Spoiled Sweet

Если и было что-то, что Санс ненавидел в уходе брата, так это тишину. Он вздохнул в сотый раз и отодвинул от себя ноутбук, устав от череды попыток сосредоточиться на работе и вглядеться в программу FaceTime, чтобы увидеть, онлайн ли Папирус. Это в лучшем случае отвлекало, но он ничего не мог с собой поделать; он скучал по брату. Конечно, прошёл месяц с тех пор, как его брат поступил в колледж, но время только усугубляло одиночество, а не улучшало его. Что ж, он не мог претендовать на одиночество на самом деле… у него всё ещё был Виндингс. Санс знал, что его возлюбленный тоже тяжело переносит отсутствие Папируса, иногда даже хуже Санса. Санс не мог его винить: Папирус был лучиком солнца, который освещал любой скучный день. И хоть Папирус и ушёл, они всё ещё были друг у друга. Это было утешение, которое казалось почти неуловимым, если подумать. У Санса не было иллюзий, что доктор Гастер любил его брата больше, чем его самого, вовсе нет. Доктор каждый раз доказывал, что любит братьев одинаково, и Санс понимал, что отсутствие Папса и так достаточно тяжело. Все сообщения и FaceTime в мире были плохой заменой солнечному молодому скелету, и это было очевидно для обоих старших. Санс откинулся на спинку дивана, уставившись в потолок и задумав вздремнуть, когда услышал тихий стук в дверь кабинета. — Санс? — Доктор Гастер заглянул в комнату и мягко улыбнулся. — Ты в порядке? Младший скелет сел с натянутой улыбкой. — Да, я в порядке, Дингс, — ответил он. — Просто немного устал, понимаешь? — Доктор Гастер вошёл в кабинет с грустной понимающей улыбкой и сел рядом с любовником. — Ох? От чего? От пустого диплома, глядения в потолок или от беспокойства за Папируса? Санс покраснел. — Так заметно, да? — спросил он, потирая затылок. — Думаю, всё сразу. — Он со вздохом откинулся на спинку дивана, доктор Гастер несколько мгновений молчал рядом с ним. — Я тоже скучаю по нему, Санс, — наконец сказал доктор с грустной улыбкой. — Возможно, даже слишком сильно. — Он протянул руку и уложил меньшего скелета себе на колени. — В конце концов, боюсь, я пренебрегал тобой, мой дорогой. — Что? — Санс повернул голову и посмотрел на доктора. — Нет, ты не пренебрегал мной, Дингс… — Помолчи. — Доктор Гастер продолжал тыкаться носом в череп Санса, его руки слегка массировали лопатки младшего. — Я пренебрегал тобой весь последний месяц, мой дорогой Санс. С моей стороны было глупо оставлять тебя в таком одиночестве, когда это, безусловно, является нарушением моего долга перед тобой. Румянец Санса стал ещё гуще, почти приятно напомнив об обстоятельствах, с которых в первую очередь начались их отношения. — Долг, да? — добродушно пробормотал он. — И что повлечёт за собой этот долг? — Он поёрзал на коленях у доктора, чувствуя, как душа старшего трепещет у него за спиной. — Хммм… посмотрим… — Руки доктора Гастера блуждали по груди Санса, играя с пуговицами рубашки. — Мой долг — забаловать мой драгоценный сахарный черепок. — Он поцеловал Санса в висок. — Поцелуями, угощениями и удовольствием, если мне не изменяет память. Санс почувствовал, как дрожь предвкушения пробежала по его спине. — А у тебя довольно хорошая память, — ответил он с усмешкой. — Но ты не обязан, Дингс… ты знаешь, что… — он замолчал, почувствовав резкий укус в шею. — О, Санс… ты должен знать, что если я не хочу что-то делать, я этого делать не буду. — Доктор Гастер подхватил Санса на руки и поднялся с дивана. — Точно так же, когда я чего-то хочу… Я очень много сделаю, чтобы это заполучить. А я очень хочу тебя, мой дорогой. — Он улыбнулся, вынося Санса из кабинета, и тихо прошёл через особняк к своей спальне. «Действительно, прошло много времени с тех пор, как мы делили постель», — думал он, шагая. После первой пары ночей, когда они просто спали вместе, чтобы избежать одиночества после отъезда Папируса, они погрузились в личные проекты и работу, чтобы быть занятыми, и близость отошла на второй план. Это неприемлемо, решил доктор Гастер. Санс нуждается в любви сейчас больше, чем когда-либо. Доктор толкнул дверь своей спальни, подошёл к кровати, положил Санса на одеяло и начал раздевать его, позволяя прикосновениям задерживаться всякий раз, когда он мог себе это позволить. Лёгкая дрожь, сопровождаемая синим румянцем там, где его руки касались Санса, побуждала его испытывать лёгкий трепет, делая счастливым из-за того, что эти незначительные вещи всё еще могли заставить его дорогого любовника таять. Санс всегда был более восприимчивым из двоих его любовников, всё ещё немного стеснительным в постели, несмотря на всё время, что они были вместе. Это было мило, решил доктор. Мило и абсолютно очаровательно. Он закончил раздевать Санса и сбросил одежду на пол, любовно оглядывая меньшего скелета, прежде чем поцеловать Санса в череп. — Устраивайся поудобнее, дорогой, — промурлыкал он. — Я сейчас вернусь. — Он одарил Санса почти знойной улыбкой, прежде чем бесшумно выскользнуть из комнаты. Санс почувствовал, как краска смущения заливает почти всё тело, когда забрался на кровать, сдвинув одеяло, чтобы насладиться ощущением шёлка на костях, и позволил себе наслаждаться, задаваясь вопросом, почему он вообще перестал спать в кровати Виндингса. Хотя доктор был достаточно добр к своим возлюбленным, Санс вынужден был признать, что у старшего скелета была лучшая кровать в особняке, и рассеянно размышлял над тем, намеренно это или нет. «Намеренно. Всё, что угодно, лишь бы к нему пришли два возмужавших молодых любовника», — грязно подумал Санс, и по спине у него пробежала дрожь. Ночь в этой спальне почти всегда гарантировала нереальное удовольствие. Доктор Гастер вернулся через несколько минут с коробкой, оценивающе оглядел своего маленького любовника, подошёл к кровати и сел на край. — Мой дорогой любовник готов к удовольствию? — спросил он, наслаждаясь тёмно-синим румянцем Санса, когда достал из коробки кусочек помадки. Санс кивнул, раздвигая челюсти и почти не обращая внимания на тонкую струйку слюны, которая сочилась между его зубов в предвкушении прекрасного угощения. Доктор Гастер подчинился, скармливая лакомый кусочек возлюбленному и наслаждаясь едва сдерживаемым стоном удовольствия, который маленький скелет попытался подавить. Безусловно очарователен. Доктор Гастер уложил череп Санса себе на колени, легонько погладил его, продолжая кормить квадратиками помадки. Его душа никогда не переставала радостно трепетать, когда он видел, что его дорогой Санс настолько открыт к тому, чтобы его баловали подобным образом. Санс как-то сказал ему, что странно, что именно это иногда помогает ему возбудиться, но доктор Гастер не имел ничего против. Во всяком случае, он всегда был странным. Что было для него ещё более странным, чем кинк кого-то баловать? Именно так он оказался связан с двумя своими любимыми. В любом случае, для него это было не меньшим удовольствием. Санс редко позволял себе такой уровень баловства, кроме особых случаев, хотя доктор Гастер не мог понять, почему. Санс был более чем достоин того, чтобы с ним обращались, как с маленьким принцем, и доктор Гастер чувствовал, что ему уже давно пора это сделать. Доктор Гастер кормил Санса помадкой, водя фалангами пальцев по черепу Санса, пока коробка не опустела. — Мне придётся купить долю в компании, чтобы ты остался доволен, не так ли? * — сказал он с улыбкой. Санс покраснел до синевы, поёрзав от лёгкого смущения. — Не моя вина, что она настолько вкусная, — пробормотал он, по большей части себе под нос. Доктор Гастер ухмыльнулся и запрокинул голову Санса. — Неужели? — спросил он. — Тогда мне придется попробовать самому. — Он наклонился, глубоко целуя Санса, не пропуская ни дюйма в его рту эктоплазменным языком. Санс густо покраснел, материализуя собственный язык, чтобы поцеловать Гастера в ответ, протянул руки и обвил ими шею доктора. Доктор Гастер подхватил Санса на руки, в последний раз провёл языком по зубам младшего и откинулся назад. — Думаю, ты прав, Санс, — промурлыкал он. — Было очень вкусно. — Он уложил Санса дальше на кровать, нависая над ним. — На самом деле, — продолжал он, проводя кончиком фаланги по грудине Санса и по его тазу, — я хотел бы попробовать