Дом с уценкой

Всю дорогу в такси Чую невероятно трясло, и он не знал, как вообще справиться с этой паникой. Ясное дело, что ничего хорошего дома он не увидит, но все-таки парень надеялся, что там всё не так серьезно. Однако, понимая, почему его дом загорелся, в голове возникали только самые наихудшие расклады. Когда такси остановилось в нескольких метрах от его дома, Накахара покинул машину и побежал со всех ног. Проезд перекрыли, рядом стояли две полицейские машины и одна пожарная, сильно пахло дымом, но огня видно не было. Подбежав к месту происшествия, его сразу же остановил полицейский: — Извините, господин, туда нельзя! — Я — Чуя Накахара! Это мой дом! — Ваш? Этот дом записан на… некого господина Ивамото. — Да, я его арендую у него. П-позвольте, я сейчас позвоню ему, просто скажите, что с домом? — Ничего, всё в порядке. Загорелся только подвал, но, благо, соседи сразу почувствовали запах гари, и дом особо не пострадал. — О, ками-сама, какое облегчение… Он сейчас сильно задымился? — Думаю, сегодня вам там лучше не появляться. — Я могу хотя бы зайти, взять вещи и документы? — Конечно, только наденьте респиратор. Накахара набрал номер домовладельца и рассказал ему о произошедшем. Выяснилось, что господин Ивамото уже в курсе и сейчас разбирается с этим вопросом. — Наверное, мне не стоит брать денег за этот месяц. Переезжайте, Накахара, — сказал ему мужчина. — Переезжать? — тот не верил его словам и не понимал, что ему делать. — А нет какого-либо другого варианта? Мне сказали, что пострадал только подвал… Хотите, я помогу в его восстановлении? Просто мне сейчас так не хочется искать новое жилье или же уезжать обратно в Йокогаму. — Вы действительно так хотите остаться? — переспросил его домовладелец. Чуя пораздумал несколько секунд, а затем уверенно ответил: — Да, я хочу остаться. Это был окончательный и бесповоротный вердикт, несмотря на то, что Накахара и сам не знал, что им движет в этот самый момент. Не то, чтобы он действительно хотел остаться, но сама мысль о каких-либо изменениях порождала в нем не самые приятные ощущения. А еще он почему-то упрямо не хотел признавать, что остается ради Дазая. А вдруг… Вдруг Дазая там и нет вовсе? Вдруг он сгорел или исчез? Кто знает? Могло случиться всё, что угодно. Пожарные вскоре покинули его дом, и дым потихоньку начал выветриваться. Надев респиратор, Чуя зашел внутрь, осматривая теперь пыльную гостиную. Вокруг было тихо и довольно жарко, дверь в подвал уже опечатана, но Накахара, несмотря на предупреждения пожарных, всё равно вскрыл её и посмотрел вниз. Вот тут не спасал даже респиратор, и парень закашлялся, ибо пылища и запах гари стоял очень сильный. Свет, естественно, не включался, всё электричество обрубили. Включив фонарик на телефоне, он посмотрел вниз. Старая лестница полностью почернела и развалилась. Сейчас она валялась внизу и только отдаленно напоминала средство, по которому можно было как-то спуститься вниз. Все полки попадали, а вот старый проигрыватель еще имел какую-то форму, в отличие от всего внизу. Рассмотреть помещение с помощью слабого телефонного огонька было очень сложно, и половины Накахара не видел. Особенно ночью. Но он точно знал, что в этом подвале есть кое-кто. — Осаму, — тихо позвал он призрака. Кажется, Накахара даже понимал, где тот находится. Вон он, сидит в том самом углу, только из-за обломков шкафов паренек был практически не виден. — Осаму! — уже громче позвал Чуя. Никакого шевеления и звуков не последовало и тогда Накахара понял, что просто так ему Дазая не выманить. Вернувшись обратно, он зашел в гараж, взял фонарик и старенькую, но крепкую лестницу. Конечно, если он по такой пройдется, то на одного самоубийцу в этом доме будет больше, но сейчас почему-то Чую ничего не пугало. Ему надо было спуститься в подвал и увидеть Осаму. Вернувшись в дом, он положил фонарик на пол перед входом в подвал и опустил лестницу. Прямо так: в костюме, туфлях, полупьяный, он стал