Как всегда, Праздничный пир представлял собой смесь жуткой какофонии и бьющего через край юношеского энтузиазма. По крайней мере, Северус радовался, что додумался заранее принять зелье от головной боли. В этом году хотя бы небольшим утешением служило то, что он наконец победил и заполучил место преподавателя Защиты от Темных искусств, чего жаждал не одно десятилетие. Целый год он может беспрепятственно заколдовывать мелких ублюдков во имя Образования без каких-либо претензий со стороны Попечительского совета, не говоря уже о том, что ему больше не придется иметь дела с идиотами, изо всех сил пытающимися придумать новые потрясающие способы, как бы взорвать себя вместе с котлом, при этом тратя понапрасну ценные ингредиенты для зелий.
Воистину, если уж ему суждено застрять в школе с горсткой мелких выродков, то в этом году он хотя бы сможет оттянуться на полную.
Конечно, его немного задевало, что он стал преподавателем ЗОТИ не благодаря собственным заслугам, а только лишь потому что столь уважаемому директору нужен был предлог, чтобы затащить чертового Горация Слизнорта в замок, и одному Мерлину известно, какими извращенными причинами руководствовался Дамблдор, — все равно бородатый хрыч не потрудится объяснить. И так уж вышло, что проще всего спихнуть Северуса на должность преподавателя ЗОТИ и тем самым освободить место Мастера Зелий старому моржу. Но все же, утешал себя Северус, ему больше не придется смотреть, как детишки пытаются взорвать его класс, а значит, ему все равно, по какой причине так получилось. И ровно так же ему все равно, что продлится это счастье всего лишь один год.
Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что да, не было ни шанса, что он сможет продержаться на этом месте больше года. Хоть Альбус предпочитал притворяться, что дела обстоят иначе, но все-таки все штатные сотрудники знали: проклятие на должности преподавателя ЗОТИ было не просто забавной выдумкой, и пока что ни один профессор не смог продержаться дольше года с тех самых пор, как Альбус отказал самому Темному Лорду еще в шестидесятые. Когда Северус услышал эту пикантную подробность (от в стельку пьяной Минервы во время вечеринки преподавателей в конце года после фиаско с Тайной комнатой), он тут же вспомнил историю о том, как Гитлеру отказали в приеме в художественную школу. Если бы Альбус не был высокомерным засранцем и отдал должность Милорду, то тогда возможно, только возможно, для них всех всё могло бы сложиться совсем по-другому. Во всяком случае, директор мог бы пристальнее наблюдать за восхождением Темного Лорда к власти, а у Хогвартса был бы компетентный преподаватель. Северус не понаслышке знал, каким хорошим учителем мог быть Темный Лорд, если он считал, что ученик стоит затраченных усилий.
Северус даже не был уверен, так уж ли его волнует, что с ним случится в конце года: умрет он, попадет в опалу, или его превратят в овоща с помощью Обливиэйта и ему придется делить палату в Мунго вместе с Локхартом. Целый чертов год он не будет умирать внутри, глядя, как мелкие сопляки издеваются над тем, что должно быть искусством великолепнейшей точности и тонкости, и взрывают котлы, наполняя подземелья ядовитыми испарениями. Да, ради такого он даже не прочь расстаться с жизнью или парочкой конечностей.
Он нисколько не преувеличивал, сказав Нарциссе, что теперь, когда война началась всерьез, предполагаемая продолжительность его жизни сравнялась с продолжительностью жизни мухи-однодневки. Положение обычного шпиона было тяжелым само по себе, не говоря уже о положении двойного или тройного агента, а уж особенно в его-то шатком положении между двумя враждующими фракциями. Хотя от него не требовалось присутствия на каждом собрании или участия в каждом рейде, он все еще был Мастером Зелий и для Темного Лорда, и для Ордена, а это значило, что он был слишком занят варкой зелий для обеих сторон все свое свободное время — если эту убогую пародию на свободное время вообще можно так назвать. Все, что Северус мог сказать по данному поводу: спасибо Мерлину и Моргане за Консервирующие чары. Только благодаря им у него было достаточно запасов болеутоляющих зелий, кровевосполняющих зелий, Костероста, Оборотного зелья и всего остального, что может понадобиться группке волшебников-неумех, только и умеющих воинственно размахивать палочками. Все эти запасы были распиханы по нескольким магически защищенным заначкам, которые в свою очередь были разбросаны по подземельям Хогвартса, так что даже в случае осады замка у них будет шанс каким-нибудь чудом ее пережить.
