Не стоит жалости

Смерть давний знакомый братьев Винчестеров, он всегда готов прийти и забрать их. Старик ждал их в бункере, ждал с настоящим интересом, ведь с этими Винчестерами никогда не знаешь чего ждать. Однако в бункере он был не одинок. — Надо же, — демон подошёл к Смерти, — а я то думал, что ты уже не притащишься. — Я всегда там где нужно. — Глубоко, чёрт возьми, — Кроули ухмыльнулся. Они вместе наблюдали как Кастиэль перенёс всех в бункер, как они положили бесчувственное тело Сэма на стол. И только после этого их наконец заметила Мейбл. — Эм, народ, — сказал она, — это что за дедуля? — Это смерть, милая, — ответил ей демон. Мейбл уже открыла рот, чтобы вновь высказаться об обмане ожиданий, но Диппер вовремя шикнул на неё. Последнее в чём они сейчас нуждались, так это в том, чтобы указывать Смерти на отсутствие косы и чёрного балахона. Пайнс дотронулся до запястья Сэма, формальность, проверка перед сотворением заклинания, и тут он замер, внутри всё похолодело. — Дин, — дрожащим голосом сказал он, — у него, пульс… — Что, пульс? — Винчестер резко подскочил к телу брата, выхватив у Диппера запястье, — Нет, не может быть! Сердце Сэма не билось. Паника чёрной тучей заволакивала сознание Дина, он не может потерять его, только не так. — Браво, идиоты, — произнёс Кроули, — вы полагали что Билл не завладеет воспоминаниями лося? — Но у нас ещё есть шанс! — вдруг встрепенулся Диппер, — мозг живёт ещё семь минут после остановки сердца! — Но, — сказала Мейбл, — тогда кто-то должен остаться и запустить сердце как только мы закончим. — Я останусь, — моментально ответила Пассифика, — мой бзик мало чем пригодится там. — Я с тобой, — сказал Робби, опасливо глядя на Смерть, который за всё время не проронил ни слова. — Хорошо, — Дин был на взводе, — давай уже свою абракадабру! Смерть смотрел как Пайнс произносит какие-то слова, смешивает что-то из ингредиентов, и улыбался. Нет, вовсе не улыбкой маньяка, которую обычно представляют при словосочетании «улыбающаяся Смерть», скорее улыбкой ребёнка, первый раз пришедшего в цирк. Он ждал финала, и что-то подсказывало, что он будет грандиозным.