Неотвратимая вечность впереди

POV Белла — Это Каллены. Они, конечно, отпадные, но мы для них — грязь под ногами. Они общаются только с людьми своего уровня. И как их занесло сюда? — с долей злой иронии пояснила мне Джессика Стенли, которая, видимо, взяла на себя роль моей сопровождающей. Была ли я против? Ха! Меня никто не спрашивал! А это стояло в топе «три способа разозлить Изабеллу Мари Свон». После этого пунктика был шоколад и, как ни странно, мистика. Не то, чтобы я её прямо-таки не любила. Во мне всегда жило сумбурное чувство страха, преобладающее над всем остальным настолько, что ноги подгибались. А потому я ненавидела разговорчики про сверхъестественное и прочий бред. Любое происшествие было объяснимо и я, удовлетворившись объяснению, быстро забывала шокирующие и опасные вещи. С шоколадом, слава богам всё было проще и объяснимей. Я его однажды переела. А вот этот иррациональный страх меня пугал. Нет, конечно и без того странностей было достаточно, но я не обладала ни одной полноценной фобией кроме этой. Раньше я думала, что боюсь многих вещей, но, стоило с ними столкнуться, как оказывалось, что мои страхи исключительно от неопытности и совершенной непосвящённости. Мы с моей несколько инфантильной матерью пробовали прыгать с парашютом и заниматься дайвингом. Не скажу, что мне понравилось, но никакого страха и близко не было, разумеется, после того, как я научилась. Джессика, решившая, что я залипла именно на этих ребят, продолжила свой экскурс. Я была впечатлена их ухоженностью и прелестью, но крылось за этим что-то, что не позволяло расслабиться в их присутствии. Хотя они находились далеко от меня, тело непроизвольно напрягалось. Ну, а то, что я объяснить не могу, напрягает меня вдвойне, а потому моё впечатление от Калленов можно было описать одним словом — «Напряжно». Девушка продолжала, я слушала её в краем уха, пока в просторное помещение столовой не вошла Она. Она была не такой прекрасной, как Каллены, но моё сердцебиение дало сбой, заставив серьёзно обеспокоиться. Не замечала за собой проблем с сердечной системой. — Кто она? — спросила я излишне резко. Стенли передёрнуло, видимо вид у меня дикий. Важно ли мне это? Нет. Раз уж Стенли оказалось несколько невежественной, то и я могла себе позволить подобное. Но увлекаться нельзя. Это будет неправильно и заставит меня чувствовать себя некомфортно, ведь эта девушка по сути ничего плохого мне не сделала. В общем-то, я добавила извиняющуюся улыбку, хотя выглядело это наверняка еще страшней чем до этого, и уставилась с максимальным интересом на её лицо. Пока Джессика размышляла, я успела оценить её прыщи, умело скрытые тональным кремом. Это ещё одно доказательство того, что люди друг от друга не отличаются ни на йоту. Что в Калифорнии, что здесь, что в далёкой России, все маскируют проблему, будь то хоть прыщи, хоть трещина в стене. Вернее не совсем все. Большинство. Некоторые редкие индивиды, к которым я испытываю некоторую слабость, всегда доводят дело до конца, как истинные перфекционисты. — Она? — с максимальной отчуждённостью переспросила Джесс, — Она — Ансилия Лилит Грин, дочка знаменитого Маркуса Грина. — Я всегда считала, что это его псевдоним, — ответила я, окинув девушку ещё одним взглядом. Её имя ничего мне толком не дало. Моя маман обожала всякие сопливые истории и следила за его жизнью и даже, надо же, ездила на выставку его картин. Но я не моя мать и знаю немного. Что-то вроде того, что он весьма благородно усыновил сына своей бывшей жены, потом женился на какой-то молодой проститутке и та разбила ему сердце. Да. Именно об этом в последнее время причитала мать. — Она переехала сюда в конце августа. Мы сначала общались, а потом она нашла компанию поинтересней. Правильно говорят: первое впечатление обманчиво. Она показалась мне милой и доброй, но после показала истинное лицо. И ладно я! Бедняжка Эрик по уши влюблён в неё. — А она? — автоматически поинтересовалась я. — А она, — с особым смаком продолжила Джесс, — Послала его и даже не