Дом с уценкой

На втором этаже громко играла музыка, и молодой фотограф, ненавязчиво подпевая куплетам, редактировал фотографии очередной девушки, которая решила воспользоваться его услугами и заказать фотосессию. Она, кстати, удалась на славу, и особенно Чуе понравилась плата. Уж очень девочка хотела скидку, поэтому Накахара сжалился и согласился провести с ней вечер, несмотря на то, что, вроде как, состоит сейчас в отношениях с Акико. Честно говоря, она давно ему уже не звонила и редко писала. Хигучи часто интересовалась, как там у парня на личном фронте, но тот лишь молчал. Он и сам не понимал, как у него там, потому что, можно сказать, он был не на фронте, а отсиживался в тылу, ожидая, когда произойдет что-нибудь интересное. Также Ичие часто спрашивала про его соседа Дазая, однако Чуя и тут предпочитал отмалчиваться по этому поводу, ибо просто хотел забыть о том, что в этом доме есть кто-то еще, кроме него и кота. Вспоминал он об этом в редкие дни, когда слышал шаги ночью мимо двери в свою комнату и шум воды в ванной. Ну и когда Ода приходил навестить призрака. Больше они с Осаму никак не пересекались, да и не стремились к этому, потому что просто не было такой необходимости. Накахара сказал ему сидеть в подвале, и он сидел, потому что привык так делать и перечить ему не желал. Дазай уже устал проявлять свою силу и желание общаться, потому что не знал, что нужно делать для того, чтобы тебя поняли. Но общаться с Чуей он больше не рисковал, ведь уже выяснил, что это за человек. Внезапно он осознал, что Накахара не такой уж и хороший, как казалось изначально. Он любил пить, гулять, вести разгульный образ жизни. У него не было каких-то принципов и приоритетов, всё в его жизни базировалось на понятии «Будь, что будет». По этому принципу у него не было высшего образования и цели. Да, фотосессии, да, работа, да, переезды, но всё это было так немасштабно. Его воля — он бы даже не думал о каких-то там девушках, ему вполне хватает Коё и Хигучи, он к ним привык, а вот привыкать к кому-то новому — это сложно. Иногда он ловил себя на мысли, что скучает по своему детдому, где всегда было много детей, шума, гама, каких-то глупых разборок, детского мата, пустых истерик. Где каждый чуть ли не дрался за новые шмотки, но не держал какой-либо обиды. Детей было много, все были дружны, старшие заботились о младших и открывали глаза на происходящую вокруг правду. На то, что они никогда не узнают о своих родителях, их никогда отсюда не заберут, и никому они не нужны. Никому, кроме друг друга. Это было больно. Больно, но зато правдиво. Все жили с этой мыслью, все жили по тому самому принципу «Будь, что будет», потому что никто не мог даже близко представить свою жизнь за стенами детдома. Чуя до сих пор не понимает, как вообще пережил всё это. Как вообще он оказался у Коё? Почему она выбрала его? Почему она дала ему чертово будущее? Он часто думал об этом. Часто спрашивал её: «Почему я?» Но та лишь усмехалась и не отвечала. Она порой вообще говорила загадками, и понять её мотивы было очень трудно. Она еще относительно молода, но рожать уже не может. И мужчин терпеть не может. Иногда кажется, что она не может терпеть весь мир, и только Накахара дает ей какой-то свет. Если не будет его, то её жизнь станет совсем пустой и скучной. И пусть сейчас ему уже двадцать пять, это не меняет всей сути. Он всё равно остается тем самым чумазым рыжим мальчиком с ободранными до крови коленками и кулаками. Он вечно шмыгал носом и недовольно щурился, будто львенок, который хочет напасть. Чуя всегда был диким и отреченным, наверное, поэтому ему так сложно в цивилизованном обществе. Однако сейчас он продолжал водить мышкой по экрану, замазывая некоторые изъяны во внешности той самой дамы. Она была весьма мила, но слишком проста. Очень быстро они оказались в его машине, и губы девушки сомкнулись вокруг его члена. Ожидал он такой поворот событий? Конечно, нет, но отказываться от такого «подарочка» не стал. Раньше у него не было какого-либо интима в собственной тачке, но рано или поздно она должна