спускаться в полуразрушенный подвал. Если сейчас рухнет потолок, то ему конец. Оказавшись внизу, он прокашлялся и принялся разгребать голыми руками горелый хлам, отчего пальцы его почернели и разболелись. Конечно, всё уже давно остыло, но в непроветриваемом помещении все равно было жарковато. Когда он разгреб разрушенные шкафы у того самого угла, то наконец-то заметил пыльную фигуру печального призрака. Его огонь будто бы и не затронул, вся одежда была целой, только очень-очень грязной и пыльной, как и волосы привидения. — Вот ты где, сукин сын! — завопил Чуя, опускаясь перед ним и пытаясь заглянуть Дазаю в глаза. — О, ками-сама, что же ты наделал, ублюдок удушенный? Но тот ему, конечно, не отвечал. Он молчал, как обычно, пялясь в пустоту, будто бы все-таки умер. Но Осаму был живее всех живых. Относительно, конечно. — Ну и чего ты молчишь? — уже спокойнее спросил Накахара, пытаясь казаться адекватным. Конечно, он был зол на Дазая, но понимал, что у того есть все причины сжигать дом, да и в принципе делать всякую дичь. — Осаму… Он протянул запачканную руку к призраку и «коснулся» грязными пальцами его пыльных волос. Чуя пытался рассмотреть его лицо, но в этой темноте почти ничего невозможно было различить. — Прости меня… Если бы я не вел себя, как мудак, ты бы так не поступил. Я… я действительно облажался. Облажался по-крупному. Ты… ты такой светлый ребенок, а я… почему-то не понимал этого. Не понимал, что для тебя очень важно иметь кого-то… близкого. И я, наверное, был не готов стать таким для тебя. Накахара знал, что сейчас больше красивых слов говорит не он, а его не отошедшее алкогольное опьянение. Но разве это имеет какое-либо значение? Он наконец-то позволяет себе поговорить с Осаму, и сердце его как никогда радуется за то, что с этим мальчишкой всё в порядке, что он относительно жив и здоров. Относительно своего обычного состояния. — Ты не простишь меня, да? — неуверенно и максимально опечалено спросил Чуя. Он убрал свою руку от его волос, а затем сел напротив, зарываясь руками в свои волосы и тяжело вздыхая. Он не понимал, как можно сейчас покинуть этот дом и оставить Дазая одного. Более того, как вообще он оставлял в одиночестве это чудо? Он же действительно совершенно неуправляем! — Какой же я идиот… — Да, — тихо подтвердил Осаму. Голос его казался осипшим и даже слишком детским для его возраста. Накахара еще раз взглянул на призрака. Его всё еще было очень плохо видно, но теперь Чуя понимал, что тот смотрит на него. Смотрит и пытается сдержать улыбку. Однако он сдерживаться не собирался. Он улыбнулся, а затем засмеялся на весь подвал, и Дазай не мог не подхватить этот смех. Они сидели в разрушенном подвале и смеялись, как последние идиоты. Смеялись не над собой, не над ситуацией, а… ни над чем. Если спросить их, что именно вызвало у молодых людей смех, они не ответят, а лишь продолжат хохотать. Всё вокруг сейчас вызывало смех, но больше — они сами. Друг в друге они видели что-то такое веселящее, что-то, от чего ловишь невероятное расслабление. Наверное, просто само осознание того, что они полнейшие придурки, заставило их засмеяться. — Я тебя ненавижу, ты в курсе? — кое-как выдавил из себя Чуя. — Я тебя тоже, — ответил Осаму. — Знаешь, как я сейчас хочу тебя обнять? — решил хоть как-то выразить своё желание Накахара. — Знаю, — Дазай говорил так сдавленно, будто сейчас разревется. — Я… я так же сильно хочу. Вместо этого Чуя лишь накрыл своими руками его ладони, хоть как-то пытаясь передать тепло, которого им обоим не хватало это долгое время. И, наверное, хорошо, что подвал сгорел. Так им больше не придется здесь сидеть почем зря. — Давай выбираться? — предложил Накахара, и Осаму кивнул ему, кое-как затем поднимаясь на ноги. Покинув подвал, они поднялись на второй этаж и зашли в комнату Чуи. Так как окно здесь было открыто нараспашку, гарью почти не пахло, к тому же было светло от уличных фонарей. — Пойдем в душ? — предложил Чуя. — А ты разве