Хорошо еще, что к концу августа количество рейдов резко сократилось, что позволило Северусу подготовиться к произведенной в последний момент смене преподаваемого им предмета. Учебные планы большей части его предшественников были в лучшем случае смехотворны, но он смог использовать их в качестве основы, чтобы собрать нечто более-менее адекватное, и поклялся самому себе ни за что в жизни не признавать вслух, насколько полезными оказались те, что оставили Барти и чертов оборотень.
Подобное занятие было для него в новинку, тем более, что делалось все в условиях жуткого цейтнота. Его учебная программа по зельеварению практически не менялась с тех пор, как он написал ее в 1981 году, не считая быстрого пересмотра и легкого обновления в начале каждого учебного года. Благодаря абсолютной тупости его современников-зельеваров, изменений приходилось вносить не так уж много, а потому весь процесс занимал в лучшем случае пару часов. Если Северус реально переживет эту войну, он полностью оборвет все связи с обществом и переедет жить в коттедж посреди чертовой глуши — дом был куплен несколько лет назад через маггловское агентство, так что отследить его невозможно, и Северус уже навешал охранных чар с фундамента по самую крышу. Он будет заказывать продукты по почте, никогда больше не выйдет за порог дома и не будет иметь напрямую никаких дел больше ни с одним живым человеком. Он будет заниматься исключительно исследованиями и отсылать статьи в зельедельческие журналы и периодические издания, где будет подробно расписывать, как они все до единого ошибались по поводу абсолютно блядь всего на свете — и так до тех пор, пока в один прекрасный день не откинется прямо посреди варки зелья.
Наверное, много чего можно сказать о его характере, учитывая, что в идеальном сценарии его жизни он хочет до конца дней своих доказывать людям их неправоту, а затем умереть в одиночестве где-то в сельской местности Уэльса, уткнувшись лицом в котел. Но Северус предпочитал верить, что, будучи учителем и шпионом на протяжении всей взрослой жизни, он с лихвой выполнил норму и по социализации, и по внесению вклада в общество, а потому заслужил хоть немного насладиться блядской тишиной и покоем.
Пока Северус барахтался в невеселых мыслях, началась церемония распределения. Он лениво хлопал всякий раз, когда очередной первокурсник попадал в Слизерин, и притворялся, что его совсем не беспокоило, как же мало новичков на его факультете по сравнению с остальными. Что, не считая детей из темномагических семей и семей Пожирателей, совсем немногие хотя бы старались не показывать, насколько они расстроены этим фактом. В Слизерине нет ничего плохого, подумал Северус, сцепив зубы. Наличие хитрости и амбиций ещё не значит, что ребёнок обречен стать убийцей-психопатом; зато такому будущему вполне могут поспособствовать взрослые, которые решили, что выставлять одиннадцатилеток монстрами за такие черты характера — совершенно разумная идея. Не только пророчества могут быть самоисполняющимися: если вы слишком часто повторяете впечатлительным детям, что они неизбежно пойдут по дорожке зла, не удивляйтесь, когда в итоге именно так и выйдет.
Северус вздохнул, когда очередной первокурсник занял своё место за столом Гриффиндора под бурные аплодисменты. Мерлин, эта война только началась, а он уже настолько устал, что готов был прямо сейчас послать всех и вся на все четыре стороны.
И только после окончания распределения и ежегодной бессмысленной речи Альбуса об опасности в лице Темного Лорда, силе дружбы и ещё черт знает о чем, сменившейся стандартным актом обжорства, до Северуса дошло, что Поттер не было за гриффиндорским столом. Сопровождающие из Ордена уже сообщили бы, если бы она не села на поезд на вокзале Кингс-Кросс, а самого Снейпа уже втянули бы в ее поиски, если бы они сообщили. Так почему девчонки не было на месте?
Его сиюминутной реакцией, конечно же, было предположение, что она ждет в холле, чтобы с помпой и огромным опозданием завалиться в Большой зал. Но практически тут же он вспомнил скривившееся лицо Петунии и маленький пыльный чулан, в котором та запирала племянницу с глаз долой, словно старый сломанный пылесос, — и Северус почувствовал отвращение к самому себе.
