Шинигами-ниндзя (издано)

      Глинобитные лачуги жались к скалам, вокруг них причудливо извивались крутые улицы с выдолбленными в камне желобами для нечистот. По другую сторону от забитой корытами пристани у состоятельных горожан красовалась кирпичная кладка, их дома окружали мощеные мостовые, то тут, то там вздыбленные или раскуроченные взрывами. В серединке порта жались друг к дружке многоквартирные постройки, на которые была изведена вся местная древесина. Строились в благополучные времена и сохранили свою гармоничность и колорит даже сейчас. А непосредственно у пристаней многие склады лежали в руинах. Сильное течение с севера на юг делало остров и бухту райским местом для корабелов и торговцев, отправляющих товар с архипелага на большие южные острова. Теперь тут правил, по словам Мэй, огрызок «Гато Компани» с ручными пиратами, среди которых скрывались аморальные шиноби, думающие, что им все позволено.       Глубокая ночь, холодный дождь накрапывает, свет в окнах и уголь в печах лишь у самых богатых, в большинстве своем ставших состоятельными после кровавого передела собственности. Мой первый пункт, моя вторая бессонная ночь после изнурительного дня нарабатывания и обкатки методики «полива». У жителей тоже бессонная ночь. Их предупредили, настоятельно рекомендуя вывести малолетних детей, ибо они святы и невинны. Порт ждет нападения с моря, и оно будет силами Суиро и Теруми, но после устраиваемой мною деморализации.       Шесть дублей уже выдвинулись на другие позиции, чтобы послужить маяками для телепортации. Проблема перемещений между мирами решилась оригинально и от безысходности: поместил четыреххвостого бульдожку Ину в Булла, внутренний мир которого был достаточно крепок и велик, чтобы без проблем выдержать второго квартиранта. Пес стал более величественным, степенным и важным, а будучи призванным, стал ощущаться словно продолжение меня. По описанию очень похоже на то, как джонины клана Инузука взаимодействует со своими нинкенами. В общем, идеальный Маяк для телепортаций из других измерений.       Надо.       Сделав эмпирически подобранную поправку на ветер, влажность и температуру, извлекаю метровый квадрат пластины и начинаю шелестящую поступь, оставляя за спиной растущее облако жидкой боли со второго уровня Ада. Сонидо к началу, извлекаю десятую по счету пластину, толще и тяжелее предыдущих – в ней желтая кислота квинтэссенции страданий. Перчу тучу за одну пробежку синусоидой. Подождал, пока теневики заполнят предыдущие девять обычной морской водой и поменяют опцию, задающую размер капель, дабы не портить эффект применением ниндзюцу. Вот и началось… Разверзлись хляби небесные.       Безобидный дождик над портом сменился хлестким солоноватым ливнем с непредусмотренным мною градом (позабыл о солях в морской воде!). Смотрел риннеганом издалека и видел, как оседающее марево адской рейрёку охватывает портовый город, где точно есть невинные и угнетенные, рабы. Мне противно и тошно, но пора приступать к следующему этапу. Через надо действую дальше, усугубляя воздействие, ослабленное напором природной энергии, призванной защищать родной Гэнсэй от напастей и в рекордные сроки восстанавливать растительный и животный мир на месте полей сражения ниндзя…       Яд желтых облаков, пепельные холмы с замогильным ветерком, ряды надгробий всех знакомых и когда-то всего лишь раз виденных, абсолютная пустота, скорбь, оторванность, одиночество - поздно выть и рыдать по оборванным и недооцененным связям.       Территориальная вариация «Цукуёми» за раз выжрала семь десятых резервов, расплескал в молоко больше двух третей. Вот она - пропасть между экспертом-самоучкой и мастером в наложении гендзюцу. Нет, не на сам город накладывал, а на созданную тучу, чтобы капли уносили вниз малые частицы образа, иначе сотворенное при помощи риннегана гендзюцу попросту убило бы всех обычных людей. Наслал и с болезненным откатом погасил додзюцу. Хвала Королю Душ и мастеру Тессаю, у меня с занпакто получилось в столь масштабное гендзюцу вплести бакудо возрастного сепаратора. Не зря в тот раз угнетал себя с кикаичу-чо: конечно, насекомые не есть люди, но для переложения принципа определения возраста хватило всего десятка практических апробаций и подгонки на каторжанах, отбывающих наказание на угледобывающих шахтах (прииск после моих изысканий стал образцово-показательным).       