подари мне завтра

      Чимин боится. Боится каждого шороха и странного звука. А собачий лай заставляет по венам струится жгучий страх, ускоряя сердцебиение. Вокруг темно и нет ни единой живой души, кроме самого Чимина. Путь парню освещает лишь тусклый лунный свет, что пробивается сквозь распахнутые окна. Чимин подходит к одному из них на дрожащих ногах, которые не слушаются своего владельца и каждый шаг даётся с трудом.       Взгляд упирается в тёмное небо, где не видно ни единой звезды, лишь яркая луна, занимающая добрую половину горизонта. Тёмное полотно неба кажется настолько глубоким, что в нём видно целую бесконечность, поглощающую весь свет и вселяющую ужас в хрупкое тело омеги. Чимин судорожно выдыхает и скользит взглядом ниже, по тёмному лесу, в котором мерещатся красные глаза, смотрящие прямо в душу и питающиеся страхом. Руки неизвестных виднеются сквозь стволы могучих деревьев и не понятно вовсе, звериные это лапы или руки мертвецов, желающие забрать Чимина с собой в загробный мир.       Омега не хочет смотреть вниз, зная, что там будет хуже. Но взгляд сам опускается, цепляясь за фигуры обугленных трупов с выжженными глазами. Они раскрыты, но в них нет ничего, лишь кровавые слёзы льются по щекам, смешиваясь в одно красное полотно, закрывающее всю землю под ними. Страх сковывает всё тело и пробирается внутрь, в самую душу, захватывая её в свои цепкие лапки.       Детский громкий крик забирается глубоко в мозг, отпечатываясь там надолго. Чимин резко оборачивается, желая увидеть источник звука, но не видит совершенно ничего, а когда поворачивается вновь к окну, то перед глазами встаёт лишь холодная каменная стена, на которой написано кровавыми буквами.       «Ты виноват во всём.»       Чимин отшатывается от стены, а собственный крик застревает где-то в горле. Страх не позволяет вырываться ни единому звуку и ноги каменеют, но Чимин делает над собой усилие и отходит дальше, к противоположной стене.       — Чимин-и, ты не спрячешься, — слышится детский голос совсем рядом за спиной и чьи-то холодные руки хватают Чимина за запястья. По коже омеги пробегают мурашки и глаза расширяются, а прямо перед лицом появляется лицо собственного папы с залитыми кровью глазами. Он плачет густой красной жидкостью, размазывает её по лицу, прося прощение. — Это всё твоя вина, — голос родной до боли, но руки, сжимающие запястья, слишком чужие. Чимин чувствует, как по его щекам скатываются слёзы, но взгляд остаётся ясным лишь для того, чтобы увидеть безумную улыбку на лице папы.       — Твоя очередь настала, — хриплый мужской голос раздаётся слишком громко в тишине помещения. Чимин громко кричит и зажмуривает глаза, но детский смех не исчезает, кажется, звуча в голове, а не наяву. Омега вырывается из хватки и бежит что есть силы, однако пол под ногами исчезает, а цепкие лапки теней не дают упасть. Чимин видит напротив свою мать, которая улыбается широко и протягивает руку к сыну, но её лицо искажается от боли. Мертвецы, стоящие до этого позади, подходят ближе и тянут руки к женскому телу, отрывая куски кожи и начиная пожирать заживо родного Чимину человека.       — Нет! — кричит омега, но в ответ слышится лишь детский смех. Девочка стоит неподалёку, смотрит на весь ужас и смеётся громко, будто это что-то очень весёлое. В её руках старый мишка без головы, из сердца которого торчит кухонный нож. Живот и грудь игрушки разодраны и оттуда виднеется вата, пропитанная кровью. Чимин кричит что есть силы и пытается вырваться из рук теней, как вдруг одна из них приобретает очертания родного лица. Папа смотрит прямо на Пака и приближается, скользя по стене.       — Ты такой же как и я, — слышится шёпот у уха, а затем адская боль разрезает всё тело.       — Нет! — Чимин распахивает глаза и дышит загнанно, пытаясь придти в себя после очередного кошмара. На улице уже начинает светлеть, но комната всё ещё тёмная, поэтому омега дрожащими руками тянется к ночнику, но вместо него нащупывает лишь что-то холодное. Оно бьётся под руками и окутывает ладони во что-то тёплое, когда Чимин сжимает это сильнее. Свет от проезжающей машины озаряет комнату, а крик разрывает тишину, когда Чимин видит в своих руках всё ещё бьющееся сердце.       Омега просыпается уже второй раз от собственного крика. Глаза натыкаются на светлый потолок, но на этот раз Чимин тут же их зажмуривает. На подушку капают солёные слёзы, а всё тело пробивает дрожь. На улице раздаётся гудок автомобиля, но Чимин не обращает на это внимания, громко всхлипывая и переворачиваясь на бок. Омега сжимается в маленький дрожащий комочек, обнимая свои ноги руками и прижимая их ближе к груди. Пусть сон уже и ушёл, но внутри всё ещё таится липкий страх, что разливается по всему телу.       Чимин так и не раскрывает глаза, дотягиваясь до ночника и быстро включая его. Собственный крик, смешанный с детским смехом всё ещё слышатся где-то на задворках сознания, но омега пытается не обращать на это внимание, медленно открывая глаза. Собственная квартира кажется слишком чужой, а за углом мерещится чья-то тень, которая исчезает сразу же, как только Чимин смотрит туда.       Омега дотягивается до телефона и смотрит на дисплей смартфона, щурясь от яркого света. Сейчас лишь полвторого ночи, но спать уже не хочется. Чимин блокирует экран и нехотя поднимается с кровати, включая свет в комнате. Он режет глаза, но Пак не обращает на это никакого внимания, проходя дальше и включая свет во всей своей однокомнатной квартире.       Чимин тяжело вздыхает и садится на стул около мольберта, стоящего в углу спальни. Рядом, на небольшой тумбочке, лежат до сих пор незакрытые краски и грязные кисти, испачканные в тёмных оттенках синего. Омега переводит взгляд на почти законченное полотно и берёт в руки кисть, немного смачивая её водой, чтобы засохшая краска стала более мягкой. Первый мазок слишком небрежный, но Чимин маскирует его под другой, выравнивая тон и линии.       На полотне виднеется мальчик. Испуганный мальчик, потерявшийся в тёмном лесу. У него нет фонаря, а вместо него ребёнок держит клетку с чёрной птицей, крылья которой сложены и она не пытается улететь или кричать. Она сидит тихо, ведь сама боится этого места.       Мрачные голые деревья возвышаются над землёй, а их верхушки отбрасывают странные тени. Обнажённые ветки сливаются вместе, переплетаются и походят на руки, когда тени их достигают земли. Все пальцы устремлены к ребёнку в рваной старой одежде. На его лице ясно отображается испуг, а изо рта вырываются клубы пара, будто он кричит или дышит загнанно, после долгой погони.       За мальчиком разливается густой туман, скрывающий стволы устрашающих деревьев. Из тумана вырываются обрывки человеческих рук, они словно тянутся к ребёнку, пугая его ещё сильнее и желая утащить с собой, в мир неупокоенных духов. Туда, откуда выхода уже нет.       Кисть делает последний мазок и Чимин выплывает из своих мыслей, тяжело вздыхая и откладывая инструмент. Он снова рисует лишь тёмными красками, а светлые, нежные и тёплые так и остались до сих пор не открытыми. Чимин их покупает, всё надеясь, что вновь будет ими рисовать, прямо как в детстве. Когда тёмные мелки не использовались вовсе, а все светлые красовались на асфальте возле дома, радуя родителей обилием красок. Но они все потерялись, растворились в боли, которой теперь пропитана вся жизнь Чимина.       Омега будто заперт в пустой комнате, наполненной сожалениями, виной, кошмарами и болью. Комнате, без окон и дверей. И оттуда нет выхода, а Чимин теперь навечно обречён на страдания. А может парень просто сам не хочет искать тот самый спасительный выход, который позволит обрести счастье и увидеть яркий солнечный свет над головой.

