Огненноликая

Айрин Откуда-то сверху раздался веселый мужской гогот. — Зеленоглазка — ты прям главная героиня фильма «Девушка, которая не боялась мертвецов», — гоготал Эммет. — А подслушивать нехорошо, — возмутилась я. — Прости, зеленоглазка. Ну, понимаешь, от этого как бы и не скрыться, слух вампира и все такое. Мы все к этому уже привыкли. К тому же тут некоторые еще и в головах копаются, — донесся сверху притворно извиняющийся голос здоровяка. Эдвард все еще смотрел на меня немного удивленно. Не желая произносить это вслух, я спросила его мысленно, но прямо: «Эдвард, ты считаешь, что я ненормальная?» «Нет, нет, с чего ты взяла? — поспешил успокоить меня он. — Просто это, мягко говоря, необычное занятие для молодой девушки. Да и вообще, во многих людях довольно сильна некрофобия, она в чем-то даже естественна». Ну, точно, он считает меня ненормальной. Я хотела ему объяснить, что уже давно не боюсь покойников, они не могут воскреснуть (увы!) и тем более кому-то навредить, как говорится, бояться нужно не мертвых, а живых. И я ни разу не некрофилка. Вспомнив значение этого слова, я ужаснулась: о боже, я сейчас это подумала! И тут Эдвард понимающе обнял меня и произнес: — Все хорошо, я понимаю, прости. — Я просто помогаю им красиво уйти, понимаешь?.. — я стала снова объяснять, но он не дал мне договорить, обхватив мое лицо руками и впившись своими прохладными губами в мои губы таким долгим поцелуем, что у меня начало перехватывать дыхание. — Давай-ка я проведу для тебя экскурсию по дому, — предложил мне Эдвард, когда мы наконец оторвались друг от друга и я закончила ужинать. — Кухня тебе уже знакома, благодаря тебе мы ее даже обновили, — с улыбкой заметил он. Я обвела взглядом помещение. Кухня была функциональной и удобной с красивой барной стойкой. Ее оснащенность всеми самыми современными техническими новинками впечатляла. Массивная деревянная мебель придавала интерьеру основательности, а декоративные растения в горшках наполняли ее домашним уютом. Интерьер в доме в целом был выдержан в стиле минимализм, хотя в нем присутствовало и некоторое смешение стилей. Преобладало гармоничное сочетание природных цветов: серого, коричневого, бежевого и белого. В доме Калленов все комнаты плавно перетекали друг в друга. Благодаря преобладавшему в отделке белому цвету и стеклянным стенам возникало ощущение бесконечного пространства. В доме было очень светло, просторно и уютно, он как бы отражал светлую ауру его обитателей. На полках и в шкафах было выставлено множество красивых и оригинальных ваз, статуэток и других предметов из различных эпох. В первую очередь Эдвард повел меня в гостиную с высокими потолками. В центре комнаты располагался главный предмет обстановки — большой красный диван в форме буквы «Г», рядом квадратный журнальный столик того же цвета, а также пара синих кресел на тонких ножках. Большой плазменный экран был встроен в специальный шкаф напротив дивана. На стене за диваном висело большое панно в стиле абстракционизма. В нише у дальней стены стоял еще один диван темно-зеленого цвета. У одной из стен на небольшом подиуме были расставлены в ряд квадратные горшки с красивыми растениями. — Здесь мы стараемся собираться всей семьей и проводить время вместе, — сказал Эдвард. Затем мы направились в столовую. Я подумала, что Каллены, конечно же, не использовали это помещение по назначению. Оно и понятно, свою пищу они вкушали в диких лесах, а не за обеденным столом. — А тут у нас иногда проходят семейные советы, — сообщил Эдвард. Посередине комнаты стоял прямоугольный обеденный стол из натурального светлого дерева. Строгость прямых линий смягчал каплеобразный светильник, а также лаконичные обтекаемой формы стулья. Затем мы оказались в библиотеке, там царила атмосфера умиротворенности и безмятежности. Я ходила мимо высоких шкафов, вместивших в себя, наверное, тысячи книг, прикасалась