***
В столовой шумно и людно, а громкие разговоры заглушают звон посуды. Чимин скучающе смотрит в окно, около которого урвал себе место, и тяжело вздыхает, смотря на прекрасную погоду за стеклом и слушая тихое пение птиц. Сейчас омега находится далеко за пределами университетской столовой, погружаясь всё больше в собственные мысли. Тэхён сегодня утром написал, что чувствует себя нехорошо, поэтому не придёт на учёбу и лучше полежит один день дома, ведь сон — лучшее лекарство. Так что теперь некому отвлекать Чимина от своих мыслей и занимать разговорами, создавая иллюзию нужности. Сейчас рядом нет никого, кому омега хоть капельку важен. Хотя Чимин сомневается, что важен для Тэхёна настолько, насколько это он преподносит. Да, семья Ким приютила маленького Чимина, терпела его приступы и заботилась долгое время. Но Пак понимает, что делали они это лишь из чувства долга перед его папой, который в то время обеспечивал небольшую деревушку всем нужным для выживания, выходя в море и вылавливая тонны рыбы. Они не делали это ради Чимина, а по их глазам было видно, что они устали возиться с этим поломанным обстоятельствами подростком. Именно поэтому Пак подрабатывал в свободное от учёбы время и долго копил деньги, а в возрасте семнадцати лет наконец нашёл однокомнатную квартиру в бедном районе Сеула и попросил купить её, отдав все свои сбережения. Родители Тэхёна тогда долго его отговаривали, просили подождать совершеннолетия, но Чимин стоял на своём и даже закрывал глаза на слёзы своего друга, от которых сердце сжималось и хотелось остаться. Однако чувство будто он обуза для этой семьи становилось всё больше, а психическое состояние ухудшалось, поэтому его отпустили. Купили квартиру и пожелали удачи, пообещав, что будут помогать. Они, конечно, тогда ещё не догадывались, что Чимин обрубит все мосты и не будет выходить на связь. По началу было сложно. Очень сложно жить подростку в большом городе и как-то собирать последние деньги на жизнь. Чимин был совершенно один, без поддержки и успокаивающего голоса, который сказал бы «я рядом». У омеги не было совершенно никого. Только он сам. Он мог надеяться только на себя и опору он искал лишь в себе, сам не замечая, как постепенно одиночество разрушает его ещё сильнее. Так продолжалось долгих два года, пока подросший Тэхён не переехал в Сеул и не нашёл Чимина по адресу — единственной зацепке, которую после себя оставил Пак. Ким долго плакал и обнимал друга, рассказывая о том, как скучал, а Чимин просто сидел и не понимал почему ничего не чувствует, видя слёзы родного человека и слушая его всхлипы. Просто Чимин слишком долго находился в холоде одиночества, что он пробрался глубоко внутрь и захватил сердце. Конечно, с тех пор прошёл уже почти год и некоторые чувства всё же вернулись, но они настолько слабые, что их почти незаметно. Они тусклые и потерянные, такие же, как и их хозяин. Он никчёмный и никому ненужный. Иногда Чимину кажется, что если его вдруг не станет, то никто этого даже не заметит. Хотя, почему кажется? Ведь так и есть на самом деле. — Молодой человек, пара уже началась, — из мыслей его вырывает голос одного из преподавателей. Чимин тупо моргает несколько секунд, пытаясь понять что сказал мужчина, а потом подрывается с места и быстро кланяется, убегая в нужную аудиторию. — Извините за опоздание. Можно войти? — врываясь внутрь, сразу произносит Чимин. Преподаватель Мин лениво поворачивается к Паку и осматривает его с ног до головы, даже не сдерживая тихого смешка. Хотя смешки разносятся по всей аудитории. — Проходи и садись на свободное место, — наконец