не поедешь… куда-то на ночевку? — Не-а, — тот уже стянул с себя пиджак и принялся расстегивать пуговицы на рубашке, отчего Дазай неосознанно смутился. — А так… так можно? — Думаю, что ничего страшного не случится, если я переночую на втором этаже. Тут, вроде, безопасно, — парень снял респиратор, понимая, что гарью всё-таки пахнет, однако решения своего он менять не собирался и, сняв рубашку, принялся стаскивать и штаны. — Ну так что? — Что? Ты первый, — ответил ему Осаму по поводу водных процедур. — Ты меня явно не понял, — со всей серьезностью в тоне сказал Накахара. Дазая будто бы током ударило, и он в потемках кое-как распознал серьезный и уверенный взгляд Чуи. — Я… я что-то и правда не понимаю, Чуя, — он нервно усмехнулся, заправляя каштановую прядь за ухо. — Т-ты о чем это? — Пошли в душ. Вместе, — продолжал со всей серьезностью настаивать тот, стаскивая с себя штаны. Если бы в комнате горел свет, то было бы очень хорошо заметно, как сильно раскраснелся Дазай, и как он стесняется в обществе такого полуголого Накахары. Однако ему нравится. Ему очень нравится как сам Чуя, так и его предложение. И он бы с радостью согласился, если бы не одно «но». — Чуя, я… ну я не могу… Бинты… — А что? Слушай, я все равно ничего не увижу, там же темно, как в жопе. Просто… я подумал, что тебе и так страшно тут и… совместный поход в душ несколько расслабит тебя. — О, боже, Чуя, не говори так, это звучит очень пошло, — смущенно, но с улыбкой проговорил Дазай. — Ладно, я… я не знаю даже. — Хорошо, а что если я дам тебе свитер с горлом? Ты сразу оденешься в него, и я ничего не увижу. И штаны. — Ну… — Ну, Осаму, я так хочу с тобой в душ, — он даже подошел ближе, и призрак уже не мог скрывать смущение. — Хорошо, но… ладно. — Отлично! — тот сразу же принялся рыться в шкафу, и вскоре на кровать полетел свитер и спортивные штаны, которые должны подойти Дазаю. В общем-то, с его фигурой сложно найти то, что ему бы не подошло. Достав чистое полотенце для него, он развернулся и всучил всё это призраку. — Давай, иди, я сейчас тоже подойду. Шмотки свои сразу тогда кинь в стиралку, потом, как дадут электричество, постираем. — Хорошо, — и привидение удалилось в коридор. Накахара же нашел более-менее приличные труселя и футболку, а затем, раздевшись окончательно и захватив чистые шмотки, пошел следом по темному коридору. Там довольно сильно пахло гарью, но Чуя уже не обращал на это внимания. Он больше сосредоточился на том, что сейчас будет принимать совместные водные процедуры с Дазаем, и это невероятно его веселило. Он, конечно, понимал, как сильно смущает привидение, да и смущается сам. Честно говоря, Накахара вообще не ожидал сам от себя подобного предложения, но почему бы и не сделать что-то такое странное и… может быть, действительно пошлое? Да ладно, они же оба мальчики. И пускай, что оба не совсем традиционной ориентации. Теперь Чуя точно был в этом уверен. Оказавшись в ванной, он обрадовался, что тут пахло не так сильно, как в коридоре. В помещении было уже душновато из-за включенной воды, и было слышно, как за шторкой плещется Осаму. — Ты тут? — зачем-то спросил Чуя. — Ага. — Ты голенький? — сдерживая смех, спросил Накахара. — А ты? — судя по звуку, шторка отодвинулась, но в ванной действительно было так темно, что различить, кто голый, а кто нет, было просто невозможно. — Да, а что? — Да нет, ничего. — Хочешь посмотреть? Дазай по-детски рассмеялся и задвинул шторку обратно, однако Чуя вновь её отодвинул и тоже забрался в ванную. — А что, если я хочу потрогать? — с пошлыми нотками сказал Осаму. Тут и Накахара почувствовал, что краснеет… И, кажется, даже возбуждается. Действительно, вроде, ничего не видно, но когда ты знаешь, что рядом с тобой милый мальчик, абсолютно голый, стоит и обливается водичкой… это наталкивает на определенные мысли. — О-о-о… мне говорили, что я очень приятный на ощупь, — Чуя кое-как нащупал мыло на подставке и радовался, что пока практически