Сюмпо - Консо. Сюмпо - Консо. Тобирама сделал роковую ошибку, отдав полицию Учиха: прозревающий ад клан всеми фибрами души возненавидел свое новое место в гакуре. Сюмпо - Консо. Противно и больно каждодневно видеть внушаемый тобой страх да творящиеся в доме грешки. Сюмпо - Консо. В клане Учиха копилась ненависть. Бунт имел место быть, имел реальную почву. Досацуган. Проклятые глаза проницательности прозревают, в том числе, чужую боль и греховность. Сюмпо - Консо. Тобирама направил взгляд проклятых глаз вовнутрь, а следовало сфокусировать шаринган вовне, устроив им дома райское место. Тогда бы более преданных Воле Огня вовек не сыскал бы. Сюмпо - Консо. Оба брата Сенджу не понимали природу ненависти Учиха, природу проклятья Учиха. Сюмпо - Консо. А сами Учиха понимали себя? Частично – я не знаю внутреннюю кухню, не принято из дома выносить сор и дрязги на люди. Возможно, они пытались как-то бороться, сдерживаться. Но наступил предел терпению. Сюмпо - Консо. Додзюцу Шаринган воспринимает рейрёку грешников, потому что может ее производить – без нее не завершится первая форма и вторая форма из нее рождается. Сюмпо - Консо. В детстве все невинны, но предательские глаза видят боль, видят отражение Ада, высвобождающего свой яд в мировой океан энергии, в котором плескаются ниндзя, наиболее чувствительные к тонким воздействиям. Сюмпо - Консо. Вот корень бед Учиха, отсюда же рождается всеобщая мстительность и ненависть, к боли и к миру, ею наполненному. Чем позже пробудился Шаринган, тем человечнее Учиха и тем слабее его додзюцу. Сюмпо - Консо.       Готово…       Двое, способных отогнать облако, и девять нелюдей ликвидированы. Девять тех, кто стал центром притяжения рейрёку грешников и чей рассудок не выдержал – Гэнсэй не Ад, где от боли нельзя сойти с ума. Несколько десятков слабых сердцем следом отправлены скопом в Обществ Душ. Впереди еще девятнадцать пунктов…       География актов устрашения с предварительным оповещением охватила всю Страну Воды. Двадцать крупных населенных пунктов, исключая столицу и Какурезато, стали пустеть. Где всего на четверть, а где на целых две трети. Устрашенные жители, несмотря на посыл к сближению, рассеялись, не вынося остаточных эманаций, которые выветрятся и смоются только дня через два-три. Большинство ушедших, как мне потом многие пациенты-очевидцы рассказывали, это приблудный народ, бомжи, согнанные с мест бандитами или ниндзя, из прихоти уничтоживших поселки пачками. Вряд ли эти люди вернутся вновь в голодные города, осядут и отстроятся в сельскохозяйственной глубинке, где общиной можно досыта есть, работая на себя.       Одно дело тихо и бесследно убивать, другое корчить из себя доморощенного судию-мазохиста. Ни о каком продолжении обучения фуиндзюцу и ни о каких разработках с кланом Абураме после пережитого в адскую ночь не было и речи. И знаменитый уже Тадао-сама не принимал четыре дня: ловля Утакаты, день рождения Саске, подготовка к миссии, отсыпной-выходной в полном уединении.       После перерыва я самозабвенно принялся пользовать страждущих, проникшихся мирными намерениями и с повинной явившимися на присягу к Теруми Мэй. Почти не было кровавых обрубков и вывалившихся кишок, а были застарелые шрамы и подорванные ядами иммунитеты, пустые глазницы и безухие или оскальпированные головы, а больше всего наблюдалось разорванных каналов чакры и угасших катушек. Излеченному отребью, зачастую не по своей воле скатившемуся вниз, давался шанс исправиться. В первую очередь, на трудотерапии: хаос безвластья породил голод плюс свежевыловленные деликатесные моллюски, лобстеры и креветки в глубине материка стоят на порядок дороже. Помимо шиноби, приступивших к приспособлению боевых ниндзюцу под хозяйственный нужды (ловлю морепродуктов и устранению последствий разрушительных стычек), велся прием родни дружественных феодалов, аристократов, градоначальников, в страхе поспешивших выказать лояльность новому центру силы и власти в стране.       