Книжная пыль

Джаннат быстро освоилась на новом месте. В гареме шехзаде порядок был более строгим, и уже никто не позволял ей выйти за пределы дворца, однако хватало и позволения в свободное время гулять по прекрасному саду, усыпанному разнообразными цветами, кустарниками, деревьями, беседками и причудливыми фонтанами. Правда, свободное время выпадало редко: утром она с остальными девушками шла на занятия, потом выполняла какую-нибудь работу или поручения, а вечером приходила к Махидевран султан и, делая точечный массаж (чтобы снять головную боль), рассказывала ей сказки разных народов мира или красиво пересказывала авторские произведения. Потянулись будни, и так незаметно прошел почти месяц. Размышляя о будущем, Джаннат планировала добиться расположения госпожи в достаточной мере, чтобы однажды, приняв ислам, ненавязчиво попросить выдать ее замуж за какого-нибудь достойного человека, и жить, как давно мечтала - на свободе, в достатке, мирно ведя хозяйство, воспитывая детей и скрупулезно коллекционируя книги. Для того, чтобы понравиться госпоже, особых усилий прикладывать не пришлось, поскольку она искренне понравилась самой Джаннат: не обладающая острым умом, но по-своему мудрая, в душе добрая и очень любящая своего сына госпожа чем-то располагала к себе. Девушке нравилось обсуждать с ней рассказанные истории, все лучше узнавая султаншу и ее помыслы, - это время не казалось потраченным зря, хотя в ташлык Джаннат возвращалась зачастую очень поздно. Зато госпожа благодаря ей хорошо высыпалась. В тот вечер Махидевран уснула после первой же истории, которую Джаннат прочитала прямо из своей тетради, и девушка, потушив свечи, выскользнула из покоев. Тихонько прикрыв двери, улыбаясь своим мыслям и прижимая к груди тетрадь, она завернула за угол так резко, что наткнулась на кого-то. - Простите, - от неожиданности отпрыгнула чуть назад, и вздрогнула, столкнувшись взглядом с шехзаде. - Ничего страшного, - ответил тот, не сразу, но явно узнав ее, - Ты одна из тех девушек, которых я встретил на рынке? - Да, шехзаде. - кивнула она, смущенно опустив глаза. - Прежде у меня не было возможности поблагодарить вас... - Не стоит, - кивнул он, и хотел было направиться дальше, но Джаннат поспешно добавила: - Махидевран султан уже легла спать, сегодня она весь день занималась делами вакфа и выглядела слегка утомленной. - Тебя так быстро взяли в услужение к валиде? - обернулся шехзаде. - Не совсем, - слегка улыбнулась. - Я только помогаю госпоже бороться с бессонницей, что одолевает ее в последнее время. - Каким же образом? - Вот таким, - кивнула на тетрадь, что держала в руках. - Читаю или просто рассказываю ей сказки, различные предания, пою баллады. Я очень давно собираю их, еще с детства. - Вот как? И записываешь в эту тетрадь? - Не все, но большинство. Те, которые нравятся лично мне, ну и те, что сама написала. - ответила она. - По правде говоря, легенды, сказки и предания многих народов похожи между собой, но каждый вариант по-своему интересен. - Позволь взглянуть? - заинтересовался Мустафа, и девушка неуверенно отдала ему тетрадь. - А чьи рисунки? - Мои, - отчего-то смутилась она, и, заглянув в заинтересовавшую шехзаде страницу, добавила: - Вот тут баллады, они в основном поются. - Это итальянский, - заметил он. - Я итальянка, шехзаде. - кивнула девушка. - Мне приходилось много путешествовать, поэтому я записывала на разных языках. Итальянский, латынь, древнегреческий, турецкий, немного на английском. - Ты владеешь всеми этими языками? - удивился Мустафа. - Хорошо - только родным и турецким, остальные - в разной степени. На английском хуже всего, - призналась девушка. - Хм. Интересно, - листая тетрадь, задумчиво усмехнулся шехзаде. - Мне бы тоже хотелось почитать и послушать какую-нибудь из этих баллад. - Если хотите, я могу на время отдать вам эту тетрадь или спеть что-нибудь из нее, когда пожелаете. - подумав, ответила она. - Хорошо. Тогда можешь идти. - согласился Мустафа. - Постой. Как твое имя? - Джаннат, шехзаде. - поклонилась она, почему-то не в силах сдержать улыбку. - Доброй ночи. Вернувшись в ташлык и устроившись в своей постели, девушка неожиданно поймала себя на том, что щеки ее горят, хоть блины на них жарь, и что она никак не может выкинуть из головы образ шехзаде, его пронзительный взгляд и бархатный голос. Что за наваждение?.. ... Следующий день обещал быть точно таким же, как остальные, если бы вечером ее не пригласили в покои шехзаде. - Что?! - услышав об этом, визгливо воскликнула Фатьма-хатун, подавившись виноградом. - ...