Новость о том, что Темный Лорд как-то исхитрился отследить дом и сжечь его дотла, вызвала у Северуса такое глубокое чувство удовлетворения, что у него даже начались флэшбэки тех времен, когда он был молод, и глуп, и так сильно нуждался в том, чтобы его ценили, что сам горел ярким пламенем не хуже этого чертового дома. Альбус дико запаниковал, когда только услышал о произошедшем, но, по мнению самого Северуса, единственное, от чего тут можно расстраиваться, — что самой Петуньи и ее отвратительной семейки не было в доме, когда его объяли всполохи пламени.
Честное слово, его совесть не могла выбрать худшего момента, чтобы заявить о себе. В этом году для него как никогда важно уверенно сыграть роль Пожирателя Смерти и шпиона, искренне ненавидящего Девочку-Которая-Выжила, хотя в безопасности собственного разума Северус мог признать, что все это хрень собачья.
К моменту, когда Праздничный пир наполовину прошел, он наконец увидел, как Поттер тихонько проскользнула через двери в Большой зал вместе с как всегда невозмутимой мисс Лавгуд. Даже несмотря на то, что она старалась привлекать к себе как можно меньше внимания, студенты все-таки ее заметили, подняв неслабую волну шепота.
Вроде бы все ее конечности были на месте, она не была покрыта кровью, школьная мантия, хоть и слегка помятая, выглядела вполне прилично, а копна волос была убрана в высокий пучок на макушке. Она уселась рядом с друзьями, которые тут же налетели на нее с вопросами, скорее всего, о том, где она была, на что Поттер спокойно улыбнулась и что-то быстро ответила, попутно наполняя тарелку едой, которая вот-вот должна была исчезнуть, чтобы уступить место десерту. И все это время девчонка вела себя так, будто вообще не слышала разгорающихся сплетен. Снейп сам мог их слышать аж через весь зал, сидя за преподавательским столом, а значит, не было ни малейшего шанса, что они могли пройти мимо ушей девчонки. Но тут его осенило, что у нее должен быть богатый опыт в игнорировании недовольно бормочущих студентов.
Все еще беспокоясь по поводу возможных причин ее опоздания (на ум сразу пришел ее второй курс и летающий фордик Англия), Северус решился использовать минимальную Легилименцию, просто чтобы удостовериться, что нет никакой чрезвычайной ситуации, с которой именно ему рано или поздно придется разбираться. Он незаметно схватил палочку, спрятанную в рукаве мантии, и прошептал заклинание. К счастью, именно в этот момент последний оставшийся в Хогвартсе мальчишка Уизли указал на Снейпа, очевидно, объясняя Поттер, кто теперь будет вести у них ЗОТИ, и Северус поймал ее взгляд, на долю секунды метнувшийся к преподавательскому столу.
Только благодаря железной выдержке, выработанной в течение многолетней карьеры военного шпиона, Северус не опрокинул на себя кубок с тыквенным соком, потому что в глазах девчонки вместо привычного хаоса он увидел
пустоту.
Ему будто попали ледяным копьем в мозг. Пространство за очками в толстой оправе (очками Джеймса Поттера) и ярко-зелеными глазами (глазами Лили) казалось темным и бесконечным океаном. Каким-то образом та же невыносимая девчонка, в голову которой он безуспешно пытался вбить хоть крупицу понятия о базовых окклюменационных щитах в течение большей части чертового учебного года, казалась такой пустой, словно она даже не была
жива.
Это должно быть и вполовину не так жутко, как ему казалось.
— Что-то случилось, Северус? — жизнерадостно спросил Слизнорт, накладывавший третью порцию жареной картошки и потому оторвавшийся от болтовни с Роландой Хуч о каком-то знаменитом квиддичном игроке. — Вы выглядите так, словно инфернала увидели.
— Ничего такого, о чем вам следует беспокоиться, — презрительно усмехнулся Северус, мысленно проклиная все подряд, что их места оказались рядом, и теперь ему весь год придется вести светские беседы с неприятным ему человеком. Особенно вот в такие моменты, когда что-то очевидно было очень, прям совсем не в порядке, и Северусу требовался весь самоконтроль, чтобы подавить желание промаршировать через весь Большой зал, подойти к невыносимой Поттер и закатить сцену.
