Закатные земли

      Даниэль Верье был чрезвычайно взволнован, но вместе с тем — счастлив. Наконец-то семь лет напряженной учебы в Академии искусств Золотого цветка в прошлом. Долгие часы корпения в аудиториях, практики и лекции, вечеринки, попойки и прогулки. Что это были за годы! Есть, что вспомнить. Но теперь почти все экзамены позади. Осталось лишь самое последнее – сложное и ответственное испытание – выступление со своим произведением перед комиссией. Разумеется, Даниэль был абсолютно уверен в своих силах, но все равно никак не мог унять дрожь и бешеное сердцебиение. Совсем скоро начнется новая, взрослая жизнь! Сколько планов. Сколько перспектив!        Меж тем одногруппники заходили и покидали экзаменационный зал один за другим – счастливые, с сияющими глазами или слегка раздосадованные, откладывали в сторону музыкальные инструменты. Их, вне зависимости от результата, поздравляли и обнимали, поддерживали, спрашивали, как все прошло и что говорили члены комиссии. У Дани для всех находилась шутка или доброе, подбадривающее слово. Он всегда был душой их небольшой группы Отделения Музыки.       Пока что – все происходило без эксцессов, как ожидалось – самых талантливых хвалили, посредственности – получали куда более холодные и сдержанные отзывы. Отыгравшие строили планы – куда пойти вечером, после распределения. Этих разговоров Даниэль избегал. Считалось плохой приметой строить планы на празднование до сдачи.       Юноша нервно закусил губу. Его все не вызывали. Дани отошел к высокому окну из цветного стекла и по давней привычке забрался на подоконник. За окном раскинулся цветущий сад – яблони в бело-розовых кружевах, зеленые лужайки и клумбы. Витражи придавали территории Академии особо яркий и праздничный вид.       — Неужто я вижу все это в последний раз? – с теплотой и грустью подумал юноша. – Впрочем, не стоит огорчаться. Возможно через неделю меня ждет Гранд Опера самой Алазары.       Из-за тяжелой двустворчатой двери экзаменационного зала доносилось нежное пение флейты. Играла Камелия де Сивэль – несомненно талантливая девушка, хоть и весьма средних, для феи, внешних данных.       Дани невольно улыбнулся. С точки зрения людей, все феи – или фэлэри – были чрезвычайно красивы и талантливы, хоть и уступали хумансам – или людям — в росте, телосложении и физической силе. Все ученики и наставники Академии Золотого цветка были именно феями. Так уж повелось, что сфера искусств уже давно стала прерогативой именно хрупкого прекрасного народца. Человеческие Академии искусств так же существовали, но куда в меньшем числе и их выпускники котировались намного ниже.       — Верье! – донеслось со стороны двери зала – Верье!       Даниэль осознал, что ассистент называет его фамилию уже не в первый раз.       — Иду! – фэлэри легко спрыгнул с подоконника, поправил красивый, сшитый специально по этому случаю фрак, подхватил семиструнный клавран и бодрым шагом направился на испытание. Одногруппники хлопали его по плечам, говорили что-то ободряющее, улыбались. Дани улыбался в ответ и благодарил, от волнения толком не разбирая обращенных к нему слов.       В зале было прохладно, гулко и светло от многочисленных настенных ламп из драгоценного хрусталя. Идеальная акустика, портреты знаменитых деятелей искусства в золоченых рамах по стенам, высокие расписные потолки, мраморные скульптуры в нишах, изящная лепнина колонн.       