Неверный путь.

23. «Нельзя» → «Можно». Мужчина установил котёл на плитку и с нарастающим удивлением смотрел, как Цяо Кенан достаёт мясо, овощи и прочие ингредиенты для хого, а также соус и два куриных яйца. — Насколько я помню, ты не питаешься какой-то особенной пищей? Купить баранину я не дерзнул и морепродукты тоже, у тебя аллергия на креветки… Лу Синьчжи: — У меня аллергия на креветки? Интересно, почему он об этом ничего не знает? Цяо Кенан стрельнул в него глазами: — А разве нет? Я как-то видел у тебя в бэнто креветки, а на следующий день у тебя даже нос опух… Ну, сморкался и глаза слезились. А ещё как-то раз на совместном обеде с сотрудниками, помнишь, мы ели в Shabu House, и ты съел кучу жареных креветок? А потом истребил почти две упаковки гигиенической бумаги! (Shabu House — один из ресторанов Тайбэя с японской кухней, в меню преобладают морепродукты) Именно тогда он задумался, нет ли у Лу Синьчжи аллергии на ракообразных, и впоследствии, приобретая еду, старался избегать покупать что-то с морепродуктами. — У меня был один приятель, у него, кажется, была непереносимость лактозы. Стоило ему поесть чего-то молочного, он сразу бежал в туалет. Но он всегда отрицал это, говорил, что если он будет знать об этом, то вся радость жизни пропадёт, уж лучше не знать и есть, что хочется. Он предполагал, что у Лу Синьчжи нечто подобное. Лу Синьчжи тихонько сидел и молча слушал его. Он действительно иногда замечал у себя аллергические реакции, но никогда не задумывался, из-за чего они возникали — во всяком случае, это не смертельно, и он даже не думал, что кто-то посторонний может заметить это. У Лу Синьчжи была хорошая память и мощное логическое мышление, дай ему обрывок нити, и он размотает весь клубок. Несколько раз у них в офисе заказывали еду с доставкой, и конечно, морепродукты пользовались большим спросом, но в том, что ему приносил Цяо Кенан, ими никогда даже не пахло. Он ещё думал… что это наверняка маленькая детская месть молодого человека за высокомерие его босса. Бульон закипел, и Цяо Кенан начал опускать в него продукты: — В хого нужно класть всё по очереди, сначала овощи, они придают бульону сладость, потом забрасывается лапша с фрикадельками, а когда выпьешь чашку бульона, можно положить мясо, чтобы не было слишком жирно… Он так серьёзно всё объяснял, гораздо увереннее, чем на работе. — О чём-то другом рассуждать не берусь, но в хого я знаю толк! Жаль, что мало времени, а то можно было бы сварить бульон на косточках, добавить лекарственных травок, вот тогда ты бы по-настоящему согрелся… Увидев, что Лу Синьчжи даже не двинул палочками, он не удержался и спросил: — Что не так? Всё готово, ну же! Лу Синьчжи поднял взгляд, мрачно и тихо смотрел на него какое-то время, а потом спросил: — Ты для всех это делаешь? — Что? — Интересуешься, кто что ест, у кого на что аллергия, а потом специально приобретаешь нужные продукты, приходишь в каждый дом и устраиваешь хого? Цяо Кенан округлил свои и без того круглые глаза. Уже высказавшись, Лу Синьчжи понял, что это прозвучало слишком грубо. Ведь в сущности Цяо Кенан ничего такого не сделал, скорее он проявил к нему доброту и внимание, но именно это Лу Синьчжи показалось странным. Одно дело по пути в гости прихватить немного еды, приблизительно зная вкусы партнёра, но учесть аллергию на продукты, о которой сам партнёр не знает — это совсем другое. Да ещё этот набор для хого… Лу Синьчжи согласен был опекать его, раз уж они так тесно связаны и по работе, и физически. Но Цяо Кенан чего-то добивается от него, вопрос только в том, чего именно? Очевидно, что он не рвётся делать карьеру, а глядя на его честное и непринуждённое отношение к своему начальнику, было понятно, что он совсем не гонится за деньгами и положением, что же касается плотских отношений… Лу Синьчжи горько усмехнулся, между ними действительно существует некое притяжение, однако, стоит только ему отказаться от близости, Цяо Кенан наверняка не станет