***
Так и застал Темный Лорд своего мастера зелий меньше часа спустя: за чтением записанного им перевода, в окружении книг, к которым тот время от времени обращался. Не желая сбивать его с мысли, Марволо осторожно опустил небольшой думосбор и шкатулку, которые он левитировал рядом, на дальний край стола. Судя по всему, в чем-то его своенравный последователь остался верен — пусть не ему, но своему искусству. Вскоре Северус поднял взгляд в поисках очередной книги. Заметив Темного Лорда, он вздрогнул и хотел вскочить, но тот взмахом руки разрешил не вставать, а потом сотворил табурет для себя. Он сел по другую сторону стола на табурет из темного дерева, и Северус тоже опустился на место, пытаясь скрыть нервозность — он не привык сидеть в присутствии Лорда. — Вижу, ты уже приступил, Северус. — Тот кивнул. — Приятно видеть, с каким рвением ты взялся за эту загадку. — Хрупкая бледная рука Лорда указала на каменную чашу, покрытую рунами, и шкатулку из блестящего красного дерева: — Я принес тебе думосбор и все воспоминания Хвоста о том, как он готовил это зелье. Я пытался дать ему все записать самому, но получились только бесполезные каракули. Если обнаружишь, что чего-то не хватает, я с радостью тебе это добуду. — От жестокой улыбки на змеином лице у Северуса по спине пробежал мороз. — То же относится ко всему, что может тебе потребоваться. Ингредиенты, книги и свитки, информация, помощь. Только скажи, и все получишь. Я устал выглядеть вот так, — он пренебрежительным взмахом руки указал на себя. Северус попытался унять колотящееся сердце. Ему все еще было страшно, и он так и не решил, что делать в августе, когда истечет срок ультиматума. Не показывать страх было трудно. К тому же оказалось, что предсказать этого нового, более вменяемого Темного Лорда почти невозможно. Они сидели в импровизированной лаборатории — на простых табуретках! — и самый смертоносный темный волшебник за многие десятилетия спрашивал, что ему нужно, и обещал все достать. — Пока что, мой лорд, — Северус откашлялся, чтобы не сорвался голос, — мне нужна в основном информация. Правильно ли я предположил, что это, — он указал на стоящие на столе фиалы, — остатки зелья, использованного при вашем возрождении? — Единственным ответом был короткий кивок лысой головы. — Перевод, который вы предоставили, мой лорд, очень подробен, а воспоминания Петтигрю должны оказаться крайне полезными. Но я до сих пор не знаю обо всех последствиях его ошибок. — Он сглотнул, не смея даже взглянуть в сторону лорда и опасаясь проклятия за настолько личный вопрос: — За исключением внешнего вида, есть ли другие негативные симптомы после вашего воскрешения? Красные глаза опасно прищурились, и сердце у Северуса снова забилось быстрее, но потом взгляд Волдеморта опять стал обычным, и он негромко произнес: — Негативные симптомы. Да, есть. Как правило, я принимаю два обезболивающих в день, две ночи из пяти — сон-без-сновидений. Мышцы и кости ноют почти постоянно, и отдыхать приходится больше, чем хотелось бы. На моем теле не осталось ни одного волоса, видимо, их заменила чешуя. — Он задумчиво посмотрел на Северуса, поймал его взгляд. — Я не проводил диагностику, так что не могу сказать, что с внутренними органами. Сперва Северус сомневался, но человек, сидевший напротив, просто взглянул, приподняв безволосые брови, и стало ясно, что для получения сведений надо применить диагностические чары. Северус встал и обошел стол, вынимая палочку. Тот, за кем он шпионил, был так близко, что колени едва не задрожали, но он им не позволил. Вскоре Темный Лорд ушел, и Северус, сделав для успокоения несколько глубоких вдохов, занялся разбором полученных данных. Пора было приступать к делу, которое давно его манило: расшифровывать древнее таинственное зелье и выяснять, что с ним натворил этот идиот Петтигрю. Затолкав страхи и опасения в дальний угол сознания, он повернулся к думосбору и взялся за работу.***