была пройти обряд посвящения. Девочка ласкала его очень хорошо, и Накахара просто не мог не сделать ей эту фотосессию бесплатно. А что? Каждый делает всё в меру своих возможностей. Почему бы не позволить ей честно отплатить за его труд? Вернулся домой он в весьма хорошем настроении; выпил, что делает он сейчас довольно часто, сам не зная, почему. Хотя никто особо не осуждает его порывы выпивать вечерами. Теперь. Иногда он ловил себя на мысли, что ему действительно грустно. Не от того, что он что-то не сделал или чего-то не достиг, а от того, что эта девушка отсосала ему и уехала. Он с трудом может вспомнить её лицо и даже фамилию, не говоря уже о темах, на которые с ней говорил. Она очередная пустышка, такая же, как и все девушки, которые ему попадались. И от этого просто хотелось взвыть, ведь ему скучно не оттого, что ему не хватает плотских утех, а оттого, что рядом никого нет. Нет вообще никого. В его доме пусто. Более того, в его доме, черт возьми, мертвые. Но это не казалось страшным, это казалось неприятным. Ощущение того, что этот дом принадлежит не тебе и что теперь никогда принадлежать тебе не будет. Зарывшись с ногами в одеяло, он чуть опустился на кровать и вытер лицо руками, тяжело выдохнув и посмотрев на потолок. Почему он позволяет себе так поступать с собой? А кто его знает? Он поступал так всю жизнь, и это для него казалось нормой. Обыденностью. Тем, от чего никак нельзя уйти. Он не мог уйти от одиночества, не мог как-то прекратить эти страдания, переступить через себя, переосмыслить своё поведение. У него не было на это сил, и не лежала к этому душа. С нынешним положением он даже научился справляться, отвлекаясь, абстрагируясь, заваливая себя работой или совершенно неинтересными, бессмысленными встречами. Он до сих пор не мог понять, есть ли какой-либо смысл в его периодических встречах с Акико, потому что, с одной стороны, она ему нравится, а с другой — она такая же обыкновенная. И пусть она может быть самой умной и заботливой. Она обыкновенная. Она страстная, умная, с ней интересно, с ней можно о чем-то поговорить, но она ему не нравится. Точнее, нравится, но не так. Он не чувствует, что они родственные души. Может, они бы были хорошими друзьями, но точно не любовниками. И точно уж не были мужем и женой. Зачем он продолжает звонить ей и писать? Зачем он назначает с ней встречи по вечерам? Наверное, потому что у него нет другой альтернативы. Ему теперь сидеть дома оттого, что всё это пустота? Или смотреть дурацкие фильмы, пить и заваливать себя работой? Самое неприятное, что, кажется, и сама Ёсано это осознает, но продолжает отвечать на его флирт. Противное послевкусие после такого общения, и Чуя чувствует, что он действительно становится неприятен себе сам. Смотрит в зеркало, а там на него выглядывает совершенно другой человек: какой-то грязный, лохматый и совсем недобрый. Наверное, это и есть те самые последствия такого образа жизни, когда ты становишься ублюдком и осознаешь это. Но Накахара не хочет ничего менять, потому что не знает, как. Просто потому, что не видит в этом смысла. Будь, что будет. Около месяца он уже не видел Дазая. Точнее, он видел его, но почти с ним не разговаривал и не позволял к себе приближаться. Иногда Накахаре становилось очень хреново от одиночества и внутренних тараканов. Он частенько напивался и спускался в подвал, делая вид, что что-то ищет, параллельно бубня что-то под нос. Один раз он спустился и высказал Осаму всё, что о нем думает: — Ты, мать твою, считаешь, что хозяин тут, блять? — пьяным тоном говорил он, шлепаясь на лестнице. Однако в этот раз это не казалось смешным. — Я тебе, сука, скажу, что ты, блять, никто и прав тут не имеешь! Еще раз, сука, я услышу, что ты сидишь у моей комнаты, я тебя вообще нахуй на улицу выселю, ты меня понял? Ненавижу тебя, суку, и всё, что ты из себя представляешь! Потом еще шла куча непонятного бреда. Чуя принялся швырять коробки из стороны в стороны, и Осаму не оставалось ничего, как зажаться в угол, закрыв уши, и ждать, когда эта ересь прекратиться. За последние