Я не меркантильный и профан в финансах, потому не влезал в дела Мэй с Ао, кредитовавших калек, через рьё привязывая исцеленных к себе. В итоге вся сумма, вырученная за сдачу трупов нукенинов, в считанные дни осела на моем анонимном счете. А еще финансовые потоки из ключевых городов, запуганных мною, теперь были взяты под контроль союзом кланов Теруми и Суиро. Они закрывают прочие статьи расходов, стабилизируя шаткое экономическое положение, висевшее на волоске былого авторитета и мощи. Обратной стороной медали стало фактически бесплатное развитие мной школы ирьёнинов, стихийно образовавшейся на базе лазарета. Я-Тадао не один вкалывал, но зачастую приписывал заслуги по лечению тем, кто на самом деле выступал ассистентом моих замаскированных дублей или теневых фельдшеров. Вот эти, в основном, молодые кадры, получая и по приказу принимая незаслуженные благодарности, всеми силами потянулись за владением ирьёниндзюцу, приобретая новые для себя знания и нарабатывая востребованное мастерство. Обмен опытом все еще продолжался ввиду огромнейшего числа всяких недугов и патологий, несопоставимого с оным для духовных тел и с имеющейся у меня практикой полевой медицины. На всякий случай, я теперь всегда старался синхронизироваться под чакру ассистентов, этим объяснялся их по всем меркам быстрый прогресс: был бы молниеносный, носи авральная практика систематизированный характер и предваряйся лекциями по теории.       Под мою гонку подстраивались и все остальные. Если все силы клана Суиро уходили на организацию быстрого транспортного сообщения, то наличные силы клана Теруми обеспечивали защиту и порядок исключительно Тадао-сама и Лазарета, рядом с которым организовали командный пункт. Миссии же по Стране Воды выполняли все прочие шиноби и куноичи, доверенные и примкнувшие. Кстати, пациенты отчего-то очень быстро просекли фишку, что Тадао-сама падок на аммидзю, дайфуку, данго, классическую яблочную пастилу, ванильную карамель, орехово-шоколадные вафли, ириски, мятные пряники, сахарные печенья, клюквенные пирожные, и что он становится более благосклонен, принимая скромную закусь перед операцией.       Если кто-то и надеялся, что в Стране Воды будет создаваться светлый образ дружественной Конохи, то он ошибся. Лист официально пожертвовал Туману в лице клана Теруми сто миллионов рьё на восстановление порядка. Старик предполагал, что вся сумма в конечном итоге останется в Конохе и осядет в карманах как простых жителей и генинов, собирающих и обрабатывающих травы, так и у кланов Ино-Шика-Чо, которым отошел не только Госпиталь, но и аптечная сеть, как выяснилось. Он тоже ошибся. Перечисленные из Конохи средства отдали в погашение долгов кланов Теруми и Суиро вредным банкам и кредиторам, в час нужды выдавшим большие кредиты под несусветные проценты. Видимо, Мэй решила повременить с закупкой средств первой медицинской помощи из-за моих успехов на поприще излечения простых людей, без СЦЧ. Тем более, изначально планировалось пустить на эти закупки деньги со счета моего ирьёнинского патента. Впрочем, как я узнал в последствие, контракт с Кумо все-таки был заключен – за передачу разработок великого меча.       Предвидя для себя пагубные последствия воздействия адской рейрёку, я заранее с братом пообщался, попросив за меня присмотреть за командой-7. Заодно ворох новостей узнал. Во-первых, никто слова поперек не сказал, когда Ирука начал тренировать Саске, готовя к финалу Чюнин Шикен. А в тот злополучный вечер Наруто, в основном при поддержке Гая и Ли, не позволил имениннику забиться в самый дальний и темный угол, лелея свое одиночество. К ним еще и Шино чуть позже присоединился, а остальные если и были, то оказались в пролете, когда небольшая компания переместилась меряться п…, гм, отмечать на полигон и не ведала о подходящих к границам квартала и желающих присоединиться или хотя бы вручить-таки принесенные подарки. Не было веселья, разумеется, но вечер и часть ночи