ещё. Грудная клетка Санса почти вздымалась, душа сильно пульсировала, а глаза дрожали, когда он смотрел, как язык доктора Гастера скользит по рёбрам и грудине, магия покалывает кости чем-то средним между ожогом и щекоткой. Один только этот эффект уже ненамеренно возбуждал, даже когда он знал, что задумал доктор. Его мысли подтвердились, когда руки доктора Гастера раздвинули его бёдра, и язык проложил дорожку ниже, к свёртывающейся магии Санса. Санс едва успел подготовиться, как язык доктора Гастера начал работать с таким же энтузиазмом, как рот, если даже не с большим. Он даже не пытался приглушить вскрики и стоны, его бёдра сильно дёргались, а руки сжимали череп любовника. Доктор Гастер крепко держал Санса за бёдра, разводя их, и усиленно работал языком, не сводя глаз с его лица. Он так давно не видел, чтобы Санс так отпускал себя, не заботясь ни о чём на свете, кроме собственного удовольствия. Если бы он мог, он бы всегда держал Санса в этом состоянии, но сегодня нескольких часов было бы вполне достаточно. Санс метался по кровати, тяжело дыша, пока его руки шарили в поисках чего-нибудь — чего угодно — за что можно ухватиться, его душа бешено колотилась в грудной клетке. Он не мог сформулировать связное предложение, не говоря уже о слове, но это не мешало ему подзадоривать доктора Гастера, умоляя о большем, большем, большем, пожалуйста, большем… И это большее он получил, когда доктор Гастер отпустил его левую бедренную кость, вместо этого используя руку, чтобы вставить два длинных пальца в Санса, чтобы те присоединились к его языку, наслаждаясь громким вскриком, который испустил меньший скелет. — «Просто прелесть», — подумал он про себя, чувствуя по дикому трепету в душе Санса, что его маленький любовник почти кончил. Он быстро работал пальцами, сгибая их в нужном месте… Бёдра Санса выгнулись над кроватью, он издал громкий протяжный вопль экстаза, когда кончил. Его кости на мгновение сомкнулись, а затем расслабились, когда он рухнул обратно на кровать в горячем, дрожащем беспорядке. Доктор Гастер легонько погладил Санса по бёдрам, удовлетворённо облизывая зубы и глядя на своего красивого распутного любовника. — Теперь тебе лучше, любимый? — мурлыкнул он, проводя рукой по грудной клетке Санса. Тот удовлетворенно застонал, неуверенно улыбаясь доктору. — Л-лучше не бывает, — ответил он, вытирая вспотевший череп. — Доктор Гастер усмехнулся и потянулся, чтобы расстегнуть одежду. — … эм… чт-?.. — Ох, ты же не думаешь, что мы закончили? — спросил доктор, бросая рубашку на пол. — Это была просто прелюдия, дорогой мой… — Он провел рукой по подбородку Санса. — … а полноценная еда приносит гораздо больше удовольствия, чем простая закуска, не так ли? Скулы Санса посинели, душа снова задрожала в груди. — … если ты настаиваешь, — ответил он, поёрзав, когда доктор Гастер навис над ним. — О, настаиваю.

***

Санс уставился в потолок, не в силах больше ничего делать, кроме как созерцать прекрасно обработанный кафель и наслаждаться ленивыми движениями руки на голове. — … если ты ещё когда-либо назовешь себя «уставшим стариком»… — пробормотал он, — … я напомню тебе о сегодняшней ночи и никогда не позволю о ней забыть. Доктор Гастер улыбнулся, довольный багровый румянец покрыл его скулы. — Ты мне льстишь, Санс, — ответил он, подтягивая к себе маленького скелета. — Я ведь не переусердствовал? Санс громко фыркнул. — Нет, Виндингс, ты сделал всё как надо, — сказал он. — Вернее, ты как надо сделал меня. — Он улыбнулся, когда рассмеялся д-р Гастер, и прислонился головой к грудной клетке старшего. — … спасибо, — искренне пробормотал он. — Мне действительно было это нужно. Гастер мягко улыбнулся и поцеловал Санса в лоб. — Верь мне, когда я говорю «в любое время», Санс, — ответил он. — Это то, ради чего я здесь… ради чего мы здесь вместе. — Он обнял Санса обеими руками и крепко прижал к себе. — Останешься со мной на ночь? Санс вздохнул, расслабляясь в объятиях доктора Гастера. — Тебе даже не нужно спрашивать, — сказал он, пристраиваясь задремать. Папирус с компьютером подождут и до завтра.