Надеясь, что получится следить за событиями волшебного мира, Гарри незадолго до конца учебного года подписался на «Ежедневный пророк». Теперь он стоял у своего окна и в свете раннего утра ждал, когда покажется сова с газетой. Литтл Уингинг еще спал, и слышно было, как за несколько дверей от Гарри храпит дядя Вернон. Еще до того, как солнце осветило крышу дома напротив, прилетела обычная бурая сова. Гарри отдал за газету пять кнатов и плюхнулся почитать на кровать. Просмотрев первую страницу, он огорченно швырнул газету в стену. Еще один день без новостей про Волдеморта. Он даже не стал листать дальше — новости, которых он ждал, точно заняли бы первую полосу. Остаток времени до пробуждения Дурслей Гарри провалялся на своей смятой постели, глядя на потолок с облезающей побелкой. Настроения не было ни на что. Книги не интересовали, домашнюю работу он даже не начинал, хотя в этот раз ему разрешили взять к себе чемодан и учебники. В таком безынициативном состоянии у него менялись две фазы — беспокойство, когда он метался туда-сюда по комнате или бродил по улицам, и апатия — тогда он просто лежал на кровати и смотрел в никуда. Если не считать странных настроений, это лето было приятнее предыдущих. Дадли больше не сидел на диете, так что еда стала нормальной, правда, у Гарри все равно не было аппетита. Его по большей части не трогали, только время от времени приходилось что-нибудь делать — чаще всего пропалывать сад, убирать в доме или готовить. Когда Гарри встал, собираясь готовить завтрак и слыша, как просыпается его семья, его вдруг осенила идея. Раз «Ежедневный пророк» молчит, скорее всего потому, что Фадж продолжает отрицать возвращение Волдеморта, тогда, может быть, есть что-то интересное в магловских новостях? Когда Сириус сбежал из Азкабана, о нем что-то было в передаче, которую по вечерам смотрели родственники Гарри. Если будет что-то значительное, вроде нападения пожирателей смерти на маглов… об этом же, конечно, сообщат? Может быть, назовут это странным несчастным случаем или природной катастрофой, но он-то поймет, что это. Да, так и надо поступить. Надо отслеживать новости по телевидению и попытаться оттуда добыть информацию. К черту бесполезные письма от Рона и Гермионы и газеты: он не смирится с тем, что его полностью отрезали от собственного мира.***
Тем временем в Лондоне мужчина с длинными седыми волосами и бородой выгуливал собаку. Когда-то местность, где они находились, была куда приличнее: старые дома с лепниной окружали небольшую площадь с чем-то вроде садика посередине. Но сейчас дома покрылись грязью и остро нуждались в покраске. Окна кое-где были разбиты, а палисадники заросли сорняками. И человек, и собака сосредоточенно шли к месту, где сходились одиннадцатый и тринадцатый дома. Обитатели площади Гриммо уже давно не пытались постичь, почему нумерация домов нарушена; разве что новых почтальонов это время от времени смущало. Если бы кто-нибудь из жителей близлежащих зданий этим ранним утром выглянул в окно, он, может быть, и заметил бы, как старик и собака исчезли, как только дошли до границы домов. Но так как было еще слишком рано для выходного, наблюдать это исчезновение было некому. Дверь, которую не открывали много лет, заскрипела, и через порог в грязный, пыльный, темный коридор шагнули два человека. — Наверное, старый эльф уже несколько лет как умер. Судя по виду и запаху, так и есть, — с отвращением озираясь, сказал тощий темноволосый волшебник в заплатанной одежде, которая была ему велика. — Не думал, что снова сюда заявлюсь. Продвигаясь по коридору, они миновали подставку для зонтов, сделанную, казалось, из ноги тролля, и какие-то украшения на стенах, судя по виду, бывшие когда-то частями то ли животных, то ли других живых существ. — Ну, Сириус, учитывая весьма параноидальный характер твоих покойных родителей, это место практически соз… Седоволосого старика, одетого в ярко-бирюзовое, прервал пронзительный вопль, раздавшийся дальше по коридору: — КАК ТЫ СМЕЛ ВЕРНУТЬСЯ СЮДА, НЕДОСТОЙНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ! Сириус лихорадочно заозирался: его мать умерла давным-давно, и он растерялся, когда эта очаровательная особа дала о себе знать. Долго искать не пришлось — непрекращающийся поток оскорблений привел его прямо к уродливому портрету, висящему рядом с лестницей на верхние этажи и обрамленному побитыми молью занавесями. Он не попытался ее вразумить — это не работало, пока она была жива, и не было повода надеяться, будто смерть ее изменила, — и просто