прошли на мажорной ноте и в чисто мужской компании, с приступами воспоминаний: всякие забавные или комичные истории из бытности учениками Академии Шиноби, чтобы хотя бы слегка улыбнуть шаринганистого именинника. Всего-то и требовалось, что чуть подпоить несговорчивого подростка, выдав алкогольную настойку за уникальный эликсир прибавления Силы. После кувшина, давшего сродство с Мизу, Саске готов был как миленький поверить практически во что угодно, включая Огненную Воду, после которой можно воспылать с головы до пят, по веским утверждениям Ли. Гай при поддержке Ируки еще и подготовился, накормив Ли средством из особого арсенала шиноби. Оно расщепляло алкоголь прямо в желудке, не давая попасть в кровь. Маленький спектакль для одного зрителя удался на славу. Факел, на глазах с тремя томоэ взметнувшийся с ладони Ли ввысь на два с лишним метра, был зримо убедителен. Крепость пала без боя. Без меня…       Пару капитанов АНБУ разжаловали за пару высокопоставленных шпионов, умерших при задержании от мгновенно действующего яда, впрыснутого в аорту из капсулы под сердцем. Слово Хокаге для толпы чюнинов перевесило слово пришлой скандалистки, которой сакэ в голову ударило. Однако брожения в Совете Джонинов ощутимо зашатали кресло под Хирузеном, объявившим повышение уровня угрозы нападения на Коноху и тем самым прекратившим всякие поползновения в свой адрес. Посеянное Мэй зерно сомнений упало на благодатную почву, но на то и существуют опытные садовники, чтобы вовремя выпалывать сорняки - туше… Кстати, Мэй. Прилежная ученица, но динамит, гм, томит близостью. Видимо, в наказание за то, что в тот вечер не воспользовался моментом. Кто этих женщин разберет? В смысле, поймет. Сразу. Ибо все же просек о пущенных в ход женских чарах, которыми меня незаметно опутывали. К собственному удовольствию и в будущее подтверждение грустных выводов, мне удалось раскрутить Мэй на ежедневные массажи, совмещенные с переливаниями чакры (общественное полуправдивое объяснение десяткам теневых клонов энергичного Тадао, якобы недавно выучившего технику обоюдного абсорбирования чакры). Все эти ужимки, манерные движения, прижимки и обнимашки, слезки, сопения, неловкие или случайные касания, взгляды из-под ресниц, походка от бедра и с выгодного ракурса, обольстительные тона в голосе… Сколько мужчин попались в женские сети? Древнейшее оружие женщин - это мужские инстинкты размножения и владения. Рад ли я, что внезапно прозрел и сбросил невидимые путы женских чар?.. Ох, женщины, и никак без них, так и хочется осыпать эпитетами…       Условная рабочая неделя подошла к концу. Шесть дней пахал, как проклятый: когда по СЦЧ проводится преимущественно ирьчакра, то почти нет дискомфорта от растяжения каналов. Спал вволю, по десять и более часов: во сне лучше и качественнее усваивается удесятеренный дневной опыт и ловятся мысли по сложным случаям, таким как замещение мышечной ткани костной - отыскался квартерон Кагуя (так и нет по нему идей – нужно править нарушившийся геном, что для меня пока крайне затруднительно, нужно хотя бы сличение с оригиналом).       Созерцал океан с самого красочного рассвета. Морской простор умеет умиротворять, отшелушивать мнимое. Он отражает лик мироздания для видящих, показывая суетность бытия с мелочностью людских проблем. Океан гипнотизировал меня, расслабляя и давая понять простую истину. В толще воды есть течения, мощные и не очень, по сравнению со всей глубиной вод волнения на поверхности ничтожны – самый сильный шторм не более чем рябь.       Сидя в плетеном кресле за плетеным столом с видом на гладь спокойного моря, я вкушал рыбный бульон – одна из перемен плотного обеда. Впереди слоеный рисовый пирог с тунцом и приправой из сумаха. В какое только тесто повара не помещают эту вкусную рыбью начинку! Барский обед. Кото играет на кото, Коко сочным сопрано дополняет мелодию сложными переливами нот, без слов. Все эстетические впечатления тонко режиссированы опытной гейшей Кото. Больше никого на естественном причале, кроме нас троих. Чувствую себя потомственным аристократом, что, в общем-то, истинно – род Хатаке насчитывает века истории.       