проявлять инициативу. Цяо Кенан с самого начала отказывался быть с ним, и только его собственными усилиями их отношения стали такой связью. Он охотник по жизни и всегда преследовал добычу, всегда добивался, чего хотел, и к нему тоже тянулись и добивались, но с таким, как Цяо Кенан, он столкнулся впервые. И перед ним он чувствовал себя беззащитным. Он очень настороженно относился к любым проявлениям теплоты в его адрес со стороны других людей. Если подумать, то Цяо Кенан, не считая того, что был в его постели нижним, ещё и позволял ему всё, что он хо-тел, почти как наложница. Прежде он думал, что причина в том, что он его непосредственный начальник, но потом оказалось, что это не так. Непривычное и весьма напрягающее чувство, с которым он не мог справиться. Еда в котле кипела и булькала, фрикадельки начали всплывать, и Цяо Кенан, ничего больше не говоря, вылавливал их и ел. Укусил капустный листик, сварился в самый раз, достаточно мягкий и немного похрустывающий, впитавший в себя аромат рыбно-копчёного бульона. Потом ел грибы-шиитаке, редьку, ломтики корня змеиной пальмы и под конец зло воткнул палочки в рыбную фрикадельку, расплескав бульон. (Змеиная пальма или Аморфофаллус коньяк — экзотическое много-летнее растение, в странах Дальнего востока используется в косметологии и кулинарии, подробнее гуглите). Оба молчали. Цяо Кенан в общих чертах понимал точку зрения Лу Синьчжи: он нарушил границы и этим вызвал недовольство. Он сидел и тупо тыкал рыбные фрикадельки, потом яичные клёцки, клёцки, потом снова фрикадельки. Пока одна свободолюбивая фрикаделька не выпрыгнула из его тарелки на пол и не укатилась под ноги Лу Синьчжи. «Эх ты, неверная фрикаделька! Ты сбежала к этому кобелю, и что ты будешь делать рядом с ним? Будь осторожна, он просто раздавит тебя ногой, и от тебя ничего не останется!» Так втайне ругался Цяо Кенан. А чего он ожидал? Он же сказал сам себе, что ему всё равно. Лу Синьчжи всегда был сволочью, им и остался, и то, что он лёг в постель с этой сволочью — это его выбор, так что теперь хоть сдохни, никто не посочувствует. Более того, страдать не о чем, он ведь не ждал от Лу Синьчжи никаких чувств. Теперь он попал под подозрение, что ж, и на это можно посмотреть с оптимизмом; можно считать, что они партнёры для секса или… просто друзья. На самом деле они друг другу никто. Все дружат по интересам. Кого-то объединяет любовь к хого, кого-то сгоняет в стадо фанатов любовь к кино вообще и к актрисе Чой Джи Ю в частности (хотя, он к ней равнодушен…) (Чой Джи Ю — популярная с начала 2000-х южно-корейская актриса, нам может быть известна по дорамам: «Странная экономка», «Ис-кушение», «Лестница в небеса», «Снова двадцать», «Женщина с чемоданом» и т.д.) Но кто может быть настолько глупым, чтобы в смертельный холод притащить котёл, плитку и все продукты, ворваться в чужой дом и радостно делиться своим теплом? Он хотел поесть хого, он столько всего сделал посреди ночи, он готовил сам с таким удовольствием именно потому, что выделил Лу Синьчжи как своего человека, будь это не так, он не позволил бы ему входить в себя без презерватива, и тем более не дал бы кончить в себя. Столько всяких «нельзя» здесь, с Лу Синьчжи, постепенно превратилось в «можно». Итак… что дальше? Значит, телу можно быть свободным, а чувства выпустить на волю нельзя? «… Тебе «нельзя» мне нравиться. Тебе «можно» мне нравиться. … Мне «нельзя» любить тебя. Мне «можно» любить тебя». Мысли в голове Цяо Кенана слились в бесконечный звон, где звучали саундтрек к сериалу «Роза и колокольчик» и пророчество Шен Чжуру: «никто не предвидел, что его роковая ошибка в конце концов заставит его провалиться в невозвратимую бездну…» Цяо Кенан внезапно встал. Очевидную растерянность и страх в глазах он немедленно скрыл за показным безразличием и сказал: — Лу Синьчжи, ты неправильно понял. -? — Не думай, что я сделал это специально для тебя. Цяо Кенан поставил руки в бока и разразился тирадой: — Ты хоть знаешь, как