Дом с уценкой

Накахара взял привычку практически не спускаться вниз и работал со старенького ноутбука у себя в комнате наверху, на целый день отдавая первый этаж в распоряжение привидению. Тот, правда, редко высовывался из подвала и ночевать больше не приходил, но пару раз Чуя все-таки замечал его в соседней комнате, всё также спящим в обнимку с детскими рисунками и письмами. За это время парень многое успел узнать о призраке. Во-первых, он очень любит поспать, поэтому практически всё время это делает, а еще любит поесть, хоть и перестал воровать продукты, но, когда возвращался в подвал, всегда принимал презент от Накахары в виде баночки консервированных крабов. Наверное, он догадался, что Чуя видел его листочки, но ничего говорить не стал. Осаму вообще до сих пор разговаривал с ним редко, иногда за просмотром фильма выдавал какие-то фразы, но никогда полноценного разговора. Он всё еще провожал фотографа из дома, махая ему из окна, и также играл на фортепиано, пока Накахара сидел наверху, хотя делал это очень редко, поэтому парень всё никак не мог подобрать момент, чтобы спуститься. Как-то раз он хотел выйти, но призрак сразу же провалился в пол, прячась от хозяина. Прям скромняшка. Хигучи сказала, что приедет на днях, но точную дату так сказать и не смогла. Ехать из Йокогамы до Сендая не далеко, поэтому это не проблема, а вот экстрасенс всё молчал насчет даты, но Накахара его не доставал. Самое важное он уже успел у него выяснить по телефону. Обычно Дазай спал днем, хотя, когда Чуя перестал сидеть внизу, он стал чаще выбираться на «поверхность». Парень снял блокировку с компа, поэтому начал находить новые запросы в истории, типа всяких трешовых видюшек, нот, разнообразных запросов с вики, парочку аниме и кучу гейской порнухи. Он, конечно, не имел никаких притязаний к его ориентации, Накахара сам себя никогда не считал абсолютным натуралом, хотя смущало, что призрак смотрит на него ночью. А смотреть он точно продолжал, ибо чей-то взгляд на себе всегда ощущаешь. Рядом он больше не ложился, но, кажется, пару раз хотел спросить разрешения. Чую он никак не тревожил тем, что находится в комнате, парень к нему окончательно привык, но понимал, что у того какие-то жуткие внутренние барьеры, из-за которых он сам боится контактировать с человеком. А еще ему, кажется, было стыдно за свое поведение в прошлом. И причиной этому было огромное количество мертвой тоски. Накахара лежал на втором этаже, вчитываясь в найденную в шкафу книгу, когда услышал звуки фортепиано внизу. Проверив время, он увидел, что сейчас пять часов вечера. Довольно рано для привидения, но почему бы и нет? Поняв, что читать ему будет трудно, он отложил книгу и решил начать своё наступление. Чуя решил, что стоит выйти и посмотреть, как вообще это привидение умудряется что-то играть, поэтому тихо покинул свою комнату, не забыв барабан, до которого так ни разу и не дотронулся. Он, как всегда, сел за стеной у лестницы, пытаясь себя не выдавать и лишь слушал, как призрачный музыкант продолжает композицию. Он играл что-то довольно ритмичное, не особо грустное, в отличие от большинства его композиций, поэтому это самый удачный случай. Парень так боялся спугнуть Дазая, ему хотелось дослушать до конца. Должна же от привидения быть хоть какая-то польза? Пусть будет домашним музыкантом, развлекает гостей… хм-м-м… может, переделать этот дом в отель? Лав-отель! Ох… Осаму завяжет с дрочкой перед его компьютером… возможно. Хотя Чую это вообще не напрягало, его напрягало только душевное состояние призрака и его возможное неконтролируемое поведение, ведь его до сих пор нельзя было предсказать. Он появлялся внезапно и также внезапно пропадал. О, кажется, самый лучший момент вступить! Собравшись с силами, Накахара ударил по барабану, выдавая довольно интересный, но гармоничный звук, начиная резко постукивать. Благо, привидение не остановилось и продолжило играть. Удивительно, но Чуя даже попадал в такт, а призрак не остановился, хотя наверняка слышал какие-то звуки со стороны лестницы и точно знал, что парень сидит там и слушает. Накахара задумался: «Я каждый вечер включаю фильм, чтобы призвать его… а что, если он играет, чтобы призвать меня?» Действительно, в последнее время Осаму практически никогда не уходил от инструмента, даже слыша шаги соседа. Дом весь скрипит, поэтому услышать это было очень просто, да и иногда Чуя тяжело вздыхал и курил, а запах и дым от табака уж точно долетал со стороны коридора до привидения. Кстати, Накахара замечал, что тот подворовывает сигареты, а бычков в пепельнице становится больше. Что вообще за физиология у этих привидений? Наконец-то он закончил играть вместе с последним стуком барабана, после чего довольно дико прокашливаясь. Внезапно Чуя услышал какой-то ужасный треск, будто от костей, и выглянул из-за угла. Шея музыканта была вывернута под каким-то неестественным углом, и это заставило барабанщика ужаснуться. Призрак лишь взял себя за голову и резким движением поставил её на место, оглушая окружение неприятным хрустом, а затем резко повернулся в сторону лестницы, скорее всего замечая, как за стенку спрятался