недели он понял, что Накахара просто ужасен по своей натуре, и его отношение из неприязни перетекало уже в ненависть. Он знал, что Чуя завтра уже забудет обо всем этом, что ему будет стыдно, но то, как он поливает его, весьма неприятно. Дазай боялся говорить с Одой о переселении. Он не знал, почему. То ли он был уверен, что Чуя не согласится, то ли просто мечтал, что всё наладится. Но ничего не налаживалось, и Осаму заподозрил, что у него развивается стокгольмский синдром, ведь иначе он не понимал, почему всё еще терпит Накахару и его выходки по выходным. Каждый день ему хотелось выть от происходящего дерьма. Ему казалось, что раньше с целой семьей, которая не знала о его существовании, было сложно. Оказалось, что так, как сейчас, намного сложнее. Сложно, потому что он знает, что Чуя помнит о нем и что он его видит. Когда не было этих факторов, Осаму мог не бояться. А сейчас ему не просто страшно. Ему жутко, потому что он в одном доме с совершенно чужим человеком, которого он, на самом деле, практически не знает. С каждым днем Дазаю становилось всё сложнее думать о чем-либо. Ему становилось всё больнее. Иногда он предпринимал попытки убежать, но, конечно, не мог выбежать за пространство участка. Он задыхался и кричал, валяясь на мокрой траве, его настигала паника. Он зажимал рот руками, потому что боялся, что Накахара его услышит и начнет орать, тогда Осаму совсем сорвет крышу. Его всего трясло, он не мог есть, да и, наверное, теперь нельзя. Иногда он открывал холодильник и смотрел в него, думая, можно ли взять оттуда что-либо. Вместо еды он воровал у Чуи сигареты и, выходя на улицу, садился на траву и курил, медленно, тяжело. Это помогало отвлечься и прийти в себя. Порой Дазай вообще не возвращался в дом, но ночью на улице оставаться было тоже невыносимо. Он обостренно чувствует холод, поэтому долгое время на улице доводит до дрожи. Призрак через стены забегал в дом и падал в свой угол, заворачиваясь в плед и отогреваясь. Так и проходили его дни одиночества. Пока однажды он не решил, что пора всё это заканчивать.

***

Чуя любил, когда наступали теплые деньки. Когда сакура опадала на землю. Сейчас было именно то самое время, которое он так любил: не самая жаркая пора, но и не самая холодная. Главное, на душе становилось несколько спокойнее, хотя Накахара не знает, когда ему бывало по-настоящему спокойно. Казалось, всегда в его голове была куча разных мыслей по поводу и без. Сегодня же он решил лишний раз не просиживать яйца дома, чтобы бухать по-черному, как он любит, а поехать в клуб. Просто посидеть и послушать музыку. Честно говоря, он не особо любил клубную музыку, но ему просто надо отвлечься. Он часто раньше, когда жил в Йокогаме, сваливал из квартиры вечером и ехал в клуб. Так было проще забыться и потратить деньги. В этом был особенный шарм его выходных — совсем иная картина города представала перед ним. Он оделся вполне стандартно: рубашка, пиджак и брюки. Решил даже надеть свою любимую шляпу для завершения образа. Да, мало кто в нынешнее время просто так носил шляпы, но Чуя был именно из таких людей. Обувшись, он покинул дом, закрыв его на ключ. На душе стало как-то спокойнее от того, что Осаму не приспичило выйти. Вообще-то, тот и так никогда просто так не выходил, но Накахара всё равно беспокоился. Его почему-то пугал только факт того, что ему могут задать вопрос формата: «А куда ты собрался?» Часто он слышал такое от Коё и не любил ей отвечать. Бухать с друзьями? Достойный ответ? Такое себе. Покинув наконец-то свой дом, Чуя направился к автобусной остановке. Не поедет же он потом пьяным на машине, правильно? Он вообще не большой любитель лишний раз нарушать закон. Вот дать кому-нибудь в морду — это дело святое. Оказавшись на остановке, парень принялся ждать свой автобус. Тот, к счастью, пришел относительно быстро, поэтому Накахара почти не потратил драгоценное время на пустые размышления о бытие, что он делал довольно часто. Ехал парень недолго, но уже успел соскучиться, даже при том, что слушал музыку. В какой-то момент вся музыка, от