Нам надоело, ясно? Мы тоже хотим свободы, Артём.       – Ну, надо же, как мы заговорили, – голос второго парня был пропитан сарказмом и, казалось, сочился змеиным ядом, он был разъярен.       «Артём».       Глеб встрепенулся, поскольку услышал имя второго похитителя, который, к тому же, кажется, был среди них главным. Не стоило ему слышать это имя, иначе шансов на спасение будет ещё меньше.       Если его спросят, слышал ли он что-нибудь, то Глеб перевоплотится в послушного мальчика и скажет: «нет, я имя и первого-то похитителя не помню, в панике был – не запомнил». Кто знает, вдруг сработает? В данной ситуации стоило хвататься за любую надежду, словно утопающий за соломинку в открытом море.       – Ты понимаешь, что ко мне придет Егор? Как я ему, блять, объясню всё это? «Ой, не обращай внимание на крики, у меня тут просто в подвале известный рэпер Фараон на цепи сидит». Ты так это себе представляешь?!       – Почему ты имеешь право на любовь, а мы нет? Нам всем он нужен. Просто позволь нам хоть раз пожить так, как хотим мы, а не ты! Открой дверь и дай нам выйти снова! Постоянно быть рядом с собой ты позволяешь лишь Бульвару, разве это честно?       – Притормози-ка, Паф. Выйти всем вам? – Артём громко и истерично рассмеялся. – Всем сразу?! Ты вообще понимаешь, что несешь? Ты сразу в психушку загреметь хочешь? Я позволил вам выходить по одному и посмотри, что вы натворили! У меня в подвале пацан на цепи прикован! Вы – ебучее зло, из-за которого я не готов потерять всё, что мне дорого!       – Егора?       – Да. И его в том числе, ясно?       – А мы не хотим терять Глеба. Он нужен нам, как тебе нужен Егор.       – Больше всего Голубин приглянулся тебе, верно? Это ведь была твоя идея, не так ли? Хватит этих игр. Ты – это часть меня, и я знаю, что прав.       Лицо Глеба побледнело. Фраза «понравился нам» заставила парня насторожиться, прекратить вслушиваться в беседу двух парней, и бросить обреченный взгляд на свою ногу, закованную в чертову цепь.       Отбросив одеяло в сторону, блондин оперся спиной о шершавую стену, подтянул ноги к своей груди, обхватил их руками и затих.       «Что мы имеем на данный момент? Похитителей несколько и, судя по всему, главный у них тот, кого зовут Артём. Ещё я запомнил имя Ратмир, о котором тот психопат в очках говорил мне вчера несколько раз. А Топский? Шишков? Бульвар? Черт возьми, да сколько их? Это целая банда, но чего они хотят? Моих денег? Тот, который зовется Паверпаффом, явно не денег от меня хочет. Ещё есть Егор…».       Зеленые глаза Глеба расширились. Действительно, они ведь говорили о некоем Егоре, который ни в коем случае не должен узнать о похищении Глеба. Судя по всему, он был дорог тому самому Артёму. Знал бы он, что отныне он стал дорог и блондину, ведь неожиданно этот самый Егор стал той спасительной ниточкой, за которую рэпер ухватился обеими руками.       Когда дверь в подвал начала со скрипом открываться, то в груди Голубина поднялась очередная волна страха. Кто это? Артём? Или тот псих в очках? А если Егор? Парень поймал себя на мысли, что отныне, всякий раз, когда дверь в подвал будет открываться, он будет мечтать о том, чтобы это был тот самый Егор.       Но по лестнице неторопливо спускался Паверпафф. Только на этот раз он был без своих странных очков и водолазки. Он был одет в сине-белую полосатую рубашку, которая была явно на несколько размеров больше и практически висела на парне. Она была помята и не заправлена в черные брюки. Волосы парня на этот раз были не уложены, а растрепаны.       Казалось, словно перед ним был совершенно другой человек. В его взгляде больше не было прежней радости и веселости. Помимо искренней серьезности теперь в его глазах читалось безразличие и какая-то грусть. Двигался он, ко всему прочему, крайне лениво, словно кот, объевшийся сметаной.       