бросил в нее оглушающее. Сразу же стало тихо. — Почему бы нам не пройти на кухню? — предложил Дамблдор, и Сириус, кивнув, пошел вперед показывать дорогу. Выйдя из коридора в такую же грязную и темную кухню, Дамблдор заговорил снова: — Этому дому нужна хорошая уборка. — Он проводил взглядом крысу, порскнувшую за один из шкафов. — Но он достаточно велик для нескольких членов Ордена, даже для всего Ордена, если понадобится. А так как безопасность тут уже обеспечена, боюсь, мы не найдем ничего более подходящего. Сириус закатил глаза, заметив, как довольно блеснул взгляд директора. — Ага, а когда мы укроем его фиделиусом, сделав вас хранителем тайны, тут станет еще безопаснее. Но меня совсем не тянет сидеть тут взаперти без надежды помочь каким-нибудь более существенным способом. — Тут ему подумалось, что стоит попытаться поднять вопрос, от которого Альбус уже не раз уклонялся. — Почему бы вам не организовать мне суд? Вы же знаете, его не было, когда меня поймали и бросили в Азкабан. Допрос под веритасерумом докажет мою невиновность. От меня будет больше пользы, и для Гарри тоже. — Видя, что Альбус собирается его перебить, он поспешно закончил: — И вы глава Визенгамота! Глаза директора заблестели, если возможно, еще сильнее, и он снисходительно улыбнулся в ответ на эту тираду. — Боюсь, Сириус, — он вздохнул и сделал грустное лицо, — что это ненадолго. Фадж мне не верит и считает меня старым маразматиком. Могу предположить, что я занимаю эту должность только потому, что нет согласия, кто будет новым главой. Сириус зарычал от отчаяния. Он не был слеп и ясно видел, что Альбус даже не собирается попытаться очистить его имя. Но он не понимал, почему для лидера Ордена Феникса так важно оставлять его беглецом. Впрочем, незачем было идти на конфликт прямо сейчас. — Раньше надо было пытаться меня оправдать. Удачно было бы, если бы я сейчас мог передвигаться в открытую и стал вашими глазами и ушами в Визенгамоте, когда вас оттуда и в самом деле выгонят. Закрыв тему в очередной раз, они двинулись по дому — проверять, какие из вещей опаснее всего чистить, пока не пришли остальные и не занялись хотя бы начальной уборкой.***
Северус быстро втянулся в ритм. Поначалу он переживал, что Теодору будет тяжело в одном доме с Темным Лордом, остановившимся тут на все лето. Но контакты между мальчиком и Темным Лордом были минимальны. Все обитатели дома ели вместе. В первый день Северус дважды не вышел к столу, и с тех пор к нему за полчаса являлся эльф, напоминая, что надо прерваться и пойти в столовую. Так что они встречались вчетвером три раза в день, разговаривали о том, что задали Теодору на лето, о школьных событиях прошлого года и даже о квиддиче, обсуждали министерские сплетни, происшествия на континенте, магическую теорию в целом… исключительно темы, приемлемые за столом в присутствии пятнадцатилетнего мальчика. Еще больше его озадачил приказ Волдеморта в этих случаях не называть его «лорд». Когда они были одни, Нотт-старший звал его Марволо. Темный Лорд предлагал и Северусу пользоваться этим обращением, но он мог выдавить из себя в лучшем случае «сэр». С каждым днем его растерянность нарастала, и это ему не нравилось, так как любой неверный шаг мог привести к гибели. Впрочем, сейчас он был в своей импровизированной лаборатории — нарезал щупальца растопырника для готовящегося зелья. После того, как стало ясно, что Петтигрю так и остался полным бездарем в зельях, Северус понял, с чего начинать. Готовя зелье для поддержания временного тела Лорда, а потом и для воскрешения, Хвост использовал одну и ту же мешалку. Разумеется, не очищая ее. Причем сделал это несколько раз. В итоге он загрязнил зелье воскрешения змеиным ядом. Кроме того, из-за его небрежности в зелье попали чешуя и пыль, бывшие в том доме. Когда Темный Лорд принес чешую и яд своего фамилиара, а также пыль из того места, где они жили с Петтигрю, было относительно легко определить, что конкретно было сделано неверно и как именно изменилось зелье воскрешения. Обсуждение этих открытий с Темным Лордом вылилось во вполне приятную беседу. К тому времени, как они перешли к плану действий, Северус почти сумел забыть, с кем разговаривает. Сейчас он заканчивал готовить