Дзынь! Внезапный диссонанс – лопнула струна.       - Ай!..       - Кото-сама! – Ахнула Коко и бухнулась в обморок – ярко выраженная гемофобия. Как подобные психические расстройства лечить? Не представляю, пока.       - Без паники. Вот и все, Кото-сама, - утешающе говорю, останавливая кровь и сводя царапину с теплой, нежной и бархатистой кожи, прошлой ночью мною тщательно исцелованной. – Никаких следов.       - Спасибо, Какаши-сама, я так неуклюжа…       - Что вы…       - Я сама…       - Ну что вы…       - Простите меня, Какаши-сама, мне так неловко за ваш испорченный обед, - согнувшись в три погибели, принялась извиняться гейша.       - Эхмн… Пустяк, Кото-сама, - вздыхаю, со второй попытки приспосабливая «Саикэн Фуин» для восстановления целостности струны, которую мне не дали натянуть:       - Не стоило беспокойства, Какаши-сама, я сама займусь музыкальным инструментом - вы же не даете свое оружие точить другому?       - Кхм! Простите, Кото-сама, - устыдился я.       - Пустяк, Какаши-сама, - утонченно улыбнулась Кото, прикрыв ротик точеной ручкой, прикрытой шелком с пастельным цветочным узором, богатым мелкими деталями.       - Ах, простите, простите меня, Какаши-сама! – Повторила извиняющуюся позу очнувшаяся Коко. Они так воспитаны. Я нанесу им обиду, если не приму или начну поднимать. Аристократы без СЦЧ более запротоколированы, если можно так выразиться, этикет венец всему. Коллектив Коко крутился среди самой утонченной публики Страны Воды.       - Все в порядке, Коко-тян, - с мягкой и смущенной улыбкой говорю миниатюрной девушке, уже обучающей сыновей Мэй любовным премудростям.       Еще несколько фраз и обе гейши меня покинули, не считая себя опозоренными, но и не желая продолжать – господин должен забыть о неприятном инциденте.       Чужая боль некстати напомнила о двух недавних эпизодах. Первый случился днем двадцать четвертого, когда я понял, что предо мной во всей красе расцвел энергетический кризис. Мало чакры, больно и некогда собирать крохи, а откачки из Леса Смерти стали заметны – начался падеж животных и разрушение замкнутой экосистемы. В тот момент я вернулся из Ада и был слегка неадекватен, когда с дозволения совести решился совершить неблаговидный поступок.       Оиру. Под влиянием рейрёку грешников и не иначе как со звездной болезни, у меня разгорелось желание наказать демона-дельфина, стребовав должок за говорливый язык. Наложилось и то, что я, даже перейдя в шикай рядом с ним, не смог запомнить его чакру, а так же то, что ориентир на его внучатую племянницу, Сурогоми, все отчетливее начинает мерцать, словно стараясь исчезнуть. Ирука на Мушиба если и призывал разумных дельфинов, то только в свой внутренний мир. В общем, явился я в домен на правах сильнейшего. Оиру что-то такое подозревал после разговора с черепахами, но оказался не готов к телепортации прямиком на второй уровень Ада. Не без труда его нашел – занесло в какую-то зыбкую даль. Нашел и окунул в желтые озера, повалял в пепле и прахе. Оиру владел сенмодом, а потому был особо чувствителен, как и я… Когда его сознанье обнажилось, я активировал риннеган и залез туда, цинично меняя два новых знания о себе на два знания от Оиру, хотя он в тот момент готов был отдать всё.       «Кирамеку Хоши» - мерцание звезд, позволяет скрывать свою чакру посредством высокочастотных вибраций (принцип схож с тем, как глаз не улавливает слишком быстрые движения, отчего техника мерцания тела и получила свое название). «Тен Кьёмэи» - небесный резонанс, воздействует на чакру оппонента, заставляя ее вибрировать и выходить из-под контроля, подчас взрывая тело изнутри. Я сходу оценил потенциал этого ниндзюцу, с помощью которого можно реанимировать СЦЧ (устранить разрывы каналов и синхронно запустить катушки сродни прямому массажу сердца). И главного добился – разрешения собирать сенчакру в домене дельфинов. Перед уходом продавил риннеганом приказ ото всех сохранять мои секреты ценой существования всего клана дельфинов, но и сам дал клятву хранить секреты дельфинов и без разрешения главы демонического клана не делиться ими ни с кем, в этом мире – я еще не превратился в последнее быдло и осознаю поступки.       