Даниэль прошел на отведенное для экзаменуемых место, выдохнул, настраиваясь. Перед ним за полукруглым столом полированного красного дерева разместились те, для кого ему сегодня предстояло играть – главы музыкальных отделений окрестных Академий искусств. Леди Беатрис из Академии Хрустальной Башни – изящная блондинка в пышном голубом платье — тихо шептала что-то черноволосому пижону в дорогом фраке — Мастеру Антуану из Изумрудного Леса – тот хмурился и кивал, тяжело опираясь на трость. Мастер Дэрен из родного Солнечного цветка сделал глоток чая из тонкой фарфоровой чашки и отвел взгляд в сторону. Он был бледен и демонстративно не смотрел на Даниэля. Как странно. Леди Сьюзан и Мастер Франсуа из Белого лотоса и Рубиновой арки преувеличенно тщательно разбирали какие-то документы. Младший Мастер Леор – руководитель Даниэля — отчего-то сильно нервничал, прижимал к груди папку, словно утопающий – соломинку, и смотрел на юношу с виноватой затравленностью.       — Да что здесь происходит? – поразился Дани. Его, как любого студиозуса Академии искусств, учили читать эмоции по мимике и жестам. То, что для человека выглядело бы ничем не примечательным взглядом или телодвижением, для него говорило об очень и очень многом. И сейчас все чувства явственно твердили юноше – происходит что-то не то!       — Ты готов, Даниэль? – мягко поинтересовался Мастер Леор. – Начинай.       Юный фэлэри легко коснулся струн клаврана. Стоило это сделать – проблемы и тревоги улетучились. Все, кроме музыки, отошло на второй план. Что бы тут ни происходило – он сыграет так хорошо, как только сможет, со всей душой, со всем вдохновением. Чистый, сильный голос Даниэля зазвучал под гулкими сводами, обволакивая, заполняя пространство, чаруя. Эту песню он написал сам и по праву ей гордился. Мастер Леор был от нее в восторге, как и все, кому довелось услышать. Даниэль все годы учебы, с самого первого дня, был одним из двух самых талантливых учащихся музыкального отделения. Что же может пойти не так?       Мелодия стихла. Исполнена без единой ошибки. Даниэль выдохнул, откинув со лба непослушную рыжую прядь и обвел внимательным выжидательным взглядом экзаменаторов. В зале царила тишина, которую лишь спустя минуту прервало напряженное перешептывание. Затем заговорил Мастер Антуан: — Прекрасное исполнение, юноша! Прекрасное…       Его тон был откровенно холоден и не предвещал Дани ничего хорошего. Здесь явно ожидалось какое-то НО и оно последовало.       — Но… Выбранное Вами направление явно не относится к числу официально одобренных Сборным Советом Академий. Мы являемся хранителями подлинных музыкальных ценностей и должны придерживаться традиций классического искусства. Подумайте, господин студиозус, что будет, если каждый начнет привносить подобные новшества? – не сводя с Даниэля сурового, тяжелого взгляда, отчитывал его представитель Академии Изумрудного Леса.       Даниэль стоял, словно громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова. Дыхание сбилось. Сердце бешено колотилось.       — Что? Как такое возможно? Все было согласовано! Да, его музыка отличается от привычной, но с этим ни разу не возникало проблем. – Мысли лихорадочно проносились в голове юного фэлэри, сталкиваясь и путаясь. Окружающая реальность словно бы слегка «плыла», голос Мастера Антуана звучал все глуше, будто откуда-то издалека. Мастер декан – Дэрен хранил напряженное молчание, не произнеся ни слова в защиту ученика. Младший Мастер Леор чуть не плакал. Видя подобную реакцию на происходящее и осознавая, что помощи ждать некуда, Даниэль скрежетнул зубами. Откуда-то из глубины души поднималась холодная злая ярость. Он словно бы со стороны услышал свой голос – звонкий, громкий, гневный.       — Уверяю Вас, Мастер Антуан и вас, уважаемые экзаменаторы – все было согласовано и одобрено. Я действовал в строгом соответствии с распоряжениями господина декана и своего руководителя. И, если к самому исполнению претензий нет, то я, увы, не понимаю, в чем меня можно обвинить. – Каждое слово звенело сталью, светло-карие глаза юноши полыхали.       