Школьная экскурсия

Оля поёрзала, устраиваясь поудобнее. Конечно, не отель и даже не палатка: пол жёсткий, одежда всё ещё влажная, вместо подушки — подложенный под голову рюкзак. Но лучше, чем ничего. Избитое, исцарапанное тело жаждало отдыха, и отключаться она начала, едва голова коснулась поверхности. Одноклассники возились рядом. На стрём решили выставить Игоря и Женьку: они, в отличие от девчонок, ещё могли стоять на ногах. Никитоса не рассматривали по понятной причине. Галлюцинаций у него больше не появлялось, но доверять ему в вопросах безопасности не рискнул даже собственный брат. Легли вповалку, друг рядом с другом. Во-первых, так было теплее. Во-вторых, иначе в крохотной комнатушке разместиться никто бы не смог. Рядом с Олей покашливала и натужно сопела Стася: подруга совсем заболевала. Оставалось надеяться, что у неё хотя бы не поднимется температура. Странных звуков больше не слышалось. Интересно, вяло подумала Оля, а не растаем ли мы, уснув. Не должны: место, где исчез автобус, осталось далеко позади. А вместе с ним пропали и сонливость, и поглощение звуков, и пьянящее, усыпляющее тепло. Да и Женька говорил, что спать должно быть неопасно. Женька… Оля окончательно смежила веки. Нет, не время сейчас думать о том, что он ей сказал. Не когда она вымотана и не в состоянии нормально соображать. Она обдумает его слова, как только проснётся. Как только все проснутся: после смены караула Женька и Игорь тоже должны будут поспать. Хотя бы пару часов. Сон наплывал цветными картинками, яркими и живыми, слишком похожими на реальность. Вот перед ней стоит темноволосая женщина в белом халате и ласково улыбается, а глаза у неё тёмные, засасывающие, нелюдские. Вот по дому медленно перемещаются тени: громоздкие и многолапые, невидимые людям, но слишком неуклюжие, чтобы оставаться незамеченными. Вот старинными барабанами рокочет в голове чужой голос: еда, еда, еда, вкусно, вкусно, еда… И финальным аккордом, как лезвием по горлу — вот они! Оля проснулась резко, словно выдернутая из сна неведомой силой. Села на импровизированной постели. Вокруг возились, не желая просыпаться, одноклассники. Она была уверена, что им тоже снится что-то нехорошее. Фонарики на телефонах ребята выключили перед сном, но вместо кромешной тьмы вокруг почему-то стоял полумрак. Ориентироваться в нём получалось с трудом — но получалось, и удивляться этому уже не было сил и желания. Очередная странность среди многих. Остатки сновидения вертелись в голове, вертелись и исчезали, оставляя неприятное послевкусие. На миг Оле показалось, будто ей приснилось что-то важное, что-то сложное, что-то, что она забыла, — но воспоминание быстро исчезло, как исчезает любой сон после пробуждения. Часовые обнаружились на своём месте. Женька сидел по-турецки, вперив пустой взгляд в светлый лак дверного покрытия, а Игорь уронил голову на ноги и лишь иногда приоткрывал глаза, только чтобы закрыть их снова. Задремал? — Ты чего его не будишь? — прошипела Оля, подползая к Женьке. — А если пропустите чего? Тот моргнул, помотал головой, уставился на неё. — А… что? Его? — Игорь спит, говорю. Вы ж должны оба следить, а вдруг чего. — Да пусть спит, — Женька сцепил пальцы в замок и потянулся. — Здесь пока никого нет. Смысл гнать спящую добычу. Да. Точно. «Тебе тоже кажется, что нас заманивают?» — спросил он у неё тогда. И она не нашлась, что ответить. Согласиться? Но что, если её теория неверна? Да и потом — кто знает, можно ли доверять Женьке, который то витает в облаках, то руководит одноклассниками, как заправский лидер, этому Женьке-тяжёлому-случаю, который явно знает больше, чем говорит? Отвечать не пришлось. Пока Оля молчала, пытаясь подобрать нужные слова, он медленно добавил: — Поговорим позже. Но, знаешь… волк может уйти от охотника, только если забьёт на опасность и пойдёт на флажки. С того самого момента эти слова не шли у неё из головы. — Насчёт того, что ты сказал тогда, — Оля придвинулась поближе, уселась рядом. Одежда почти высохла, а вот ссаженные колени всё ещё болели, но двигаться не мешали. — Про волка. — И что ты думаешь? — одноклассник не изменился в лице, но каким-то внутренним чутьём