Нет оправданья тому, что в тот день я пёр к достижению чужой цели словно лавина. Лавина, которую приостановил Оиру… Дождавшись дубля-сменщика, он передал искреннюю благодарность за жестокий, но справедливый урок вразумления, заставивший его очнуться от скуки и безделья, избавивший от желания покинуть бренный мир вслед за родителями, вернувший ощущение радости от жизни. И тем горше мне было, когда сразу следом поймал себя на мысли дополнить адский ливень гендзюцу на основе четвертого уровня Ада вместо мысли отступиться от намеченных планов устрашения. Когда и почему я успел таким стать?! Биджев вершитель судеб!..       Второй эпизод - это встреча с Пейном в одной из северных бухт Атама, где хребет ветряного раздела становится водным, усложняя навигацию. Приготовленная с душой еда сразу сделалась пресной.       В ту ночь над опустевшей стоянкой пиратских кораблей небо сверкало звездами. Дули сильные ветра, но облака как будто избегали, обтекали чье-то убежище, словно вымершее перед бурей столетия. Дубль, прибывший где-то к полуночи, не сразу разглядел чей-то огромный призыв – птицу с громадным уродливым клювом, будто специально предназначенным для тарана крепостей. А еще воздух рассекался бумажными журавликами, самолетиками и другими оригами, эдакими парящими изделиями-хамелеонами с мизером чакры. Птица отвлекла внимание, бумага напала со спины и стремительно размножилась, целиком облепив дубля. Клюв пленил «до крови» порезанную добычу, неожиданно ограничив мою широкую связь с дублем, сузившуюся до луча маяка – оградили барьером. Целиком влившись в «Чакрафуин», дубль банально подорвал себя – эксплозия с эквивалентом в тысячу взрыв-тегов. Разведчик провалился, но задачу выполнил – кое-что вызнал. Я решил явиться в проблемное место в самую последнюю очередь, справляясь с более слабой периферией. В итоге, выпив стимуляторы и потратив полчаса на транс ради настройки на боевой лад и восстановления резервов, символично прибыл к рассвету.       Естественно, я действовал под Маскировкой. Шихакушо, чужой квадратный подбородок и нависающие надбровные дуги, родные темно-серые глаза, зачесанные назад каштановые волосы, придавленные печатью: черное перекрестье стилизованных косточек специального кидо, переконфигурированного и видоизмененного с символа Отряда Кидо (в частности, оно облегчает процесс массового улавливания душ на полях сражений или захватывания в Руконгае, чтобы единовременно перемещать их между мирами). По-прежнему летала демоническая птица то ли какого-то доисторического вида, то ли химера. На ее макушке стоял шиноби, по виду мой сверстник: черный плащ с красными облаками, функциональный пирсинг, с длинными сочно-рыжими волосами, с серым незавершенным демоническим риннеганом - странный шиноби, крайне опасный. Куноичи, совершавшая поодаль облет горной территории на бумажных крыльях, сыплющих чакро-листками, зашла гораздо дальше нукенина Тецубаса, видимо, поняв основополагающий принцип геномной техники гидратации клана Хозуки, на котором, в частности, базируется «Хенге». На обоих увиденных мною ниндзя были перечеркнутые протекторы Амегакуре. Со стороны горного пещерного комплекса ползала многоножка, в зоне полей с рощами шныряла собака, под водой притаился краб – это всё из тех гигантских призывов, что подосланный дубль заметил с первого взгляда. Сам я был в духовной форме на километр выше и на десять южнее, а еще пять дублей, командующих пятью взводами теневиков, тайно заходили с поверхности земли, выискивая идейных жителей. Окрестности слыли благополучными и при этом кормящими борцов за светлый мир, в простонародье суть пиратов, промышляющих исключительно на караванных путях, грабя, по их мнению, зажравшихся торгашей.       