тяжело приходится пассиву? За четыре часа «до» лучше ничего не есть, да я чуть не подох от голода ради того, чтобы прийти сюда и дать себя выебать, неужели я после всего даже поесть досыта не имею права? От такого наезда Лу Синьчжи оторопел. — «Не зажимай меня так, не зажимай меня так» — да я только и думал, как бы поесть хоть немного, я виноват в этом? Да? Голос Цяо Кенана звучал с потрясающей мощью, мало этого, он ещё сгрёб следующую партию подготовленных продуктов для хого и со всей силы шваркнул их в бульон. — В следующий раз я, блядь, нажрусь от пуза, чтобы даже кишки наполнились, и в таком виде заявлюсь к тебе, хах! Чтобы даже кишки наполнились… Едва услышав это, Лу Синьчжи вздрогнул: — Я не в этом смысле. Цяо Кенан бросил на него взгляд: — Значит, и я тоже не в этом смысле. Просто всё идёт, как идёт, именно так, как мне и нужно, а ты всего лишь вот этот палец… Он поднял ногу и покачал перед Лу Синьчжи. — Всего лишь ноготок на нём, причём, самый маленький. Даже если он занимает на моём теле совсем крохотную поверхность, мне всё равно приходится кормить его, понятно? Лу Синьчжи было и смешно, и сердито, впервые кто-то сравнил его с ноготком, да ещё и с самым маленьким — на мизинце. Он не знал, стоит ли ему вздохнуть с облегчением… или обратить внимание на другое противоречие. — Ладно, ешь уже, — смилостивился Цяо Кенан и припал к своей тарелке. На самом деле в его горле застряла горечь и с каждым глотком она становилась всё тяжелее. Он не хотел, чтобы Лу Синьчжи узнал эту его сторону. Он говорил правду. Лу Синьчжи действительно подобен мизинцу на его ноге… его маленький ноготок обычно не замечаешь, пока не ушибёшься обо что-то, вот тогда больно до слёз. Сейчас он ушибся. Лу Синьчжи взял палочки и тоже приступил к еде, но атмосфера по-прежнему была напряжённой. Спустя долгое-долгое время он повторил: — Я действительно не это имел в виду. Он чувствовал, что этих слов недостаточно. Он на самом деле не хотел, чтобы Цяо Кенан что-то делал для него, при его жизни подобные чувства просто свяжут его по рукам и ногам, а это несомненно будет рискованно и мучительно. Цяо Кенан с ненавистью думал: «Тогда что ты имел в виду?» Но решил не искать ответ на этот вопрос. Как бы там ни было, но сегодняшнее поведение Лу Синьчжи свидетельствовало только об одном: их связывает только секс, и незачем ради чего-то более глубокого выматывать друг другу души. Если согласен — оставайся, если нет — уходи. Вот и всё. Цяо Кенан печально убрался на свою территорию, пообещав себе больше не вторгаться на территорию Лу Синьчжи. Это обещание дало ему небольшое облегчение, но в глубине его души так и осталось одно место, очень грустное место, похожее на запутанный узел, разобрать который у него не получалось… 24. Чай как повод для примирения. Радость ушла, разочарование вернулось. На душе у Цяо Кенана был полный раздрай, несколько дней он был очень подавлен. Как раз в это время Лу Синьчжи принял дело в другом уезде и уехал в командировку. Поскольку у Цяо Кенана на тот момент было в производстве своё дело, он с ним не поехал. Это расставание можно было считать хорошей возможностью для обоих успокоиться и подумать. Раз уж дела пошли таким образом, им действительно пора остыть. Цяо Кенан вышел в сеть на MSN, чтобы пообщаться с Чёрной Хризантемой. Последнее время он был не столько занят судебными делами, сколько путался с Лу Синьчжи, так сказать, променял дружбу на похоть. Когда долго не проявлявший активности аватар снова выходит в сеть, его теряют из виду. Чёрная Хризантема: «Йо, это кто? Я думал, у меня галлюцинации». Joke nán: «Тогда можешь продолжать считать меня галлюцинацией». Чёрная Хризантема: «Ладно, тогда наш братский разговор тоже будет галлюцинацией». Пока они оба довольно уныло обменивались шутками и пустыми фразами, Цяо Кенан удалял отмеченные красными точками популярные окна BBS. Закончив, он наконец засел в MSN и отбил сообщение: «Мой приятель переспал с одним человеком». Чёрная