лекарство. Яд, действующий на рептилий, чтобы устранить то, что досталось телу Лорда от Нагини, уравновешенный мощными целительными ингредиентами, призванными восстановить то, что в процессе пострадает или будет уничтожено. Считая вполголоса, он помешал зелье против часовой стрелки, и жидкость в железном котле поменяла цвет — с ярко-зеленого на синий, настолько темный, что его можно было принять за черный. Вынув мешалку и протерев ее мягкой тряпочкой (он-то точно никогда не бросил бы инструменты грязными, как делают разные недоумки), он погасил огонь под котлом и отставил его в сторону охладиться. Вымыв руки и накрыв котел щитом, мастер зелий подготовился сообщить своему лорду о том, что зелье готово.***
Люциус ощущал себя странно. Он сидел на кушетке, смаковал сэндвич с огурцом и пил чай, а напротив в кресле сидел Темный Лорд и делал то же самое. Выглядел тот по-прежнему не как человек: с рубиново-красными глазами, безносый, с почти белой, с радужным отблеском кожей он больше всего напоминал змею. Но при этом вел себя так… нормально. Поинтересовался семейными делами, предложил закуски. Такие любезности от лорда, выглядящего определенно нечеловечески, пугали. Люциус вспомнил о своем друге, который, оставаясь пленником где-то в том же доме, исследовал и готовил зелья. Было немного тревожно, что их повелитель усомнится в его преданности. Все-таки Северус весьма успешно изобразил предателя, шпионившего на Дамблдора, и эта тактика оказалась даже лучше, чем объяснение с империусом. Закончив довольно обыденный отчет о событиях в министерстве, он добрался до темы, которая вызывала у него одновременно восторг и беспокойство: — И, наконец, мы продвинулись в поиске информации о том, что требуется для заявления прав на звание лорда Слизерина. Это немедленно привлекло внимание повелителя. Он поставил чашку и сосредоточил взгляд алых глаз на собеседнике. — Судя по всему, чтобы стать лордом Слизерином, волшебнику среднего возраста надо быть змееустом и иметь наследника, мальчика, который тоже способен говорить со змеями. Что-то, похожее на надежду, мелькнуло в глазах Темного Лорда, но тут же исчезло. Он откинулся назад, и лицо его стало задумчиво. — То есть претендовать на титул может только мужчина, имеющий сына, причем оба должны быть змееустами? — Да, мой лорд, — кивнул Люциус. — Какая незадача. — Люциус напрягся. — У меня нет жены или кого-нибудь, кто мог бы ею сейчас стать. И я бы предпочел не ждать так долго… — он умолк, явно подыскивая более быстрые пути. Люциус на своей кушетке старался сохранять спокойствие, чувствуя себя странно, потому что раньше, до ночи своего падения, Темный Лорд точно бы уже перешел к заклинаниям. Было жутковато от того, как сильно его поведение отличалось от ожидаемого. — Несколько десятилетий назад был скандал насчет какого-то незаконнорожденного волшебника, заявившего, что он входит в одно древнее семейство. Разумеется, все остальные его представители возражали. Если я правильно помню, начали слушание в Визенгамоте, и требование того человека удовлетворили, обнаружив у него некоторые качества, характерные исключительно для этой семьи. Посмотри… — Стук в дверь прервал Волдеморта посреди фразы. — Войдите! Двери открылись, и Северус, войдя, низко поклонился. — Мой лорд, зелье готово и сейчас охлаждается. Люциус с облегчением отметил, что его друг выглядит невредимым, но не подал виду, сохраняя непроницаемое лицо. — Очень хорошо, Северус. — Мастер зелий выпрямился и остался стоять у входа в ожидании. — Люциус, поищи прецеденты по этому делу. Отчитаешься через два дня. Люциус встал и, поклонившись, вышел из комнаты, закрыв за собой двери взмахом трости.***