заметила! Представь себе! Её не было в школе из-за дурацкого скандала с её мачехой, а когда она явилась, то даже не обратила внимания на слова Эрика. Он сказал ей, что хочет поддержать и помочь, а Лили просто развернулась и ушла. Он выкрикнул, что любит её, представь себе, в полном коридоре, все резко заткнулись, а она, она даже внимания не обратила, — с особым осуждением заметила девушка. Ясно. Типичная разбалованная девица, хотя, возможно, скандал в семье так повлиял на неё. Теперь она, как и я, живёт с отцом. А тем временем, эта самая Ансилия Лилит Грин взглянула на меня и, замерев на месте, немного приоткрыла рот. Такое ощущение, что она покойника увидела, столько во взгляде непонятных эмоций. Но меня-то она знать никак не может. Я совершенно обычная! Лилит, это имя ей подходит больше, иначе как объяснить, что она двинулась в нашу сторону? Может услышала что Джесс сплетничает? Но с такого расстояния это ведь не возможно! *** Лили очнулась резко, словно кто-то выдернул её из-под тонн мягкой и тёплой ваты, заставляя окунуться в холодную, обжигающую тысячей острых порезов реальность. Пару секунд зрачок привыкал к освещению, вернее, его почти полному отсутствию, а после девушка наконец смогла рассмотреть Джаспера, сидящего у камина, с потрёпанным от времени томиком Шекспира, кажется. Освещали вампира лишь краткие и неяркие отблески языков огня в камине, мирно, как домашний питомец, пожирающие деревянные полена. Заметив, что она проснулась, блондин повернул голову к ней, обворожительно склонив её набок, и внимательно заглянул прямо в глаза, желая там что-то прочесть, что-то, известное лишь ему. Лили поднялась на руках, с досадой прикрыла глаза на несколько мгновений, дабы успокоить резкую боль в голове, но та проходить не желала, и рука девушки самопроизвольно коснулась виска. В это же мгновение она почувствовала прикосновение холодных пальцев к коже головы и лишь позднее прогнувшуюся под весом чужого тела кровать. Всё её тело покрылось мурашками — они пробежали по спине и опустились до самых пят, а стоило Джасперу коснуться губами её шеи, опаляя нежную кожу дыханием, как они проделали обратный путь от пят до макушки. На самом деле, редко когда у него было подобное настроение. В основном её бойфренд предпочитал держаться на относительном расстоянии и не позволял себе подобных вольностей. С чем это было связано, Лили не знала, по крайней мере, наверняка. Однако, было очевидно, что он попросту боится ее ранить и к тому же, их отношения - не повод распускать руки. Ведь он — джентльмен и всё присущее подросткам сейчас, присуще ему лишь после свадьбы. Потому — подобное его настроение стало для Лили приятным сюрпризом. Джаспер, между тем, продолжил с осторожностью массировать кожу её головы. И когда она была готова замурчать, это прекратилось, а он оказался на противоположном конце комнаты. Лили на секунду замутило, но она быстро пришла в себя и нахмурила брови. — Что не так? — спросила она, не отрывая взгляда от блондина. — Прости, — произнёс он, надломленным голосом. — Я опять испугался. — Я понимаю, — ободряюще улыбнулась девушка и встала, а поскольку голова болела меньше, то она довольно быстро преодолела между ними расстояние и почти вплотную приблизилась к нему. Мог ли Джаспер скрыться? Безусловно. Блондинка всё делала медленно, с особенной расстановкой не отводя своих глаз от него. Он смотрел на неё в ответ так, как никогда и ни на кого, казалось, не смотрел. Весь его вид выражал безудержное желание обладать, но усилием воли он сдерживал напряжённое, как струна, тело, на месте. — Больше того — мне безумно приятна твоя забота, — немного помедлив, словно решившись на что-то, произнесла девушка тихим, вкрадчивым голосом. Джаспер выдохнул. — Я хочу проверить, как далеко я смогу зайти. Ты поможешь мне? — поинтересовалась она. — Где ты научилась так говорить? Весь вид Джаспера выражал полное недоумение и даже в некоем роде — разочарование. Лили отпрянула на шаг, как прокажённая. — Что? — Ты говоришь как…- он на