road; alienisme

                    

***

                     За время поездки Хэчан настолько налаживает контакт с Чону, что у Минхена в груди что-то неприятно царапает. Он делает предположение, что это ревность, но почему бы ему ревновать Донхека к кому-либо? В общем то, младшему всегда очень легко давалось общение и социальные контакты с внешним миром, поэтому круг общения был довольно широким. Хватало с кем поговорить. Ли думал, что на его фоне младший довольно противоположен в этом отношении. Говоря честно, Минхену хватило бы одного Хека вместо всех на этой планете. В его голове строились образы их идеальной семьи, как и говорил Юта. Собака, небольшой домик, через большие окна которого внутрь проникает свет, и печенье по утрам. Как Марк бы подходил со спины и целовал бы теплую шею младшего, пока тот заваривает чай из собственноручно собранной липы на двоих. Ничего в этом мире нет идеального и не будет, он знает, но мечтать не вредно. Они вместе, но их нет друг у друга. Что-то в груди болезненно стучит. Минхен горит, горит как Нотр-Дам-де-Пари, и боится что от него лишь пепел останется, без возможности реставрации или восстановления. Искусство — это то, что вдохновляет. Навсегда остаётся в памяти и греет душу, сподвигает на действия. Оно бесценно, но всё это так хрупко в человеческих руках. Напрашивается вывод, что для Минхена самое изысканное искусство — Хек. Что-то даже выше, чем искусство. Будь Марк художником, он бы на самом дорогом холсте и самыми лучшими красками изображал Донхека. Каждый его изгиб тщательно прорисовал, родинки созвездиями бы расставил, губы нежно-розовым цветом очертил, а особое внимание уделил бы волосам. Рыжеватый отлив, легкие кучеряшки. Минхен бы боготворил своё творение, а после бы умер как-то по-геройски, защищая картину от пожара. — О чём думаешь? — Да так, ни о чём. До Денвера даже остановок больше одной не требуется, ведь Чону спаковал заранее еду себе и двум своим попутчикам. Разве что Марк сидит половину пути за рулем, но это после импровизированного перекуса происходит. Хэчан искренне, безумно заинтересованно смотрит в окно и ему ни на секунду не надоедают виды, которые, как кажется Марку, уже начинают повторяться. Это бесконечное чувство свободы, спонтанного путешествия и красоты мира накрывают Донхека одной большой волной, и у него скапливаются слезы в уголках глаз. Эмоциям не дает волю, смаргивая влагу, пока крепко сжимает руку Минхена в своей, и дышит через раз, буквально покалывания под рёбрами ощущая. — Добро пожаловать в нашу скромную обитель, — слегка смущенно говорит Чону, как только запускает младших в их квартирку. У Марка не повернется язык назвать это скромным местом жительства. Он находит некоторые схожести с квартирой Тэёна с Юно, ведь тут тоже отведено большое пространство под растения, но это не удивительно, учитывая работу Кима. Открывается дверь в одну из комнат, слышится громкое порхание крыльев над головой, а следом на плечо Чону садится небольшой попугайчик. Тот смеется, щекой потираясь о голову птички, забирает её на руки. — Я очень хотел котёнка, но у меня аллергия на шерсть, — объясняет Ким, наблюдая, как попугай прочищает перышки, сидя на его руке, — Лукас подарил мне на день рождения это чудо. Мы назвали его Чу. На лице Донхека улыбка широкая и он просится, чтоб Чону дал ему на руки пернатую прелесть. В то время Минхен замечает, как из открывшейся двери наконец выходит парень, на вид повыше, немного статнее, чем Ким. Очевидно, это Юкхей. — Очень приятно принять вас в нашем доме, — слегка кланяется Лукас, поправляя очки, что придавали ему более деловитый вид. Он подходит к своему парню и обвивает его талию рукой, мягко целует за ухом, — малыш, я знаю, что ты устал, но обустроишь место гостям во второй спальне? Мне