— Подойди, Северус, — Марволо указал на место на полу перед собой и смотрел, как тот почти без промедления приблизился. Он вынул палочку, заметив, как у мастера зелий чуть расширились глаза, и левитировал к ним стул. — Сядь и покажи руку. Несколько опасливо Северус сел, закатал рукав мантии, расстегнул манжету рубашки и поднял ее рукав тоже, обнажив темную метку. — Я много размышлял о том, как моя метка бросается в глаза, и изобрел несколько усовершенствований. — Он цепко схватил бледную руку. — Я еще не испытывал их ни на одном из вас, так что приготовься. Коснувшись метки кончиком палочки, он зашипел инкантации, разработанные на прошлой неделе, чтобы менять метки своих последователей. Он ощутил, как напрягся Северус, и увидел, как тот стиснул зубы, стараясь скрыть боль, вызванную изменениями. На середине процесса метка начала бледнеть и уменьшаться, соскальзывая в сторону, указанную палочкой — на запястье сбоку. Когда он закончил, по лицу Северуса бежали слезы, и он дышал часто и поверхностно. — Отдохни немного. — Отпустив его, Марволо отошел назад и достал одно из обезболивающих зелий из ящика стола. — Прими, — доброжелательно сказал он и протянул фиал. Северус взял его дрожащей рукой. — Меткой по-прежнему можно пользоваться, чтобы вызвать меня: если захотеть, она станет видна достаточно ясно. Кроме того, я изменил сигнал вызова. — Это вызвало у потрясенного волшебника удивленный взгляд. Темный Лорд в ответ улыбнулся — немного злобно. — Не хотелось бы случайно тебя убить: вдруг во время зельеварения рука дрогнет от боли? Теперь метка будет теплеть постепенно, чтобы дать тебе время подготовиться и не погибнуть от взрыва.***
Зелье начало действовать, приглушив боль, и Северус снова встал. Они вместе пошли в лабораторию за лекарством, которое должно было вернуть змеелицему волшебнику собственное тело. Через несколько минут Северус впервые ступил в спальню Темного Лорда. С собой он нес ларец зелий на экстренный случай: кроветворных, обезболивающих, костерост, различные средства для лечения мышц и кожи. Его лорд нес порцию только что приготовленного зелья. Скользнув взглядом по комнате, он заметил просторную кровать под зеленым шелковым покрывалом, со множеством подушек и темно-зеленым балдахином, полки, заставленные книгами, стул с повешенной на спинку мантией и столик, погребенный под пергаментами. Но его внимание привлек небольшой ритуальный круг, в центре которого стояло кресло. Круг был нанесен в одном из углов комнаты, откуда хорошо видна была кровать. — Устраивайся вон там, Северус, — Темный Лорд указал на кресло, и пришлось, поставив ларец у кровати, войти в круг. От этого было неуютно, но выхода не оставалось. Круг был нарисован разными материалами прямо на деревянном полу. Сложные руны красного, черного и золотого цвета переплетались вокруг четырех свечей — белой, синей, зеленой и, наконец, красной. С усилием сохраняя внешнее спокойствие, Северус спросил: — Для чего этот круг, мой лорд? — Чтобы гарантировать, что ты не сможешь перемещаться по комнате с целью мне навредить. — Темный Лорд усмехнулся ему. — Я верю, что твоя гордость и любопытство не дали тебе испортить зелье, которое ты разработал сам, потому что знаю: ты хочешь узнать, способен ли в самом деле вернуть мне тело. Но это не мешает мне принять меры, чтобы ты не навредил мне, пока я буду приходить в себя. Несколько обескураженный, Северус сел в кресло и увидел, как свечи загорелись одновременно без единого слова. Через несколько секунд с бледных и тонких губ Темного Лорда сорвалось несколько шипящих слов, и Северуса вместе с креслом накрыл мерцающий купол, оставив круг снаружи. — Если что-то случится, ты сможешь выйти и помочь мне. Потому ты мне тут и нужен. Но если передумаешь, круг вынудит тебя вернуться. Понятно? Северус молча кивнул. Обычно ему не нравилось такое поведение, но слов у него не нашлось. Похоже, что Волдеморт и впрямь больше ему не доверял, и все это сильно сбивало с толку. А может быть, просто сейчас, став разумнее, тот начал понимать, чем может быть опасна такая ситуация? Пока он размышлял над последствиями происходящего, Темный Лорд поставил фиал с лекарством на прикроватный столик и разделся. Надев простую ночную рубашку и сев на постель, он защитил кровать магией — чтобы случайно с нее не упасть. Отложив палочку, он снова взял фиал и, распечатав его, бросил последний взгляд на Северуса, укрытого мерцающим куполом. — А теперь узнаем, сработает ли лекарство, как было задумано. Северус теперь смотрел только на человека на постели: тот выпил зелье одним глотком и сразу же, упав на подушки, застонал и забился. Ночь предстояла адская.***
В Суррее, в самой маленькой спальне самого обыкновенного дома, мальчик с непослушными черными волосами начал стонать и ворочаться во сне.