секунду помедлил и прикрыл глаза. Сейчас он, как никогда, был похож на живого человека. — как Мария. — Но я всего лишь… — Лили, — рыкнул Джаспер и с человеческой скоростью и силой, не делая ей больно, но безумно пугая, прижал её к стене, подняв тонкие руки над головой и удерживая их без каких-либо усилий за запястья. — Лилит, очаровательная дьяволица, — усмехнулся он, покрывая ее щёки лёгкими поцелуями, словно путник в пустыне, обретший воду, но совсем не верящий в это, — Ты пытаешься мной манипулировать? Командовать? Ты? Мной? Голос его был ледяным. Не было в нём ничего тёплого, смешливого, или чего-то приятного. Лили почувствовала, как у неё дрожат ноги и подгибаются колени, как невероятная слабость тащит всё её тело к земле, где она хотела бы остаться навсегда. Джаспер сейчас был похож на того самого, злого монстра из сказок. — О, милая, ты что же, боишься меня? — погладил он её по щеке почти ласково, с той самой ласковой издёвкой, которой она не простит. — Отпусти меня, — прозвучал её хриплый голос в тишине. Он, словно очнувшись ото сна, моргнул и выпустил её запястья из собственной хватки, а после отошёл. — Я ненавижу, когда кто-то смеет мной манипулировать. Особенно женщины. Ни одной из них я подобное не позволю, — произнёс он, не выражая эмоций и даже не глядя на девушку. На Лили было жалко смотреть. Плечи её опустились, да и сама она желала упасть на пол и не подниматься, словно кто-то обрезал все верёвочки, удерживающие её на поверхности. И этот кто-то продолжал, с удовольствием садиста, отрезать всё новые и новые верёвочки, лишая её сил. Почему она так реагирует на это? Неужели она не помнит, как это он, стоял перед ней и просил дать шанс? Так почему теперь ей безудержно плохо, как будто этими словами он забирает у неё кислород. Или что-то важнее кислорода. Себя, например. Ту ночь, когда он просил у неё шанс, она помнила досконально. Миллионы раз прокручивая в голове моменты, когда Джаспер, её Джаспер, был чертовски чувственным и откровенным. Такое с ним случалось редко. Иными словами — это был первый и единственный случай. Нет, разумеется, он обращался с ней замечательно, не преступая рамок и находя общие для разговора темы, но ей не хватало этой его эмоциональной открытости и честности. «Ты говоришь как Мария» Да разве можно сравнивать их? Что же она сделала, что заслужила подобное сравнение? Разве она просила его жертвовать чем-то? Убивать кого-то? Идти на войну? Она просто хотела попробовать то, что доступно всем её сверстникам. Все из них могут делать эти вещи и никто им и слова не скажет. Это же совершенно нормально. И ей, Лили, как человеку, тоже хочется хотя бы попробовать. Но она прекрасно понимает, что это мягко говоря, невозможно. И всё что ей остаётся делать — попытаться хотя бы поцеловать его. Ведь он ещё ни разу не сделал этого сам. — Прости, — тихо и неожиданно для себя произнесла она, слыша собственный голос в отдалении. Джаспер резко обернулся, неверяще и изучающе, как дикий зверь, взглянул на неё, а после приблизился и вкрадчивым шепотом попросил повторить. И она повторила. Теряя всякую гордость и здравый смысл, теряя всё, к чему так стремилась и восхищалась. Теряя свою независимость. Без прикрас спокойно признавая, что этот человек дорог ей настолько, что ей наплевать на собственную гордость. Лили не слышала собственного дыхания. Зато слышала как шумно и тяжело дышал Джаспер. Ей казалось, что рядом с ней никак не вампир, а обычный человек, пробежавший значительное расстояние. Но это был Джаспер. Джаспер, который преклонив колени и не смея прикасаться к ней лишь смотрел ей в лицо и шумно молчал, так, словно, он — зверь, добровольно вошедший, или даже залезший в клетку, которая не для него. И он это понимает, прекрасно понимает, но ничегошеньки не делает. Потому что эта клетка ему слишком нравится. — Я был не прав, — произнёс он, стоило ей, Лили, осознанно на него взглянуть. После этого он без слов и усилий подхватил её на руки и неспешно перенёс, вот только никак не на