которой он зависел, совсем перестала его интересовать, и он перестал её слушать так часто. Да и сейчас он слушал и понимал, что слушать-то ему особо и не хочется, поэтому вскоре все равно убрал наушники и стал вглядываться в пейзаж за окном. Солнце еще не успело закатиться за горизонт, но было как-то грустно. Вроде, всё идет своим чередом, сейчас он приедет, и ему станет легче, но легче все равно не становилось. Почему-то Чуя всегда переживал напрасно, без какой-либо причины. Вдруг он услышал уже приевшуюся мелодию звонка. Коё? Удивительно, что ей понадобилось? На звонок он так и не ответил, чтобы не смущать окружающих в автобусе*, да и ему скоро выходить. Когда автобус остановился в центре, Накахара лениво покинул салон и достал из кармана пиджака пачку сигарет. Курить хотелось очень сильно, он почему-то даже не закурил сегодня ни разу, и эта мысль пришла к нему только что. Когда он поджег сигарету, то глубоко затянулся и чуть ли даже не закашлялся, однако сдержался и выдохнул дым. Тут он подумал, что можно было бы позвонить сейчас Коё, но лучше сначала покурить, а уж потом делать звонки. Более того, он даже не пошел к клубу, а просто отошел подальше и стал всматриваться в дома, затягиваясь табаком. Просто ему банально захотелось постоять, покурить и подумать о своём. В общем-то, мыслей в голове у него особых и не было. Разве что, он часто думал об Осаму, и о том, что во время их общения было как-то проще. Не надо было думать, чем себя занять, потому что всегда можно было заняться чем-то вместе. И от этой мысли становилось только печальнее, но Накахара всё равно не торопился что-то менять. Да и как? Не успел он докурить сигарету, как телефон снова начал разрываться от вызова. На этот раз можно и ответить Коё. — Алло? — сказал он, прикладывая телефон к уху. — Чуя, привет. Как твои дела? Ты что-то совсем притих, ничего от тебя не слышно. — Прости, не до этого было, — он затянулся, выпуская дым и вслушиваясь в слова бывшей опекунши: — Ты там еще долго будешь, в Сендае? Уже столько времени прошло, а тебя всё нет. — Прости, я… немного заработался, совсем не успеваю закончить проект, да и что-то я на мели. — Ты там хоть нормально питаешься? Долго еще планируешь там пробыть? — Ну месяц-полтора точно, а что? — Да нет, ничего, — с той стороны послышался тяжелый выдох. — Просто беспокоюсь за тебя. Ты же там совсем один. — Боже, ничего страшного. Хочешь, я приеду к тебе погостить на пару дней? — Да ладно уж, ты, небось, там занят… — Ну, относительно, — он выбросил совсем истлевшую сигарету и прокашлялся. — А у тебя как дела? — Да всё по-прежнему, работаю допоздна, а так… потихоньку. — Не скучай. Скоро я вернусь. — Слышала, ты там себе девушку нашел? От этого Накахару слегка передернуло. Ну да, Озаки знала Хигучи, а та не умеет держать язык за зубами. — Ну, как… Просто пока общаемся, ничего серьезного. — Да? Точно? — Коё… Да, точно, ничего серьезного. — Очень жаль. Я, наверное, не дождусь, когда ты уже женишься. — Ха! Да, наверное, не дождешься. Тебе не кажется, что я еще слишком молод для свадьбы? — Тебе уже двадцать пять стукнуло, а ты всё никак не женишься… Поэтому, нет, мне не кажется, что ты молод. — Ой, ладно. Пошел я. — Ты работаешь? — Нет, просто у меня дела. — Хорошо, ладно, давай, пока, Чуя. — Пока, — и он бросил трубку. Конечно, каких-либо дел у Накахары не было, но он не знал, о чем еще можно поговорить с женщиной. Действительно, ему двадцать пять стукнуло недавно, а он всё еще один. Как-то даже… грустно, наверное? Хотя почему ему должно быть грустно? Его жизнь вполне удалась, и это ведь прекрасно, когда всё только впереди. Он достал еще одну сигарету и направился в сторону клуба. В это время уже слышно, как внутри играет музыка. Чуя остановился около входа, чтобы покурить, так как путь от остановки был слишком близким. Конечно, заведение не было таким пышным и крутым, как клубы в Йокогаме, но тоже сойдет. Вполне возможно, он здесь кого-нибудь подцепит. Вообще, он мог бы сходить в бар, но там на тебя будет смотреть больше глаз, которые всегда будут