разрешает Юнги, отворачиваясь вновь к доске, продолжая записывать тему урока. Смешки постепенно становятся громче, когда Чимин проходит дальше в аудиторию, сканируя её взглядом на наличие свободных мест. — Эй, свинья, место есть здесь, — поднимает руку Чонгук, вызывая уже откровенный смех всей аудитории. Чимин закатывает глаза и молча проходит к Чону, спихивая его рюкзак с места рядом. Омега плюхается на освободившийся стул и достаёт нужную тетрадь, пытаясь не обращать внимания на смешки. Тихое пение птиц за окном отвлекает, не даёт сосредоточиться на лекции. Чимин тихо вздыхает и переводит взгляд на окно, всматриваясь в природу за ним. За тем, как воробьи скачут по веткам, как листья тихо шелестят на нежном ветру. Омеге хочется туда на свободу. Не хочется думать о людских проблемах, считать, хватит ли стипендии на то, чтобы оплатить счета за квартиру и купить минимум еды на следующую неделю. Не хочется думать о том, сколько всего ему ещё предстоит сделать, прежде чем можно будет спокойно уйти на каникулы и тихо, в одиночестве, пожирать себя мыслями. — Тебе бы переодеться, — тихо шепчет Чонгук, обдавая ухо тёплым дыханием. Чимин вздрагивает и оборачивается, оказываясь слишком близко к лицу Чона. Так, что губы чуть ли не касаются друг друга, а дыхание делится на двоих. Альфа отшатывается назад, морщась в отвращении, пока Чимин часто моргает и тупит взгляд на чистых листах тетради, отчего-то краснея. — У тебя рубашка грязная, — всё же продолжает Чон. — Что?.. — непонимающе шепчет в ответ. Чонгук указывает на себе место и кивает на Чимина. Пак хмурится и опускает взгляд себе на грудь, а его глаза тут же расширяются, когда натыкаются на жирное пятно на белой рубашке. — Блять, — шипит Чимин, наконец понимая почему вся аудитория смеялась над ним. — Ты не замечал? — выгибает бровь Чонгук, окончательно отвлекаясь от лекции. — Ну вот такой вот я слепой, — грубо отвечает Чимин без всякого желания продолжать этот диалог. Чон слышит неприязнь в голосе Пака, поэтому больше не лезет к нему, начиная переговариваться с милой девушкой с другой стороны.***
— Эй, свинья, тебе не стыдно так ходить? — насмешливо произносит один из элиты универа, подходя ближе к Чимину. Омега хмурится, блокируя телефон и убирая его в карман джинс, разворачиваясь к парню лицом. — Что тебе надо, Хванги? — недовольно отвечает Чимин, скрещивая руки на груди и смотря на альфу снизу вверх. — Что, уже доебаться не до кого? — Нет, просто тут воняет на весь универ от одной свиньи по имени Пак Чимин, — гогочет Хван. — Ты уверен, что воняет от меня? Я вот например не чувствовал неприятного запаха, пока ты не подошёл, — хмыкает Чимин, показушно начиная махать у носа ладошкой. — Да как ты смеешь?! — Хванги сжимает зубы от злости и весь краснеет, словно рак, занося руку для удара. Пак уже готовится смело принять его, чуть зажмуриваясь, но ничего не чувствует, а вместо этого слышит глухой удар чьего-то тела о пол. — Что, правда глаза режет? — усмехается Чонгук и Чимин сразу же распахивает глаза, видя то, как Хванги лежит на полу, а Чон трясёт рукой, пытаясь снять неприятные ощущения после удара. Дружки Хванги рычат и начинают окружать Чонгука, готовые наброситься на него, но альфа весело хмыкает и хватает Чимина за руку. — Бежим! — Что? Но, — не успевает омега договорить, как Чонгук срывается с места, утягивая Чимина за собой. Пак чуть не падает от резкого старта, но альфа держит крепко и не даёт упасть, сбегая из универа вовсе. — Ты сумасшедший! — выкрикивает омега, перепрыгивая через ступеньку вниз, чтобы успеть за Чонгуком. — Я знаю, — смеётся в ответ альфа, выбегая из ворот учебного заведения и чуть сбавляя скорость. — Но это лучше, чем если бы они нас отпиздили. Их там было много и, даже с твоими навыками драки, мы вряд ли победили бы. — А, ну да, поэтому надо было трусливо сбежать, — закатывает глаза Чимин, вырывая руку из хватки Чонгука. — Это не побег, а тактическое отступление. — Ого, какие умные слова мы знаем, — усмехается Пак, заворачивая в один из переулков, чтобы быстрее дойти до дома. Обратно возвращаться не хочется, а гулять слишком лень, поэтому Чимин принимает решение пойти домой. — Нет-нет-нет. Пошли со мной, — улыбается Чонгук, вновь беря Пака за руку и направляясь с ним в противоположную от дома сторону. Чимин только собирается начать сопротивляться, как понимает, что совсем не хочет этого. Не хочет сопротивляться и грубить, а наоборот, хочет просто тихо следовать за Чонгуком в неизвестном направлении. И хочет он этого именно с Чонгуком, а не с кем-то ещё. — И куда мы идём? — спрашивает Чимин спустя какое-то время полной тишины, прерываемой лишь редким шумом проезжающих машин. — Скоро узнаешь, — загадочно отвечает Чонгук, подмигивая Паку и по-доброму усмехаясь, когда Чимин шокировано поднимает брови на подмигивание. — Это что, твоя гейская сущность вырывается наружу? — Всё может быть, — тихо посмеиваясь, отвечает Чон. Чимин удивляется ещё больше, что альфа не стал сопротивляться и злиться, ведь омега был уверен, что Чонгук ярый гомофоб. Видимо, он ошибался на его счёт. Дорога длится довольно долго и проходит в молчании. Чимин больше не задаёт вопросов, а Чонгук идёт рядом и крепко сжимает руку омеги, изредка улыбаясь себе под нос. Омеге интересно о чём думает альфа, но он ничего не спрашивает, решая дождаться того момента, когда они дойдут до места назначения, которое Чон держит в тайне. Интересно, что это? Может какое-нибудь кафе? Или бар? А может игровая комната? Хотя нет, Чонгук не ребёнок ведь… За раздумиями Чимин не замечает как они петляют между дворов и выходят на довольно оживлённую улицу Сеула. По пестрящим красками вывескам и толпам народа понятно, что это центр или около него. Но остаются в людном месте они недолго, заворачивая в очередной двор и заходя в подъезд многоэтажки. Чимин выплывает из своих мыслей лишь тогда, когда они заходят в лифт и Чонгук жмёт на кнопку последнего этажа. — Ты меня сбросить с крыши решил? — предполагает Чимин. — Нет, хотя заманчивое предложение. — Тогда романтическое свидание? — выгибает бровь Пак, еле сдерживая смех от своего же предположения. — Нет, не думаю, — усмехается Чонгук, удивляя сам себя спокойствием, с которым он ответил. Ещё месяц назад Чон начал бы грубить и говорить, что он не педик, а теперь мысль о том, что это может быть свидание с парнем так легко воспринимается. Нет, лёгкое отторжение есть, но скорее чисто из привычки, чем что-то иное. — Значит ты меня всё же решил сбросить с крыши, — хмыкает Чимин, послушно выходя из лифта вслед за Чонгуком и поднимаясь по лестнице на крышу. Альфа ловко открывает замок и залезает первым, подавая руку омеге. — Я и сам могу, — Чимин отталкивает руку помощи, залезая самостоятельно и замирая в этот же миг от увиденного. — Вау, — выдыхает Пак, смотря вдаль, на открытые просторы и впервые не упираясь ни во что взглядом. — Нравится? — спрашивает Чонгук, закрывая за ними люк и подходя ближе к краю. — Очень, — честно признаётся Чимин, аккуратно шагая за альфой. Сердце замирает, когда взгляду открывается весь город. Дома кажутся такими маленькими, а машины лишь маленькие точки, снующие по дороге. Городского шума не слышно, лишь лёгкий ветер