не ощущал Дазая. Иногда он, похоже, пересекался с ним руками, но не более. — Правда? А я вот, наверное, слишком худой для тебя. — Да почему… ну да, худой, ну и что? Его уже не смущало то, в каком контексте с ним говорит Осаму. Будто бы уже и нет смысла скрывать, что они нравятся друг другу. Наверное, по Чуе тоже заметно, а скрыть что-то от Дазая трудно. Он действительно умеет смотреть сквозь, и непонятно, как ему это удается. Возможно, дело в его смерти, а может, он всегда был таким одаренным. Но, пожалуй, сейчас это только на пользу. Пускай он знает, что Накахара тоже хочет быть ближе, пускай он не боится и позволяет себе близость, насколько это возможно. — Ну… не знаю. — Мне ты нравишься, — вот так вот просто выдал Накахара. Послышался тяжелый вздох со стороны Осаму. — Чуя… — Чш-ш-ш… — прошипел он на самое ухо Дазаю, примерно ощущая, где тот находится. — Не возмущайся. — Ты мне тоже нравишься, — шепнул призрак в ответ. — И я жалею, что не сказал тебе этого раньше. — Я тоже. — А… ну… как же твоя девушка? — Ты про Акико? — Да. — Забей. — В смысле? — Просто забей. Я не знаю, для чего встречался с ней. Просто… я идиот, Дазай, вот и всё. — Тут уже спорить не буду. Они тихо посмеялись и продолжили мыться в темноте, иногда ощущая, как их неосязаемые руки соприкасаются. Было так странно мыться в темноте, но по-своему приятно. Приятно, потому что они впервые делали это с кем-то, и Накахара очень рад, что Осаму согласился на подобное, хоть и знал, как сильно тот переживает за конфиденциальность своего тела. Чуя понимал его подростковые заебы и молчал. Сейчас он не хочет переступать эту границу, значит, не надо заставлять его. В кои-то веки он начал задумываться о том, что в действительности может ощущать призрак. Стал думать о его эмоциональном состоянии и о положении дел в общем. Конечно, он здорово облажался, и теперь надо как-то всё это исправлять. Возможно, он даже нанес непоправимую травму Дазаю, а это просто так оставлять нельзя. Казалось бы, что еще можно травмировать в и так мертвом существе? Всё остальное время они мылись в тишине и только изредка обменивались парой фраз, вроде просьбы подать душ или мыло. Невидно было просто нихрена, и от этого было жутко неудобно, приходилось ориентироваться на ощупь, и Чуя уже ставит сотку на то, что все-таки потрогал Осаму за то, за что, вообще-то, еще, наверное, трогать рано, а то и вообще не положено. — Ах… Чуя… моё сердце! — Что?! — Ты дотронулся до самого сердца! — Прости, я случайно. — Да ладно… что уж там, — и он сам символично протянул ему ладонь, трогая непонятно что. Рука его прошла сквозь ключицу, и Накахара специально потрогал его предплечье, как бы давая понять, что всё ощущает. Это даже напоминало своеобразные ласки. Такие странные и неполноценные. И Чуе этого не хватало, это ему нравилось. Нравилось именно по отношению к Осаму. Наконец-то они выключили воду и отодвинули шторку. В ход пошли полотенца, и Чуя даже позволил себе обернуть в него Дазая. Придерживая то за края, он даже умудрился чуть-чуть его обтереть, но вскоре Осаму все-таки занялся собой сам. Там же они и оделись в свои спальные шмотки, а затем покинули ванную, возвращаясь в пропахший гарью коридор. Вот в комнате запах был уже не таким резким, но окно они закрывать не стали, всё равно тепло, и на нем стоит москитная сетка. Плотно закрыв дверь в коридор, они улеглись на кровать, так близко, как не лежали раньше. Свет из окна был довольно ярким, и они прекрасно видели лица друг друга, не стесняясь заглядывать в любопытные глаза и изучать, изучать… Накахара слегка улыбался. Он провел рукой по щеке Осаму с былой нежностью. Тепло было по-прежнему концентрированным и воздушным. Дазай сделал тоже самое; в его взгляде читалась некая неуверенность. Наверное, он еще не до конца простил все его грубости, но уже не мог сопротивляться доброму отношению со стороны хозяина дома. — Ты меня боишься? — шепотом спросил Чуя. — Нет, — так же тихо ответил