пытаться тебя узнать. А в клубе людно, нихрена не слышно и даже странно, если кто-то к нему подойдет. Скорее, было бы очевидно, если бы он к кому-то подошел, но пока что Накахара не собирается делать что-то подобное. Докурив сигарету и бросив последний взгляд на уходящее солнце, он проследовал ко входу. Оказавшись внутри клуба, Чуя сразу же направился в сторону барной стойки и заказал себе стопку виски, быстренько осушив её и закусив лимоном. Вот теперь ему похорошело. Он чуть развернулся на стуле в сторону танцпола, осматривая всё вокруг. Внутри клуба было очень темно и пахло каким-то сладковатым дымом с оттенком чего-то приторного, как уже увядающий концентрированный запах поздней весенней розы. Такой слегка противный запах, который хочется занюхать чем-то кислым или запить. Однако к такому аромату быстро привыкаешь, как бы сильно он не раздражал рецепторы. Сверху на толпу танцующих людей падал свет разноцветных прожекторов, а по полу расползался «туман». Светомузыка то и дело менялась, порой до такой степени отвратительно и вырвиглазно, что даже здоровый человек может словить эпилепсию от этой дерготни. Накахаре это не особо нравилось, разве что он любил эффект ультрафиолета, когда вся белая одежда на присутствующих начинает светиться. Правда, Чуя белое обычно никогда не носил, потому что этот цвет банально ему не шел. По крайней мере, ему так казалось. Он предпочитал темные цвета — бордовый, черный, фиолетовый, иногда синий, но очень редко что-то белое. В его ассортименте было множество «одноразовых» белых рубашек и одна белая футболка и майка, которые он носил или летом, или дома, то есть, довольно редко. Осмотрев всех вокруг присутствующих, он понял, что оделся уж слишком деловито и нарядно. Возможно, он и правда стареет, из-за чего взгляды его становятся консервативными даже на повседневный образ. Или просто сказывается влияние Озаки. Черт его знает. Он слегка начал притопывать лакированной туфлей по полу в такт громкой и монотонной музыке, а затем, недолго думая, заказал себе еще стопку виски, которую так же закусил лимоном. Он еще раз окинул взглядом полный народу зал, а затем достал телефон. Хигучи: «Поздравь, мы завтра идем на свидание!» Чуя: «Он же, вроде, из другого города?» Хигучи: «Ну так он приехал на время. У него тут сестра же». Чуя: «Понятно. Потом обязательно расскажи, как всё прошло». Хигучи: «Хорошо. А как ты время проводишь?» Чуя: «Хуево». Ответ был максимально понятен, но у Ичие все равно возникло множество вопросов, однако Накахара не стал ей отвечать, потому что не видел в этом смысла. Вместо этого он ответил на пару сообщений коллег и одного из своих старых друзей, затем на время убрав телефон. Пройдясь взглядом по залу еще раз, он понял, что времяпрепровождение будет довольно скучным. На минуту он вышел на улицу, чтобы выкурить очередную сигарету, а затем вернулся обратно в клуб к барной стойке, заказав на этот раз мохито, и вернулся к телефону. Внезапно он обнаружил сообщение от Акико. Та интересовалась, как его дела и что он делает завтра. Накахара подумал, а почему бы не пригласить её сюда? Хотя кто знает, как девушка вообще относится к клубам, да и стоит ли всё это затевать? Поэтому Чуя просто сказал, что завтра свободен, и они договорились встретиться вечером в баре. Накахара вновь убрал телефон и принялся осматривать зал. Наконец-то на него нахлынуло расслабление, и он даже почти забылся, как вдруг почувствовал, как ему в плечо кто-то ткнул пальцем. Перед ним предстал относительно высокий молодой человек. Глаза его были обращены к нему, и, кажется, мужчина даже не скрывал своего интереса. Чую слегка смутил этот взгляд, он будто бы не предвещал ничего хорошего. Цвет его глаз опознать было сложно, ведь в свете прожекторов, то и дело меняющих свой стиль, было даже трудно четко разглядеть лицо этого мужчины. Оно было худым, довольно светлым. Волосы белые и длинные — ниже поясницы, собраны в низкий хвост. Он смотрел с нескрываемым интересом, как-то похоже иногда на него смотрел и Осаму, и эта проведенная параллель ему совсем