фоном отдаётся в ушах. На душе становится спокойно и впервые Чимин чувствует, что именно здесь, на высоте пятидесяти этажей над землёй, все проблемы уходят на второй план. — Я часто здесь бываю, — улыбается Чонгук, отходя от края и присаживаясь у стены. — Особенно когда надо подумать. — Ого, ты умеешь думать, — удивлённо вскидывает брови Чимин, садясь рядом с альфой. Чонгук закатывает глаза, но тихо смеётся, не принимая слова Пака близко к сердцу. — Неожиданно, правда? — Очень, — кивает Чимин, затихая. Тишина этого места умиротворяет и в голове омега уже делает пометку в его топе мест, лучших для самоубийства. — Тебе ведь девятнадцать? — спрашивает Чонгук, решая продолжить диалог. У него внезапно появляется желание узнать о Чимине больше, залезть в его голову и понять что там творится. Какие демоны там притаились. — Да. А тебе? Ты выглядишь старше… — Двадцать четыре. Я пришёл сюда после медицинского университета. Хотел воплотить свою мечту в реальность, — вздыхает Чонгук, опуская взгляд на носки новеньких кед. — Но тут есть какое-то «но», да? — Ага. Мой отец против того, чтобы я был художником. Он хотел дать мне год, чтобы я понял, что это не моё, а он пока освободил место у себя в больнице, но это время недавно сократилось до конца этого семестра. — Получается ты с нами ненадолго? В следующем семестре тебя уже не будет? — с еле различимым разочарованием спрашивает Чимин. — Да. Прости, но нарываться на перепалки больше будет не с кем. Хотя, зная тебя, ты найдёшь с кем собачиться. — Ты меня не знаешь, — поджимает губы Пак, отводя взгляд. — Совсем не знаешь, — Чимин вдруг вновь запирается в себе и возводит высокую стену, через которую Чонгуку не пробраться. Но он пытается, решая не опускать руки. Потому что Чимин внезапно становится интересным и хочется пробраться ему в душу, узнать лучше и понять какой же настоящий Пак Чимин, без всяких масок. — Вы с Тэхёном встречаетесь? — Что? Сплюнь нахуй. Мы с ним друзья с детства и становиться парой не собираемся. — Друзья с детства? Это наверное круто… Иметь друга, который прошёл вместе с тобой через трудности и знает тебя как никто другой. — А у тебя разве нет такого? — Чимин поворачивается к Чонгуку. — Не всем повезло встретить нужных людей на своём жизненном пути. У меня были так называемые «друзья», — произносит альфа, заключая последнее слово в кавычки. — Но им всем было плевать на меня. Они смотрели лишь на деньги моих родителей. — А преподаватель Мин? Мне казалось, что вы с ним ладите, — спрашивает Чимин, закрывая глаза на тему про деньги. — О господи, не называй его так при мне, — морщится Чонгук. — Просто Юнги. На самом деле я всё ещё не понимаю зачем он со мной возится и что ему от меня надо. Он ни разу не упоминал моих родителей, помог поступить в универ и часто приходит ко мне в гости, потому что знает, что я не очень люблю одиночество. — Может он просто хочет стать твоим другом? Настоящим. И пытается поддерживать тебя лишь с мыслью о том, что ты хороший человек, а ты пытаешься искать в этом подвох. — Возможно… Но он всё равно странный. Бывает не выходит на связь неделями, а бывает меняет меня на своих шлюх. — Человеческие отношения — сложная вещь, — усмехается Чимин, поднимая взгляд к небу и делая глубокий вдох. У него внутри странное чувство уязвимости, будто стена, которой он оградился от всех вдруг начала давать трещину и постепенно рушиться. — Согласен, — отвечает Чонгук, повторяя жест за Чимином и молча смотря на бескрайнее голубое небо с редкими розовыми облаками, освещаемыми заходящим солнцем. Время летит быстро и незаметно, но это не