пальцами к их красивым кожаным переплётам. Осмотрев все комнаты на первом этаже, мы стали подниматься наверх. Широкая лестница с белыми перилами вела из холла на второй и третий этажи, где располагались кабинет Карлайла, студия Эсми, еще пара помещений и спальни. В доме было пять спален со своими ванными комнатами. Мы не стали их осматривать, чтобы не мешать их хозяевам. Эдвард просто указывал, какая комната чья. Проходя мимо спальни Элис и Джаспера, мы услышали звонкий голосок красивого маленького эльфа, приглашающий нас войти. Когда мы заглянули в комнату, то увидели пару сидящей на сером пушистом ковре перед большой кованой кроватью с балдахином. Джаспер сидел, скрестив ноги по-турецки, а Элис примостилась рядом с ним, лежа на спине и положив голову ему на ногу. Блондин нежно гладил ее темный ежик. Это было так мило и в то же время так интимно, что, кажется, я стала краснеть. — Привет, Айрин, — увидев нас, она повернула голову, а потом приподнялась, опершись на руку. — Чтобы ты у нас не заскучала, у меня появилась потрясающая идея. Завтра мы едем в город, весна — самое время обновить гардероб, а у тебя его в принципе нет. Я хотела было возразить, ведь в городе у меня осталась кое-какая одежда, но потом подумала: почему бы и нет? Я тоже любила шопинг, хотя и не была его фанаткой. Правда, денег с собой у меня не было, вернее, какие-то деньги остались в моей сумочке, но где она, я не знала. Ну ничего, займу в долг. — Не возражай, шопинг — это так здорово, мы классно проведем время, — безапелляционно заявила Элис. — Возражать Элис в этих вопросах бесполезно, смирись, Айрин, — подмигнул мне Джаспер. — Да я и не думала, — спокойно заверила я. — Я поеду с вами, не хочу оставлять Айрин одну в городе, — сказал Эдвард. Элис, похоже, была не очень рада, но возражать не стала, видимо, уже знала, что так и будет. — Ну тогда до завтра, в 11 выезжаем, — пропела эльф. Мы вышли из комнаты и направились дальше по коридору. Напротив гостевой спальни, которую Каллены так любезно предоставили мне, располагалась комната Эдварда, где мы провели сегодня полдня. Но тогда я ее не слишком хорошо разглядела, поглощенная переживаниями и нашими с ним чувствами. Комната была очень светлой, с огромным панорамным окном. В ней чувствовалась функциональность и практичность. Полки и стеллажи вдоль стен были заставлены книгами, журналами, нотами, компакт-дисками. На специальной полке располагался музыкальный центр, а рядом — старая магнитола. В одном углу стояло несколько дорогих гитар. На небольшом столике в противоположном углу лежали ноутбук и наушники. Вещи валялись в творческом беспорядке, то есть, где попало, в том числе и на полу. Я заметила, что в комнате Эдварда практически не было парных вещей и предметов, она несла на себе отпечаток одиночества и какой-то потерянности. Лишь большая мягкая кровать придавала ей некий уют и завершенность. Оказалось, что наши вкусы во многом совпадают, мы оба отдавали предпочтение классической музыке и блюзу. У него была собрана гигантская коллекция пластинок и дисков, относящихся к разным эпохам и музыкальным стилям. А судя по разбросанным там и здесь книгам и журналам с оставленными на полях заметками, он много читал. Затем мы решили выйти во двор и прогуляться. Снаружи дом имел квадратную форму, все его этажи, ярусы и стеклянные стены смотрелись гармонично, как единое целое. Через огромные обзорные окна в дом проникало море света. Росшие вокруг дома вековые сосны и кедры с красивыми раскидистыми кронами наполняли воздух тонким ароматом хвои. С разных сторон здания находились наружные площадки и внутренние дворики. В целом светлый и минималистичный хай-тек дома Калленов никак не сочетался с древними, мрачными легендами о вампирах. Да и сами обитатели дома никак не походили на ужасных кровопийц — гуманные, хорошо образованные, обходительные. Мы с Эдвардом шли, держась за руки, и