кровать, а прямо в кресло. Лили послушно не двигалась, словно была совсем не в состоянии и молча наблюдала за огнём. Джасперу этого оказалось недостаточно и он, немного размыслив и совершив невидимый человеческому глазу финт, укутал её пледом и исчез из комнаты ровно на пять минут. Не то, чтобы она считала секунды до его возвращения, боясь, что он не вернётся, но…ровно пять минут и 13 секунд прошло до того момента как он вновь появился в её спальне, правда в компании чайника, двух кружек и сладостей двухдневной давности. — Что? — невозмутимо спросил он, на её высоко поднятые в изумлении брови. — Конечно, для меня еда не представляет интереса, но воды я могу пить сколько угодно, в каком только угодно виде. Немного быстрей захочется… перекусить, но с тобой мне хочется только этих эклеров. Рискнёшь попробовать? И она рискнула. Жевала эклер с невообразимо сладким кремом и вызывающе запивала чаем без сахара, не сводя с вампира недовольного взгляда. Джаспер же был образцом безмятежности. Потягивал чай и демонстрировал полный дзен настолько профессионально, что Лили вся стушевалась и позабыла про обиду, решившись поговорить. За язык её никто не тянул, но девушка справедливо полагала, что уж лучше рассказать Джасперу, чем всем остальным. К тому же со всеми остальными — непременно Эдвард, что у неё ассоциируется с головной болью. — Так значит я свалилась в обморок? — задала блондинка риторический в общем-то вопрос. Джаспер поспешил подтвердить: — Да. И нас очень, просто безумно это напугало. Мне пришлось везти тебя сначала к Карлайлу, всё это время ты не желала приходить в себя, а он, знаешь что он сказал? Он сказал, что ты просто переутомлена и спишь. Ты уснула посреди столовой и ударилась головой, Лили! — Неловко вышло, — прокомментировала она. Теперь была её очередь сохранять спокойствие и наблюдать за беснующейся второй половиночкой. — Это не всё. Я познакомился с твоим отцом сегодня. Ты не сказала ему обо мне. — Я не нашла времени, — извиняющимся тоном парировала девушка. — И слов, — добавила она. — Ладно. Хорошо. Твой отец чуть не сломал об меня руку, знаешь ли, но его вовремя остановил шериф. Это не столь важно. Мне пришлось ответить на сотню вопросов, предоставить свою биографию и трудовую книжку, но и это можно понять. В конце концов подобное я даже уважаю, если бы я… был отцом, то моя дочь и вовсе… сидела бы дома всю жизнь. Ну, я ему это собственно и пообещал. Ну и присмотреть, чтобы ты ела не только фаст-фуд. Блондинка фыркнула и подавилась чаем, закашлявшись и вызвав тем самым добродушную улыбку Джаспера. — Эта девушка, — откашлявшись произнесла мисс Грин серьёзным тоном, — она… я думала она как Мария. Ну то есть я её так и представляла. — Бледной темноволосой девочкой, которая взгляд поднять боится? — парировал светловолосый, подняв бровь и совершенно не удовлетворившись объяснениями Лили. — Я понятия не имею какая она, Мария представлялась мне похожей на неё. — Нет. Вообще нет, — категорически произнёс юноша. — Представь лучше итальянку, что знает себе цену и не лезет за словом в карман. Чёрт, они же все такие, — усмехнулся он. — Ну это и не важно совсем, потому что тебе не стоит об этом думать. — Да, ты прав, — произнесла она через некоторое время. Внезапно её охватило беспокойство за отца. Прошлая поездка закончилась мягко говоря хреново и от этой светловолосая ничего хорошего не ожидала. — И не об отце, Лилит, — мягко проговорил Джаспер, словно зная, о чём она думает. — Эта поездка пройдёт гораздо выгодней, не переживай. — Что? — Что? — с невинным видом поинтересовался он в ответ. — Ты откуда знаешь? Джаспер в ответ поиграл бровями и самодовольно улыбнулся. Лили выдохнула от неизвестных чувств. Её наполняли возмущение и радость одновременно и как на это реагировать — неизвестно. А потому она тоже не стала ничего говорить, лишь щёки её заалели. — Слушай, как насчёт прогулки? — Прогулки? Сейчас ночь, если что. Ты обещал отцу, что будешь за мной присматривать, а не подбивать на авантюры. — А ты, что, не