напрягает. Хочется просидеть так ещё всю ночь, разговаривая о многом и раскрывая души друг другу. — Чонгук, — тихо зовёт Чимин, когда небо начинает постепенно темнеть, окрашиваясь в тёмно-синий цвет. — Можно вопрос? — М? — альфа переводит взгляд на омегу, всматриваясь в его глаза и кивая. — Что за девушка у тебя на картинах? Она чуть ли не на каждом твоём холсте, — Чимину стоило больших усилий, чтобы задать этот вопрос. — Моя первая любовь, — уголки губ чуть приподнимаются, когда Чонгук вспоминает её. — И моя истинная пара. Мы встретились, когда нам было шестнадцать лет. Меня тогда отправили в деревню к бабушке с дедом на целый год за плохое поведение, а она жила там с мамой. Мунбёль была прекрасна… — Была? Почему была? — Потому что она уже в прошлом. Для неё я был лишь лёгкой влюблённостью. Игрушкой. И когда я забрал её с собой в Сеул, то она ушла от меня. Сказала, что чувства угасли, попросила прощения и ушла. Мы с ней не виделись уже долгое время, но я помню каждую её черту благодаря картинам. — Ты всё ещё её любишь? — спрашивает Чимин, вглядываясь в глаза напротив, где виднеется маленький отблеск полной луны. — Не знаю, — честно отвечает Чонгук. — Наверное да… Думаю, я буду её любить всегда. Но не как девушку, а как воспоминание. Она мне всё ещё дорога, но как первая любовь. Как тот человек, который вызвал настолько сильные чувства. — Разве это не одно и то же? — Нет. Я буду влюбляться в разных людей, буду любить их больше жизни и воспоминания о Мунбёль мне не будут мешать. Но она всё равно останется навсегда в моём сердце. Маленькая её частичка, но останется. И я не смогу это никак изменить. Просто… Она очень сильно на меня повлияла, — Чонгук улыбается, но в его глазах скапливаются слёзы, затмевая взор. Чимин теряется и хочет сделать вид, будто не заметил слёз, но тело само поддаётся вперёд. Омега обнимает альфу и двигается ближе, позволяя уткнуться в своё плечо. Чонгук сразу же обнимает в ответ и тихо, еле слышно, шепчет «спасибо». Он не плачет громко, не завывает, лишь изредка всхлипывает и прижимается к Чимину сильнее, ощущая тепло чужого тела рядом. Чонгук не привык плакать даже наедине с собой, считая это проявлением слабости, но сейчас слёзы сами льются из глаз, открывая Пак Чимину — ненавистному человеку, слабую сторону. Чимин не отталкивает, не обзывает и не вонзает ножи в спину. Он понимает. Он обнимает крепче и тоже тихо всхлипывает, непонятно отчего начиная плакать. В этот момент их стены рушатся и маски слетают, разбиваясь в дребезги, обнажая израненные души. Они цепляются друг за друга как за последнее спасение, не давая утонуть в собственном болоте с жуткими демонами внутри. Они разбиваются и собирают себя заново, помогая друг другу, позволяя увидеть то, что было давно скрыто от чужих глаз. Чонгук отстраняется первым, смотрит в заплаканные глаза напротив и слабо улыбается, прикрывая собственные, поддаваясь вперёд. Сейчас они видят друг друга, знают кто перед ними и соединяют губы в чувственном поцелуе. Чимин сжимает в своих пальчиках рубашку на спине Чонгука, не отстраняясь и не выпуская свои шипы, а тая в руках альфы. Их поцелуй на вкус солёный, как слёзы и значащий слишком много для обоих. — Плакса, — шепчет Чимин, отстраняясь всего на секунду, чтобы после вновь прижаться к губам напротив, чувствуя сквозь поцелуй лёгкую улыбку на них. Чонгук прижимает Пака ближе к себе, сажает на свои бёдра и надавливает на поясницу, заставляя прогнуться навстречу Чону. — Такой же как и ты, — отвечает в тон Чимину сквозь поцелуи, ловя жаркие вздохи своими губами. В лёгкие забивается лёгкий аромат