Он остановился в нескольких шагах от Глеба, внимательно уставившись на него и запустив свои руки в передние карманы брюк. Блондин молчал, боясь сказать хоть слово – в прошлый раз он разозлил Паверпаффа. Ему крайне повезло, что он не причинил ему вреда, но кто знает – вдруг сегодня он не оставит Глеба просто так?       – Слушай, мне жаль, ясно? – ленивым, почти безразличным голосом вдруг произнес брюнет, и Голубин приготовился к новости о том, что его решили убить.       Обычно после таких фраз в фильмах начинается самый смак, но это, черт возьми, не фильм, а настоящая жизнь! Он только начал жить в своё удовольствие, он не готов потерять всё в один момент!       – Тихо-тихо, никто тебя убивать не собирается, – брюнет, видимо, прочел всё это во взгляде Глеба и примирительно вытянул вперед свои руки. – По крайней мере, пока.       «Ну, спасибо. Успокоил!» - хотел выкрикнуть рэпер, но вовремя прикусил язык, продолжая молчать и вжиматься в стену, на которой, казалось, скоро уже появится отпечаток его спины.       – Для начала я должен тебе сказать, что не хотел всего этого, – брюнет снова убрал руки в карманы, подбородком указав на цепь в стене. – Кстати, мне нравятся твои песенки. Ничо такие.       – Извини, но я не думаю, что сейчас время обсуждать мои треки, – заговорил Глеб, наконец, набравшись храбрости. – Чего ты от меня хочешь? Возьми это и отпусти меня. Я никому не расскажу о вашей банд… о вас, обо всём этом. Никому, поверь мне.       «Надеюсь, что он поймет – это я о нём и этом чертовом Ратмире. Нужно делать вид, что я не слышал остальных имен и фамилий».       Брюнет усмехнулся, молча и пристально вглядываясь в его лицо. Потом заявил:       – Ну, мне-то от тебя точно ничего не нужно. Уверен, что Артём согласится со мной.       Сердце Глеба упало. Теперь он официально в курсе третьего имени преступника. Замечательно! Они настолько глупы, что поочередно выдают каждого? Должны ведь понимать, что в случае чего Голубин незамедлительно выдаст каждого из них в полицейском участке!       – Но понимаешь, в чем проблема. Ты нужен остальным, и тут, как бы мы с Тёмычем не старались, мы поделать ничего не можем. Только наблюдать. Долгие годы мы имели достаточную силу противостоять им, но всё изменилось, когда они увидели тебя, – губы парня скривились в слабой улыбке. – Видимо, в тебе есть что-то особенное, иначе почему даже Ратмир решил снова показать себя? Он не показывался долгие годы. Лично я не вижу в тебе ничего особенного, кроме твоего чудного голоса.       Голубин удивленно приподнял одну бровь вверх. Только вчера этот голубоглазый шатен бегал вокруг него, словно обезумевший, и разглагольствовал, что он особенный. Носился по подвалу и бормотал о том, что любовь – это самое важное в мире, что он не собирается отдавать его остальным. Что изменилось сегодня? Казалось, будто перед ним стоял совершенно другой человек. Он был более… адекватным?       – Павер… Паверпафф, меня всегда учили, что все проблемы решаемы. Всё можно решить, так давай мы договоримся, как нормальные люди? – всякий раз произнося этот странный псевдоним, (?) блондин переживал, что может ошибиться, и это разозлит парня.       И тут Глеб заметил ещё одну деталь. В прошлый раз, когда имя похитителя впервые сорвалось с его губ, тот начался улыбаться, словно влюбленный пятиклассник. Сейчас было иначе – парень лишь растянул свои губы в ленивой ухмылке, за которой отчетливо виднелось безразличие.       – Для твоего же спокойствия я не буду углублять тебя в детали своего психического здоровья, но на будущее: не произноси больше фразу «нормальные люди», ок’ей? Его это только разозлит, поверь мне. Ещё раз повторю, что мы с Артёмом очень извиняемся перед тобой. Мы постараемся что-нибудь придумать, обещаю.       После этих слов парень направился в сторону выхода, оставив Голубина наедине со своими мыслями.       «Он просто психопат. Чертов психопат. «Его это только разозлит» – он говорит о себе от третьего лица! Ничего. Ничего, спокойно. Сделай глубокий вдох, Глеб. Постарайся подумать. Меня уже, наверняка, потеряли. Меня потеряли мои парни, мой менеджер. Меня, наверняка, потерял Слава. Все они будут искать меня. Они найдут. Нужно только подождать».       