Три прикосновения

У падения всего два касания. Первое принадлежит рукам бывших братьев, синхронно толкающих за пределы всего, что ты когда-либо знал. Без упреков, презрения, ненависти или ликования. Без сожаления. И даже если в чьих-нибудь глазах нечто похожее и промелькнуло, то это, конечно, всего лишь игра воспаленного ужасом воображения: для ангельских сущностей не задумывался такой мощный эмоциональный спектр. Второе касание не принадлежит никому, но вбивается острой болью, знакомя со смыслом самого слова «боль». Оно тоже было придумано не для ангелов. Вернее, не для тех бестелесных смиренных с отсутствующим любопытством. Прочим - сломанные крылья, раздробленные кости, разорванная кожа и кажущиеся бесконечными алые капли, впитывающийся в жадную, озлобленную, мертвую землю. Землю, проигравшую удаче каких-то пару тысяч шагов до места за высокой стеной, где бурно зарождался и сочился жизненными соками Рай. Землю, желающую взрастить из своей собственной и чужой боли место прямо противоположное - темное, глубокое, куда ни за что не проникло бы красное, бесстрастное солнце - То самое, что прижигало спекшиеся раны и коптило перья, вытравливая белоснежный цвет, чтобы неровно окрасить в плотную сажу и уголь. Но сверх того сговорившаяся с землей и огнем боль нашла себе уютное, пустое местечко в самом центре сдавленной хрипами грудной клетки. Теперь на нее придется натыкаться каждый раз при желании найти нечто теплое и драгоценное, живущее внутри раньше. О чем ты больше не помнишь. Чего ты больше не заслуживаешь. Как и этой чудом – не иначе, как чудом – скрывшей на доли секунд слепящее солнце тени. Как и третьего, невесомого прикосновения, вырвавшего из пасти зубастой, протестующей земли, и еле улавливаемого знакомого молчания, готового разбиться в любое мгновение. После терпкого запаха соли необычнее всего слышать легкий аромат только что распустившегося яблочного сада, и, видимо, ослабшее сознание не выдержит такого контраста. - Всевышний… Я верил, что ты меня не оставил. Кудрявый бог не смог улыбнуться в ответ.