Дазай. — Я боюсь того, что будет дальше. — Мы тут всё восстановим, — его рука опустилась чуть ниже, пальцы прошли сквозь закрытую свитером шею. — Тебя, наверное, заставят переехать. — Завтра приедет арендодатель с прорабом. Будут подсчитывать убытки и думать, как восстановить тут всё. — Но ведь… почти ничего не пострадало. — Нет, но есть риск того, что подвал обрушится. А с ним и вся конструкция дома. — Боже мой, Чуя, прости меня, пожалуйста. Я такой идиот, я не знал, что сделать, я… — Не надо. Если бы я не довел тебя, то ничего бы подобного не произошло. Ты не должен себя винить. — Как мне не винить себя, если я во всем виноват? — Осаму… — Что? — Давай спать? Юноша тяжело вздохнул, а затем, чуть приблизившись, закрыл глаза и прошептал: — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — Чуя еще раз провел рукой по его щеке, а затем потеплее закутал призрака в одеяло. Парень закрыл глаза, но в сон окунаться не торопился, в отличие от Дазая, который вырубился практически сразу. Спустя минут десять он почувствовал, как резко прогнулась кровать, и Накахара приподнял голову, оглядываясь. Как он вообще мог забыть про Аки? Оказывается, кот всё это время сидел в комнате и только сейчас вылез, устраиваясь в ногах между парнями. Чуя не стал даже думать о том, голоден он или нет. Скорее всего, тот тоже пережил дичайший стресс и сейчас хотел только спать. Осаму от внезапно прогнувшейся кровати чуть дернулся. — Чуя, — шепнул Дазай, — ты точно не уйдешь? — Нет, конечно. И затем они погрузились в сон. И хоть Чуя спал очень чутко, впервые он чувствовал приятное расслабление. Он всё боялся, что ночью сюда заявится полиция, скажут, что оставаться в погоревшем доме не безопасно, но, конечно, никто ехать к нему не собирался. По крайней мере, пока что. Только в три часа ночи он дернулся от пришедшей от оператора СМС, и как раз вспомнил, что надо завести будильник. Когда всё это было сделано, Накахара вновь повернулся к Дазаю, который спал без задних ног, и провел пальцами по его ладони, которая лежала как раз практически у его лица. Пара движений были абсолютно такими же, как и всегда, а потом Чуя почувствовал, что снова проваливается в сон, но собственные движения несколько гипнотизировали. В этот самый момент его мозг начал выключаться, и только потом к нему пришло осознание, что руки его уже трогают не воздух, а что-то мягкое, очень нежное и уже не настолько теплое. Он резко распахнул глаза и одернул руку, осматривая мирно спящего Дазая, а потом неуверенно протянул руку и… Почувствовал прикосновение. Такое нежное, словно шелк, запястье. Теплое, живое, настоящее. Он чуть надавил на рельефные венки и почувствовал самый настоящий пульс. Действительно ли он настоящий, или это ему кажется? Какая разница, Чуя уже просто не мог сдержать улыбки. Он так боялся разбудить своё теперь осязаемое чудо, но потрогать Осаму тоже очень хотелось. Пальцы еще немного погладили запястье, точно убеждаясь, что Дазай реален, а затем Накахара дотронулся до его ладони, прогладил нежно линии рук и расслабленные пальчики, такие худые, но теплые. Со всей нежностью он коснулся ногтей, понимая, что те действительно отличаются от остальной структуры. Ему и правда не верилось, что он его трогает. Только потом он уже осмелился полностью взять его за руку, обнимая всю кисть слегка дрожащими от необычности ситуации пальцами. Как же это шикарно. Но тут он почувствовал движение со стороны Осаму, и понял, что тот, похоже, очнулся. — Дазай? — М-м-м? — сонно промямлил тот. — Ты спишь? — Угу… — И ничего не замечаешь? — Не… — зевая проговорил тот. Он было хотел выдернуть руку, а затем осознал, что что-то ему мешает, поэтому резко распахнул глаза и посмотрел на Чую. — Что за?.. Но тот лишь молчал и улыбался, держа перед своим лицом чужую ладонь. Чтобы окончательно развеять все сомнения, он еще и символично провел большим пальцем по его руке, почувствовав даже некоторую дрожь со стороны юноши, который