все дальше отдалялись от дома, вступив под сень леса. Вокруг высились огромные дубы, обвитые мхом и лишайником, и высоченные папоротники. Лес казался сказочным, и я понимала, что отчасти он таким и был, ведь я шла рука об руку с вампиром, ставшим для меня самым дорогим и близким существом на свете. Вдруг парень подхватил меня и побежал, мы неслись с невероятной скоростью, и мне это безумно нравилось. Я начала кричать от восторга, а Эдвард счастливо улыбался. Чистая, незамутненная радость светилась в его глазах. Мы в этот миг были детьми. Остановился Эдвард у живописного озера, расположившегося у подножья высоких гор, вокруг высился густой еловый лес, над нами медленно проплывали облака, отражаясь в прозрачной, словно зеркальной глади воды. Эдвард бережно опустил меня на землю и сел рядом. Ночь была тихой и ясной. — Это мое любимое место здесь. Я часто прихожу сюда поразмышлять или просто посидеть в тишине, которой почти всегда так не хватает, — признался Эдвард. — Обещаю быть тихой, чтобы не нарушить твою тишину, — улыбнулась я, понимая о чем он говорит. — Айрин, твои мысли меня не напрягают, наоборот, успокаивают, наша с тобой мысленная связь не похожа на мою способность заглядывать в чужие головы, иногда мне приходится усилием воли отключаться, чтобы не обращать внимания на весь этот шум в голове, — вздохнул он. — Представляю, как это утомительно, — сказала я. — За 100 лет я привык к этому, но да, порой это очень утомительно, а еще иногда и неловко, — пояснил Эдвард. — Даже не верится, что тебе 100 лет. — 105, если быть точным, — широко улыбнувшись обаятельной мальчишеской улыбкой, произнес он, отчего мои губы непроизвольно тоже расплылись в широкой улыбке. Я хотела спросить его, но не решалась. Он сразу это почувствовал и, ласково прикоснувшись к моей руке, сказал: — Ты можешь спрашивать меня, о чем захочешь. Я набралась храбрости и спросила: — Эдвард, что именно произошло между тобой и Беллой? Карлайл сказал, что она была твоей «певицей» крови. Почему вы расстались? Ты ее бросил? Его взгляд резко помрачнел, казалось в душе его разверзся ад с его черным пламенем, я уже ненавидела себя за свое любопытство. Кто меня дернул спросить его об этом в такой момент, в этом прекрасном месте. — Я принял исступление жажды и болезненную зависимость за любовь, — после длительной паузы проговорил он не своим, каким-то надтреснутым голосом. Затем он долго молчал, застыв словно мраморное изваяние. Я боялась прерывать это напряженное молчание. Но потом он с едва сдерживаемой болью произнес: — Я думаю, что теперь не заслуживаю любви. И это какая-то насмешка судьбы, что именно моя роковая ошибка и ее ужасные последствия привели нас с тобой друг к другу. — Эдвард, не вини себя за все, всем свойственно ошибаться, никто не безупречен, даже ты, хотя мне и не хочется этого признавать, — попыталась пошутить я. Он перестал хмуриться, морщинка на его лбу постепенно разгладилась, и он приобнял меня, прошептав мне на ухо: — Люблю тебя. После некоторой паузы я, слегка робея, спросила: — Эдвард, тебя не беспокоит, что мы пока не знаем, кем я стала? Я перестала быть человеком, но не стала вампиром. Может я какой-то страшный гибрид, не все свойства которого еще проявились в полной мере, может, я представляю для вас угрозу?.. — Айрин, прекрати, — прервал он меня и твердо заявил: — Кем бы ты ни оказалась, я знаю кто ты. Ты моя половинка. От этих слов мои глаза стали влажными, он обнял меня, и мы сидели так очень долго, беседуя обо всем на свете, пока не забрезжил рассвет и из-за гор не выкатилось ослепительное солнце, осветив верхушки сосен. И первые лучи солнца, упавшие на нас, вернее, на Эдварда, заиграли на его коже сверкающими переливами, она отбрасывала танцующие радужные блики. Я в восхищении уставилась на него и не могла отвести зачарованного взгляда. Теперь я поняла, о чем тогда говорил Карлайл про солнце.