Накахара. — Ты испортил мою игру, — с усмешкой в голосе сказал он. — Прости, — ответил Чуя. Ну вот… а он хотел, как лучше. Музыкант продолжил играть что-то резкое и незамысловатое. Парень же сидел с барабаном и продолжал слушать. Зря он всё это… Внезапно Дазай остановился. — Я тебя не слышу, — сказал он громко, намекая. — Я же порчу твою игру. — Мне нравится, как ты её портишь, — уже тише ответил Осаму, продолжая играть вместе с Накахарой, подхватывающим ритм и глупо улыбающимся. Неужели у него получилось? Самый длинный диалог за эту неделю! Рекорд! Музыка была очень странной, барабан был громким, и Чуе было не так хорошо слышно игру призрака, поэтому он, одной рукой поправив ремешок на плече, поднялся и медленно пошел с лестницы. Привидение не уходило, хоть его игру и разбавил скрип лестницы и легкие постукивания барабана, но… всё случилось так, как случается всегда. Нога, почему-то живя своей собственной жизнью, пролетела мимо ступеньки, и барабанщик не успел сконцентрировать тяжесть своего тела, заваливаясь назад и проезжая задницей по лестнице, после чего оказываясь внизу полностью отбитым, но зато с целой головой и барабаном. Он перевел взгляд на недоумевающего призрака, который перестал играть, повернувшись к сидевшему у ступенек Накахаре. Парень решил сострить и иронично постучал по барабану. Привидение усмехнулось и вновь отвернулось к фортепиано, сострив тоже, начиная играть собачий вальс. Чуя поднялся, потирая задницу и постукивая по барабану, медленными шагами пошел в сторону пианиста, не переставая улыбаться. «Лишь бы не спугнуть, лишь бы не спугнуть…» — думал он приближаясь, и вскоре уже мог наблюдать за плечом музыканта его худые руки, скользящие по клавишам. Мелодия, конечно, простая, но исполнялась очень красиво, что в какой-то момент Накахара начал терять связь с реальностью, на автомате барабаня и смотря на танец пальцев Осаму. Вскоре он закончил играть и неуверенно повернулся к Чуе, взирая своими глазами, которые в свете вечерней лампы теперь казались золотистыми. Увидев со стороны человека одобрительную улыбку, он снова отвернулся и начал играть что-то другое, кажется, тоже из классики, также под аккомпанемент барабана, который теперь призрак мог слышать лучше, что позволяло ощутить всю полноту музыки. Они играли и играли, странно улыбаясь и радуясь чему-то незримому, но такому близкому им обоим. Эта своеобразная медитация, которой они наслаждались вдвоем, позволяя себе быть теми, кем никогда быть не смогут. Вместе они сыграли еще около трех песен, и тут Дазай тяжело выдохнул. Устал, что уж там, сидит ведь в одной позе, а у него, похоже, больная шея, поэтому пора бы заканчивать. Но… Накахара так не хотел. Сейчас призрак смотрит непонятным взглядом на инструмент, решая, что ему делать. Вроде, человек не против компании, но нехорошо его напрягать. Осаму слишком долго напрямую не общался с людьми, и это было заметно по его взгляду и характеру разговора. Как это не странно, но призрак одичал. И хорошо, что не одичал окончательно благодаря Сакуноске, чему Чуя был невероятно рад. Теперь осталось его как-то растормошить. — Устал? — спросил Накахара. — Не то, чтобы очень… — Хочешь чаю? Тот неуверенно перевел взгляд с инструмента на барабанщика, который ему мило улыбался. Взгляд у него был, как у ребенка, которому незнакомый дядя предложил конфетку, а он, дурак, не знает, отказать или пойти в подвал от греха подальше. Но Чуя, хоть и дядя, но не такой уж и незнакомый, да и сделать он ему ничего не может, разве что осудить и обидеть, чего Дазай очень боится. Он смотрит и не знает, что сказать, потому что не привык к таким предложениям в свою сторону. — С печеньями, — парень улыбнулся еще шире, максимально демонстрируя дружелюбие, но вместо этого его лицо действительно стало похоже на маньячное. Брови призрака поползли вверх, и он слегка развернулся телом в сторону собеседника, немножко склоняя голову, что сопровождалось своеобразным хрустом, и так же непонятно смотря, жутко округлив золотистые глаза. — С… печеньями? — он даже покраснел, потому что вообще не понимал, что сейчас происходит, и какого хрена этот мешок с костями предлагает ему еду?! Осаму понимал, каким идиотом сейчас выглядит, поэтому покраснел еще больше, а затем почувствовал, как в шее опять что-то сместилось в сторону голосовых связок, осознавая, что ответить ему теперь будет трудно. — Да, — Накахара поднялся и пошел в сторону электрического чайника. Он включил его на обогрев, достал две кружки и потянулся к полке за чаем и печеньями, но, открыв крышку, остановился. — Или лучше крабов? Теперь глаза привидения вообще выскакивали из орбит. Он не знал, что ему делать, более того, не знал, что сказать и как? Он же сейчас, если попытается вправить себе шею, то, возможно, оскорбит парня этим не очень приятным зрелищем, а удаляться тоже будет не очень вежливо. Боже, какая идиотская ситуация! — Я… — прохрипел Дазай, хватаясь за горло, чувствуя, как начинает бледнеть от недостатка кислорода. Интересно, а какие были бы последствия от смерти иного рода? Например, если бы он умер от кровотечения, то весь дом бы пачкал своей