весь покрылся мурашками. Лицо его сейчас выражало откровенный шок. Осаму не знал, что можно сказать на счет всего этого. Он так давно не ощущал прикосновений, что просто забыл, как надо на них реагировать, и тем более не знал, что можно сказать в такой ситуации, потому что не верил, что нечто подобное вообще когда-нибудь произойдет. И только спустя минуту Накахара услышал всхлип и смог рассмотреть в свете фонарей блеск на лице привидения. Он просто не смог сдержать слез. — Чуя… Внезапно пальцы лихорадочно принялись гладить его ладонь, запястья. Вскоре ловкая ручонка уже перешла на предплечье. Движения его были грубыми и лихорадочными, Дазай дышал резко, перевозбуждено, будто бы пребывает в состоянии аффекта. Он резко уронил вторую руку на его плечо, как будто хотел пробить его, или же не верил, что можно просто аккуратно дотронуться до теперь действительно настоящего человека. Постепенно он приближался к нему, охватывая движениями всё большую область, и вскоре руки его обхватили чужое тело. Осаму резко двинулся в сторону Чуи и прижался к нему. Руки парня сомкнулись на него спине, ответно прижимая к себе бедное привидение, которое уже навзрыд рыдало ему в футболку. Накахара ласково водил ладонью по его волосам, спине, успокаивая. Он и сам не верил, что сейчас находится к юноше так близко, что он чувствует, как тот к нему прижимается, какое сильное от него тепло. Такое человеческое. Чуя боится трогать его. Боится сделать больно, боится напугать, но Дазаю сейчас на это всё равно. Он каждой клеточкой тела внимает его рукам. Будто языки пламени охватили его всего, но он не горит, он просто тлеет. Тлеет так приятно, так нежно, до слез. Он так отвык от этого, так отвык от людей. Так отвык от этого человека, что придется теперь привыкать заново. Привыкать к этому новому Накахаре, такому совершенно ему незнакомому, будто они и не встречались никогда. Будто они встретились только сейчас. Осаму долго не мог его отпустить. Более того, он не мог нарыдаться. Чуя ощущал, как по его шее стекают чужие слезы, как худые пальцы привидения вжимаются в его ребра до боли, а самому ему даже становится сложно дышать. Но Дазай не может его отпустить. Он слишком долго не чувствовал прикосновений человека, что сейчас ему очень трудно перебороть себя и оторваться от парня. Тем временем Накахара уже даже захотел в туалет. Более того, ему жарко весной в погоревшем доме в объятьях такого теплого юноши. — Ну всё… Всё хорошо, — принялся успокаивать его Чуя, как и прежде поглаживая по голове. — Ничего не бойся. Но тот заныл ещё громче и схватился за его футболку еще крепче. — Не отпускай… меня, — сквозь рыдания выдавливал тот. — Не отпущу. — Никогда! — Никогда, обещаю. И тут Накахаре стало так тепло от этих слов, что ему даже показалось, что и отпускать привидение не обязательно, можно еще немного полежать в его объятьях. Он такой юный, хрупкий, напуганный… И это кажется чем-то невероятно милым Чуе. По инерции он прижал его ближе к себе, и Осаму даже замер от этих движений. Впервые что-то подобное оказывает на него такое действие. Впервые за восемь лет… Это так странно и приятно. Наконец-то он не один, наконец-то он существует. Нет ничего приятнее чувства, что ты существуешь, что тебя видят, что тебя замечают. И Дазай сам прижимается ближе, он чувствует крепкие горячие ладони на своих лопатках, и как губы Накахары прикасаются к его лбу. По коже пробежали мурашки, а сердце затрепыхалось еще сильнее в грудной клетке. Слёзы перестали течь с огромной скоростью, но призрак и не думал отпускать Чую. Слишком тепло и слишком приятно. Только-только Осаму успокоился, как Накахара захотел убрать его руку, чтобы наконец-то подняться и сходить в туалет. Но не тут-то было. Ловкие пальчики призрака сомкнулись снова на его футболке и притянули к себе. — Ты куда?! — закричал он вдруг. — В туалет, а что? — Нет. — Что? — Нет! — он прижимался ближе, уже обхватывая Накахару ногами. — Дазай, я не могу