она догадалась, что он заинтересован. — Правдоподобно звучит? — Вполне, — Оля кивнула. — Но вот реализация… На какие именно флажки нам бежать? Дверь-то закрыта. Окон нет, а те, что есть, забиты. Ну и как тогда? — Есть у меня кое-какая идея, — протянул Женька, — но я пока не уверен. Как и ты, верно? Оля снова мотнула головой. — Верно. Ну так что? — В таких особняках очень редко бывает только один выход. Это, конечно, необычный дом, но… Он пожевал губу. — Рискованно, — вздохнула Оля. — А если ты ошибаешься, и другого выхода нет? Видел же, что творилось внизу. Никитка начал сходить с ума, а мы что? С нами такое тоже могло случиться. — И до сих пор может, — заметил Женька. — Где угодно может. Не факт, что на первом этаже не было даже безопаснее. Кстати, — он вдруг посмотрел на неё, странно прищурившись, — тебе ничего необычного не снилось? Оля замерла. Это уже было интересно. — Как ты догадался… — начала она. — Очень просто. Эта штука в доме, чем бы она ни была, манипулирует мозгами и влезает в психику. А когда психика человека особенно восприимчива? Вопрос остался висеть в воздухе: проговаривать ответ вслух уже не было смысла. — Никитка спал в автобусе, — пробормотала Оля, — и на него же оно подействовало там, на первом этаже… я ведь уже тогда заметила. Чёрт. Чёрт. Значит ли это… Она вскочила на ноги. Колени отозвались протестующей болью, но ей резко стало не до того. — Надо разбудить их! Надо предупредить! Пока они совсем не… — Успокойся, — Женька потянул её за рукав и почти заставил сесть обратно. — Поздно уже. Вы спите часа два, за это время оно сто раз успело бы влезть к вам в мозги. Но ты же в адеквате? С тобой ничего не произошло? У Оли снова заболела голова. Заболела сильно, сильнее, чем до отхода ко сну. Что-то болталось на грани сознания, что-то очень и очень важное, осколок сновидения, который никак не удавалось вспомнить, осколок, в котором… — Почему ты не разбудил нас сразу? — простонала она. — Почему? В глазах плыло, звуки доносились как сквозь вату. Чужие голоса стучали в голове, выкрикивая бессвязные речи, которые складывались в слова, — но смысл ускользал, смазывался, и она не могла вспомнить. Не могла вспомнить. Не могла… — Я не был уверен до конца, — произнёс Женька откуда-то издалека, — а ещё мне нужно было понять, что вам снится. — Так ты что… — всё расплывалось, как после хорошего удара по голове, — эксперименты на нас ставил? Совсем сдурел? «Вот они!» — взорвался в голове многоголосый хор. Осколки сложились воедино, сон промелькнул перед глазами, как в бешеном калейдоскопе: женщина в белом халате, петля, безумная восьмёрка, состоящая из леса, леса, дороги и леса, а в центре восьмёрки — деревня, в которую они вошли, деревня с закрытыми бутафорскими домиками и одним настоящим домом, домом, вокруг которого выросло всё остальное. Капканом, целью, ловушкой: они пошли бы куда угодно и всё равно бы вышли к нему. К дому, полному теней — огромных, неуклюжих, невидимых людскому глазу… Опасных ли? Оля бессвязно застонала. Перед глазами начало проясняться, к телу вернулось чувство равновесия. Она лежала щекой на коленях у Женьки, а тот глядел на неё сверху вниз, и в лице, наполовину скрытом тенями, читались растерянность и… любопытство? — Пришла в себя? — поинтересовался он, когда Оля поспешно убрала голову с ног одноклассника. Мистика мистикой, а личные границы — личными границами. — Ага, — выдавила она. — Я всё вспомнила… всё, что снилось, а ты, Жень… тот ещё мудак. Твою мать. Зачем это всё… — Извини, — Женька развёл руками, насколько позволяла поза. — Если бы я сам заснул, никто бы мне не напомнил. — Чего? — Я просто подумал, что связь может быть двусторонней, и мы во сне тоже можем узнать что-нибудь… о них. И, похоже, я прав? Он пудрит мне мозги, подумала Оля. Хватит с неё. Женька и раньше казался подозрительным, но сейчас, когда он провернул такое, подвергнув опасности их всех… он вообще думает о ком-то, кроме себя? — Ничего я не скажу, — прошипела она. — Блин, я ж тебе поверила, но ты походу на безопасность остальных вообще плевать хотел. — Да нет же! — шикнул в ответ Женька. — С точки зрения безопасности всё нормально, честно! Они