Школьная экскурсия

— Стой, — Женька схватил за шиворот кинувшегося было по лестнице Игоря. — Остановись. Вдруг это ловушка? — Ты мне не батя, чтоб командовать, — буркнул Игорь, но совету внял и рваться вверх перестал. — Ладно. Поднимаемся вместе. По ступенькам шли осторожно, тщательно подсвечивали себе путь фонариками. Крик повторился только один раз, быстро сменившись всхлипываниями: неизвестная девушка заплакала. — Не нравится мне это, — шепнула Оля, но никто не ответил. Впереди забрезжил слабый, но различимый свет, а ноздри защекотал приятный запах то ли шампуня, то ли ароматизатора. Кто бы ни ждал их в мансарде, об уюте он позаботился. — А тут миленько, — пробормотал Игорь, заходя внутрь. В комнатке и впрямь горела лампа: они, растрёпанные и грязные, со включёнными фонариками мобильников, на фоне открывшегося зрелища смотрелись безумно нелепо. Мягкие ковры. Большая кровать. Огромные окна с видом на посёлок: не знай Оля, что они находятся в закольцованном пространстве, решила бы, будто нашёлся выход. Из мансарды над третьим этажом падать опасно, но не смертельно. Всяко лучше, чем погибнуть от рук твари, которой даже не видишь. — А где девушка? — не понял Игорь, когда ребята более-менее осмотрелись. — Та, которая плакала. Словно отвечая ему, всхлипывание раздалось снова — на этот раз громче и ближе. И шло оно… Из шкафа? Она что, спряталась от них? — Что за… — пробормотала Оля. Происходившее нравилось ей всё меньше — хотя, казалось бы, куда уж ещё хуже. — Выходи, — позвал Игорь. — Эй! Мы тебя не обидим, честно. Мы тут сами потерялись. Створка шкафа едва слышно скрипнула. — Вы… люди? Настоящие люди? — робко спросил девичий голос. — Ещё какие, — подтвердил Игорь. — Вылезай! У Оли неприятно сжалось сердце. Звучало как голос обычной человеческой девушки, но… темноволосая незнакомка из сновидений тоже выглядела как человек. Дверца заскрипела сильнее и наконец распахнулась. — О, чёрт, — произнёс Женька, впервые за сегодняшний день выглядевший по-настоящему обескураженным. — Серьёзно? Из шкафа вылезала девочка, больше похожая на маленького ангела, чем на ребёнка. Золотистые волосы овевали личико, как нимб, а тонкие бровки были вздёрнуты скорбным домиком. — Я Рита, — всхлипнуло небесное создание. — Я ничего не знаю. Я просто ехала… на дачу с родителями. А потом… Она присела на корточки и снова заплакала. Мальчики поспешили отвернуться: куцый белый сарафанчик задрался, открыв тонкие босые ножки. — Сколько ей лет? — прошептал Игорь, растерянно хлопая глазами. — Двенадцать где-то? Она младше нас выглядит, даром что высокая довольно, почти с Ольку ростом! Оль? Ты вроде про брюнетку говорила? — Ничего не понимаю, — точно таким же страшным шёпотом призналась Оля. — Брюнетка, да. В белом халате, как врач. И взрослая. — Надо расспросить её, — тихо произнёс Женька. — Она подозрительная очень, но… Мало ли, вдруг и правда ещё одна жертва. — Эй, — Игорь помахал девочке, опустился на мягкий ковёр рядом с ней, — расскажи нам всё. Как ты сюда попала? Что случилось? — Этот дом живой, — всхлипнула Рита, утирая глаза. — Машина папы… просто испарилась, а я осталась… здесь. С братом. Наткнулись на это место, думали, сможем найти кого-нибудь… — И оказались заперты в доме, — закончил Игорь. — Как ты попала наверх? — Я бежала… — Рита шмыгнула носом. — Долго. Много. Я потеряла брата… он остался где-то там, внизу, я нигде не смогла его найти. А потом нашла это место… тут тепло… и мягко… и есть где спать. Здесь я в безопасности. Наверное. За мной никто не гонится. Девочка попыталась улыбнуться сквозь слёзы, и это выглядело настолько умильно, что даже у Оли дрогнуло сердце. Она всё ещё не доверяла Рите, но очаровывать та умела отлично. Это ничего не значило. — А почему тогда на помощь звала? — вмешался Женька. — Сюда кто-то пробрался? — Я слышала звук, — Рита часто закивала, — звук, который шёл снизу… и очень испугалась. Правда, очень. До этого такой звук издавала только… она. — Она? — Игорь насторожился. — Она. Девушка с тёмными волосами. Высокая такая… в белом, — пробормотала Рита. Ребята настороженно переглянулись. Высокая? Темноволосая? В белом? Девочка подняла