ириса, смешанный с нотками соблазнительной амбры. Чонгук жадно вдыхает запах, который забирается под кожу и смешивается с кровью, растекаясь по всему организму словно самый сильный наркотик. — Омега? — на выдохе произносит Чон, опуская руки на упругие ягодицы и сжимая их, срывая с пухлых губ тихий стон, сносящий крышу и заставляющий желать большего. Намного большего. — А ты против? — шепчет омега, открывая глаза и смотря в чёрный омут напротив. Чимин тонет в этом взгляде, затянутом лёгкой пеленой возбуждения, но он и не думает спасаться. Чонгук вместо ответа настойчиво прижимается к губам напротив, сминая их и очерчивая языком. Чимин послушно пропускает альфу дальше и двигается ближе, кажется, желая слиться с Чоном полностью. Возбуждение совсем не двусмысленно упирается в ягодицы омеги, вызывая ухмылку и игривое настроение. Чимин дерзко виляет бёдрами, проезжаясь по бугорку в штанах Чонгука и срывая с его губ тихое рычание. — Смотри, доиграешься ведь, — сильнее сжимая чужие ягодицы, угрожает альфа. Но сейчас для Чимина это вовсе не угроза, а вызов. — А может я хочу доиграться? — шепчет Пак, отрываясь от чужих губ и спускаясь на шею, покрывая её лёгкими укусами и поцелуями. — Ты сам виноват, — хищно облизывается Чонгук, прижимая Чимина к себе одной рукой и одним движением опрокидывая его на холодный бетон. Альфа разводит чужие ноги в стороны и пристраивается между ними, дразняще толкаясь в явный бугорок в джинсах, вырывая тихое мычание из Чимина. Омега дышит часто и заламывает брови при очередном толчке, еле сдерживая стоны. Чонгук недовольно хмурится, но ничего не говорит, решая, что ему показалось. Чимин скользит взглядом по телу альфы, скрытому одной лишь рубашкой, которую хочется сорвать моментально и провести руками по накаченному телу. Омега перемещает свои руки на грудь Чонгука и начинает постепенно вынимать пуговицы из петель, обнажая разгорячённую кожу и касаясь её прохладными пальцами. У Чонгука мурашки по коже и напряжение в паху от такого контраста, поэтому он не церемонится даже, резко дёргая за края рубашки Чимина. Пуговицы рассыпаются по бетону, а рубашка летит в сторону, разорванная и похожая больше на тряпку. Чимин, может, и возмутился бы, но сейчас он слишком занят раздеванием Чонгука. — Я хочу тебя, — томно шепчет альфа, утыкаясь носом в изгиб шеи Чимина и жадно вдыхая его возбуждающий аромат. Омега вздрагивает от горячего дыхания, опаляющего чувствительную шею. Руки скользят по оголённому торсу от груди ниже, добираясь до ремня на штанах альфы. Чимин расстёгивает его дрожащими руками, сходя с ума от поцелуев в шею, которые дарит Чонгук, и еле сдерживая застывшие на губах стоны. — Почему ты такой тихий? Раньше у тебя рот не закрывался, а теперь от тебя не слышно ни единого звука, — альфа приближается к ушку Чимина и слегка прикусывает его, срывая наконец первый полноценный стон. Чонгук довольно ухмыляется и продолжает играться с мочкой уха омеги, то прикусывая её, то обхватывая губами и проводя языком. Чимин забывает вовсе о штанах и несдержанно стонет, цепляясь руками за плечи Чонгука, оставляя на чуть загорелой коже отпечатки-полумесяцы от ногтей. — Чон-ах… Чонгук, — выстанывает Чимин, нетерпеливо разводя ноги сильнее. — У нас ничего нет, — напоминает альфа, пытаясь держать себя в руках, хотя самому хочется не меньше. — Плевать, — Чимин опускает руки ниже и наконец снимает с Чонгука штаны, запуская руку ему в боксёры. — Давай так. — Мы не можем, — альфа утыкается омеге в шею и шумно дышит, невольно толкаясь в ладошку Паку. — У меня есть идея получше, — выдыхает Чонгук, беря себя в