Лишь спустя несколько часов Глеб понял, что начинает мерзнуть, и не спасает даже одеяло. К тому же, затекли ноги, из-за чего встать на них он смог лишь с третьей попытки, неторопливо пройдясь туда и обратно. Как хотелось пойти в сторону злосчастной деревянной лестницы, но цепь всё ещё не позволяла, а нервы тем временем начинали сдавать.       Похититель вернулся спустя час, когда рэпер вновь сидел на грязном полу, без эмоций вглядываясь куда-то перед собой.       – Тебе поесть нужно, красавчик, – пропел он жизнерадостным голосом, поставив перед Голубиным поднос с ещё теплым картофельным пюре, куриной котлетой и чаем.       Он уселся прямо на пол у подноса, вытянув свои ноги вперед. Глеб поднял на парня усталые глаза, под которыми уже, наверняка, начали образовываться небольшие мешки, и снова замер от легкого удивления.       Брюнет слабо, но обворожительно улыбался, словно перед ним сидела какая-то горячая лали, чьё сердечко необходимо было покорить. На нём была черная толстовка с капюшоном, а в руках он лениво вертел стильные солнцезащитные очки с коричневым стеклом.       – Решил принести тебе ужин лично. Познакомиться, так сказать.       За два дня этот парень уже приходит к нему трижды. Что значили его слова о знакомстве? И сколько нарядов он менял за день? Это явно ненормально. Впрочем, чему Глеб удивляется? От психопата и не такое ожидать можно.       – Да ну? Ты только сейчас решил со мной познакомиться? Неужели? – хмыкнул блондин, так и не притронувшись к еде.       Лучше сдохнет от голода, чем будет есть то, что ему принес этот ненормальный парень.       – Если честно, то я хотел сделать это первым, но Паф меня опередил. Как оказалось, он быстро бегает. Я не успел моргнуть, а дверь за ним уже закрылась. Потом вернулись Депо с Артёмом и пришлось снова затаиться, – ответил голубоглазый парень, вновь говоря какими-то загадками, понятными лишь ему. – Но я рад, что удалось хоть ненадолго выйти. Ратмир делает вид, что ему не хочется посмотреть на тебя, поэтому, думаю, что в ближайшее время его можешь не ждать. Но это даже к лучшему. Меня, кстати, зовут Паша, а тебя ведь зовут Глеб, верно? Я слышал, что ты популярный рэпер. Мне нравится рэп.       «Твою, блять, мать. Что несет этот парень? Я что, попал в книгу про Билли Миллигана* или в «Сплит»*? Этот парень считает себя Паверпаффом и каким-то Пашей? Какого черта происходит?! Поэтому утром он говорил от третьего лица? Он вообще в курсе, что по нему психушка плачет?».       – Подожди. Паша? – уточнил Глеб, насторожившись.       Он должен был убедиться, это было необходимо. Блондин не был глупым парнем и уже начал складывать в своей голове всю логическую цепочку. Если его догадки окажутся верны, то он в полном дерьме, шансы выбраться из которого будут очень невелики.       – Ты говорил, что тебя зовут Паверпафф. Это твоя… твоя кличка или, не знаю, псевдоним?       – Нет, я Топский Павел, а Паф сейчас за дверью, – пояснил ПашаПаверпафф, дружелюбно улыбнувшись. – Депо тебе не сказал, верно? – он издал смешок. – Они с Артёмом решили пожалеть твою психику, значит? Идиоты. Они только сделали хуже для тебя. Ну, в таком случае я рад, что эта честь выпала на мою долю. Глеб, понимаешь… все мы – это один человек с множеством личностей. И все мы живем в голове Артёма.       После этих слов Глеб почувствовал, что начал задыхаться. Дыхание спёрло, словно доступ к легким вдруг резко перекрыли. Кажется, это снова была паника, которая медленно, но верно подкрадывалась к нему. Он явно не был готов к такому повороту событий – эта информация полностью изменила всё. Оставалось лишь надеяться на то, что некий Егор был настоящим, а не выдуманной личностью какого-то психопата.       – И... и сколько вас? – запинаясь, спросил Глеб, силясь с тем, чтобы не наброситься на похитителя с кулаками. Останавливало сейчас лишь осознание того, что он слишком слаб – он, наверняка, проиграет.       – Личностей? Около десяти, но основные – это я, Бульвар Депо, Паверпафф и Ратмир Шишков. Мы выходим чаще остальных, потому что сильнее, – парень взмахнул рукой в воздухе, словно они сейчас обсуждали погоду за окном, а не явное психическое заболевание. – Бульвар и Артём слились. Он позволил ему. Это должен был быть я, но я слишком сблизился с Паверпаффом, и Артём испугался, что я могу оказаться таким же злом, как он.       – А он зло?       – Ну, Артём считает, что да. Паверпафф появился позже нас всех, он самая молодая личность, поэтому он ещё неуправляемый. Хотя с тех пор, как появился ты – все мы стали неуправляемыми. Из-за тебя всё изменилось, – Топский усмехнулся, недобро сверкнув голубыми глазами в сторону Глеба.       Ему нужно было выпить. Протянув руку, он схватил с подноса уже остывший чай и за несколько глотков осушил кружку.       – Почему из-за меня? – наконец, спросил блондин, сжав пальцами кромку кружки. В груди начала подниматься волна злобы. Кто знает, быть может, взыграл адреналин, но он вдруг ощутил прилив силы и искреннее желание выбраться из этой ловушки. – Что во мне такого особенного? – снова спросил он, не поднимая с подноса своего тяжелого взгляда.       – Не знаю. Мы задаем себе этот вопрос уже на протяжении месяца, – Топский склонил голову вбок, влюбленно улыбнувшись.       Глеб вздрогнул. Он сказал, что они задают себе этот вопрос на протяжении месяца. Месяца. Выходит, что целый месяц за ним наблюдали, выжидая момента похитить?       – Первым тебя увидел Паф, затем уже я, а после Ратмир. Все мы сошлись на том, что ты нам понравился. Слушай, в отличие от Депо, мы выходим в мир очень редко. Максимум, что мы знали о влюбленности, это по ощущениям Артёма, когда он с Егором. Все мы считали, что, если Егор – любовь Артёма, значит и наша тоже. До тех пор, пока однажды не увидели тебя на набережной. Я помню, что в тот день тебя окружили девчонки, ты что-то подписывал для каждой из них. Ты так лучезарно и по-доброму искренне улыбался, что наше сердце…       Голубин хмыкнул. Конечно. Чертова ангельская внешность.       – Понимаешь, в эту секунду мы едва не вырвались. Все разом. И Артём испугался. Очень испугался. Понимаешь, нам нельзя выходить всем вместе, иначе это закончится плохо. Затем Паф втайне начал выходить всё чаще, незаметно узнавал о тебе информацию в интернете и о местах, где тебя можно встретить. Артём бы не позволил выйти нам и познакомиться с тобой, потому что у него Егор, он боится потерять его. Поэтому Ратмир отключил на пару часов его и Бульвара. Он самая старшая личность – самая сильная. Мы никогда не шли против Артёма и Депо, именно поэтому у нас получилось – они просто не ожидали от нас этого. Затем Паф пошел на твой концерт, проследил за тобой до клуба и… ну, а дальше ты знаешь, – Топский пожал плечами, издав смешок.       Чертов ублюдок. Психопат. Извращенец. Глеб сжимал кружку до боли в костяшках пальцев, которые начали белеть.       – Мы понимаем, что у Артёма есть Егор, но мы тоже хотим счастья и любви. Мы поняли, что Егор – это только его любовь, навязанная и нам, а ты… ты просто… ради тебя и благодаря тебе мы, наконец, решились пойти против Артёма и Депо. И они боятся, мы чувствуем это. Мы чувствуем каждую сильную эмоцию друг друга.       – Каким образом вы выходите? Как это работает?       – Артём не разрешает нам об этом говорить, – Топский растерянно заглянул в зеленые глаза Глеба, затем на его губах вновь расцвела нежная улыбка. – Но... тебе я расскажу. Думаю, что остальные тоже не будут против. Мы называем это «дверь». Я не знаю, как объяснить. Считай, что «дверь» – это сознание Артёма, за которой он удерживает всех своих личностей. Вне «двери» он и Бульвар Депо. Когда Артём слаб эмоционально, то обычно его поддерживает Депо, но наступает момент, когда и он ослабевает. И тогда «дверь» открывается. Иногда мы решаем между собой, кто выйдет в свет, а иногда кто первый успеет. Как, например, вчера. Я уже говорил, что Паф быстро бегает? Кстати, ты серьезно расстроил его. Даже остальные личности почувствовали это.       – Кажется ты хороший парень, – осторожно протянул Глеб, подняв, наконец, на брюнета взгляд зеленых глаз.       Тот оживился, расправил плечи и заулыбался своей белоснежной улыбкой.       – Но ты чертов психопат, – продолжил блондин, и улыбка начала исчезать. – Я не знаю, что ты задумал, но с рук тебе это не сойдет, поверь мне.       После этих слов Голубин накинулся на Топского, явно не ожидающего атаки со стороны их ангела. Он попытался скинуть с себя тело Глеба, но до того, как его руки обхватили хрупкие и худые плечи блондина, Топский Павел потерял сознание.       Его тело обмякло, и Глеб отбросил в сторону кружку, которой ударил своего похитителя по голове. Не желая терять ни секунды, он слез с тела брюнета и дрожащими руками начал шарить по его карманам в поисках заветного ключа от цепи на своей ноге, однако ни в черном худи, ни в брюках его не оказалось.       Не осталось ничего другого, кроме как беспомощно осесть на пол, запустить пальцы в свои блондинистые волосы и начать качаться из стороны в сторону, широко раскрыв глаза.       Ключа не было.       Не было ключа.       Не было единственного, что могло освободить его из этого кошмара.       И теперь оставалось лишь дождаться, пока этот парень очнется и не убьет Глеба за то, что он натворил.       Или он не дышит?       Блондин испуганно вздрогнул. Нет-нет-нет! Он не должен умереть, иначе он никогда не выберется из этого чертового подвала, а под рукой ведь даже нет пилы, чтобы отрезать себе конечность, как в каком-то фильме ужасов! Господи, до чего это безумно звучало в его голове. Он даже издал громкий истеричный смешок перед тем, как потянулся к обмякшему и бессознательному телу.       Затаив дыхание, парень склонился над лицом похитителя. С паническим страхом в сердце, Глеб протянул руку к его белоснежной шее, намереваясь нащупать пульс, однако его запястье вдруг резко перехватили, с силой сжав его пальцами.       Блондин вздрогнул и поднял глаза, встретившись с холодным и голубым взглядом. Их губы застыли на расстоянии нескольких миллиметров, из-за чего на мгновение стало неловко.       Глеб с силой дернулся назад и тут же упал на спину, но ловкость футболиста помогла ему и в этот раз. Парень довольно шустро вскочил на ноги, не забыв снова взять в руки злосчастную кружку, край которой был едва заметно испачкан алой кровью.       Брюнет тем временем с протяжным стоном поднялся на ноги. Стоя на месте и слегка пошатываясь, он дотронулся до своего затылка пальцами левой руки и тихо зашипел от боли. Затем слишком одобрительно и даже с восхищением взглянул на Глеба.       – А ты молодец, – усмехнулся он. – Я удивлен. Если честно, я не ожидал от тебя такого.       – Кто ты? – резко спросил рэпер.       Он должен был знать, с кем сейчас вел беседу, чтобы сориентироваться, в каком именно векторе её направлять, какие слова стоит подбирать – если перед ним сейчас стоял Топский Павел, то кружка явно пригодится вновь, поскольку, вероятно, тот будет в ярости.       – В курсе, значит? Топский рассказал? Засранец, – брюнет покачал головой, часто моргая, видимо, боясь вновь отключиться. – Бульвар Депо. К слову, мне не очень приятно познакомиться с тобой, мелкий. Я приходил к тебе утром.       – Я так понимаю, ты самый адекватный среди всех?       – А я так понимаю, ты слишком храбрый, если задаешь мне подобные вопросы? – цокнул языком Бульвар. – Ты только что вырубил меня кружкой из-под чая. На твоём месте я бы вел себя более дружелюбно.       – Я вырубил не тебя, а Топского, так что не льсти себе, – Глеб сделал несколько осторожных шагов в сторону стены, которая словно являла для него некий защитный барьер.       – Ты не представляешь, каких усилий мне сейчас требуется, чтобы удержать его за «дверью». Он очень хочет побеседовать с тобой. Один-на-один. И думаю, что разговор этот может закончиться не очень хорошо. До этого момента его лали никогда не отшивали. Поздравляю, ты первопроходец.       – Ну, так пусть выходит. Я и эта кружка с удовольствием встретим его с хлебом и солью, – огрызнулся Голубин, и Бульвар Депо вдруг рассмеялся, но затем вновь зашипел от боли и снова с удивлением взглянул в зеленые глаза напротив. – Чего пялишься? Ты хоть понимаешь, что раздвоение личности, это, блять, ненормально? Это болезнь. Ты, Паверпафф, Топский – все вы, это один больной шизофренией человек. Отпусти меня, и я помогу теб… вам. И я помогу вам. У меня есть хорошие связи, вам помогут.       – Я не веду переговоры с тем, кто напал на меня.       – Ты издеваешься? Ты, сука, похитил меня! – возмущенно воскликнул Глеб и, когда Депо дернулся в его сторону, предупреждающе приподнял в воздух кружку. – Что вам всем от меня нужно? Я не понимаю! Что?! – закричал блондин, попросту сорвавшись. Видимо, на него так начало влиять частое присутствие неадекватного человека.       – Твоей любви! Им нужна твоя любовь, ты ещё не догнал?! – крикнул в ответ Бульвар Депо. – Твоя любовь им нужна, – выдохнул он, успокоившись. – Веришь в любовь с первого взгляда? Я вот нет, но все они уверяют, что с тобой у них произошло именно это. У троих, понимаешь? Скажи, а чего ты сразу всех личностей Артёма не соблазнил, а? – его голос был пропитан сарказмом. – И каким-то, блять, образом ты умудрился влюбить в себя именно трех самых опасных личностей Артёма. Видимо, плохиши тебя любят.       Глеб вдруг ухмыльнулся про себя. Славу Михайлова нельзя было назвать плохим парнем, из них двоих скорее Голубин являл из себя дьявола во плоти.       – И что мне теперь делать прикажешь? Ты и Артём – единственные, кто хотят мне помочь. Вас двое, а их трое – вы явно в меньшинстве, – блондин взмахнул руками и Бульвар невольно сделал шаг назад.       – Осторожнее с кружкой, пожалуйста, ага? – буркнул он, и Глеб виновато опустил её вниз. – Мы что-нибудь придумаем. Это не единственное, о чем Артём сейчас беспокоится.       – Ты про Егора? – спросил Глеб, и Депо удивленно приподнял одну бровь вверх, затем заулыбался, неодобрительно покачав головой.       – А вот подслушивать нехорошо.       – А вот похищать людей и держать их на цепи в подвале тоже, но опустим эти детали. Ты про Егора?       – Да, про него, – будничным голосом отозвался Депо, проигнорировав ироничный тон Голубина – он уже понял, что этот парень, что называется, остренький на язычок. – Он не знает об Артёме и его… проблеме.       – Просто скажи, что он не знает о том, что Артём – психопат.       – Он никогда не хотел этого. Не говори о том, чего не понимаешь, – Депо вдруг посмотрел на Глеба почти с ненавистью, сжав свои пухлые губы.       – Егор узнает. Не сможете же вы вечно скрывать меня в подвале своего дома? Кстати, где мы? За городом? Мы всё ещё в Москве?       – Мы на окраине Москвы, – сказал Депо. – Но я тебе этого не говорил.       – Они всё равно услышали.       – Они не слышат и не видят всего. Только в тех случаях, когда мы ощущаем какие-то сильные эмоции. У меня нет никаких эмоций, я умею их контролировать. Мне ты можешь говорить, что угодно.       – А что насчет Артёма? Ему нет?       – Он умеет чувствовать, – пояснил брюнет. – Чувства - это его слабость, и я постоянно говорю ему это.       – Но Топский сказал, что ты и Артём – одно целое, разве ты не должен чувствовать то же, что и он? Это не так работает?       – Нет, Глеб Фараонович, это не так работает. Каждый из нас – самостоятельная личность. Я понял это раньше остальных, но я не опасен. Паверпафф и остальные поняли это лишь в тот момент, когда встретили тебя. Тогда они поняли, что не обязаны любить Егора, потому что его любит Артём, а следовательно они тоже являются самостоятельными личностями, а значит могут жить так, как сами захотят, а не как за них решит Артём. Из-за тебя они вырвались из-под его контроля и начался полный пиздец. Я повторяю, он только начался, потому что дальше будет хуже.