Хризантема: «Я сегодня ел суп с морской капустой». Joke nán: «?» Чёрная Хризантема: «Масштаб потрясения от твоей фразы такой же, как от моей». Joke nán: «…» Братишка, я не хотел производить сенсацию, я просто хотел поделиться с тобой, как с близким человеком. Цяо Кенан восстановил душевное равновесие и на этот раз решительно оттарабанил новое сообщение: «Короче говоря, мой приятель, ну, это, «трали-вали» с этим челом, а теперь… они распутничают вместе». Чёрной Хризантеме было лень выражать свои впечатления от слабой повествовательной способности Цяо Кенана; он и про историю с Су Пэем так же мямлил, «то, это, трали-вали», ничего конкретного, как его можно понять?! Он поковырялся в носу и послал вопрос: «А дальше?» Цяо Кенан подумал и ответил: «Для моего приятеля этот человек был другом для секса, а для того человека мой приятель был просто очком, куда он стрелял». В конечном итоге, может именно поэтому он так запутался? Независимо от того, какие чувства связывают двух людей, но неравенство в чувствах всегда угнетает. «Мой приятель… немного переживает. Хотя, чтобы переспать, не обязательно иметь чувства, но когда совсем нет никаких чувств, отношения кажутся пустыми». Чёрная Хризантема: «Если всё так безрадостно, пусть прекратят. Неужели оба не найдут никого, чтобы просто потрахаться?» Joke nán: «Но мой приятель считает, что трахаться с этим человеком очень классно». Ему не с чем было сравнивать, но если с кем-то в постели может быть ещё прекраснее, чем с Лу Синьчжи… Простим Цяо Кенану его неопытность, но это действительно трудно представить. От этих слов Чёрная Хризантема удивлённо навострил уши: «Ого, настолько круто? Он что, трахался с «Волшебником»?» … В точку. Но говорить об этом с Чёрной Хризантемой Цяо Кенан не решался. Он не хотел специально обманывать его, ибо Хризантема, конечно, вульгарный пошляк и любитель посудачить, посмаковать чужие сплетни, но если Цяо Кенан не хотел что-то обсуждать с ним, он никогда не выспрашивал, держась в рамках надлежащего уважения к личной жизни другого человека. Он просто понимал… что Хризантема не скажет ему ничего хорошего, кроме того, его связь с Лу Синьчжи тайная, и чем меньше людей знают об этом, тем лучше. Он не отрицал, что таким образом он подсознательно оберегает Лу Синьчжи. Вероятно, это привычка быть деликатным. От того, что он в постели находится в подчинённой позиции, он не перестал быть мужчиной. Чёрная Хризантема: «Раз уж так, если у этого мужика техника в порядке, то и пусть он относится к твоему другу как к дырке для спуска, а твой приятель пусть пользуется его умением, и надо не дьявола дразнить, а просто остановиться на достигнутом, разве этого не достаточно?» Вот умел же Хризантема уловить самую суть, как скажет, так не в бровь, а в глаз. Цяо Кенан прочитал, и его сразу озарило: оказывается, всё так просто. Никто никого не принимает всерьёз. Цяо Кенан вздохнул и по-думал, что если бы он так относился к Лу Синьчжи, наверное, он бы теперь так не страдал? Три дня спустя Лу Синьчжи вернулся из командировки. Цяо Кенан сдержанно улыбнулся ему: — Адвокат Лу, ты вернулся. Лу Синьчжи задержал на нём взгляд. Он не ожидал, что поведение Цяо Кенана в отношении него переменится к лучшему: по крайней мере, уже не было хмурых, односложных ответов «да», «слушаюсь», «хорошо». Цяо Кенан доложил ему обо всех накопившихся за это время вопросах, но Лу Синьчжи слушал его невнимательно, больше сосредоточив взгляд на его шевелящихся губах, ловил выражение его лица, чувствуя, как потихоньку отпускает накопившаяся за неделю усталость. Все его чувства, даже после недельной разлуки, остались прежними. — Адвокат Лу? — Ничего, всё в порядке. — Хм. Цяо Кенан сложил все свои записи, собираясь вернуться за свой стол, но Лу Синьчжи внезапно достал из кейса какой-то предмет и дал ему: — Мне подарили чай, сказали, что это какой-то цветочный чай, но я это не пью, так что возьми. Цяо Кенан замер от неожиданности; посмотрев на