не нравилась. Конечно, этот молодой человек был выше Накахары и, похоже, немного старше, хоть эта разница в глаза и не бросалась. На нем был красивый белый костюм с золотистыми шелковыми вставками, а также какая-то темная рубашка, похоже, малиновая. Он выглядел очень дорого и весьма опрятно, но Чуя таких людей не любил. Подобные люди вызывали у него недоверие, и это чаще всего оправдывалось. Но сейчас парень был слишком пьян, чтобы думать об этом. Наверное, это даже к лучшему. — Привет, — незнакомец чуть наклонился к нему, поэтому кое-как Накахара смог расслышать его приветствие. В ответ парень лишь кивнул ему. — Один? Чуя даже сглотнул. В голове на секунду возникло странное осознание, но он будто бы отрицал все факты, которые постепенно всплывали перед ним. Точнее, он еще не до конца понял, зачем к нему подошел этот мужчина и задал подобный вопрос. Эх, если бы Накахара был хотя бы немного осведомлен в таких вопросах… На секунду застопорившись, он вспомнил, где находится, и кивнул. Кажется, алкоголь все-таки ударил в голову, поэтому соображать ему становилось всё сложнее. После этого кивка мужчина пододвинулся чуть ближе и мягко улыбнулся. Он не сводил сверкающих глаз с Чуи, всё изучал, рассматривал, что-то даже обдумывал… Интересно, что? Не выдержав этого странного напора, Накахара отвернулся от него, уставившись куда-то в угол танцпола и отпив немного коктейля. Тут он понял, что напиток-то у него закончился, и тут мужчина снова спросил: — Тебя угостить? Вот после этого Чуе стало совсем странно. Просто потому что… ну когда бывало так, чтобы какой-то левый мужик угощал другого мужика? А действительно… когда такое бывает? С другой стороны, Накахара и сам делал нечто подобное, но не незнакомца же… хотя, кажется, один раз бывало, но то был совершенно иной случай. А сейчас… Сейчас он понял, что этот мужчина собирается его снять. И это, мать его, даже стремно. Парню понадобилось около минуты, чтобы сообразить, оценить ситуацию, оценить мужчину и прийти вот к такому выводу: «А почему бы и нет?» Чуя, как бы ему самому показалось, довольно вызывающе улыбнулся и наконец-то осмелился не просто кивнуть, а сказать уже не такому уж и незнакомцу: — Давай! Мужчина сразу же развернулся к бармену и что-то сказал, что Накахара никак не мог расслышать из-за громкой музыки. Однако ему было абсолютно все равно, чем его собираются бесплатно угостить. Ну… как бесплатно? Кажется, Чуе все-таки придется платить… и он только что понял, чем именно. «О, ками-сама, что я делаю?» — подумал Накахара, осознав внезапно свою ошибку, однако он понял, что менять теперь что-либо поздно. Да и, может, не нужно вовсе? Чего плохого в том, что с ним, кажется, хочет переспать мужчина? Может быть, это, конечно, будет и не особо приятно, но неплохой ведь опыт? Почему-то именно так думал Чуя, хотя еще утром он бы подумал совершенно иначе. Еще бы утром его, возможно, даже бы передернуло с этой мысли, но сейчас он был слишком пьяным и слишком податливым. А мужчина казался довольно-таки красивым. Да, Накахара и не считал себя абсолютным натуралом, но он не думал, что когда-то придется это проверять. Более того, он не думал, что ему доведется познакомиться с каким-либо представителем другой… ориентации. Ну, не считая Дазая, конечно. Его он почему-то иначе вообще не воспринимал, может, потому что отрицал подобные мысли в его сторону. Вообще-то, Осаму казался даже и симпатичнее этого мужчины. Тут, кажется, ему придется быть снизу, а Чуя таким никогда не занимался, да и страшновато ему пока. После пары глотков поданного ему барменом коктейля страх этот начал потихоньку улетучиваться, хотя взгляд мужчины все еще вызывал в нем легкое недоверие. Тут он осмелился приблизиться к нему и наконец-то сказать своё имя: — Я — Шибусава Тацухико! — как можно громче сказал мужчина, ибо музыка тише не становилась. — Чуя, — коротко ответил ему парень, решив не называть фамилию. Он и сам не знает, почему. Наверное, не хочет, чтобы потом его как-то нашли или пытались наладить контакт. Ему сейчас не хотелось постоянных