руки и отстраняясь от Чимина. Парень без стеснения приспускает штаны вместе с боксёрами и принимается расстёгивать джинсы Чимина. Альфа собирается уже освободить член омеги, как Чимин вдруг покрывается румянцем и пытается свести ноги вместе, поджимая их к груди. Чонгук дёргает за края джинс, в попытках их снять, но омега качает головой, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. — Чимин, прекрати. Что на тебя нашло? — Не смотри туда, — тихо просит Пак, отводя взгляд в сторону. — Ты точно тот Пак Чимин которого я знаю? — усмехается Чонгук, но всё же кивает, пусть и не понимает чего тут стесняться. Альфа наконец приспускает джинсы с боксёрами, решая не раздевать омегу полностью, раз он так стесняется. Чонгук наклоняется к Чимину и накрывает его губы своими, утягивая в долгий и страстный поцелуй, борясь с диким желанием опустить взгляд ниже. Но приходится действовать на ощупь, ведь Чимин попросил, а значит на то была причина. Альфа обхватывает рукой оба члена и ловит губами судорожный выдох. Чимин запускает руки в волосы Чонгука, слегка сжимая их, а альфа начинает постепенно двигать рукой, надрачивая оба члена и вырывая из омеги уже далеко не тихие стоны. Чимин толкается вперёд и стонет в поцелуй, слегка прикусывая губу Чонгука. Альфа рычит и толкается тоже, сильнее сжимая руку, создавая ещё большее трение. — Чонгук-ах, — выстанывает Чимин, кусая губы Чона и сжимая волосы в ладонях, вызывая тихое рычание в ответ. Чонгук толкается быстрее и отрывается от губ Чимина, переходя дорожкой поцелуев к уху, обхватывая мочку губами и слегка посасывая. Омега награждает за это громкими стонами, сводя с ума и вызывая желание оказаться внутри, вырывать стоны попаданиями по простате и вбивать его не в холодный бетон, а мягкую постель. — Чонгук, я… Я сейчас, — хнычет Чимин, выгибаясь дугой под альфой и раскрывая губы в немом стоне, изливаясь себе на живот. Чонгук отстраняется от уже полюбившегося ушка как раз вовремя, заставая слишком развратного Чимина под собой, который и становится финишем. Альфа кончает следом, смешивая их сперму и накрывая губы омеги своими. Чимин отвечает на поцелуй очень вяло и лениво, рассыпаясь на мелкие кусочки и слегка вздрагивая от отголосков оргазма. Руки омеги безвольно падают на бетон, ударяясь о него с глухим стуком, а Чонгук всё целует, только уже медленно и неспешно, так же, как и было в самом начале. Когда они раскрывались друг другу, обнажая души и позволяя увидеть то сокровенное. Омега тихо всхлипывает, непонятно отчего начиная снова плакать, пугая Чонгука. Альфа отстраняется от Чимина и смотрит на него обеспокоенным взглядом, но когда получает улыбку в ответ, то улыбается так же, слабо и еле заметно. Он сцеловывает слёзы с лица Чимина и слышит тихое хихикание на свои действия, а на душе становится так легко и спокойно, когда пухлые губы ловят его и утягивают в новый поцелуй. Чонгук укладывается рядом, дотягивается до рюкзака и вслепую ищет салфетки, не желая отрываться от Пака. Чимин улыбается и отстраняется первым, надевая джинсы с боксёрами обратно, пока Чонгук наконец находит салфетки и наспех вытирает живот омеги, после чмокая его в пупок. — Дурак, — по-доброму смеётся Чимин, притягивая Чонгука обратно к себе и укладываясь на его груди, вслушиваясь в слегка учащённое сердцебиение и постепенно засыпая, впервые так быстро и спокойно. Это станет их маленькой, но такой важной тайной, которую они будут хранить глубоко в сердце. Возможно, их пути разойдутся совсем скоро, но сейчас это не важно, ведь на душе наконец спокойствие и уют, который они так давно не чувствовали.