будешь переводить эти ужасные статьи вместо сна, — парировал он устало, а после подхватил её на руки, прямо в одеяле и загрузил в свою машину. Поездка заняла минут пятнадцать, а после они остановились прямо на дороге. Джаспер вывел её из машины и буквально носом тыкнул туда, где находится высокая скала. Поскольку он не додумался прихватить ей тапочки, то стояла она прямо на его обуви то и дело сжимая пальчики на ногах. — Почему мы не там? — спросила она неожиданно. — Нам туда вход воспрещён. — Почему же? Неужели ты не бунтарь? — Это здесь не при чём. Между Калленами и кое-кем заключено соглашение по которому эта скала является частью территории… кхм… других. — Разве здесь есть ещё вампиры? — Нет. Но есть и другие… опасные… люди. И нам приходится считаться друг с другом. — Опасные люди? — Лили скорчила скептичную гримасу и с заинтересованностью уставилась на избранника. Джаспер, вместо слов положил подбородок ей на макушку и выдохнул в волосы. — Мне не стоит об этом говорить. Извини. — А если я на них наткнусь? Они могут навредить людям? — Специально — нет. Их смысл существования как раз таки и заключается в том, чтобы защитить людей. — От вампиров, да? — Да. Всё, Лилит, моя коварная дьяволица, я и так тебе слишком многое рассказал. Девушка ребячески надула губы, но спорить не стала, наслаждаясь этим удивительным моментом. Прикосновения Джаспера, почти невесомые, холодили кожу, вызывая мурашки, а лица им обдувал ветер с океана. В воздухе пахло солью и было так упоительно, что хотелось широко и счастливо улыбаться. Жизнь слишком прекрасна сейчас. — О чём ты думаешь? — мягко спросил её любимый. — Не хочу, чтобы этот момент заканчивался, — призналась девушка, прижимаясь к нему ближе и прикрывая глаза. Жизнь потихоньку наладилась. *** Старенький «шевроле» несмотря на её опасения работал безотказно, единственное что ему требовалось — не перегревать радиатор и вовремя заправляться. Мирида отчего-то нацепившая на нос солнцезащитные очки, закрывающие половину лица, крутанула колёсико плеера до конца, заполняя пыльный салон автомобиля льющейся из колонок музыкой, и тут же сморщила нос. Всё это, начиная с облезлой и потрёпанной машины, заканчивая дурацкой музыкой какой-то захолустной радиостанции было ей в тягость. Привыкшая к большим суммам в кармане, большому качеству и комфорту, она страдала без их присутствия. Обдумав все произошедшее за эти два месяца события, она пришла к закономерному выводу, что стала жертвой собственной горячности и желания защитить дорогих сердцу людей. Виноват ли в этом кто-либо? Ей хотелось обвинить весь мир! Но ещё больше ей хотелось вернуться на порог своего дома, прижаться к мужу, вновь, хотя бы ещё разок, вдохнуть его терпкий аромат духов и ощутить лёгкое покалывание щетины на её коже, когда он её поцелует. Маркус был выше неё на добрые пятнадцать сантиметров, а потому такие поцелуи представлялись ею в их спальне, исключительно за закрытыми дверьми. О, как же она скучает! Но осознание невозможности вернуться в дом, невозможности прощения, давит на неё до истерических воплей. Ей хочется развернуться, домчать до их дома, сейчас все наверняка там, упасть прямо на колени и долго-долго всех целовать, обнимать и любить. Но машина по прежнему едет в направлении резервации квилетов, а она сама лишь нервно сжимает руль и криво улыбается, искоса глядя на новенькую полицейскую форму. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь станет работать по профессии? Но реальность такова, и она, Мирида Мейсон, теперь помощник шерифа. Тем временем она, наконец, добирается до резервации. Поселение индейцев производит не самое благоприятное впечатление, девушка вновь кривит губы, а после сжимает их в тонкую нитку и решительно выходит из машины. Её ждёт сам шериф, а заставлять ждать начальника — невежливо. Впрочем, Чарли Свон явно не скучал, сидя рядом с одним из своих ровесников в инвалидном кресле. При виде неё он поднимается, что-то коротко говорит индейцу и улыбается. Мистер Свон ей нравится. Чем-то