кровью? Осаму не знал, где ему повезло, а где нет, но через мешающие дыханию кости, хрипло набрал воздуха в легкие, чтобы сформировать ответ. — Тебе плохо?! — Накахара выронил кружку и подбежал к привидению, пугаясь его внешнего вида. — Я… сейчас… вернусь, — сказал тот, поднимаясь, и спрятался за стеной около подвала. Чуя даже и думать не хотел о том, что там происходит, почему такие страшные давящиеся звуки, хруст костей, кашель… а потом, кажется, что-то ударилось о стену. — Всё нормально? — спросил он, пытаясь хоть как-то достучаться до привидения. Блин, ясно, что всё очень плохо, но он боялся туда идти, мало ли, это вещи, которые принято делать наедине с собой. В ответ из-за угла показался кулак с поднятым вверх большим пальцем. Ладно, раз всё под контролем, то можно не волноваться и продолжить готовить чай. Спустя пять минут он наконец-то вышел. Крови не было, и это радует. Выглядел Дазай измотанно, но довольно свежо, лицо его чуть порозовело, и он уверенным шагом подошел к столу, усаживаясь. Накахара пододвинул к нему кружку с чаем: — Часто у тебя такое? — Иногда, — уже нормальным голосом ответил призрак, отпивая… о боже, это же кипяток! Но, похоже, ему нормально. — У меня просто шея сломана. Я вставил туда аллюминиевые прутья, ну… гибкие такие… они помогают голове держаться ровно, но иногда выскакивают из позвоночника, поэтому происходит подобная ерунда. — Они тебе не мешают, тебе не больно? — интересовался парень, грея руки об кружку с чаем и пододвигая к призраку печенья. — Мне всегда больно, но… нет, не особо мешают, — он взял одну печеньку и неуверенно откусил немного. Его явно напрягала эта обстановка своей неформальностью. Ну вот. Молчание. Что еще можно у него спросить? Вот о чем вообще можно поговорить с мертвым человеком? Все вопросы, которые хочет задать Чуя, вертятся вокруг одной темы, и эта тема не самая приятная для чаепития. — А ты любишь классику, да? — не смог придумать ничего лучше Накахара. — Да, родители приучили. Мы часто ходили на балеты, оперы, я занимался на рояле… это, конечно, не рояль, но тоже сойдет… — а он болтливее, чем казалось. — Это хорошо, когда вокруг тебя культурное окружение. Я вот люблю ходить в театры, но делаю это редко. Обычно все мои выходные проходят как-то так… Наконец-то привидение оторвало взгляд от кружки и посмотрело на Чую озадаченным взглядом. — Ты из Йокогамы, верно? — Да, а откуда ты знаешь? — Видел твой профиль, Чуя, — он усмехнулся, сделав акцент на его имени, поймав не самый одобрительный взгляд собеседника. — Элис тоже уехала туда с семьей. — Это… та девочка… прости, я читал твою переписку. — Я твою тоже. — И не стыдно тебе? — А тебе? — Это теперь мой дом, поэтому нет, не стыдно. — А это был мой дом еще до тебя. Они ехидно улыбались, ведя такой странный спор, но совершенно не чувствовали друг к другу какой-то неприязни. — Ты сам сказал: «был». — Хочешь, чтобы он им стал? — Если тебе действительно не нравится мое общество, то я могу съехать. Ты хочешь этого? — теперь Накахара говорил серьезно. — А ты? Чуя прекрасно понимал, что не хочет, но не знал, как об этом сказать. Кажется, что у призрака была похожая проблема. — Мне здесь нравится, — ответил он. — Аренда недорогая, бесплатная музыка, удобно. — А как же я? — Что? — Мое присутствие тебя не смущает? — А должно? Дазай снова отвернулся. Он, конечно, мог сказать, почему должно, а оно действительно должно, ведь не очень-то хорошо жить в доме с потусторонней сущностью, хотя Накахара не знал, чего такого особенного и нечеловеческого есть в Осаму, который, по сути, просто страдает от хронических болей в шейном отделе позвоночника и депрессии. Он не собирался отвечать на этот вопрос, поэтому просто поднялся, допив чай. — Спасибо, — поблагодарил он, направляясь в сторону коридора. — Ты куда? Но призрак не ответил. Он лишь скрылся за стеной, а после послышался хлопок двери в подвал. «Ну что я опять сделал не так?! — думал Чуя, резко забирая его кружку со стола и бросая в раковину. Хотелось выть от такой необщительности соседа и его игнора, но как изменить положение дел Накахара не знал. Он уже попробовал всё, абсолютно всё, но Дазай оставался какой-то непроницаемой стеной, в которую парень долбится, да вот никак не достучится, будто эта стена сдвинется с места или же там появится дверь. Вот только Осаму не нужна была дверь, однако сам оттуда выходить он явно не хочет. Значит, или придется делать дверь самому, или стараться выманить его снова. Сегодняшний вечер, как и предыдущие, Чуя решил провести за просмотром фильма. Как и в прошлые вечера — фильм о призраках, а точнее: «Битлджус». Фильм идиотский, но зато добрый и душевный, со счастливым концом, что даже необычно для фильма про привидений. Кстати, те призраки даже чем-то были похожи на типаж Дазая, который практически в самом начале просмотра все равно вернулся и сел, как всегда, за диваном. Они тоже были невидимы для окружающих, но не отражались на снимках и в зеркалах, в отличие от Осаму. А еще они вытворяли довольно забавные, но действительно стрёмные вещи. Например, меняли свою внешность. — Я же знаю, что ты там, — говорил Чуя, не отрываясь