голову и вдруг немигающим взглядом уставилась на Олю. По спине снова побежал неприятный холодок: что-то шло не так. Опять. Оля не сразу сообразила, что на неё смотрит не только Рита. Игорь и Женька глядели на неё точно так же, как и девочка-ангелочек: холодно, настороженно. Точно и не своя. Она рефлекторно сделала шаг назад и почувствовала, как в спину упёрлось что-то твёрдое и холодное. То ли стекло, то ли металл. — Что не так? — голос почему-то дрожал и сбивался, пытался дать петуха. — Оль, — Игорь звучал не лучше: напряжённо, как натянутая тетива. — Обернись. Посмотри в зеркало. В зеркало? Так вот что у неё за спиной? Оля оглянулась, уже приготовившись увидеть в амальгаме омерзительный оскал чудовища. Но из ростового зеркала, которое невесть как оказалось в этой богом забытой мансарде, смотрела лишь она сама. Такая же, как и всегда. Тёмные волосы, когда-то заплетённые в косу, а теперь растрепавшиеся и буйной копной лежащие по плечам. Весёлые носки с пингвинами и рюкзак, к которому за шнурки привязаны по-прежнему мокрые кроссовки. Простые синие джинсы. Грязный, некогда белый кардиган, свисающий с боков, как причудливый халат. О, чёрт. — Брюнетка в белом, — пробормотала Оля, отступая от зеркала. — Я… нет, это… клянусь, я тут ни при чём. Честное слово. — Но это была ты, — плаксиво протянула Рита, — неужели ты забыла? Оля? Оля почувствовала, как ноги подгибаются, становятся ватными, а в горле пересыхает. Быть такого не может. И эта девочка… почему она так говорит? Откуда она, чёрт побери, знает, как её зовут?! — Неправда! — Оля хотела закричать, но изо рта вырвался только слабый хрип. — Это всё неправда! Ребят!.. Та, которую я видела, была взрослой… и у неё был халат, похожий на медицинский, а никакой не кардиган… она врёт! Это не могла быть я. — Но это была ты, — повторила Рита и сделала ещё один шаг вперёд. Оля попятилась к лестнице. Куда бежать? Вниз, к теням, хватающим за ноги, и неизвестно где сгинувшему Никитосу? К Стаське, которая так и лежит небось на полу и глотает слёзы, ожидая прихода друзей? А как же выход? — Это абсурд, — одними губами пробормотала Оля. — Невозможно. Я же всё время была с вами, народ… даже в автобусе. Как вы можете верить ей, когда… Она попыталась встретиться глазами с Игорем — и с ужасом обнаружила вместо знакомого живого прищура совершенно холодный, пустой взгляд. Равнодушный. Будто неживой. Её намерения отследили быстро: Игорь шагнул в сторону, перегораживая проход к лестнице. — Ты больше не сбежишь, — без выражения произнёс он. Да что с ними происходит? Как давно эта мелкая сука успела их загипнотизировать — или что она с ними сделала? В любом случае — почему они верят Рите, которую только что встретили, а не ей, своей однокласснице? В голове зашумело. Против воли перед глазами начали мелькать воспоминания — чёткие и реалистичные, почти как настоящие. Воспоминания, где она, оскалившись, наваливается на Стаську, не даёт ей подняться, пока мальчишки безуспешно пытаются поставить одноклассницу на ноги. Воспоминания, где под её рукой затихает, не успевая даже пискнуть, Никитка, а она тащит его в потайной лаз, о котором не знает никто из этих глупых школьников… — Неправда, — из последних сил простонала Оля. — Это не моя память. Это не… «Такого не может быть!» — вопил голос разума, потихоньку сдаваясь под напором слишком яркой, слишком живой картинки. Да нет же, нет! Она была там с мальчиками, не отходила от них ни на минуту, никак не могла… Рассудок отступал, реальность двоилась. Виски горели огнём. Оля скорчилась у зеркала, уронила рюкзак и закрыла голову руками, слыша, как медленно подступают с трёх сторон мальчишки и Рита. Бороться с собственной памятью было не просто сложно — невыносимо: сил, чтобы убегать, не оставалось. Одна-единственная фраза билась в голове. Всего одна — и та стремительно таяла, превращалась в бессмыслицу, в дурацкий белый шум. Знакомая, важная фраза. Что-то, о чём она говорила совсем недавно. Что-то, связанное… с охотой. — Волк считает опасностью красные флажки, — одними губами прошептала Оля, точно читая заклинание. — И не замечает… Что-то поймало её за руку, рвануло в