Издалека в глазах шиноби дубль разглядел то, что подвигло меня срочно разобраться, глядя собственными глазами. Пока птица подлетала, не проявляя агрессии и желая пообщаться, я впервые применил «Кирамеку Хоши», выходя за рамки восприятия собственными дублями. Ощущения похлеще внутреннего давления на каналы чакры, но я наращивал частоту вибрации постепенно, а занпакто вносил диссонансную частоту, чтобы избежать разрушительного резонанса. Мерцание звезд - первоклассная техника скрыта, однако дольше нескольких минут я вряд ли удержу это дзюцу, рассчитанное на другой геном. Даже в Сонидо с трудом ушел, чтобы сверху сделать Сюмпо прямо за спину дублю.       - Я в восхищении. Ты ощутил боль. Осознал боль. Воспринял боль. Познал боль. И Создал Боль. Ты познал истинный мир, - возвестил некто на птице.       - Мир может познать только Создатель, - высказал сентенцию дубль в ответ на пафос существа, неспешно подлетевшего и зависшего напротив. Ветер трепал за спиной густо оранжевый конский хвост и хлопал полами плаща с широким воротом-стойкой. Хотя я начал часто поминать Ками, в них не верил – это просто трансцендентные существа более высокого порядка, ничего более. Как Король Душ, например, или нулевой отряд, охраняющий его покой.       - Мы здесь Ками, - на полном серьезе заявил конструкт, не видя разницы.       - И проливаемая боль не мной создана, - дополнил свою предыдущую фразу дубль, стоящий передо мной и ощущавший мою душу, но не энергию (это значит, мне стоит продолжать прокачивать скрыт).       Слова дубля не смутили оживленного трупа, начавшего вещать про мир, про порождаемую местью ненависть, про вражду, неизбежно несущую смерть, страх и боль обеим сторонам. Про то, как мне удалось выйти из порочного круга, привнося боль и страх без смерти, и какая у них крайняя нужда в подобном средстве достижения Великой Цели. Хороша разведка у того, кто представился Пейном, лидером Акацки, предложившим мне вступить в ряды его организации ради создания Истинного Мира, лишенного боли. Очень смешно.       Пока конструкт из трупа словоблудил, по сути, с конструктом из рейши и чакры, неся идеологическую чушню очередного безумного утописта, не понимающего, что такое Самсара, я выяснил, что хотел, и даже чуточку больше. Кокушин. Чакпроприемник из отверделой чакры, заякоренной на свернувшейся крови; одно из секретных достижений клана Узумаки, предпочитавшего штырям цепи – Кушина как-то приложила меня такой. Я сам умею сжижать энергию, однако пока пробовал исключительно на ирьчакре, помещаемой в специальные сосуды и растворы, препятствующие ее выдыханию. Мой замаскированный риннеган различил, как к пирсингу птицы и человека из единого центра на вершине горы летят всполохи плотной и густой чакры. Я проложил параллельный им курс и попал в механизированную пещеру, в центре которой возвышался странный трон, а вдоль стен стояло шесть пустых ложементов. Пять воскрешенных трупов образовывали каре вокруг трона с иссыхающим шиноби. Да, его кровь и его чакра в основе. Мелькнула мысль, что нельзя вот так вот добровольно приковаться, истязаясь ради высшей цели. Опасному чудику капитально промыли мозги, сломали и слепили свое. Верно, наиболее вероятна гипотеза, что специально и злонамеренно слепили: он выступает якорем в этом мире для чего-то поистине ужасающего – способность Маска мешала мне разглядеть получше. И глаза его серые, будто выцветшие. Эксперимент по соединению крови Сенджу-Узумаки с додзюцу Учиха? Судя по всему, Пейн давно уже постоянно живет с активным серым риннеганом, не способным ни отличить настоящего шиноби от бездушного дубля, ни видеть или оперировать сенчакрой. У меня и то был красный. И бич в какой-то степени сохранился: применение способностей легендарного додзюцу требует неподвижности, потому Пейн неподвижно сидит в мобильном кресле жизнеобеспечения. Мало того, прикован как бы не для разделения способностей по трупным марионеткам, потребляющим прорву чакры, сравнимую с выработкой оной у Рокуби! Этот индивид никогда не имел отношений с сенчакрой. Однако стоит отдать должное этому развитому существу второго порядка: он напрягся и насторожился в моем присутствии, стал заполнять большое помещение своей чакрой, а куклы заозирались, словно любопытные птицы, начав с разных ракурсов смотреть на окружающее пространство. Пейн выпускал