похож на её собственного отца, только нет офицерской выдержки и железного стержня. А в целом он неплох. Темноволос, усат и серьёзен, не заглядывается на неё, по крайней мере, как заправский Казанова. Мирида улыбается почти искренне и пожимает протянутую руку. Руки у Свона — шероховатые, мозолистые и тёплые. Мириде комфортно. Рядом с этим человеком она чувствует себя хорошо. — Мирида Мейсон, — представилась она наконец. — Чарли Свон. А это мой друг, Билли Блэк, — старый индеец в инвалидной коляске приветственно кивнул, — Приступаете к службе с завтрашнего дня. Вам выделили дом, правда полицейского участка нет, сами понимаете, — слегка виновато улыбнулся он. — Пройдёмте посмотрим, заодно обсудим ваши обязанности. Потянулась вереница скучного, но важного разговора. Обязанности, как она и предполагала, были пустяковые. Проводить профилактические работы с населением и контролировать все происходящее. Население в поселении малочисленно, так что, даже если проблемы будут, она их непременно решит. Дом тоже порадовал. Небольшой, но в два этажа, с крошечной спальней и просторной гостиной, где она и решила принимать жалобы в случае чего. Расстались они со Своном на хорошей ноте и условились без особых ЧП встречаться единожды в неделю, по понедельникам, в участке. Следующие дни она была загружена работой, изучая и дополняя данные на жителей селения, проверяя у всех паспорта, медицинские страховки, прописку и прочие важные бумаги. У многих их попросту не было, или они были просрочены. И хотя индейцы восприняли её отрицательно, мягко говоря, но вся её сущность желала им помочь, а потому девушка, сцепив зубы, терпела недоверчивые, а порой и зачастую презрительные взгляды. Её радовало лишь одно — они ничуть не были связаны с её прошлым — как тяжело называть ту жизнь, что окружала её несколько месяцев назад, прошлым — а скорее с тем, что кожа её белая. Помимо своей работы с населением мисс Мейсон как следует обустроила своё новое жилище, прибравшись и приобретя необходимые мелочи в скромном магазине. Жизнь вошла в привычную колею. *** Сэм обычно никогда не курил, хотя это было и модно среди молодёжи, но он им не уподоблялся. Сейчас было ни черта не «обычно». Парень снова выдохнул сквозь зубы и вперился взглядом в дали океана, выражая им всю свою ненависть и злость. О, как ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь смог ему помочь, посоветовать, или, хотя бы просто понять. Но ни один взрослый в поселении был не способен ни на одно, ни на второе, и, как печально, ни на третье. При мыслях о его крупной проблеме, парень неожиданно и вполне истерично рассмеялся, а всё потому, что превращаться в огромную псину, хотя он предпочитает слово волк, было как минимум странно. А ещё страшно. Несколько долгих недель он блуждал по лесам, пока однажды не осознал в себе человека и не смог превратиться обратно. Так и пришёл назад, худой, как чёрт, грязный, голый с совершенно безумным взглядом. О, как плакала Лея. Этих её слёз, пролитых на его голую, немытую грудь, он себе никогда не простит. Его любимая не заслужила подобной участи, она вообще, честно говоря, ничего плохого не заслужила. И в лучшие моменты собственной жизни (пока он не превратился в волка) он её, такую замечательную, не заслуживал, а уж сейчас и подавно. Но что ж ему теперь сделать? Сказать ей что между ними всё кончено? И это после того, как она, уверенная не только в своих, но и в его чувствах, шептала о любви, помогала всегда и во всём, подарила собственную честь. И после этого её бросить? Бросить после их одной мечты на двоих: выбиться в люди, создать семью, родить детей, которые не будут знать, что такое «хочется есть», а есть-то, особенно, нечего. Лея, его милая Лея, этой участи не заслужила. — Вот ты где, Сэм, — с радостной, малость смущённой улыбкой, проговорил Сет, младший братишка Леи, и подошёл ближе, тут же плюхаясь своей тощей задницей, облачённой в непонятного цвета штаны, на влажный песок. — Лея тебя везде ищет! К нам приехала кузина, из