внешний вид коробочки, он подумал, что вещь, видимо, не слишком дорогая, стоит принять. — Благодарю, адвокат Лу, — снова улыбнулся он. Цяо Кенан вернулся на своё место и рассмотрел коробочку подробнее. Ну и ну, это же чай из сушёных хризантем… Однако… Это чтобы он пил и укреплял… одно место? — Пойду, заварю чай. Всё-таки человек проявил к нему каплю внимания. Цяо Кенан взял банку с чаем и вышел. Залитый горячей водой чай рассеял по всей чайной комнате тонкое благоухание хризантем. И сейчас же нарисовался Тин Дин, вытягивая шею и принюхиваясь. — Ого, как вкусно пахнет, адвокат Цяо, что у тебя за чай, где ты его взял? — Это чай из сушёных хризантем, адвокат Лу привёз из командировки. Он добавил в чай немного мёда и выделил один стакан Тин Дину. — М-мм, какой хороший. Тин Дин отхлёбывал чай и разглядывал банку: — Где бы такой купить? У меня дома как раз закончился чай. К хризантеме можно ещё прибавить ягоды годжи для укрепления зрения, людям, которые много времени проводят за компьютером, это крайне необходимо. (В странах Дальнего Востока считается, что ягоды годжи — по-нашему «волчья ягода» — обладают целым рядом полезных свойств, в том числе, укрепляют зрение. Наша черника не хуже). — Мой патрон адвокат Лу сказал, что ему преподнесли этот чай в знак признательности. Цяо Кенан сделал глоток, насыщенный аромат цветочного чая приобрёл еле заметную сладость, очень вкусно. Тин Дин с ним не согласился: — Ай, не-еет, мне кажется, адвокат Лу купил его специально для тебя. — С чего ты взял? Тин Дин хихикнул и указал на виднеющийся на донышке коробки ценник: — Что это за даритель такой слепой, что даже не знает, как оторвать ценник? Цяо Кенан посмотрел на указанное Тин Дином место, выражение его лица стало неоднозначным. Как будто от горячей чашки в его руках тепло пробежало от кончиков пальцев до самого сердца и обожгло его. Он подумал: «Лу Синьчжи, и как это расценивать? Почему всё, что ты делаешь, не приносит мне и малой толики чего-то хорошего?» Тин Дин: — Эй, адвокат Цяо, ты покраснел! Цяо Кенан натужно улыбнулся: — Чай очень горячий, усиливает кровообращение. В этом Тин Дин не усомнился: — Угу, это точно. Спасибо за чай, адвокат Цяо, не забудь спросить про чай у адвоката Лу. Прозвучало как каламбур, Цяо Кенан не знал, сердиться ему или смеяться. Докучать с этой ерундой адвокату Лу? Он пока ещё не настолько тяготится своей жизнью. Цяо Кенан остался один в чайной комнате. Он сжимал в руках чашку, ай-яй, сам не ожидал, что его так легко купить! Всего лишь баночкой чая… Цяо Кенан глотнул чая и перевернул банку вверх дном. И едва не вы-плюнул чай, «блядь, ещё и несколько сотен юаней!» Цяо Кенан негодовал, теперь он не сомневался, что подарок был выбран Лу Синьчжи именно для него: во-первых, он действительно любит цветочно-фруктовые чаи, во-вторых, высокая цена предполагает ответный подарок. Всего несколько сотен юаней, и всем удобно и приятно, никакого чрезмерного беспокойства, ровно настолько, чтобы пригладить его вздыбленную шёрстку, вот уж поистине… поистине… Ах! Цяо Кенан знал, что сейчас ему будет трудно (конечно, нет, не так уж и трудно). Он допил свой чай, немного подумал, налил ещё стакан, и другой, только без мёда, и понёс в кабинет. Услышав, как открывается дверь, Лу Синьчжи поднял голову, выражение его лица описать было бы сложно. По большому счёту Цяо Кенан догадывался, о чём он думает. — Хороший цветочный чай, я и тебе налил стакан, попробуй. — Угу. Лу Синьчжи не пил чай, но сейчас он понимал, что это своего рода оливковая ветвь мира, брошенная ему Цяо Кенаном, если он не залезет на этот столб, значит, он напрасно столько лет был адвокатом. (Не залезет на этот столб — в смысле «не приложит усилия», Лу Синьчжи не любит чай, но чтобы не обидеть Цяо Кенана, ему придётся переступить через это, сделать над собой усилие; умение найти компромиссное решение спора — профессиональная черта адвокатов/прим. переводчика). Некоторое время каждый пил свой чай, и ни один