ещё надо поработать. Срочно просят отчёт. Постель белая и идеально чистая. Чону перфекционист, поэтому квартира вычищена и вылизана просто до бесячего идеала. Даже если захочешь докопаться, не до чего будет. Они сидят в гостиной, где расположен большой голубой диван, кутаются в теплые пледы и пьют чай, в котором чувствуются легкие нотки лаванды. Минхен как наблюдатель, потому что у этих двоих опять разговор идет просто идеально легко. Позже на телевизоре включается какой-то фильм, под который легко можно убаюкаться, и Марк, пользуясь атмосферой, берет младшего за руку, нежно переплетая пальцы. Засыпает в мягком кресле первым Чону, поэтому, взяв на себя ответственность, Марк стучится в кабинет Лукаса и оповещает об этом. Юкхей осторожно, еле слышно подходит к своему парню и легко целует его в щеку, настолько нежно, что, кажется, от этого у Марка сжимается в груди. Поднимает на руки осторожно, как хрупкую вазу, и уносит в их спальню, благодаря Минхена за то, что тот сказал. В таких простых, казалось бы, жестах отображаются искренние, неприкрытые чувства, желание заботиться и совсем трепетная любовь. Любовь. Марк смотрит на мирное лицо размеренно сопящего Донхека пустым взглядом и старается не сойти с ума от мыслей. Он шумно выдыхает, накрывая мягкой ладонью щеку младшего, и немного подаётся вперёд. Сомнения захлестывают неожиданно, поэтому последние пару сантиметров Минхен преодолевает, как ему кажется, несколько долгих часов, ведь боится просто сломать что-то между ними, если начнет действовать слишком неосторожно. Вдох-выдох. Губы касаются чужих. Первые мгновения Минхен не дышит. Следом он чувствует руку Донхека на своей талии и то, как язык младшего скользит по нижней губе. Несколько нежных соприкосновений, поцелуй почти целомудренный, но и от такого Марк где-то внутри умирает, рассыпается, догорает и пеплом оседает на изгибе ключиц Хэчана. Ещё пару мгновений, и Хек отстраняется, смотрит на старшего внимательно и улыбается беззлобно, после прячется на чужом плече, тихо урча. — Думал, что ты никогда этого не сделаешь. Сердце стучит как бешеное, но Марк засыпает с твёрдым ощущением, что все происходит так, как нужно. — Так, смотрите! Доён залил с утра все орхидеи, их будет легко достать и пересадить! Всем этим процессом Чону успешно руководит, пока Донхек возится с землей для растений. Он уже весь успел испачкаться, но совсем не устал, ведь любовь к цветам ему прививали ещё с детства. В свою очередь, Марк принес в мешке удобрение и строго-настрого запретил младшему носить тяжести, ведь и сам может с этим справиться, не напрягая никого. Когда Юта говорил, что магазинчик небольшой, думалось совсем о другом, потому что тут оказалось места минимум на несколько сотен горшков, если не меньше. — Я позже уберу всё, вы просто занимайтесь делом. Минхена смущает смотреть в глаза Хэчану буквально весь день. Он бегает из стороны в сторону, замирает и задыхается, когда Донхек его целует вновь, между делом, в то время, пока никто не видит. Ли краснеет как школьник, прячет взгляд и продолжает землю в горшок укладывать. Такая реакция смешит Хека. Через пять минут они целуются в подсобке, но уже по-взрослому. Это всё без слов, спонтанно, на одном дыхании и нескольких касаниях. Буквально накрывает с головой и растапливает остатки холода где-то в солнечном сплетении. Заканчивается так же внезапно, как и началось. В глазах Хека смешинки и Марк пальцами осторожно отталкивает младшего, резко разворачиваясь, поднимает с пола ящик, который попросил принести Чону. Кажется, роняет остатки невозмутимости. В магазин ближе к вечеру заходит Лукас. В костюме, весь при параде, поправляет часы на руке и первым делом обнимает Кима, но после своё внимание обращает Минхену и Хэчану. — Не хотите посетить Чикаго?