от экрана. — Хватит прятаться, садись рядом. Ответа не последовало, но спустя минуты три призрак поднялся и сел на другой конец дивана, как можно дальше, застенчиво кидая взгляд на Накахару, который посмотрел на него с улыбкой, заставившей привидение отвернуться. — Расслабься ты, — сказал парень. — Что, как не у себя дома? Дазай тяжело выдохнул: — Как же ты достал… — он облокотился о спинку дивана и, сбросив обувь, в которой, что свойственно мертвецу*, продолжал ходить по дому, забрался на него с ногами, обнимая подушку. Да, теперь Чуя был доволен. Теперь всё так, как он хотел, правда, все равно чувствовал напряжение со стороны призрака. Он иногда на него поглядывал, но, не замечая каких-то упреков в свою сторону, все-таки расслабился. Вообще, после того, как Накахара успел поспать с ним несколько ночей, мог бы и предложить ему плед, но, казалось, что это будет какое-то уж очень резкое сближение, а тому и так, наверное, плохо от концентрации жизни возле себя. «Вы знаете, что говорят о самоубийцах? На том свете они идут в госслужащие!» — пошутил какой-то мужик в фильме, что вызвало очень непредсказуемую реакцию у Дазая. Вы когда-нибудь слышали истерический смех? А истерический смех привидения? Так вот Осаму сейчас смеялся именно так после этой не самой смешной шутки. Он упал лицом в подушку, разрываясь в хохоте, очень громко, что Чуя даже поставил фильм на паузу, дабы тот проржался и отдышался. Наконец-то выпрямляясь и вытирая слезы с красных глаз, он тяжело выдохнул и сказал: — Включай. — Всё хорошо? — Я сказал, включай. Накахара не стал спорить и включил. «Вот ведь пидор потусторонний! Приказывает мне, сволочь!» — возмущался про себя парень, надеясь, что привидения не читают мыслей. «Откройте двери, иначе мы вышибем вас и вытащим за те самые веревки, на которых вы повесились!» — Так и буду тебя вызывать в следующий раз, — шепнул Чуя. — Чего? — тот повернулся на него. — Ничего… Он снова отвернулся к экрану, улыбаясь: — Я бы посмотрел. — Договорились. Дазай прикусил нижнюю губу. По нему было видно, что он волнуется, но уже чувствует себя спокойнее, чем за диваном. Вскоре пришел Аки, который калачиком свернулся между ними, прижимаясь бочком к Накахаре. — Предатель, — шепнул призрак, замечая кота, но все равно погладил его за ушком, поэтому тот замурчал. И тут фотографу пришла в голову интересная мысль. Пока Осаму гладил кота, Чуя, не стесняясь, тоже прикоснулся к Аки, случайно сливаясь с рукой привидения. Тот, конечно, понял, что он это специально, явно смутился, но ничего не сказал, хоть и дернулся от тепла человеческого тела. Накахара всегда думал, что привидения и прочая нечисть должны быть холодными, но Дазай был не просто теплым, он был горячим, как человек, вот только почувствовать поверхность его кожи было невозможно. Рука проходила сквозь, будто ты окунаешь её в теплую воду, от которой кожа не намокает. Он не чувствовал какой-то боли или дискомфорта, не зная, конечно, что при этом ощущает Осаму, но тот, похоже, чувствует то же самое. На экране привидения демонстрировали, как растягивают свои лица, делая себя страшными. На диване Дазай трогал свое лицо, пытаясь сделать то же самое. — Ну, мало ли, — сказал он. — Как хорошо, что ты так не можешь, — Чуя был рад, что тот уже не стесняется выдавать какие-то фразы, — а то просыпаюсь ночью, а передо мной нечто подобное… я бы точно обосрался. — Ты и так обосрался, увидев меня в первый раз. — Ну… ты просто был внезапен. — Я что, так сильно отличаюсь от людей? — он посмотрел на соседа. — Ты просто меня так рассматриваешь. — Не сильно, но отличаешься. И говоришь ты громко. — Прости… — он пытался сказать это тише, но Накахара уже привык. — Ты не должен извиняться. Ты же не виноват, что так вышло. — Вообще-то, как раз я и виноват. — Ну ты ведь не знал, что так будет. Осаму снова тяжело выдохнул. Куда не плюнь, а разговор опять возвращается к этому. — Что ты, что Одасаку… пытаетесь внушить мне это. — Мы пытаемся до тебя достучаться… — Зачем стучать в крышку гроба? От этих слов по коже Чуи пробежали мурашки. Он прав, эта тема действительно бессмысленна. Что можно донести до мертвеца, тем более до самоубийцы? Можно только помочь ему найти смысл жизни… или смерти? Как его состояние вообще теперь называть? Дазай чуть опустился на диване, слегка вытягивая ноги и укладывая голову на подушку. Фильм шел, а призрак всё сильнее погружался в сон, да… раннее пробуждение сыграло на его состоянии, хотя, возможно, это просто тот тип людей, которые любят засыпать под фильмы. На этот раз Накахара не выдержал и все-таки накрыл его своим пледом. Боже, ну прямо дитя, только очень занудное и вредное, но зато умеющее поднять настроение своими выходками. Так и правда не отличишь от человека. Вскоре фильм закончился, Чуя выключил компьютер, но оставил свет ночника, зная, что Осаму темноты боится. Иначе, почему он везде всегда включал свет? — Спокойной ночи, — шепнул Накахара, отправляясь к коридору. — Чуя, — послышался голос призрака, лежащего на диване. — Да? — он остановился, не поворачиваясь. — Ты будешь жить тут? — В доме? — Да. Он все-таки повернулся, улыбаясь привидению, которое выглядывало на него из-под пледа. — Я и так здесь живу. Осаму закрыл глаза, а парень отправился наверх, уже на лестнице услышав тихое: «Спокойной ночи».