мощную чакру, на уровне моего банкая, и злую, на уровне биджу. Если верно мое предположение, то семь типов его чакры по применяемым одновременно семи способностям выше уровня «Аматерасу» - это чересчур для меня. Пока наше прямое столкновение, несмотря на весь мой арсенал, непременно кончится моим поражением или запечатыванием – и на старуху бывает проруха. Я не обольщаюсь, трезво оценивая свои шансы. Время удержания моей «Кирамеку Хоши» исходит и вообще пора ретироваться, а то еще случайно разглядит, подобрав частоту моей чакры (а до сих пор Оиру верит, что его высшее дзюцу уникально по своей природе и неповторимо – опровержение передо мной).       Пейн своим видом и состоянием вызвал во мне острую жалость. И ужаснул перспективой выродиться в подобное существо, мерзкое, уродливое и загипнотизированное. Собрав первичную информацию, поспешно сам скрылся и отозвал наземные отряды, отправив на город из запасного списка Ао, выданного как раз примерно на такой вот случай. Надо. Обещал.       - И каковы цели Акацки?       - Я не скрываю их – принести всеобщий мир и процветание, - меж тем разговаривало одно из подконтрольных тел Пейна, на свой манер создавшего клона на подобии моих репликаций.       - Разрушая Какурезато?       - Это приемлемая жертва, Незнакомец. Только разрушив старую систему, можно построить новый мир.       - Воцарится анархия.       - Абсолютная сила удержит миропорядок.       - Вот что я вам скажу. Пейн. Я запомнил вас и даю Акацки неделю срока убраться из Великой Страны.       - Ультиматум? Хочешь в сражении познать силу моей Боли? Я готов лично завершить твой экзамен на вступление в ряды Акацки.       - Я вас выслушал, дослушайте и вы меня, самозваный Ками-си. Извините за прямоту… Сейчас между нами сражения не будет, я в эту ночь вынес и принес другим слишком много адской боли, а еще обещанный двадцатый пункт впереди… Благодарю вас, что вызвали жалость, что прояснили мой помутневший рассудок и что не дали мне вконец опуститься в бессердечный беспредел (оглядываясь назад, добавил бы здесь - во имя чужих, незаметно навязанных мне целей). Вы слышите звон, да не знаете, где он. Вас используют, смесок Сенджу-Узумаки. У вас сильное додзюцу Учиха, но действует оно у вас ограниченно. Так же, судя по первичному поверхностному визуальному осмотру и анализу, вам в раннем детстве пересадили эту демоническую незавершенную третью форму шарингана, чтобы за ваш счет прокачать додзюцу и превратить вас в якорь для чего-то монструозного. Рекомендую кушать плотнее и кроветворное пить, двигаться больше и заглянуть в себя. Всего наилучшего, заблудший Незнакомец… - Кажется, я взбесил эту глыбу льда, безумно похожую на практически неэмоционального воспитанника Корня, но дубль уже отменился, а сам я еще раньше свалил.       Честное слово, мое пожелание здраво питаться не было издевкой – искренняя благодарность. Или, может, Пейн повздорил с приставленной к нему и подглядывавшей черно-белой мухоловкой Зецу, недовольной приватным разговором марионеточного босса на недоступной высоте? Или Ками-пён разозлился на то, что оказал мне честь, а я, такой сякой, ударил по зарвавшемуся самолюбию, набрехал в три макимоно и свалил с бесценными разведданными, пока он развесил уши? Мутный типус. Врагов лучше стравить друг с другом, даже если в эту рассветную компашку затесался мой бывший друг и герой Обито, встречаться с которым я откровенно боюсь – вдруг и вправду падший?..       Двадцатый портовый городок накрыл промозглый утренний туман, на рассвете местами сгустившийся и принесший страдания – этого более чем хватило бандитам и отступникам, измученным ночным бдением в ожидании страха. Они сами довели себя до кондиции – я и тут обошелся без всякого массового гендзюцу…       Вынырнув из событий недавнего прошлого и, не чувствуя вкуса, быстро доев рыбу, запеченную с фенхелем, каперсами и лимоном, я бросил долгий взгляд на заштилевший перед шквалом океан и отправился в утреннюю Коноху, где народ, скорее всего, уже набился на трибуны Шикенкаиджо.       Некстати ударившись в воспоминания, я, как водится, опоздал…