И велел взять с собой какой-нибудь музыкальный иструмент. - невозмутимо закончила калфа. Девушки удивленно переглянулись, а Джаннат, бросив тряпку в ведро, быстро привела себя в порядок и отправилась в музыкальный зал, где взяла лютню и флейту, поспешно вспоминая мелодии и мысленно наигрывая их. По пути к покоям шехзаде ощущала одновременно и волнение, и что-то вроде... любопытства? В покоях шехзаде не оказалось: он стоял на террасе, задумчиво глядя в усыпанное звездами небо, одновременно любуюясь ими и не видя их в каких-то тяжелых думах. Обычно теплые, как солнца, глаза, казалось, наполнились грозовыми молниями, а меж бровей залегла складка. Джаннат замерла на миг, и даже сердце в груди замерло: именно сейчас шехзаде показался очень красивым, но в то же время очень захотелось стереть его лица эту тревогу. Поняв, что он не замечает ее присутствия, девушка решилась первой начать разговор: - Добрый вечер, шехзаде, - тихо произнесла она, поклонившись. - Проходи, хатун. - привычно сложив руки за спину, обернулся он. - Эта тетрадь... где же ты услышала все эти произведения? Ведь они принадлежат к фольклору самых разных народов. - До того, как попасть в Османскую империю, я была в труппе актеров - пела песенки, частушки, играла детские роли, веселила народ. - вздохнув, призналась она. - Мне положено было знать много песен, и я любила их. Я собирала деньги у зрителей, а те, кто не мог заплатить, рассказывали мне сказку. Поскольку мы путешествовали, люди попадались самые разные... А когда я встретила своего учителя, он, помимо всего прочего, познакомил меня с книгами. Ради этого я даже пыталась выучить некоторые языки... с переменным успехом. - Так ты образованная? - слегка удивился шехзаде. - Впервые слышу, чтобы такое случалось с девушкой невысокого происхождения. - Мне с этим очень повезло, - улыбнулась Джаннат, - И, строго говоря, меня нельзя считать образованной - официально я не заканчивала школу, нищих сирот туда не берут. Тем более девочек. Я мечтала бы учиться в университете, во Франции... но это даже звучит невероятно глупо, правда?.. А мои знания - даже не капля в море. Как говорил Сократ, ἓν οἶδα ὅτι οὐδὲν οἶδα*. Джаннат очень старалась скрыть печаль и горечь, которые неизменно оставались на душе, когда она думала об этом, но получилось не очень. Шехзаде, в свою очередь, пытался скрыть удивление, но с тем же успехом. - Мне очень понравились некоторые стихи и песни, которые ты записала. Спой мне какую-нибудь из них. - наконец сказал он, стряхнув с себя странное наваждение и устроившись в кресле. Присев на подушки, легонько коснулась струн, словно заново знакомясь с ними, хотя музицировала с другими девушками почти каждый день. - Это старая кельтская сказка, - вспоминая мотив и слова, сказала она, и запела на итальянском: В краю средь гор и цветущих долин Текла река, исчезая вдали. Прекрасней не было страны, Где рождались баллады и сны. В дорогу звал глас таинственных гор. Три сына там покидали свой дом. Один был горд, Другой - упрям, А третий был сердцем смирён. Слова отца были грусти полны: "В любви моей вы росли, как цветы. Что ждёт вас там, в чужих краях. Да хранит вас молитва моя". И звучало в ответ эхо горных вершин "Сохраните богатство души И любви нескончаемый свет". Прошли года, затерявшись вдали. В краю средь гор и цветущих долин Встречал отец своих сыновей После долгих разлук и скорбей. И первый возвратился домой: "Гордись, отец, - я великий герой. Вся власть моя, и в этом суть На крови я построил свой путь". Второй принёс золотые дары:"Смотри, отец, я могу все миры Купить, продать и слёзы всех Превратить в серебро и успех. И звучало в ответ эхо горных вершин. Разменяли богатство души Ради славы и блеска монет. А третий сын на коленях стоял: "Прости, отец, я великим не стал. Людей любил, врагов прощал" И отец с теплотой отвечал: "Душа твоя и добра и чиста. И пусть богат ты и знатен не стал, Но ты хранил любовь мою. Я тебе свой престол отдаю! И звучало в ответ эхо горных вершин. Кроткий сердцем и духом смирён Верный сын унаследовал трон. * Джаннат понятия не имела, почему выбрала именно эту балладу, но по единственному взгляду шехзаде поняла, что попала в яблочко. Несколько минут он молчал, погруженый в свои мысли, и было в этом молчании что-то такое, что даже дыхание звучало слишком громко. "Интересно, о чём он думает?" - полюбопытствовала она, осмелившись поднять на него взгляд, и ощутила щекотку мурашек, когда шехзаде снова испытующе посмотрел ей в глаза. - Очень красиво. Спой ещё. - Расслабленно оперевшись на спинку кресла, велел он.