***

Город весь был в розовом цвету сакуры, и Чуя, неспешно разъезжая по дорогам, наконец-то подъехал к одному из парков, радуясь чудесной и не пасмурной погоде. По улицам гуляли люди с детьми, школьники отдыхали на газоне во время перемены, а молодые люди радовались цветению. Накахара бы рад выбраться в такой день на свидание, вот только пропало желание с кем-то встречаться, хотя Ёсано всё еще интересовала его своей своеобразностью. Её, кстати, недавно все-таки удалось вытащить на фотосессию, где она получилась просто волшебно на фоне сакуры. — Это твоя девушка? — спросил Осаму, проходя мимо компьютера Чуи, когда тот редактировал фото. — Нет, просто знакомая. Он, несмотря на то, что они успели с ним сдружиться, все равно был неразговорчивым, и это был единственный диалог за весь их день, потому что фильм посмотреть тогда не получилось. Однако он продолжил подворовывать печенья с полки, уже при Накахаре, который был не против. Пусть ест, мало ли, ему это реально жизненно необходимо. Но сегодня парень выбрался из дома совершенно по другой причине. Сегодня у него назначена встреча с Сакуноске, который сам настоял на разговоре. Ясно, о чем он собирается поговорить, Чуя сам хотел бы обсудить с ним пару вопросов. Он сидел под сакурой и любовался цветами, когда Накахара подошел к нему: — Добрый день, — он улыбнулся и присел рядом на лавочку. — Действительно, добрый, — тот не посмотрел на парня, но выражение его лица было, как всегда, добродушным. Ода не из тех людей, которые часто улыбаются, если улыбаются вообще, но всё же способны на более глубокую эмоциональность. — Я рад, что вы пришли, Накахара. — Да, я тоже хотел с вами встретиться. — Вы, наверное, понимаете, почему я позвал вас. — Вы хотите выкупить дом? — Нет. Ого! А вот это уже интересно. Получается, не такие уж они с Дазаем и друзья. — А почему тогда? — Я подумал, что вам будет интересно узнать о нем больше. — Да, это правда. — Вы не против? — он достал пачку сигарет. — Нет, я сам курю, — тот тоже решил воспользоваться ситуацией. Они закурили, не отрываясь от красоты вокруг. Действительно, оторваться было трудно. — Вам, кажется, нравится там жить. — Да, меня не пугают призраки. По крайней мере, уже. — Знаете, я хочу, чтобы вы остались с ним, чтобы… он снова мог адаптироваться к людям, понимаете? — Да, он выглядит слегка нелюдимым. Как вы вообще с ним познакомились? — Полгода назад оттуда съехала одна семья. У них была дочка — Элис, которая училась в нашей школе, поэтому я был хорошо с ней знаком. Её отец попросил… поговорить с ней, потому что его смущало поведение дочери, которая… общалась с «кем-то». — «Кто-то» — это Дазай? — Как оказалось, да. Я пришел к ним в дом, поговорил с девочкой, и та отвела меня в подвал. Ничего такого в этом я не увидел, пока она не смахнула с зеркала ширму, и я не увидел его отражение. Сначала я подумал, что это шутка, даже немного испугался, но позже понял, что он не опасен, ему просто одиноко, и он нуждается в элементарном общении. Её отцу я сказал, что ребенок в порядке, и это просто типичный синдром воображаемого друга. — Но он все равно заколотил подвал. — Да… я не мог ему перечить, ведь это не мой ребенок. Так вот… полгода назад они уехали и оставили мне кота, но… я решил поселить его в этом доме вместе с Дазаем, чтобы хоть как-то скрасить его одиночество. Переезд был для него ударом, я часто наведывался к нему, и в результате мы сдружились. — А как вы туда зашли? Там же должно быть закрыто… — Ну, Дазай умеет взламывать замки, — он слегка улыбнулся уголком губ и взглянул на Чую. — Он действительно хотел, чтобы я переехал к нему, и я собирался это сделать, но… тут приехали вы. — Я сломал ваши планы, — Накахара опустил взгляд, взирая на истлевшую сигарету, — поэтому он злится. — Да, но… мне показалось, что вы его видите. — Да, это так. Экстрасенс сказал, что у меня порча, из-за которой я обладаю такими… способностями… — Вы должны оставаться с ним. Я не могу, конечно, настаивать, но… ему нужно именно это — человек, который сможет воспринимать его целиком и полностью, как при жизни. Он показался мне более радостным, когда я пришел в прошлый раз, будто в нем появилась какая-то… надежда. — По мне так, он один большой кусок печальки. — Представьте, что с ним было до этого. Чуя снова посмотрел вверх, задумываясь. Он и не собирался пока что уезжать, да и сам хотел вернуть Осаму «к жизни», вот только какой в этом смысл, если у призрака впереди целая вечность? — Я понимаю, но… вам это не кажется бессмысленным? — Я знаю, что это бессмысленно, но это хотя бы человечно. У него не было жизни, понимаете, и я хочу, чтобы она была у него хотя бы при смерти… хотя бы, чтобы так ему казалось. Он должен понять, что не всё еще потеряно, что нет смысла забивать себе голову страхами, чтобы ему было проще привыкнуть. — Я с вами согласен… но я здесь ненадолго, — он снова посмотрел на Оду, который своим взглядом пытался до него что-то донести. — Элис… она была