Мастер Антуан холодно улыбнулся, прежде, чем ответить: — Произведение было согласовано лишь в пределах вашей Академии, но не в вышестоящих инстанциях. Но не стоит так волноваться… Комиссия, вне всякого сомнения, учитывает уровень Вашего таланта. И Вам грозит лишь… небольшое снижение баллов.       — Но… Так не должно быть! Это несправедливо! – попытался возразить Даниэль, еще не до конца веря в происходящее. Юный фэлэри уже видел, как маячивший впереди золотыми огнями желанный силуэт Гранд Оперы Алазары рассыпается в пыль.       Его довольно резко прервали: — Можете быть свободны. Ожидаем Вас на распределении.       Даниэль не помнил, как покинул зал. Кажется, за дверями его трясли за плечи, усадили на скамейку, о чем-то спрашивали, отпаивали водой.       — Дани, что произошло? Ты играл ИДЕАЛЬНО! – доносилось со всех сторон.       Рядом моментально оказался Кристиан – лучший друг и второй главный талант музыкального отделения.       — Не толпитесь! Ему нужен воздух. – возвестил он, освобождая пространство рядом с Дани. В отличие от остальных, Крис не стал тормошить его и настойчиво расспрашивать о том, что случилось на экзамене. Он просто устроился рядом на скамейке и солидарно молчал, давая другу время прийти в себя.       Спустя несколько минут, когда чашка с водой опустела, Даниэль заговорил сам: — Они… осудили выбранное мной направление. Сняли баллы.       Кристиан ошеломленно выдохнул. Дани продолжил, подробно изложив диалог с Мастером Антуаном и реакцию наставников.       — Закулисные интриги. Изумрудный Лес явно освобождал место в Гранд Опере для кого-то из своих. – сделал вывод Крис и ободряюще похлопал Дани по плечу. – Эй! Все… еще будет хорошо.       Впрочем, тон его звучал вовсе не так уверенно, как хотелось бы.       Остальные одногруппники, вновь оказавшись рядом, принялись на все лады подбадривать Даниэля. Легче от этого совершенно не становилось. Впрочем, в некоторых взглядах Крис уловил скрытое злорадство: «Набегался, главная звезда отделения! Жизнь – не сплошной праздник! Будешь знать, как живется остальным!»       — А пойдем перекусим. – предложил Кристиан, желая увести друга подальше от суеты и разговоров. – Я угощаю.       — Пойдем. – согласился Дани. Пообещав скоро вернуться, они дружно припустили по пустующим коридорам, залитым цветным светом витражных окон. Этажом ниже продолжался экзамен отделения Прозы и поэзии – юные авторы-фэлэри зачитывали перед комиссией отрывки своих дипломных романов. Завидев в толпе взволнованных студиозусов давнего знакомого, Дани махнул приятелю рукой, но приближаться не стал. Говорить не хотелось…       Еще этажом ниже проходил просмотр работ отделения Изобразительного искусства. Комиссия переходила от одного полотна к другому, что-то бурно обсуждая. Большинство картин являли собой масштабные произведения, выполненные маслом в строгом классическом стиле. Из золоченых тяжелых рам на проходящих смотрели вельможи в камзолах, при орденах и шпагах, дамы в пышных платьях прошедшей эпохи. Взору открывались изящные виды природы, батальные сцены, композиции с фарфоровыми кувшинчиками, фруктами, цветами и чашечками.       Миновав галерею, юноши наконец оказались в саду. Но путь их лежал дальше, в небольшое уютное заведение через дорогу. Чайная «Серебряная ложка» была излюбленным местом студиозусов побогаче.       Дани и Крис разместились за привычным угловым столиком и заказали чайничек чая на двоих и десерты.       — Мы что-нибудь придумаем. Как бы не прошло распределение – справимся. – решительно заявил Кристиан. От кого угодно другого это «мы» звучало бы насмешкой – сам Кристиан получил максимальный балл и в его будущем можно было не сомневаться. Но… Дани знал, что друг имеет в виду именно то, что говорит – он не оставит, поможет, поддержит. Если бы не Кристиан, он чувствовал бы себя сейчас неизмеримо хуже.       — Справимся. – с трудом изобразив на лице улыбку подтвердил Дани. В чайную вошли две милые барышни-хуманки. Демонстративно не глядя на юношей-фэлэри они, тем не менее, выбрали столик поближе к ним и принялись немного демонстративно хихикать, бойко что-то обсуждая и незаметно бросая на студиозусов заинтересованные взгляды из-под полуопущенных ресниц.       В обычное время такое внимание было бы приятно, сейчас – только раздражало.       — А помнишь, как мы чуть не подрались в этой самой чайной в первый день учебы. – неожиданно припомнил Дани.       — Еще бы! – рассмеялся Кристиан. – Ты показался мне тогда невыносимым занудой.       — А ты мне – наглым пижоном!       — Ты, как оказалось, не такой уж зануда! – с улыбкой признался Крис.       — А ты, все такой же пижон! – Дани скорчил другу моську и они заливисто рассмеялись.       Крепкий ароматный чай со сладостями помог Даниэлю успокоиться и даже немного поднял настроение. В Академию они возвращались оживленно беседуя.       Почти у самого входа их встретил еще один одногруппник – Шэлдон.       — Где вы ходите? Распределение начнется через пять минут! – взволнованно напомнил он. По лестницам они почти бежали. Откровенно говоря, спешить Даниэлю совсем не хотелось. Касательно распределения, его терзали самые мрачные предчувствия и он, как мог, старался оттянуть неприятный момент знакомства с горькой истиной.       Тем не менее, вот они в дверях аудитории. Остальные уже расселись по своим местам в тревожном ожидании. Юноши и девушки фэлэри в парадных, по случаю знаменательного дня, одеяниях. В отличие от хуманских учебных заведений, нравы Академий фэлэри отличались куда большей лояльностью – совместное обучение лиц обоих полов, куда менее строгие требования к костюмам. Что взять с тех, чей удел развлекать аристократию – книгами, картинами, танцами, пением и музыкой. Впрочем, сами феи всегда считали искусство – величайшим достижением цивилизации.       Дани и Крис привычно устроились за самой последней партой. Даниэль внимательно вглядывался в лица товарищей, осознавая, что многих из них еще долго не увидит, а может и не увидит вовсе. Все взволнованно шептались. Еще бы – распределение решит их судьбу на ближайшие пять лет. Все эти пять лет Гильдия Искусства не позволит сменить место работы. Именно первое место работы во многом определяет дальнейшую карьеру.       В аудиторию прошествовал Мастер-декан – Дэрен. Он расположился за кафедрой и, кратко поздравив юных фэлэри с завершением итоговых экзаменов, развернул свиток.       — Кристиан Мальхори – общий балл девяносто восемь из ста, первый ранг, Гранд Опера Алазары. – возвестил он.       Одногруппники зааплодировали. Огромное достижение. Большой успех. Гранд Опера являлась самой большой Оперой страны и располагалась в ее культурной столице – Алазаре. Первый ранг являлся наивысшим из четырех. Принадлежность к нему означала главные роли, личную гримерку, более высокую плату за каждое выступление. Элита оперы. То, о чем мечтает каждый студиозус Отделения. Пересдать ранг можно лишь спустя пять лет, по более жестким критериям. Мало кому это удавалось.       Кристиан принимал записки с поздравлениями и довольно улыбался, только Дани мог видеть печать волнения на его лице.       Антония де Брайант. – продолжал меж тем господин декан – общий балл шестьдесят пять из ста. Третий ранг. Опера Нарцисс в Сан-Капэнне.       Фэлэри шмыгнула носом и поспешно закрыла лицо кружевным платочком. Шанс получить второй ранг у нее был не велик, но надежда, как известно, умирает последней.       — Даниэль Верье. – неумолимо читал со свитка Мастер Дэрен – Девяносто пять баллов из ста, первый ранг…       Даниэль успел облегченно вздохнуть. Но декан продолжил.       — Опера Луна, Алазара.       