связей, особенно подобного характера. — Очень приятно, ха… Чуя, — насмешливо проговорил Тацухико, отпивая затем немного своего напитка. — Похоже, тебе тут скучно. — Есть немного, — Накахара отвернулся от него и вновь пробежался взглядом по помещению. Снова захотелось выйти на улицу покурить, но он понимал, что желание это неоправданное. Ему просто хотелось уйти. Уйти хоть куда-нибудь. — Почему тогда пришел сюда? — продолжил свои расспросы мужчина. — Надоело сидеть дома, — улыбнулся Чуя, тоже делая глоток коктейля. Было сложно разговаривать, ибо даже несмотря на громкую интонацию, ничего не было слышно. Тацухико кивнул ему. Наверное, он просто уже устал кричать. А может, не знал, что на это ответить. Он быстро осушил свой стакан, и Накахара последовал его примеру, после чего мужчина вновь приблизился и спросил: — Не хочешь выйти проветриться? — Давай. Пара минут борьбы с огромным количеством людей в зале, и наконец-то они оказались на улице. Чуя сразу же потянулся в карман за пачкой сигарет и не забыл предложить и своему нынешнему спутнику. Тот, что удивительно, не отказался и достал одну сигарету из пачки, зажимая затем фильтр своими тонкими губами, казалось, такими же белыми, как и его кожа, волосы и даже ресницы. Альбинос. Весьма необычно. Наверное, не только все парни, но и девушки его. Только сейчас стало заметно, какой все-таки мужчина интересный. Накахара всё больше понимает, что не зря согласился на вечер с этим человеком. — Так… — теперь Шибусава мог нормально выговориться, не срывая голос под тяжестью громкой музыки. — Почему все-таки такая птичка решила выбраться на волю? — по его речи было ясно, что мужчина прилично пьян. — Ну, в клетке очень уныло, ха-ха, — необычно даже для себя рассмеялся Чуя. — Вообще-то, я привык куда-то выбираться на выходных, да и вообще, но… я тут в командировке, и поэтому почти никого не знаю. — Как любопытно. А кем ты работаешь? — Я фотограф. Сейчас занимаюсь одним фото-проектом, хотя, честно говоря, так и не взялся за него толком. Фото лежат без редактуры, и нужно больше материала… Но я пришел сюда не для работы! — Накахара чуть приблизился к Тацухико и даже осмелился положить руку ему на плечо. Не грубо, а просто легко приземлив ладонь. — Да уж… тогда даже не буду рассказывать, кем работаю я. — Ну что ты… Мне теперь интересно, — теперь парень даже не стеснялся смотреть на него. — Я начальник отдела кадров в одной из крупных фирм по производству… не буду даже говорить, чего. — Хорошо, а я не буду спрашивать, — Чуя чуть отвернулся, выдыхая табачный дым и смотря на уже темное небо. Звезд не было видно, настолько пасмурным оно было, но почему-то всё равно красивым. Слишком красивым. Всё такое слишком красивое, когда напиваешься. И пусть Накахара был не особо пьян, всё вокруг казалось прекрасным, и ему это чертовски нравилось, пусть он и не подозревает, что может ждать его впереди. Кажется, эта ночь действительно будет долгой. — Почему ты… решил посидеть здесь, а не пойти, ну… В «специальный» клуб? — спросил его Шибусава. — Я не бываю в гей-клубах, если ты об этом, — сказал парень и почувствовал, как собеседник нежно обнял его за талию. По коже пробежались мурашки, и непонятно, то ли от удовольствия, то ли от страха. — Понятно… а я вот не планировал к кому-то подходить, — он посмотрел на него взглядом, в котором отражалось нечто хищное. Мужчина, сделал затяжку, а затем выдохнул тяжелый дым, слегка касаясь дыханием довольно близкого лица Накахары, поэтому парень чуть поморщился от горечи. Он снова не мог смотреть в глаза этому человеку, потому что почувствовал себя весьма неловко от подобной близости. — Ты ведь… не был с мужчиной, верно? Чуя сглотнул, а затем поднял свои синие глаза. — Да, — кратко ответил тот, а затем затянулся сигаретой. — Ну что ж, — тот тоже затянулся, а затем, не выдыхая дым, быстро выговорил: — так даже интереснее. Внезапно его лицо оказалось очень близко, и Накахара почувствовал, как его губы накрыли сухие чужие. Ему впервые довелось целоваться с мужчиной, но какого-либо отвращения он не чувствовал, да