сторону. Потащило за собой — сил сопротивляться не было, не выходило даже сфокусировать взгляд. Обрывки сознания безучастно фиксировали: вот её подхватывают под мышки и тащат вниз, по ступенькам, обратно на третий этаж. Зачем? В лицо плеснуло что-то холодное, и Оля сморщилась. Воспоминания возвращались кусками: настоящие, родные воспоминания, не липкий ужас, который пыталась ей подсунуть Рита. Хотя кто знает, как там девчонку зовут на самом деле. — Пей, — знакомый голос донёсся будто издалека, и в руки ей сунули пластиковую бутылку. Кажется, одну из тех, что они стащили у пассажиров автобуса. Оля послушно сделала несколько больших глотков. Пересохшее горло отозвалось облегчением, и она благодарно выдохнула, подняла наконец голову. Темнота. Ну да, всё верно: телефоны и рюкзаки остались наверху, а окон на третьем этаже нет. Неважно: своего спасителя она узнала по голосу. — Женька? — Он самый. Оля подобралась, как кошка, на которую вот-вот нападёт пёс. — Жень, это не я!.. Честно, я здесь не при чём, она наврала, я… — Да тише ты, — её легонько хлопнули по щеке. — Понял я, не идиот. Хотя мозги она выворачивает здорово, даже я на секунду поверил. — Я не понимаю… — Оля жадно отхлебнула ещё, закашлялась, чуть не расплескала минералку. — Кто она? Где та брюнетка? Что происходит? — Успокойся, — Женька снова похлопал её, на этот раз по спине. — Эта самая Рита — ровно та, кто нам нужен. Хозяйка этого места. Я не был уверен с самого начала — выглядела иначе всё-таки и вела себя очень по-человечески. Не так, как обычно. Но вот теперь всё встало на свои места. — Не так, как обычно? Да что ты несёшь?.. — прохрипела Оля. — Всё время ведёшь себя так, будто с самого начала знал… Женька слегка замялся, а когда наконец заговорил снова, его голос звучал немного смущённо. — Оль, я… и правда с самого начала знал. Не всё, но о многом… догадывался. Потому и хотел, чтобы вы заснули, — через сны в таких местах всегда проще понять, что происходит. А когда ты сказала про петлю, всё прояснилось. — Да твою мать, — Оля наконец откашлялась и выдохнула, откинувшись к стене. — Знал? Откуда? На неё наваливалась свинцовая усталость. Ну почему нельзя обойтись без загадок? — Сталкивался уже с таким, — просто ответил Женька. — Извини, долгая история. Расскажу потом как-нибудь… когда выберемся. — Если выберемся, — горько произнесла Оля. — Где гарантия, что нас тут не сожрут тени? Ну, те… которые Стаську и Никитоса… Женька хмыкнул где-то в темноте. — Когда выберемся. Это раз. Два — никакие тени никого не ели. Они вообще безобидные, только и могут, что пугать. — Чего?! — Того. Они вроде… рыб-прилипал. Знаешь, такие путешествуют с акулами и подбирают остатки их еды? Вот эти такие же, но питаются страхом. Поэтому они нас и пугали: звуками, всякими спецэффектами. Опасны не тени, а петля. Только она. — А кто тогда Стасю?.. И Никитку?.. И автобус?! — Петля, — без запинки ответил Женька. — И дом, конечно же. И его лицо — девочка. Она такая же часть этого… места, как стены или двери. Просто через неё оно может общаться и заманивать. И, может, ещё что-то делать, но я пока не знаю, что. — Ничего не поняла, — Оля шумно выдохнула через нос. — Если петля ест всех, то что случилось в автобусе? Почему все заснули, а мы — нет? Почему он испарился вместе со звуковыми… как ты там сказал? Спецэффектами? С какой стати петля просто не сожрала всю экскурсию сразу, зачем это всё — дом, тени, Рита? Зачем нам шоу-то показывать? Женька помолчал, а потом вздохнул и отобрал у неё бутылку воды. — А этого я сам пока не понял. Ладно, вставай. Надо как-то выбираться наружу. — Мы же внутри петли. Как? — Ты всё верно сказала в тот раз, — Оля услышала, как он усмехнулся, — уничтожишь хозяина — исчезнет и петля. Если нам повезёт, даже те, кого недавно съели, могут вернуться. Но я бы на это особо не рассчитывал. Поначалу как раз так думал, потому и не парился особо, ну и… ты сама видела, что случилось. — И как ты собираешься его уничтожать? — Оля скептически вскинула брови, забыв, что одноклассник её не видит. В темноте её ладонь нашарила чужая тёплая рука. — Очевидно, как. Пойдём на флажки! То есть — на теней.