бы всё равно уснули, ты видела, какие все вымотанные? А ещё Игорь просыпался всё время, и ничего с ним не было. Тоже жаловался на сны, но не мог вспомнить. Видимо, спал недостаточно долго и ничего не успел толком увидеть. — Ты долбанутый, — решила Оля. — Или что-то недоговариваешь. Я с самого начала заметила. Ты ведёшь себя так, будто знаешь об этом месте… больше, чем мы все. И теперь вообще не уверена, на нашей ты стороне или нет. — Ты мне не веришь? — Не верю, — подтвердила она. — Ты жутко мутный. И мне кажется, что мы все теперь… «Вот они!» — по ушам снова ударил вопль, сотканный из множества неестественных, нечеловеческих голосов. Ударил, перекликаясь с истошным визгом — сзади, оттуда, где мирным сном спали ничего не подозревавшие одноклассники. — …в опасности, — машинально закончила Оля, оборачиваясь. Стаська лежала на животе прямо напротив неё и смотрела на них остекленевшим взглядом. — Что случилось?! — вскочил с места разом проснувшийся Игорь. С ещё сонными глазами и красным пятном на лице — отлежал об коленку — он смотрелся бы комично, если бы ситуация не выглядела такой жуткой. Крик разбудил не только его: в углу завозился под одеялом Никитос. Не прошло и минуты, как вокруг лежавшей ничком Стаси собрались все. — Меня что-то схватило за ногу, — плаксиво пискнула она. — Я ничего не делала, никого не трогала, оно… само… — А… сейчас? — осторожно поинтересовался Никитка. — Ничего не чувствуешь? Стаська отрицательно помотала головой и шмыгнула носом. — Нет… но я и тогда не замечала ничего, я спала и видела какой-то странный сон, а потом… потом вот это… Она осторожно села, вытянула вперёд полную бледную лодыжку со сбившимся чулком. Несмотря на полумрак, отметины увидели все: на щиколотке отчётливо виднелись пятна. Следы пальцев. Шести пальцев. — Вот видишь, — прошипела Оля Женьке на ухо. — «Ничего с ними не случится», ага. Доигрался? — Я не… — начал было тот в ответ, но она уже не слушала — придвинулась поближе к Стаське, пытаясь успокоить. Подруга лишь всхлипывала и что-то бессвязно бормотала. Воспоминания не давали Оле покоя. Она машинально говорила слова поддержки, пытаясь убедить Стасю, что всё уже закончилось и теперь с ними не случится ничего страшного, но мысли были заняты другим: там голоса теней на разные лады шипели, выли и повторяли одну и ту же фразу. «Вот они». Значило ли это, будто тени нашли их? Или происходящее — просто пугалка? Я запуталась, безнадёжно поняла Оля. Здесь не помешало бы мнение Женьки — раз уж он лучше всех ориентируется в окружающей жуткой мистике — но она больше не могла ему доверять. Кто знает, во что этот странный парень впутает их в следующий раз? — Ну всё, — подал голос Игорь, когда Стаська наконец успокоилась и прекратила всхлипывать и дрожать. — С меня хватит. Мы сейчас же берём сумки и идём наверх. Никаких больше отдыхов и перекусов, и мне плевать, что кто-то не поспал. С последними словами Игорь выразительно покосился на Женьку, но тот сделал вид, будто не понимает, о чём речь. — Подож… — вмешалась было Оля, но притихла: в голове снова мелькнуло негромкое «вот они». Охота с флажками? А может быть — просто травля собаками? Пойдёшь вверх — ждёт опасность. Пойдёшь вниз — ждёт опасность, и не скажешь ещё сразу, какая хуже. А если то, что она видела во сне, — правда, то разницы нет совершенно никакой. Бесконечная петля, в центре которой — дом. Как выбраться из этой западни? До сих пор ей казалось, будто достаточно выйти из особняка, но сон отчётливо дал понять: дом не имеет значения. И лес, и дорога, и дождь — всё это ненастоящее. Они не придут из этого посёлка никуда. Разве что в исходную точку. — Какое ещё «подожди»?! — возмущённый окрик Игоря вырвал Олю из плена рассуждений так резко, что она потеряла нить мысли. — Это была твоя идея — поспать здесь! И что в итоге? Херня какая-то, вот что! А всё из-за вас с этим… эджлордом из аниме! — Ладно, я была неправа, — она показательно вздохнула. — Всё равно нам всем был нужен отдых. А пока что вроде бы никто не пострадал. — Никто, ага, спасибо, — обиженно буркнула Стася, поднимаясь на ноги. — Пойдёмте отсюда. Не хочу больше здесь задерживаться.