***

      — Лучшие работы в группе будут выставлены завтра на выставке, — первым делом объявляет преподаватель. — Сегодняшняя тема — счастье, — последнее, что говорит, прежде чем покинуть мастерскую и оставить студентов размышлять о теме картины. С разных сторон слышатся тяжёлые вздохи, некоторые негодуют: «как это можно нарисовать?» А некоторые счастливо начинают свои работы. В том числе и вдохновлённый Чонгук, который сразу хватает кисть в руки и начинает размазывать краски по холсту.       Чимин же относится к тем, кто тяжело вздыхает. Парень берёт в руки кисть, но даже не знает какие краски использовать, что рисовать и какая атмосфера должна быть. Вроде счастливая и светлая, но Чимину она неизвестна, ведь он не умеет искренне радоваться, что и отражается на его картинах. В голове вроде возникают какие-то пустые картинки, но Чимин не хочет рисовать их, ведь они передают счастье в широком его смысле, а парень хочет нарисовать своё счастье.       Время идёт, а холст Чимина остаётся всё таким же пустым и противно белым. Паку хочется закрасить весь белый цвет в тёмные оттенки, нарисовать то, что таится в душе, но так нельзя. Потому что там таится лишь боль и никакой радости.       Омега тяжело вздыхает в очередной раз и смотрит на работы всех присутствующих, где уже начинают образовываться образы их маленьких радостей. У кого-то милая собачка с небольшим бантиком ходит на задних лапах; у кого-то младший брат, делающий первые шаги и широко улыбающийся, а у кого-то девушка. Чимин останавливает взгляд на смутно знакомом лице и вглядывается в черты лица, понимая наконец где её видел.       На её нежном лице расцветает улыбка, когда она оборачивается и смотрит прямо в глаза. Девушка протягивает руку, приглашая пройти за ней, на светлую поляну, усеянную нежными цветами. Девушка ступает босыми ногами по мягкому зелёному покрывалу травы, а её волосы развиваются на ветру. Нежный белый сарафан прекрасно сидит на её стройном и хрупком теле, делая девушку воздушной и нежной. Она не идёт. Она будто парит над травой, настолько у неё лёгкая походка. Чимин скользит взглядом по юной красавице, а на лице непроизвольно появляется улыбка, когда он натыкается на небольшой венок на её голове, аккуратно сплетённый из полевых цветов.       — Ты снова пялишься, — тихий шёпот прямо над ухом вырывает Чимина из мыслей и он резко оборачивается к Тэхёну, глупо хлопая глазами. — Он заметил, — кивает головой в сторону ухмыляющегося Чонгука. Чимин переводит взгляд на альфу и закатывает глаза, вновь обращая свой взор к собственному холсту.       — Я не пялюсь, я просто искал вдохновение, — бурчит Пак, дуя губы совсем как ребёнок.       — Айгу, ты такой малыш, — тихо смеётся Тэхён, за что получает тычок в бок. — И как, нашёл?       — Нихуя, — качает головой Чимин, наконец опуская кисть, которую зачем-то взял в руки в самом начале пары. — Я бездарный художник.       — Согласен, — хмыкает Чонгук, подошедший ближе, чтобы посмотреть на работу своего соперника. — Ты бездарность.       — Тебя не спрашивали, — рычит Чимин, привлекая внимание. — Съеби отсюда, пока я тебе морду не набил.       — Ты не дотянешься, — самодовольно ухмыляется Чонгук, зная, что этот коротышка не сможет ничего сделать. Ведь в прошлый раз у него осталось лишь парочка синяков, которые сошли уже на следующий день.       — Поверь, уж до тебя-то я дотянусь, — сквозь зубы произносит омега. Тэхён сразу же хватает друга за руку, не давая ему встать с места. Чимин может. Теперь Тэхён знает, что Чимин может вытворить всё, что угодно.       — Смотри-ка. Твоя омега не хочет, чтобы ты дрался, — Чонгук выпаливает прежде, чем успевает подумать. Он никогда не хотел обидеть или как-то задеть Тэхёна. Знание того, что Ким является омегой не должно было давать Чону никаких преимуществ, но слова вырвались прежде, чем Чонгук успел понять их смысл.       