поселения Маки, ну ты знаешь, здесь рядом, — махнул парень рукой. — В общем они там на стол накрывают, посидеть хотят, Лея тебя зовёт. — Если зовёт — нужно идти, — здраво рассудил Сэм, не отвлекаясь от созерцания бесконечных волн океана. — Мне может, приодеться как-нибудь? — Не, — кинув на него оценивающий взгляд, ответил мальчишка, — У нас только девчонки прихорашиваются, а парней не шмотки красят, — с самым умным видом вынес вердикт он и поднялся. — Ладно, я побегу скажу, что передал тебе. Приходи. И умчался. Сэм покачал головой, будто про себя усмехаясь. Мальчишка, с шилом в заднице. И тут же невольно сравнил его с собой самим. Он таким беспечным никогда, кажется, и не был. Родившись в неполноценной семье, он с детства познал все горести бедности и старался, в меру сил, помогать матери, которая и так надрывала своё немногочисленное здоровье, пытаясь заработать копейку. Нельзя сказать, что у Сета в семье всё припеваючи, но родители и старшая сестра постарались его оградить от реалий их мира, по крайней мере на время. Вырастет и так, и так узнает, а так хоть вспомнить будет что. У него, например, детства не было. И винить в этом никого нельзя. Какой уж уродился. Сэм выкинул бычок самокрутки на землю, встал, и, размяв плечи и шею, направился в поселение. Дома его, как и уже несколько лет подряд, ждала мать, соорудившая на стол нехитрый обед. Всё давным-давно остыло, но по-прежнему было нетронутым. Она, словно верная собака, ждала его, чтобы разделить еду. Было это во всех женщинах селения, и, возможно, это было и неразумно, но это самопожертвование и желание покориться, действовали на него, как горький лук — глаза начинали слезиться. — Я же говорил, не жди меня, ешь сама, — покачал он головой, укоряя её в очередной раз. Он не знал, как она смогла пережить ту его, совсем незапланированную отлучку. Это, наверное, ведает только Бог. Вот только седины, в благородных, индейских, чёрных кудрях, добавилось, а глаза, кажется, навсегда останутся заплаканными. — Ты куда это опять? — поинтересовалась она своим несколько загрубевшим, родным голосом, встав прямо на пороге его небольшой комнаты. Такая хрупкая, худая, словно фарфоровая статуя, что от малейшего дуновения ветерка, непременно рассыплется маленькими песчинками. Сэм залюбовался ею и не сразу ответил на вопрос. — К Лее. Буду вечером, может быть ночью, — пояснил он наконец и натянув кофту поприличней, поцеловал мать в лоб и вышел. До дома Клирвотеров он дошёл быстро. Встретила его какая-то девчонка, их у них в селении не мало. Руки-ноги на месте, на лицо не уродка, но имени он её не знал и даже на прелести никогда ничьи не глядел. Подло это — в любви клясться одной, а по углам целоваться с другой. Хотя и такое, даже у них, не редкость. Но на других Сэм не смотрел, нужно себя, конечно же, в первую очередь контролировать. А у него женщина одна и он у неё один и это правильно. Тем временем он оказался в компании других парней. Не то, чтобы их было много. Всего-то двое: Пол и Джаред, которые, несмотря на различия характеров, неплохо сходились. Их Лея, наверняка пригласила, как незанятых и симпатичных, чтобы, видно, познакомить с сестрой. За размышлениями он не заметил, как в комнату вошла Лея, тут же прижавшаяся к нему. Сэм расслабился от тепла её тела, прижал девичье тело ближе, вдохнув приятный мускусный аромат со сладковатыми нотками. Следом за Леей шла её, очевидно, кузина, робко опустившая взгляд, но скоро вновь его поднявшая. Он, словно по наитию, раскрыл глаза и столкнулся с этим её смущённым, ничего не понимающим взглядом. Его мир перевернулся. Всё потеряло значение. Всё, чем раньше он дорожил, всё что так трепетно любил и берёг, было уничтожено. Не было больше ничего, кроме робкой улыбки, вытянутого смуглого личика и донельзя смущённого взгляда. Где-то на периферии сознания послышался голос Леи. Она, кажется, чему-то возмущалась, что-то спрашивала, но теперь всё это не имело значения. Была лишь она. Она одна. И что с этим делать, Сэм решительно не знал.