Даниэль поперхнулся воздухом и судорожно схватился за край стола. По аудитории пронесся удивленный вздох. Мастер Дэрен заметно побледнел и поспешил продолжить чтение. Впрочем, Дани его уже не слышал. Юношу заметно потряхивало. Взгляд никак не хотел фокусироваться.       У большинства заведений в мире искусства прекрасная репутация – это благопристойные и даже респектабельные места, которые посещает высший свет – аристократы с женами и подрастающими детьми, чиновники, зажиточные дельцы. В подобные заведения часто наведываются наставники Академий, заграничные делегации, политики. Ярчайшим примером и эталоном такого места являлась Гранд Опера, предназначенная для самой богатой и знатной публики.       Но были и заведения иного толка. Их предпочитали не обсуждать иначе, как шепотом, наставники старательно делали вид, что их не существует и если и упоминали, то скользь. Ибо такие места предназначались для публики несколько иного рода. И отличались… куда меньшей респектабельностью и большей широтой взглядов. Одним из таких заведений была Опера Луна. И, кажется, Даниэль только что попал туда на пять долгих лет.       — Мне конец! – думал фэлэри, с трудом восстанавливая дыхание. – Как такое могло случиться?       Словно сквозь толщу воды он слышал голос Криса. Тот вскочил, опрокинув стул, и перебил Мастера декана.       — Постойте! С распределением Даниэля явно произошла какая-то ошибка!       Мастер Дэрен даже не стал отчитывать студиозуса за столь вопиющее нарушение дисциплины, лишь поднял взгляд и глухо отозвался: — Нет, никакой ошибки нет. Поступил запрос.       Кристиан скрежетнул зубами, поднял стул и повернулся к Дани: — Эй! Держись. Мы со всем справимся.       Даниэль сидел, глядя прямо перед собой пустым взглядом.       — После Оперы Луна меня не примут ни в одно приличное заведение. Если я вообще продержусь там пять лет… — изрек он.       — Вот ведь! – Крис ругнулся в пол голоса – Знать бы чьих это рук дело!       Взгляды одногруппников обжигали Даниэля как палящие лучи солнца. Несмотря на мнимое сочувствие, на их лицах он явственно читал одно и то же: «Слава Богу – это произошло не со мной!» Даже получившие третий ранг приободрились, осознав, что могло быть и хуже.       Распределение завершилось. Даниэль на негнущихся ногах покинул аудиторию и опустился на подоконник, вдыхая свежий воздух. Крис хотел задержаться подле него, но юноша махнул рукой: — Иди. Встретимся в саду.       Тот кивнул и, одарив друга встревоженным взглядом, ушел следом за остальными. В коридоре было тихо и пустынно. Скрипнула дверь. Из аудитории выскользнул Младший Мастер Леор.       Он затравленно осмотрелся по сторонам и, убедившись, что никого нет поблизости, приблизился к Даниэлю.       — Мне очень жаль…       — Вам жаль? – вспылил юноша, хоть и понимал, едва ли в сложившейся ситуации повинен Леор, от его мнения мало что зависело.       — Это не ваша карьера была загублена в самом ее начале. – хмуро добавил он. За все годы учебы Дани ни разу не смел дерзить наставникам. Но сейчас ему было все равно.       — Кто займет второе вакантное место первого ранга в Гранд Опера? – фэлэри не сводил с учителя гневно полыхающего взгляда.       Мгновение Леор колебался. Но, осознав, что юноша все равно скоро узнает правду, произнес: — Тиабаль Хэльт.       Хэльт! Все встало на свои места. Племянник Мастера Антуана – звезда Академии Изумрудного леса. Уступал на всех конкурсах Кристиану и Даниэлю.       — Какой у него балл? – Дани задал этот вопрос таким тоном, что на него нельзя было не ответить.       — Девяносто шесть. Две ошибки в исполнении. – признался Леор, глядя на ученика виновато и сочувственно.       Даниэль тихо ругнулся, развернулся и побрел к лестнице.       — Прости… — коснулось его слуха произнесенное шепотом слово, когда он сделал первый шаг на ступеньку.