и это даже отчасти приятнее, чем с девушкой. Он выронил сигарету и обхватил шею Тацухико обеими руками, позволяя себе даже углубить поцелуй. Чего-то подобного Чуя точно от себя не ожидал, но всё происходящее ему нравилось. Кажется. Он до конца еще не понял, стоит ли оно того, или же все-таки надо вернуться домой? Тем не менее, чужие руки уже трогали его спину, отчего приходилось прижиматься ближе к телу мужчины и продолжать целовать его с большей страстью. Пальцы вплетались в светлые волосы, и капелька слюны пробежала по подбородку. На секунду мужчины отстранились друг от друга, но затем Шибусава облизнул набухшую нижнюю губу Накахары, и тот не смог сдержать резкого дыхания. — Тут неподалеку есть отель, — шепнул ему на ухо Тацухико. — Я думаю, что ты уже не хочешь возвращаться в клуб. — Не хочу, — так же томно ответил Чуя, при этом продолжая обнимать его за плечи. До отеля было совсем недалеко, но прогулка до него показалась ему слишком быстрой. Настолько быстрой, что он не успел настроиться, или наоборот, успел подумать о том, на что только что согласился, отдавшись в руки совершенно левого мужчины. С другой стороны, он же именно этого и хотел? Наверное. Счет за номер мужчины поделили, поднялись на свой этаж и зашли в нужную комнату. Отель был совершенно обычным, не из тех, что предназначены исключительно для пар, однако с одной двуспальной кроватью, всё, как положено. Как только они вошли, Тацухико прижал его к стенке, и Накахара не был уверен в том, что это ему понравилось, однако возбуждение все равно его не оставляло. Руки мужчины прошлись по всему его телу и принялись расстегивать мелкие пуговицы на рубашке. Тело Чуи почему-то не расслаблялось, а только больше напрягалось от всего этого. Он надеялся, что мужчина учтет, что это все-таки для него первый раз. А первый раз — это несколько волнительно и уж тем более страшно, хотя кто знает, что именно этот мужчина захочет с ним сделать. И отказать уже как-то неудобно, и делать что-то уже тоже не особо хочется. Он, конечно, позволял целовать себя и целовал сам, но вот дело дошло до трусов, и чужая ладонь легла на член Накахары, а до ушей донесся шепот: — В чем дело? Сердце Чуи даже слегка дрогнуло, а лицо залилось краской. Нет, не краской волнения, а краской стыда. Он понимал, что у него просто не стоит, несмотря на все эти обтирания друг об друга, ласки и тому подобное. Ему не нравится, ему не хочется. Ему хотелось тогда — у клуба. Он понял, что всё это было мимолетным алкогольным помутнением, и сейчас, когда это помутнение отступило, ему захотелось лишь одного — домой и спать. — Прости, — Накахара оттолкнулся от стены и отошел от разгоряченного и раздосадованного мужчины. — Я… не знаю. Просто это мой первый раз с мужчиной, и я… наверное, я оказался не готов. — Понятно, — тот отошел от стены и приземлился в кресло. — Я… не знаю. Это всё… действительно неудобно вышло. Ему ничего не ответили. Конечно, что можно сказать в такой ситуации? — Прости, — Накахара сразу же подошел к зеркалу и принялся приводить себя в порядок. Черт возьми, а если бы у него встал, то… ему действительно бы пришлось?.. — Да ладно, я бы, скорее, удивился, если бы ты был готов, — Тацухико мягко улыбнулся. — У меня тоже было подобное в первый раз. — Мне… просто, мне правда неудобно. Я даже не знаю, что мне теперь сделать-то? — Просто иди домой. Не волнуйся. Лучше встреть кого-нибудь, с кем действительно захочешь нормально заняться сексом. А не с первым встречным по пьяни. Что-что, а он был прав. Чуя быстренько собрал свои вещи и покинул номер, попрощавшись с Шибусавой. Сейчас ему действительно так сильно хотелось оказаться дома, что он полетел до остановки со всех ног, параллельно набирая номер такси. То приехало довольно-таки быстро, и он сел на заднее сидение, сказав нужный адрес, на что мужчина удивленно вскинул брови. — Я только вас до самого дома не довезу, а то там уже и полиция, и всё подряд… — Вы о чем? — Накахару, казалось, поразило током от этих слов. — А вы не там живете? — Там. — И не знаете, что у вас в доме пожар?