По мастерской разносится шёпот и тихие смешки. Все смотрят на Тэхёна и Чимина, а взгляды их пронизаны отвращением к этим двоим. Хотя, наверное, Чимин тут не при чём, ведь его никто трогать не будет. Он же вроде как альфа. А вот Тэхён…       — Заеби своё хлебало, — рычит Чимин, вырывая руку из хватки Кима и подрываясь с места. Парень хватает Чонгука за грудки и ударяет его спиной о стену, вставая чуть на носочки, чтобы хоть немного казаться выше. — Это не твоё дело, ты меня понял? Если ещё хоть раз пискнешь в сторону Тэхёна, то я тебе глотку перережу и нарисую картину твоей кровью, ты меня понял? — голос холоден и от него веет ужасом. Чонгук уже хочет извиниться и как-то ответить, но Чимин вдруг неожиданно отпускает его. — Если кто-то из вас хоть пальцем тронет Тэхёна или начнёт распространять про него слухи, то вас будет ждать такая же участь, — рычит Чимин на остальных. Парень не дожидается ответа и просто берёт друга за руку, выводя его из мастерской, перед этим пнув мольберт Чонгука и испортив его картину.       Все присутствующие вздрагивают от громкого хлопка дверью и переглядываются между собой. Молчание затягивается на долгих десять секунд, кажущиеся Чонгуку вечностью. Они дают время понять что именно он натворил и позволяют задуматься о том, что же будет дальше.       — Ненавижу парней омег, — вдруг раздаётся голос одного из студентов. — В жопу ебутся, педики, — и смеётся. Громко так и заливисто, а Чонгуку противно от этого смеха, который подхватывают и остальные, такие же тупые. Альфа не выдерживает, молча выходя из мастерской, по дороге сталкиваясь с преподавателем и быстро объясняя ситуацию, что Тэхёну стало плохо, а Чимин просто как хороший друг решил отвести Кима в медпункт. Преподаватель не успевает даже спросить куда направляется Чонгук, как альфы и след простыл.

***

      — Как же он меня бесит! Суёт нос не в свои дела и пытается выглядеть круто, хотя ничего из себя не представляет! Только и умеет что своё хлебало разевать! — рычит Чимин, направляясь на выход из универа. Тэхён тихо идёт следом, не отвечая другу и не поддерживая разговор. На душе слишком паршиво, чтобы можно было произнести хоть слово без дрожащего голоса и слезящихся глаз.       Тэхён так же как и Чимин ненавидит свою омежью натуру. Ненавидит её всей душой, потому что она делает из него слишком хрупкого и уязвимого, заставляет зависеть от своего альфы, которого Ким ещё даже не встретил. Омега внутри тихо льёт слёзы и желает любви, хочет, чтобы её приласкали и обогрели, но Тэхён знает, что такого не будет. Никогда. Потому что у его альфы есть выбор, а у него, Тэхёна, его никогда не было.       — Тэ, не реви, мы прорвёмся, — слышится голос Чимина. Пак смотрит прямо в слезящиеся глаза и улыбается уголками губ, раскрывая руки для объятий. Тэхён шумно всхлипывает и поддаётся вперёд, утыкаясь влажным носом в изгиб шеи друга. Он чувствует успокаивающие поглаживания по спине, отчего всхлипывает ещё громче, дрожа в руках такого же слабого омеги как и он сам.       — Ты мне в детстве так говорил, — сквозь всхлипы вспоминает Тэхён. Картинки мелькают перед глазами, а тихий смешок Чимина почему-то отдаётся теплом на сердце. Потому что воспоминания возвращают обоих в те времена, когда жизнь ещё не казалась такой сложной. Когда самым сложным выбором было лишь то, каким цветом мелка нарисовать хвост единорога, а самую большую боль приносил упавший чупа-чупс на землю. Они хотят вернуть те времена, когда маленький Тэхён подошёл тихо к такому же маленькому Чимину, и плюхнулся на подгузник рядом, предложив Паку свою формочку. Они тогда лепетали на своём языке долго, а родители смотрели на этих двоих с умилением и обменялись номерами на всякий случай. Но каково же было их удивление, когда семья Ким как раз переехала в соседний дом.       — Потому что ты в детстве был плаксой. Хотя сейчас таким же остался, — вновь усмехается Чимин, прикрывая глаза и погружаясь ещё глубже в совместные воспоминания. Разбитые коленки в погоне за кошкой и синяки в первых драках. Чимин помнит их все, но не чувствует того счастья, которое испытывал тогда. Тогда они были не разлей вода и познавали мир вместе, разделяя все чувства и эмоции на двоих. Родители в те времена всё гадали: кто же будет альфой, ведь они были уверены, что эти двое станут отличной парой. Но Чимин, ровно так же как и Тэхён, помнят слёзы своих близких, когда врачи сказали о том, что и один и второй омеги. Тогда сбежалось всё отделение чтобы посмотреть на двух малышей, которые держались за руки и боялись такого повышенного внимания к себе.       «Давай убежим?» тихо прошептал тогда Тэхён, дрожа от страха и не зная куда себя деть. С одной стороны родители, которые смотрят на ребёнка с сожалением, а с другой стороны страшные врачи, смотрящие так, будто это не обычные мальчики-омеги, а целое научное открытие. Хотя, наверное, для врачей это так и было. Ведь мальчики-омеги это большая редкость, соизмеримая разве что с русалками: о них рассказывают, их знают, но никто не видел их в реальной жизни.       «Держи меня за руку» так же тихо ответил Чимин, крепче сжимая руку своего друга и поднимаясь с места. Они тогда ещё не понимали какой станет их жизнь совсем скоро. Не понимали почему друзья в садике стали такими грубыми, почему воспитатели смотрят с неким отвращением. Они были глупыми и наивными, а когда осознание их сущности постепенно начало настигать, то у Чимина обострилось отрицание. Тэхён же воспринял всё более спокойно, хотя в душе тоже не хотел становиться омегой.       — А я-то думаю, что за потоп случился. Оказывается тут просто два студента затопили слезами весь универ, — слышится шепелявый голос со стороны. Тэхён вздрагивает и отскакивает от Чимина как ошпаренный, быстро вытирая глаза от солёных слёз. — Что же у Вас случилось, раз Вы так плачете?       — Ничего не случилось! — сразу выпаливает Тэхён. — Всё в порядке.       — Ага, я вижу как в порядке. Колитесь давайте кто вас обидел?       — Чимин! — выкрикивает Чонгук, забегая в небольшую беседку, где решил до этого остановиться Пак. — Точнее Тэ… Я не хотел…       — Не смей произносить его имя, — рычит Чимин, заводя друга за спину. Юнги понимающе хмыкает и даёт подзатыльник Чонгуку. Приходится встать на носочки.       — Так вот кто виновник их слёз. Вроде бы взрослый парень, а мозгами пользоваться не умеет, — качает головой Мин. — Извинись.       — Да я пыта-       — Свали отсюда, — вновь рычит Пак, выглядя так, будто если Чонгук сделает ещё хоть шаг в их сторону, то Чимин накинется на него и расцарапает острыми когтями всё лицо.       — Чимин, он же просто хочет извиниться, — подаёт голос Тэхён, пытаясь говорить как можно мягче и не злить Чимина ещё сильнее.       — Надо было думать, прежде чем говорить! Зачем-то же ему нужна голова!       — Да, я дурак. Я сказал не подумав. Прости. Я не хотел об этом упоминать. Я просто хотел выбесить Чимина, а вы с ним очень близки и его легко можно вывести на эмоции, если затронуть тему про тебя, — на одном дыхании выпаливает Чонгук, смотря виновато, словно нашкодивший котёнок.       — Ты, — уже начинает Чимин, но Тэхён его останавливает, кладя руку на плечо. Гнев сразу уходит на второй план.       — Ничего страшного. Просто в следующий раз не говори подобное, — примирительно улыбается Ким. — Кстати, откуда ты узнал обо мне?       — А… Вы один раз писали что-то на листочках… Ты там… — Чонгук отводит взгляд и неловко чешет затылок.       — Так и скажи, что его там ебали, — без стеснения отвечает за друга Юнги.       — А я тебе говорил, что писать это на паре не самая лучшая идея, — не упускает возможности вставить своё слово, произносит Чимин. Тэхён на это густо краснеет и отводит взгляд, понимая насколько сильно они проебались.       — Так, если мы всё выяснили, то давайте теперь обратно на пары. Учитель Сон недоволен тем, что вы просто ушли посреди пары, так ещё и мольберт сломали, — Юнги не даёт долго висеть в воздухе неловкой атмосфере, переводя тему.       — Ну да, силы есть — ума не надо, — усмехается Чонгук, смотря на вновь закипающего Чимина.       — Если бы у тебя был мозг не в твоей жопе, то всё было бы в порядке! — возмущается омега, краснея от злости и направляясь обратно в здание универа. Отлично, теперь всё снова встало на свои места.