дорога ему, да? — Он изменился, когда она уехала. Сейчас ему лучше. Ему нужно, чтобы кто-то был в доме, потому что одиночество ломает Дазая изнутри. Накахара тяжело выдохнул и выбросил окурок. — Я стараюсь как-то выскрести его из подвала, но он запирается в нем и выходит очень редко. Я просто всё перепробовал, но он не хочет со мной разговаривать. — Я же говорил, что это временно. Скорее всего, он привыкнет. — Вроде, уже привыкает. Мы с ним… ха… смотрим фильмы и поем песни. — Это уже прогресс. Он поет, серьезно? — Да… могу как-нибудь записать для вас. — Я бы посмотрел. Только так, чтобы он не узнал, а то нам достанется. — Хорошо. Он почему-то был рад, что Ода не настаивает на его переезде, а наоборот, хочет, чтобы Чуя остался, потому что у него самого стоит цель «оживить» привидение. — Вы… знаете, почему он умер? — Он не говорит об этом, — Сакуноске тоже выбросил окурок и расслабился на скамейке, — но я знаю, что это из-за проблем с родителями. Он из богатой семьи, учился в лучшей школе, получал лучшее воспитание… — Видел я его воспитание… — Дазай, в какой-то степени, человек гениальный. Он не заперся в подвале, а нашел способ контактировать с окружающей средой. Рассказывал, что первое время даже не понимал, как брать предметы, постоянно застревал в стенах и пытался докричаться до соседей. А еще он несколько раз пытался убиться повторно, но не получалось. — То есть? Как это вообще работает? Он кажется вполне телесным. — Так только кажется. Осаму говорит, что не видит никакой разницы между жизнью и смертью, вот только тело его никак не изменяется под воздействием чего-либо. Да, он может вспороть себя, однако через минуту или две всё восстановится. Поэтому он не стареет… — Так это же классно. — Так кажется на первый взгляд. Ему тяжело от того, что его никто не видит и не слышит. Его никто не воспринимает, как человека, а боль в шее постоянно мучает его на протяжении лет, не говоря уже о том, что он испытывает постоянный страх. Дазай и сам не понимает, по какой логике существует, но думает, что это наказание. — Экстрасенс сказал, что он обречен на вечное блуждание. — Да… вечное блуждание в одних и тех же стенах. Вы же знаете, что он не может выйти из дома? — Правда? — Да. — А вы знали, что его можно потрогать? — Правда? — Да, но пока что я сам точно не знаю, как это сделать. Дазай, наверное, тоже не знает. — Я надеюсь, что у вас получится. Накахара тоже на это надеялся. Его жизнь — это вообще одна большая надежда на лучшее, и пока что это помогало. Но как внушить эту надежду умершему? Он был рад, что Ода смог ответить на некоторые вопросы, но их все равно оставалось слишком много. Сможет ли Осаму когда-то ему открыться и поведать о причине своего решения? Чуя всё еще не понимал, как надо заебаться к шестнадцати годам, чтобы влезть в петлю. На обратном пути он заехал в студию, распечатал некоторые фотки, а затем сразу же сел в машину и поехал обратно. Важных встреч у него ни сегодня, ни завтра не стоит, поэтому можно расслабиться за работой над тем, что он уже успел отснять за предыдущие дни. Хорошо, когда работа тебе не в тягость, хотя порой действительно приходится пинками гнать себя в фотошоп. Интересно, а что если сфоткать Дазая и просто отредактировать: убрать его прозрачность на пленке, сделать более живое лицо, выразительные глаза. Из него может получится довольно-таки неплохой человек. Так ведь, если найти нужного человека, можно и документы ему подделать и родить заново, как ни странно. Но всё это глупости, Накахаре вообще кажется, что Осаму вполне устраивает жизнь мертвеца. Только-только Чуя вышел из торгового центра, как внезапно полил дождь, причем довольно сильный, поэтому ему пришлось бежать до машины, чтобы не промокнуть. Парень завел машину и тронулся, включив музыку, пытаясь хоть что-то проследить за мокрыми от дождя стеклами. Да, у природы нет плохой погоды, но в данном случае кажется, что, скорее, наоборот. Хотя утром было довольно приветливо, намного приветливее, чем сейчас. Наконец-то Накахара подъехал к своей улице, но, подъезжая к своему дому, он увидел Дазая. Не ожидал он увидеть его во дворе. Он как-то странно держал руку, будто прислонялся к невидимой стене над невысокой изгородью. Похоже, именно так он не может покинуть дом. Однако Чую он заметил, обратив свой призрачный взор на него. Когда тот вышел из машины и проследовал внутрь, проходя мимо, снова заметил эту отстраненность на лице привидения. Только спустя двадцать минут Осаму соизволил зайти. Удивительно, но он был практически сухой, кажется, что вода тоже имеет свойство проходить сквозь него. Он сразу же направился в подвал, не обращая внимания на копошащегося на кухне парня, который уже вовсю жарил яиченку и параллельно поедал йогурт. То, что Дазай сидит в подвале, не давало Накахаре покоя. Его просто бесил тот факт, что призрак проводит там почти всё свое время. Хотелось растормошить его, заставить выйти. Как же его выманить? Чуя уже даже не знал, что можно сказать. Старыми методами? — М-м-м-м! — начал он свою актерскую игру, обращаясь к коту, который лежал на диване и вылизывал яйца. — Аки, боже мой! Какие же