лежать же тут вечно. — Можешь… — Прекрати, ты меня пугаешь. — А что, если… — он сглотнул ком в горле. Слезы снова были готовы поползти по щекам. — Что, если ты отпустишь меня и… и не сможешь дотронуться? Чуя улыбнулся этой детской глупости и нежно провел ладонью по каштановым волосам. — Смогу, конечно. Сейчас же смог. — А вдруг вернешься и не сможешь? — Да прекрати… Что мне, в туалет теперь не ходить и на работу? — Я пойду с тобой. Накахара кое-как оторвал вторую руку и прикрыл ей глаза в жесте той еще безысходной глупости. — Послушай, Дазай, я смогу до тебя дотронуться, не переживай. Я понял, как это делается. Ты еще пожалеешь, что я этому научился. — Но, Чуя… — Всё, — и Накахара, ухватившись за его запястья, принялся отдирать от себя руки призрака. — Я ухожу. — Нет! Нет-нет-нет! — по его щекам опять поползли слёзы. Кажется, еще немного, и у него начнется истерика. — Нет! Не отпускай! — Я вернусь через пять минут. Успокойся, приди в себя. — Чуя, мне страшно… — Посиди тут немного. Я правда быстро. И кое-как поднявшись с дивана, Накахара проследовал к выходу из комнаты. Однако не прошло и пары секунд, как Дазай поднялся и пошел за ним следом. Поэтому Чуе ничего не оставалось, как быстро выбежать за дверь и побежать в сторону туалета. Только-только он там закрылся, как вспомнил самое главное. Осаму же всё равно проходит сквозь стены. — Мать твою… — шепнул он, все равно доставая член из штанов, дабы сделать своё дело. — Дазай, я тебя очень прошу, не входи! — Чуя-а-а… — раздалось под дверью. — Давай быстрее. — Иди в комнату, дай поссать нормально. — Не пойду. Парень тяжело вздохнул, но всё-таки кое-как смог пописать, хотя чувствовал себя немного странно, зная, что под дверью сидит Осаму и слушает. Ну и хрен с ним. Наконец-то он смыл, вымыл руки и покинул комнату, сразу же попадая в объятья Дазая. — Ну вот, что я тебе говорил? Всё нормально, ты всё чувствуешь, — он ответно обхватил его за спину, улыбаясь. А все-таки приятно обнимать Дазая. Приятно обнимать именно его. — Да, — он был готов размурчаться, как котёнок, но тут парня внезапно перемкнуло. — Точно… — М? Осаму отстранился от него и посмотрел прямо в глаза. Смотрел несколько иначе, чем до этого. Обеспокоенно и довольно холодно. Вдруг он резко отпустил его и заехал ему ладонью по лицу со всей силой. — Это тебе за все твои выебоны в мою сторону! Тупой мешок с костями! — Да ты охренел что ли?! Чуя хотел ему ответить, но Дазай уже начал его колотить со всей силы, из-за чего Накахаре ничего не оставалось, как просто прикрываться. Тот не жалел сил, хотя, как таковых сил у него особо и не было, ведь он довольно слабенький, мелкий и худой. Поэтому для парня это даже не комариные укусы. — Сволочь, гандон! Из-за тебя я, блять, почти месяц просидел в подвале! Боялся даже дышать, а ты, сука, даже бровью не повел, а сейчас приперся, мудак! Как я ненавижу тебя! Ненавижу! — Ну всё, всё! — он наконец-то смог перехватить его запястья и прижал призрака к стене, отчего лицо того неосознанно залилось краской. — Я же извинился. — Да, — юноша отвернулся, чтобы не видеть его довольной мины. — Ну вот. Поэтому не обижайся. Знаю, что поступил ужасно и заслужил всё это… Просто, я плохой. Наверное, очень плохой. — Хуже, — улыбнулся Осаму, хоть и не хотел сейчас выходить из роли злобной герцогини. Хватка Чуи ослабла, и он отпустил его запястья, вместо этого прижимая Осаму ближе к себе и обнимая. — Придурок, — сказал он, уткнувшись в шею призрака. — Ты больше не боишься? — Нет, не боюсь. — Тогда можешь так сильно меня не сжимать? — Ха, хорошо, — Дазай отошел от него, кое-как отпуская, хотя отпускать совершенно не хотелось. — Пошли спать? От этих слов Накахара почувствовал, как сердце обливают теплым шоколадом, настолько сладкое и нежное ощущение возникло. Так давно он не слышал этих слов… кажется, именно поэтому он был так печален. Именно поэтому он был так огорчен. Из-за того, что каждый вечер он шел спать один. — Пойдем.