Историческая важность рунических охранных чар на Британских островах

В следующий раз, когда Гарри оказалась в библиотеке, она первым делом выругалась бесконечным потоком самых неприличных выражений, какие только были ей известны.  — Не то чтобы я не был впечатлен твоим словарным запасом, — раздался сухой голос из-за полок, — но, судя по всему, ты понятия не имеешь, как снова здесь оказалась?  — Просто уснула, ничего необычного, — огрызнулась Гарри, когда из-за полки показался Волдеморт с внушительной стопкой книг в руках и направился к столу. — Я даже делала упражнения по Окклюменции перед сном несколько дней и уже понадеялась, что они в кои-то веки сработали. Гарри не стала упоминать, что первые две ночи не спала вообще, лишь бы не оказаться снова в этом странном месте один на один с Волдемортом. Но сегодня она весь вечер клевала носом и уже не могла бороться с сонливостью. Волдеморт пренебрежительно махнул рукой. — Не в этом дело, я впервые с нашей последней встречи использую осознанные сновидения. Гарри почувствовала, как подкашиваются ноги, осознавая, что все ее страдания были напрасны и здесь только он один управляет этим шоу ужасов. — И только я подумала, что смогла все исправить…  — Ты правда думала, что это будет так легко, глупая девчонка? — презрительно усмехнулся Волдеморт, удивительно напоминая сейчас ее раздражающего профессора зелий. — Поэтому я здесь, исследую все возможные источники. В предыдущий раз я впервые с момента стычки в Министерстве использовал осознанные сновидения, и надо было проверить, просто ли это совпадение, что ты тоже оказалась здесь. Если это произойдет и в третий раз… Что ж, тогда это уже закономерность, и в таком случае можно будет продолжить эксперименты, чтобы выявить причину.  — Мне казалось, причина в том, что я крестраж.  — Это ответ на вопрос почему, но не как, — поправил он, пока Гарри нервно наматывала круги вокруг него. — Нагини тоже мой крестраж, но что-то она не появляется здесь, раздражая меня по поводу и без.  — Может, это с ней что-то не так, — ехидно ответила Гарри, тыча пальцем в ряд из семи маленьких серых камней на одной из полок. Хотя по бесстрастному лицу Волдеморта никак нельзя было сказать, что он раздражен, бледные пальцы сжали книгу так, что послышался треск пергаментных страниц. — Сделай одолжение, помолчи, я пытаюсь работать.  — Как ты можешь работать, ты же спишь.  — Что вовсе не является поводом для безделья, — вскользь бросил он, не отрываясь от книги. — Проведя двенадцать с лишним лет в виде бестелесного духа, я слишком отстал от графика.  — Можешь не благодарить, — подмигнула Гарри и самодовольно улыбнулась, когда Волдеморт недовольно на неё посмотрел.  — Очевидно, что я и так более чем достаточно мотивирован, чтобы поскорее найти решение нашей маленькой проблемы. Пока я не совсем уверен, почему ты тоже оказалась в моем сне, но, раз собираешься остаться здесь, либо займись уже чем-нибудь полезным, либо замолчи. Гарри насмешливо фыркнула. — Думаешь, я захочу облегчить жизнь человеку, который пытался меня убить, сделав для него что-нибудь полезное?  — Тогда просто помолчи.  — Я буду неимоверно счастлива, когда наконец тебя уничтожу, — еле слышно пробормотала Гарри себе под нос, не самым изящным образом плюхнувшись в кожаное кресло у камина, и с неудовольствием отметила, что на ней снова старая растянутая майка, в которой она уснула. Гарри, по крайней мере, была рада, что успела принять ванну и помыть голову, пока Дурсли были в кино, и снова стала походить на более-менее приличного человека. Как оказалось, перспектива столкнуться лицом к лицу с Волдемортом, выглядя при этом так, словно она только выкатилась из джунглей, была гораздо лучшей мотивацией, чем язвительные замечания тети Петуньи.  — И я рад за тебя, дорогая, — ответил ублюдок, не поднимая головы. Некоторое время они молчали, Волдеморт — читая, а Гарри — с любопытством разглядывая книжные полки, но спустя некоторое время опаска, которую она обычно испытывала в непосредственной близости от Волдеморта, начала ослабевать, когда он вот так сидел напротив и совершенно не обращал на нее внимания.  — Так что ты читаешь?  — Поттер.  — Ну ладно тебе, Волдеморт, мне скучно. Он раздраженно потер переносицу. — Древнегреческий трактат тринадцатого века о магии души. Как я уже сказал, я пытаюсь разобраться, что делать с нашей щекотливой ситуацией, и в твоих же интересах не отвлекать меня. Просто возьми одну из книг и отстань от меня наконец. Гарри оживилась. — У тебя есть что-нибудь про древние руны? Волдеморт аж оторвался от чтения и удивленно выгнул бровь. — Руны?  — Мне нравятся руны, — ответила Гарри с вызовом, чувствуя непонятное желание занять оборонительную позицию. Он продолжал смотреть на нее так, словно она была особо головоломной загадкой, после чего махнул рукой — с одной из ближайших к нему полок вылетела книга и приземлилась на колени Гарри. Потрескавшаяся от времени кожаная обложка гласила: "Историческая важность рунических охранных чар на Британских островах", Фомальгаута Блэк. Поколебавшись мгновение — вдруг и эта книга попытается откусить ей руку, как гримуары из библиотеки Блэков на площади Гриммо, — Гарри кинула последний взгляд на Волдеморта, который снова ее игнорировал, и погрузилась в чтение. Установка охранных щитов — это процесс создания границ в физическом пространстве или, точнее говоря, манипуляция уже существующими границами. В историческом плане этот процесс тесно связан с войной. Относительный мир на протяжении последних веков (благодаря тщательному наблюдению Международной конфедерации магов) привел к снижению, в частности, практики установки охранных щитов и понимания, что есть такое охранные чары, в целом. Охранные щиты — это вершина защитной магии, трансдисциплины, тесно связанной с Арифмантикой, Юриспруденцией, Защитными чарами и Древними рунами. Один из самых блестящих примеров действующих щитов на территории Соединенного Королевства — Школа чародейства и волшебства Хогвартс, расположенная в Шотландии. Вследствие многочисленных войн, которые велись на данной территории во время строительства школы и в первые годы ее существования, были установлены охранные щиты, сохранившие свою мощь и по сей день, что делает Хогвартс одним из самых безопасных мест на Британских островах даже спустя тысячу лет. Другой пример — банк Гринготтс в Лондоне, обязанный своей впечатляющей защитой многовековым кровавым гоблинским войнам и восстаниям. Учитывая, что во всем мире отдельно взятые магические народы имеют идентичные по своей структуре охранные щиты, многие ученые сходятся на том, что охранные щиты были самой первой формой магии, которой пользовались наши предки в далеком прошлом. Следом за охранными щитами по частоте использования шла целительная магия.  — Это потрясающе! — воскликнула Гарри. — Все эти книги реальны? Волдеморт посмотрел на нее снисходительно. — Конечно, они все реальны, зачем мне запоминать выдуманные книги.  — То есть ты все это прочитал? И запомнил?  — Так точно. Полагаю, это то, что люди обычно делают с книгами. Гарри потрясла головой, впечатленная против собственной воли. — Я точно не запоминаю книги так хорошо. Возможно, Миона способна на такое, она может рассказать наизусть буквально любую книгу, которую когда-либо читала, словно она их проглатывает.  — Я так полагаю, речь о мисс Гермионе Грейнджер, твоей любимой подпевале-грязнокровке.  — Она вовсе не подпевала! — ощетинилась Гарри, словно дикая кошка.  — Это ты так утверждаешь.  — Она моя лучшая подруга! И неважно, кто ее родители, она умнейшая ведьма на нашем курсе, да и на остальных, скорее всего, тоже. Уголок его рта дернулся, что можно было бы счесть за улыбку у кого угодно другого, кто не был полнейшим мудаком. — Неограненный бриллиант в навозной куче, подумать только.  — Ты ужасный человек, ты в курсе?  — Я Темный Лорд, — невозмутимо ответил Волдеморт. — Это открытие не должно так уж тебя шокировать. Гарри скорчила рожицу. — Не сейчас, когда ты выглядишь так, как выглядел до того, как стал чешуйчатым чудовищем. — Она неопределенно махнула рукой в его направлении. — Намного легче помнить о том, что ты бездушный ублюдок, когда ты смахиваешь на монстра, застрявшего посреди трансформации в стремную зомби-змею. Его губы снова дернулись, готовые расползтись в улыбке. — Бездушный ублюдок? Это самое точное определение меня из всех, что я слышал за прошедшие годы.  — Почти уверена, что из Тома Марволо Риддла можно сложить слово ублюдок. Волдеморт замер, кроваво-красные глаза сузились.  — Скажи на милость, где конкретно ты услышала это имя? — спросил он голосом, отдающим арктическим холодом. — И, если уж на то пошло, откуда знаешь, как я выглядел раньше? Гарри запнулась на секунду, прежде чем ответить.  — На втором курсе, — сказала она осторожно. — Твой дневник овладел Джинни Уизли, младшей сестрой моего друга, и открыл Тайную комнату. Я спустилась туда, чтобы спасти Джинни, и твоя младшая версия все мне рассказала. Волдеморт был настолько неподвижен, что казалось, он даже не дышал. — И что случилось дальше?  — Я убила гигантского василиска мечом Годрика Гриффиндора, вот что случилось, после чего проткнула одним из клыков василиска дневник, тем самым уничтожив и его. — Гарри злорадно ухмыльнулась. — Младшая версия тебя скончалась в агонии, умоляя двенадцатилетку о пощаде.  — Как, во имя Мерлина, девчонка Уизли завладела моим гребаным дневником? — требовательным тоном вопросил Волдеморт, явно выбешенный сверх меры, раз уж начал использовать маггловские ругательства. Что-то подсказывало Гарри, что это не кончится ничем хорошим для Малфоя-старшего, поэтому не чувствовала ни капли раскаяния, рассказывая всю историю Волдеморту.  — В тот год ее отец, Артур Уизли, разрабатывал Закон о защите магглов, который должны были рассмотреть в Визенгамоте, что очень не нравилось Малфою. Плюс, мистер Уизли возглавлял рейды по поиску темномагических артефактов в частных домах, у Малфоев в том числе. В надежде его дискредитировать, Люциус подкинул дневник в котел с учебниками Джинни, когда мы встретились во Флориш и Блоттс; если бы Джинни поймали на всем этом, это бы плохо отразилось на ее отце. Никто из нас не знал, что она целый год писала в дневнике, в то время как магглорожденные студенты каменели один за другим, до тех пор, пока дневник не попытался убить ее саму.  — Люциусу было строго-настрого приказано охранять дневник ценой собственной жизни, — прорычал Волдеморт. — Как только он выйдет из Азкабана, пожалеет о том дне, когда поставил мелкую месть выше обязательств перед своим господином.  — Это был крестраж, — тихо сказала Гарри, чувствуя странную уверенность в правдивости своих слов. — Дневник тоже был крестражем.  — И ты уничтожила его, — сквозь зубы прошипел Волдеморт.  — У меня не особо много вариантов было! — возмущенно воскликнула Гарри. — Василиск не стал бы меня слушаться, да еще и укусил, когда я проткнула его мозги мечом. Я истекала кровью и умирала от яда, а крестраж все еще выкачивал жизненные силы из Джинни. Тогда это казалось единственной возможностью спасти Джинни, пока я сама там не откинулась!  — Василиск укусил тебя? — резко переспросил Волдеморт, даже не пытаясь скрыть тревогу. — Как так вышло, что ты не умерла?  — Прилетел Фоукс и выколол василиску глаза, а заодно принес Распределяющую шляпу, из которой я вытянула меч. А когда и василиск, и дневник были уничтожены, он слезами затянул рану и тем самым спас мне жизнь. Дамблдор тогда сказал, что его феникс смог найти меня, потому что я проявила непоколебимую преданность ему.  — Мерлин, упаси меня от самодовольных позеров-гриффиндорцев! — простонал Темный Лорд. — Наглая девчонка, ты хоть понимаешь, что убила тысячелетнее древнее существо, принадлежащее Основателю Хогвартса, и уничтожила совершенно бесценную и незаменимую для меня вещь! И ты этим гордишься?  — Это не моя вина! — завопила Гарри в ответ. — Если бы только василиск послушал меня и перестал нападать на студентов, а дневник — убивать Джинни, они оба были бы в порядке! Волдеморт посмотрел на нее, как на круглую идиотку. — С какой стати василиск должен был тебя слушаться? Гарри моргнула, уставившись на него в замешательстве. — Э-м-м, потому что я змееустка?  — Ты кто? Гарри была уверена, что, не будь Волдеморт Темным Лордом, он бы уже уронил челюсть от шока — настолько потрясенным он выглядел. Гарри закусила губу.  — Змееустка. Вся школа узнала об этом на втором курсе, и все тогда думали, что это я — наследница Слизерина, устраивавшая атаки на учеников. У кучи твоих последователей дети учатся в Хогвартсе, неужели никто из них не упоминал об этом?  — Нет, не упоминал. — Волдеморт встал из-за стола и теперь гневно расхаживал между ним и камином.  — Разве это имеет какое-то значение? — тихо спросила Гарри, падая обратно в кресло. Ей очень не нравилось, что Волдеморт так этим обеспокоился.  — Конечно, имеет! — воскликнул он. — Почему ты раньше не сказала? Гарри пожала плечами. — Я не особенно люблю вспоминать об этом. Не самый полезный дар, знаешь ли, и от него пока было больше проблем, чем пользы. Парселтанг не передавался по наследству в семье Поттеров, и Дамблдор предположил, что я говорю на нем, потому что ты вроде как создал между нами связь и передал мне часть своих сил, когда пытался убить меня во младенчестве.  — Лицемерный лживый старик, — прорычал Волдеморт, все еще расхаживая взад-вперед. — Связь, серьезно? К тому моменту он уже должен был понимать или хотя бы подозревать, что ты такое, что в тебе есть часть моей души. Но она бы не передала тебе мои способности сама по себе. Возможно, разбудила бы дремлющий потенциал, но не только магия делает змееустов змееустами. Для этого мы должны унаследовать некоторые физиологические особенности. Так, это определенно объясняло кое-какие неловкие моменты, произошедшие с Гарри в прошлом году.  — Что ты имеешь в виду?  — Будучи змееустами, мы имеем дополнительный орган под языком, который также есть у змей, что и позволяет нам говорить на парселтанге. Плюс, дополнительные маленькие косточки в ушах, благодаря которым мы различаем и понимаем язык змей. Есть еще кое-какие особенности, они проявляются по мере взросления. Парселтанг — это как некромантия, ему нельзя научиться, его нельзя заложить магией, с ним можно только родиться. Ты хоть представляешь, насколько ты особенная?  — Я не особенная. Уж точно не потому что у меня есть жуткая способность, пугающая и ранящая других людей, словно я какая-нибудь ненормальная, — тихо сказала Гарри. — Я просто хочу быть обычной. Волдеморт замер, алые горящие глаза сузились. — Кто сказал тебе, что ты ненормальная?  — Все! — завопила Гарри, снова вскочив на ноги и потеряв всякое самообладание. — Я слышала это каждый гребаный день всю мою гребаную жизнь, с того самого момента, как проклятый Дамблдор оставил меня на пороге дома моих отвратных родственников, которые ненавидят магию и относятся ко мне, как к гребаному домовому эльфу. Да черт возьми, пока я не пошла в начальную школу, я даже не знала, что у меня есть имя, помимо стандартного "девчонка" или "ненормальная"! И вот, когда мне исполнилось одиннадцать и мне сказали, что я волшебница, я подумала: наконец, наконец-то, нашлась причина всем моим странностям. Все внезапно обрело смысл, я могла найти место, которому принадлежу. А затем я узнала, что из-за тебя я просто еще одна ненормальная, только уже в магическом мире! В моей жизни не было ни минуты покоя, я никогда не могла найти себе места, и это все твоя вина! Волдеморт молчал все время, пока она кричала на него, только смотрел на нее, не мигая, и сжимал подрагивающие от напряжения кулаки. Никто из них не прерывал установившуюся тишину, до тех пор, пока Волдеморт не заговорил, так тихо, что Гарри еле смогла разобрать слова.  — Я убью их.  — Что? — Гарри резко остановилась, только сейчас ощутив волны ярости, исходящие от замершего Темного Лорда, на которого она только что орала. — Кого?  — Дамблдора. Твоих родственников. Каждое животное, которое осмелилось сказать тебе, что ты была чем-то иным, кроме как чудом, которым ты, по сути, и являешься, — прошипел Темный Лорд сквозь сжатые зубы. — Ты не только змееустка — а количество змееустов женского пола в истории можно пересчитать по пальцам одной руки — ты также хранительница части моей души. Ты моя, и никто не имеет права оскорблять или хотя бы пальцем тронуть то, что принадлежит мне!  — Я не принадлежу тебе! — возмутилась Гарри, старательно игнорируя виновато разлившееся в желудке тепло при мысли о том, что кто-то готов настолько ее защищать — кем бы этот кто-то ни был. О Мерлин, как же ей не хватало банальной человеческой заботы, если она готова была принять ее в таком извращенном виде даже от чертового Волдеморта.  — Еще как принадлежишь, дорогая моя, — выдохнул Волдеморт, подойдя к ней так близко, что это можно было считать вторжением в личное пространство. — Я был частью тебя с проклятой хэллоуинской ночи, когда пришел за тобой. Частица меня вплелась в самую суть твоего естества. В твоей жизни не было ни секунды, когда ты была по-настоящему одинока. Ты выросла и стала той, кто ты есть сейчас, исключительно благодаря мне. И нет, в этом жалком мире никогда не было ничего, что принадлежало бы мне больше, чем ты.  — Замолчи, — прошептала Гарри, не в силах отодвинуться. Она буквально тонула во всепоглощающей волне тепла от его слов и его близости. Отвернуться от этого было выше ее сил.  — Нет. Ты моя, Гарриет Поттер. И так или иначе, но ты всегда будешь со мной. Гарри наконец собрала волю в кулак и отпрянула. Она совсем не была готова столкнуться с подобными собственническими замашками Волдеморта, который теперь шел за ней по пятам, как хищный зверь за молодым олененком.  — Это безумие. Ты вообще-то убить меня хочешь, забыл? Ты потратил целый год, чтобы добраться до чертового пророчества, вся суть которого целиком и полностью состоит в том, что мы должны убить друг друга! Волдеморт в ответ только рассмеялся. — Ну, теперь я не могу убить тебя, так? Я бы уничтожил часть своей души, если бы просто попытался. Меня можно много кем назвать, но уж точно не самоубийцей. Не говоря уже о том, что ты также владеешь даром парселтанга. Нет-нет, дорогая моя, ты слишком ценна, просто чтобы убить тебя. Так что можешь не опасаться дальнейших покушений на свою жизнь с моей стороны, даю тебе слово. Могу даже поклясться на собственной магии, когда мы встретимся в следующий раз в реальном мире. Гарри понятия не имела, как чье-то обещание не убивать ее могло нервировать сильнее, чем обратная альтернатива.  — И что ты скажешь своим прихлебателям? — спросила Гарри, изо всех сил пытаясь не обращать внимания, как Волдеморт смотрел на нее. Примерно такой же взгляд был у Дадли, когда он замечал в витрине магазина роскошный шоколадный торт. — Что-то я сомневаюсь, что ты прямо расскажешь им, что часть твоей души случайно оказалась в Девочке-Которая-Выжила.  — Они будут проинформированы, что для моих планов ты нужна мне живой и невредимой, а иначе продолжительность их жизни и жизни их родственников прискорбно сократится. — Волдеморт задумчиво склонил голову набок. — Я так понимаю, ты вряд ли облегчишь жизнь нам обоим и просто скажешь, где ты, чтобы я сам мог тебя забрать?  — Ага, щас, — проворчала Гарри, садясь обратно в кресло и прикрываясь книжкой в надежде, что Волдеморт поймет намек и прекратит так на нее смотреть. Что он и сделал в конце концов, но только спустя целую минуту молчания, наполненную, как подозревала Гарри, специальными дыхательными техниками для восстановления самообладания, после чего вернулся за стол к талмуду, который читал до этого. В отсутствие лучших альтернатив, Гарри последовала его примеру. Охранные щиты являются лучшим способом защиты чего угодно, абсолютно любых размеров — от страны до шкатулки с украшениями. Принцип создания щитов всегда один и тот же, разница лишь в количестве энергии, затрачиваемой на создание и поддержание необходимых щитов. Также охранные щиты можно использовать для защиты вещей, более эфемерных по своей природе, — как, например, в случае заклятия Фиделиус, которое запечатывает тайну в сердце хранителя и защищает ее. Чаще всего охранные щиты используются для защиты собственности и материальных объектов, однако особенно искусный волшебник или волшебница могут использовать щиты для защиты чего угодно — даже идеи (конечно, при условии, что их право собственности на вышеуказанную идею может быть доказано и не вызывает ни тени сомнений). Таким образом можно обойти обязательное условие необходимости физического пространства для создания щитов, так как секрет запечатывается в сердце Хранителя и тем самым получает физическое воплощение. Другой блестящий пример использования охранных щитов для защиты чего-то неощутимого, неосязаемого — Окклюменция. Окклюменция — искусство защиты разума — работает только в случае, когда человек может определить границы своего разума, его целостность. Человек должен уметь различать То, что есть он, и То, чем он не является. Без данного элемента самосознания окклюменты не способны возводить барьерные щиты вокруг своего разума, так как по определению невозможно защитить то, что не является собственностью защищающего. Или же создатель охранных щитов должен получить осознанное согласие владельца на защиту чего бы то ни было. Что ж, если бы Снейп удосужился рассказать ей все это в начале занятий Окклюменцией, то, возможно, она бы не доводила его до белого каления полнейшим непониманием того, чему он, черт возьми, пытался ее научить. Но даже если отставить в сторону этот факт, то, вообще-то, книга поднимала очень важный вопрос.  — Почему я просто не могу защититься от тебя Окклюменцией? Или ты от меня, если уж на то пошло. Уж твои окклюменационные щиты должны быть безукоризненны. Волдеморт поднял на нее взгляд. — Ты имеешь хоть какое-нибудь представление об основных принципах создания щитов?  — Я вроде как отличница по Защите от темных искусств и Древним рунам, так что как ты думаешь? — съязвила Гарри. Она почти услышала, как он мысленно считает до трех. — Тогда что, скажи на милость, говорится в первом законе Эрасмуса Уинтерли о самозащите?  — В целях защиты любой части себя, осознание заклинателя себя как индивидуальной личности должно быть всеобъемлющим и нерушимым, — быстро процитировала Гарри и тут же побледнела от ужаса. — О Мерлин, то есть магия не видит никакой разницы между тобой и мной, как отдельными личностями?  — Именно. Окклюменция — лишь одна из вариаций защитных щитов. Разница в том, что она сфокусирована на защите твоего внутреннего я, а не твоей физической оболочки. Тут действуют все стандартные ограничения. Медитация и самопознание развивают у окклюментов умение проникать в самую суть, понимать эту суть, и это ключевой навык для умения возводить щиты вокруг разума. То есть, де-факто, умственно отсталые или психологически неустойчивые волшебники чисто физически не способны овладеть окклюменцией. Но в твоем случае невозможность защитить свое внутреннее я от любого человека, а уж особенно от меня, обоснована тем, что, как ты сказала, между нами как личностями нет четкой границы. — По его нарочито равнодушному выражению лица пробежала тень раздражения. — Это также объясняет, почему у меня возникли проблемы с восстановлением собственных окклюменационных щитов после возрождения. Что-то в этом признании заставило Гарри широко улыбнуться.  — Ты думал, что сходишь с ума, так ведь? Да ладно, мне-то можешь признаться, обещаю никому не рассказывать.  — Будь добра, помолчи.  — Десять очков Гриффиндору, — самодовольно пропела Гарри, закрыв лицо книгой и отчаянно пытаясь подавить смешки при звуке того, как он скрипнул зубами в раздражении.  — Поттер!  — Нет, серьезно, — продолжала размышлять Гарри вслух, не обращая внимания на Волдеморта, который вот-вот снова выйдет из себя. — Ничего удивительного, что у меня было так дерьмово с Окклюменцией, раз уж часть тебя застряла у меня в голове. Как я должна была защищать свои мысли, если не могла разобраться, где кончается мое сознание и начинается твое? — Гарри нахмурилась. Ей совсем не понравился вывод, к которому она только что пришла. — Ты сказал, что Дамблдор подозревал о нашей связи. Так какого обвислого Мерлина он заставил меня проходить через этот бессмысленный ад со Снейпом?  — Возможно, он пытался проверить теорию или несколько теорий сразу, — ответил Волдеморт. — Ему наверняка было любопытно заглянуть в твою голову. Северус вполне мог сделать это за него и доложить об увиденном, и так Дамблдору не пришлось бы рисковать, что я увижу что-то в его мыслях, ну и заодно образ добродушного дедушки остался бы незапятнанным. Старый козел никогда ничего не делает только по одной причине, и это все — лишь одно небольшое колесико в его гигантской схеме. Гарри хотела поспорить и встать на сторону Дамблдора, но, к сожалению, Волдеморт со своей оценкой директора попал в яблочко. Ей совершенно не нравилось, что всего за две ночи у нее выдались более откровенные разговоры с Волдемортом, чем с Дамблдором за весь прошедший год. Ей это очень-очень не нравилось. И если верить Волдеморту, то получается, что все это время Дамблдор знал, что она могла быть крестражем или чем-то вроде этого, но ни разу не заикнулся об этом. Так же, как он никогда не упоминал о пророчестве, что прямо привело к тому, что она потеряла Сириуса, навсегда. Ярость потихоньку начала пробивать брешь в стене безразличия, за которой Гарри пряталась с самого приезда из школы. За весь остаток ночи никто из них не проронил ни слова.