вкусные эти печенья с изюмом, — тихо, никакой реакции. — Как же жаль, что я не могу съесть всё, а ты всего лишь кот. Но я не могу остановиться! Если я съем всё, то обязательно лопну! Ох, если бы меня кто-то спас от этой ужасной участи! Если бы кто-то разделил со мной эту трапезу! Он достал одну печеньку из коробки, откусив немного, а затем посмотрел направо, замечая стоящего в трех метрах от него Дазая. — Чего тебе, мальчик? — спросил Чуя. — Ты пришел забрать мои печенья? Тот молчал и смотрел на него, как на идиота. В общем-то, он не ошибался. — Если ты хочешь печенья, — он потянулся рукой в ящик, доставая половник и направляя его на призрака, — то отними! Взгляд Осаму не поменялся, а одна бровь удивленно поползла вверх. Он отошел в сторону, обошел столик, пока Накахара, не сводя с него ни взгляда, ни половника, оставался точно напротив. Наконец-то дойдя до плиты, Дазай схватил с полки лопаточку и, также хитро улыбнувшись, направил её на парня. Тот довольно улыбнулся. Всё идет точно так, как он хотел. Атмосфера стала напряженной. В руках их оружие великой силы, каким могут владеть только настоящие домохозяйки. Врагов разделяла только кухонная тумба, но она как будто не была для них особой преградой. Главная преграда — это мысли соперника. Они живут в разных мирах, но цель у них одна — печеньки с изюмом. Тот, кто одержит верх, сможет завладеть ими, а значит, и домом. Вот только никто из них пока что не решался напасть. Чуя осмелился сделать это первым. Он потянулся половником через тумбу и хотел было треснуть Дазая по голове, но тот успешно отразил удар своей лопаточкой. Его оружие мельче, но орудовать им проще, поэтому тут не ясно, у кого преимущество. В следующее мгновение Осаму нанес ответный удар, но Накахара тоже заблокировал его. Между ними началась настоящая схватка. Они фехтовали, как профессионалы, не в силах нанести друг другу удар, пока вдруг призрак не стал сокращать расстояние и не прошел сквозь тумбу. Кажется, что фотограф никогда к этому не привыкнет, однако он не стал придавать этому значения и просто продолжил сопротивляться натиску лопаточных ударов. Он отходил дальше в сторону лестницы, но вскоре решил, что пора действительно наступать, и половник в его руках задвигался сильнее и резче, поэтому ему удалось отхватить доминирующую позицию. Медленно, но верно он отталкивал Дазая дальше к дивану, на который привидение в результате и приземлилось, уже обороняясь там. Осознав, что его загнали в угол, он уклонился от очередного удара половника и схватился за подушку, кидая её в Накахару. Воспользовавшись положением соперника, Осаму встал с дивана, и вновь лопаточка была уже близко к оклемавшемуся Чуе, как тот внезапно отразил удар и ответил половником точно в живот. Вот только половник прошел сквозь. — Хе-хе-хе-хе, — засмеялся призрак и ударил его лопаточкой точно в лоб, отчего парень даже сжался. — Я выиграл! — Это нечестно! Ты мухлевал! — А кто сказал, что мы играем по правилам? — Я знаю, что ты это контролируешь! Так нечестно! Я выиграл! — Я выиграл! — Ты жулик! — Неправда! — А как тебя тогда называть?! — он снова крепче ухватился за свой половник и задубасил Осаму по голове. На этот раз он не смог использовать призрачную особенность своего тела. — Ай! Нет! — он пытался убежать, но не придумал ничего лучше, нежели снова ответить ему ударом лопаточки. Но Чуя будто даже не ощущал их. Теперь его основной целью было избиение наглого привидения. — Хватит! Жалкое насекомое, как ты смеешь так обращаться с усопшими?! — Как ты меня назвал, мумия подвальная?! — удары стали еще больнее, и Дазай не мог придумать ничего лучше, чем отступить в свой родной подвал, выкинув нахер эту бесполезную в данной ситуации лопаточку. Он на четвереньках уползал от Накахары, но тот не останавливался и дубасил его со всей силы по спине. Привидение уже открывало дверь в подвал, но парень не дал ему отступить, закрывая её. Да, Осаму бы мог, конечно, пройти сквозь стену, но для подобных манипуляций надо быть расслабленным. А как тут расслабишься, когда тебя со всей силы по спине херачат половником?! Поэтому он просто пытался открыть дверь, что в конечном счете ему всё-таки удалось. Вот только то, что Накахара последует туда за ним, он предвидеть не мог. — Господи, оставь меня в покое! — ныло бедное привидение, зажимаясь в своем углу, не имея больше никакой возможности на спасение. — Ну нет, сучара, я из тебя всю дурь выбью за твои издевательства! — Не надо-о-о! — он уже пытался руками хватать половник, чтобы спастись, но ничего не помогало. — Ох… еще как надо! Тут Чуя отошел и взял ту самую петлю с полки. — Ч-что… что ты задумал?! Положи, это интимное! — закричал призрак, подползая ближе. — Мои трусы тоже интимное, но тебя это почему-то не смущало, — он вернулся к бедной и так уже мертвой туше, снова начиная дубасить его половником. — А-а-а-а! Что ты задумал?! Уйди! — А хер тебе, хуй с ушами, я с тобой всё по-хорошему, да по-хорошему. Хватит с тебя пряников, точнее, печений, — петля вделась в ногу призрака, затянувшись на щиколотке, а затем Чуя перекинул веревку через плечо и пошел прочь из подвала. — Не-е-е-ет! Пусти-и-и-и! — он