не видел никаких причин для разрыва. Наконец, Лу Синьчжи проговорил: — Чай… неплохой. — Да, — отозвался Цяо Кенан, — В следующий раз, когда будешь ещё кому-то дарить, не забудь оторвать ценник. — … Цяо Кенан похлопал глазами. «Эй, только не говорите мне, что хризантема улучшает зоркость глаз. Это у меня сейчас в глазах рябит? Или Лу Синьчжи правда… краснеет?» Цвет кожи Лу Синьчжи достаточно смуглый, и Цяо Кенан не брался с уверенностью судить, так это или нет, а в следующую секунду Лу Синьчжи притворно закашлялся и с нарочитым вниманием уткнулся в документы. Цяо Кенан понял, что мужчина вне всякого сомнения засмущался. Потому что его уши неожиданно запылали. Цяо Кенан открыл рот и не знал, что сказать. Он и правда немного смягчился, но прошлый инцидент с хого всё ещё сидел ноющим нарывом в сердце. Парень погладил свой нос и вернулся к работе. Теперь каждый занимался своими делами, и каждый невольно вздрагивал на движения и звуки со стороны партнёра, а потом… Тук-тук-тук. Тук — пауза — тук — пауза — тук — пауза — тук, тук — пауза — тук, тук, тук — пауза — тук, тук — пауза тук, тук — пауза — тук — пауза. Пальцы Лу Синьчжи стучали по столу, на первый взгляд, как будто произвольно, но если слушать долго, можно услышать совершенно определённый ритм. Цяо Кенан опешил. Лу Синьчжи простучал эту ритмическую последовательность трижды и перестал. В кабинете снова настала тишина, но потрясённый Цяо Кенан не мог успокоиться. Потом, многие годы спустя, он вспоминал этот день и невольно вздыхал: наверное, это и есть судьба. Он не верил в судьбу, но зачастую небеса предопределяют очень многое. Если бы сегодня он не понял значение того, что пытался выразить Лу Синьчжи, они скорее всего отдалились бы друг от друга, медленно, но верно. И не было бы никаких дальнейших взлётов и метаний. А в эту минуту Цяо Кенан не знал, плакать ему или смеяться: «Вы, батенька, хотите вину признать, да боитесь честь уронить? Такими околичностями изъясняетесь, в надежде, вдруг кто-нибудь да поймёт?» Но он понял. Когда-то, в школьные годы, он был в лагере скаутов, они там изучали азбуку Морзе. Таковы мужчины, шпионы, разведка, война и тому подобные вещи всегда горячат их кровь, так что иногда можно повторить пройденное: Лу Синьчжи выстукивал «соу — тире — соу», что означает «Sorry». (русскими буквами передано звучание китайского иероглифа 凑一凑 — còu一 còu) Sorry — извини. Теперь Цяо Кенан окончательно смягчился. Лу Синьчжи не из тех, кто может просто так приносить извинения, даже в тот день он не признал свою ошибку. А сейчас извиняется таким образом, потому что понял, что ранил его сердце. Если бы… если бы ему было всё равно, разве стал бы он думать об этом и переживать, разве принял бы всё близко к сердцу? Именно поэтому он таким гордым и немного жалким способом «сказал», что чувствует себя виноватым. Во рту Цяо Кенана был сладкий и слегка кисловатый вкус, как будто он выпил стакан апельсинового сока, и ещё чуть-чуть горечи. Его указа-тельный палец изогнулся на столе, он думал долго, очень долго, и нако-нец простучал. Тук-тук-тук. Тук — тире — тук, тук — тире. «О.К.» Он простучал это три раза, не зная, понял его Лу Синьчжи или нет. Лу Синьчжи удивлённо поднял брови и увидел, как Цяо Кенан убрал пальцы со стола, перестав стучать. Ещё через какое-то время Лу Синьчжи сказал: — Хого был очень вкусным. — … На самом деле Лу Синьчжи никогда в жизни не делал хого дома, всегда пробовал это только в гостях, и каждый раз, когда ему приходилось что-то брать из общего котла, обязательно находился какой-нибудь старик, который своими обслюнявленными палочками размешивал общий бульон; один вид этого отбивал весь аппетит, в итоге ему было не интересно и нисколько не весело. В прошлый раз… он сам всё испортил. Но они оба понимали, что есть вещи, о которых не стоит говорить. Лу Синьчжи снова сказал: — Пойдём сегодня ко мне. Цяо Кенан не отозвался. Через короткое время он как будто сдался и тихо проговорил: — Хорошо.