цеплялся руками за пол, но всё было тщетно, Накахара продолжил утаскивать его из подвала. Дазай был вообще не тяжелый, наверное, такой же, каким и следует быть парню шестнадцати лет. Тащить его за ногу по лестнице тоже было несложно, но, когда они вышли из подвала и стали подниматься наверх, Чуя всё-таки навернулся, вместе с привидением улетая вниз. — Я думал, что я ошибка природы, — усмехнулся Осаму, — но ты меня переплюнул. — Заткнись! — он вновь ударил его половником по лбу, но тут призрак всё-таки смог вылезти, убегая в сторону кухни и хватая кастрюлю с полки: — Не подходи! Я опасен! — Я тоже! — заорал Накахара в ответ. — Ах так?! — кастрюля полетела в сторону парня, однако тот смог уклониться и подбежал ближе, вовсю размахивая половником: — Тебе пизда! — А! — он вновь уклонился, падая на пол и доставая очередную кастрюлю снизу, надевая её себе на голову, по которой сразу же прошлись удары этим страшным оружием. Звуки внутри были довольно неприятные, но зато он остался с головой. Не имея больше мочи терпеть это, он пополз в сторону дивана, пытаясь как-то скрыться, однако на этот раз кастрюля, которой он до этого кинул в Накахару, прилетела ему по спине, отчего тот разозлился и ту, что была у него на голове, бросил в ответ. Но на этот раз Чуя не успел увернуться. На этот раз кастрюля четко прилетела ему в нос, и Осаму понял, что вот она — смерть. Теперь его «жизнь» действительно ежедневно будет наполнена мучениями и страданиями, ведь от этого удара новый хозяин дома весь покраснел, а гримаса его так и говорила: «Я рожден, чтобы ты страдал». Он пулей подбежал к Дазаю, но тот, понимая, что сейчас его реально отымеют кухонным прибором, заполз в диван в прямом смысле. — Ах ты, маленькое инородное говно! Вылезай! — он застучал кулаком по перине. Оттуда стали доносится ужасные звуки страдания, ведь призрак чувствовал, как внутри него прогибается пружина, что не очень-то приятно. — Не буду! Мне страшно! — Вылезай, говорю! — Уйди, тогда выйду. — Ну нет, так дело не пойдет! — он бросил свой половник и принялся отодвигать диван, дабы добраться до бедного призрака. — А-а-а-а! — тот испугался и вылез, убегая прочь наверх, ибо уже не знал, куда деться от Чуи. — Стоять! — Накахара последовал за ним по лестнице, удивительно, но даже не спотыкаясь. Осаму уже успел забежать в его комнату и закрыть за собой дверь, конечно, не пуская преследователя. — Открой! — он сильно застучал кулаками по двери. — Нет! Ты опасен! — Открой! — Уйди! — Это моя комната! — Тут все комнаты мои! — Хорошо, тогда я пойду в твой подвал. — Ты не посмеешь! — тут призрак открыл дверь и выглянул. — Посмею! — и он побежал вниз. — Нет! Нет-нет-нет! — Дазай психанул, провалился вниз и там уже встретил спустившегося Накахару, который упрямо шел к двери в подвал, которую тот успел загородить. — Уйди! — Не уйду! — Уйди! — злобно продолжал кричать тот, однако Накахара уже его не боялся. Его слова действительно не казались грозными, да и сам он выглядел, как подросток. — Не уйду, — он потянул за ручку двери и, несмотря на сопротивления Дазая, смог её открыть, спускаясь вниз. — Нет! Уходи! — тот проследовал за ним, но Чуя уже уселся в его излюбленном углу с наглой и довольной миной: — Нет! Не уйду. Осаму растерялся. В этот самый момент он понял, что его неприкосновенное личное пространство было нарушено, и больше никогда не станет его собственностью. Он не знал, что делать, куда идти, а главное, как вообще поступать в такой ситуации. Его пытается выжить человек? Что за бред? Дазай не был к такому готов. — Ну пожалуйста, Чуя… — практически детским голоском сказал тот, усаживаясь напротив. Лицо его было таким, будто он сейчас и правда разрыдается. — О-о-о-о… какие мы вдруг стали послушные… — Не дождешься! — огрызнулся тот. — Да что ты? А ты не дождешься моего ухода. — А я и не жду. Похуй, оставайся! — он сел рядом, прислонившись затылком к стене, явно обижаясь. — Да ты еще и ругаешься… ай-яй-яй, всё мамке расскажу. — Вообще-то, я твой ровесник. — Вообще-то, ты мелочь пузатая, и, похоже, остановился в развитии. — Вообще-то, я выше тебя, — он развернулся, лукаво усмехаясь. — Вообще-то… — аргументы у него закончились. — Мне двадцать четыре! Я еще расту! Осаму не выдержал и рассмеялся: — Кто тебе сказал такую глупость? — Ой, вот знаешь, что? Ты просто завидуешь. — Да, я завидую. — И вообще… что? — он вдруг понял, что сказал Дазай. — Я завидую. Ты живой, мне правда завидно. Может, ты и правда вырастешь, в чем я, конечно, сомневаюсь, но я вот не вырасту уже точно, — на лице его не было какого-то сожаления, он говорил это, как факт. — Ну… я… ладно, раз ты хочешь остаться тут один, так и быть, я уйду, — он поднялся и подошел к лестнице, но, обернувшись, заметил, что Осаму пошел за ним. — Ты чего? — Я… — он явно стеснялся, но ему было необходимо что-то сказать. — Фильм… — Фильм? Хочешь фильм посмотреть? — Д-да… — Дазаю было немного стыдно это говорить, но он каждый вечер ждал их совместных просмотров. Накахара широко улыбнулся. Возникло спонтанное желание потрепать Осаму по голове, но сделать это он физически не мог. — Ну ладно, пошли.