Северуса не на шутку пугала вероятность, что почти целое лето в проклятой адской дыре на Гриммо в одиночестве полностью выхолостило чертову девчонку и оставило от нее пустую оболочку. С виду она смеялась и болтала со своими слабоумными друзьями, как будто ничего не случилось, но это не отменяло того факта, что, впервые взглянув ей в глаза, Северус чувствовал боль не от напоминания о Лили и собственном провале, а потому что у него создавалось ощущение, что он может потеряться в этих чертовых омутах — и совсем не в том идиотско-романтическом смысле, который большинство вкладывает в подобную фразу. Казалось, если он рискнет зайти чуть дальше, пустота поглотит его целиком, без остатка, и он останется барахтаться в черном вакууме до скончания веков.
Нет, что-то было совсем не так, и Альбус должен об этом узнать. Снейп никак не мог сказать об этом вслух посреди Большого зала, даже если директор сидел буквально рядом с ним, а потому Северус очень осторожно поймал взгляд голубых глаз и вытолкнул на поверхность сознания краткое воспоминание о произошедшем, прекрасно зная, что любопытный старик точно его увидит.
Искрящиеся голубые глаза расширились, на секунду в них мелькнул страх, и только Северус сидел достаточно близко, чтобы заметить эту вспышку, после чего старик рассеянно улыбнулся, как будто ничего не произошло.
— Я рад, что наша Гарри наконец объявилась и выглядит не хуже обычного. Мне кажется, в этом году пока еще слишком рано для создания поисковых отрядов.
— Уверен, девчонка просто задумала какую-нибудь пакость, — ответил Северус, на всякий случай подыгрывая Альбусу.
— Знаешь, Северус, я намеревался переговорить с девочкой сегодня вечером, чтобы удостовериться, что все в порядке и она справляется с последствиями произошедшего в июне, — сказал директор таким тоном, будто ему только сегодня приспичило с ней поболтать, и это вовсе не он два месяца молча бесился, что Поттер отказывалась читать его письма. — Но, кажется, она чувствует себя не лучшим образом, так что, возможно, стоит дать ей немного времени прийти в себя. Что ты думаешь на этот счет?
Значит, старик собирался затащить девчонку к себе в кабинет сразу же после пира, но по какой-то причине открытие Северуса заставило его передумать. И почему он ни капли не удивлен.
— Это, наверное, к лучшему, Альбус, — протянул Снейп. — Если девчонка не может даже появиться вовремя на Праздничном пиру, то все-таки лучше подождать. А то она еще потеряется по дороге в ваш кабинет, и у нас станет на одну высокомерную Спасительницу меньше.
Альбус задумчиво кивнул, как будто и правда прислушался ко мнению Северуса, а не проигнорировал его, как обычно. — Ты завтра ведешь у нее урок, так, Северус? Не будешь ли ты так добр присмотреть за ней для меня? Если она все еще будет чувствовать себя нехорошо после здорового ночного сна, то, возможно, нам стоит заняться этим как можно скорее, чтобы, не дай Мерлин, еще кто-нибудь не свалился с болезнью.
То есть старик хотел, чтобы Снейп прошпионил за ней и убедился, что она не одержима или что с ней не случилось ничего в той же степени ужасного. Что, по мнению директора, девчонка в таком случае могла сделать, запытать до смерти студентов своим невыносимым характером?
— Хорошо, — сказал Снейп с таким вздохом, словно это было тяжелейшее одолжение, о котором его когда-либо просили. — Я прослежу за мисс Поттер, но, если она будет срывать мне занятие, ей не избежать отработок, даже если ей и вправду нездоровится.
— Северус, вы говорите о мисс Поттер? — Ну разумеется, чертовому Слизнорту, этому самопальному охотнику за трофеями, обязательно надо было подслушать их разговор именно о чертовой Девочке-Которая-Выжила. — У меня сегодня был небольшой обед в поезде с ней и еще парой студентов, и она выглядела вполне здоровой. Очень вежливая и воспитанная юная леди, возможно, немного застенчивая, но, не знай я наверняка, мог бы поклясться, что ее вырастили в чистокровной семье! Молодое поколение в наши дни не имеет такого представления о манерах, как раньше. Я с нетерпением жду урока с ней. Если она хоть вполовину так хороша, как была ее дорогая матушка, то учить ее будет истинным удовольствием.
— Она будет учиться в вашем классе? — переспросил Северус, решительно задвигая куда подальше любую мысль о Лили, и не совсем уверенный, что его изумило больше: что Поттер умудрилась получить достаточно высокую оценку, чтобы пройти на продвинутые зелья, или что к ней хоть в каком-то контексте можно применить слово «удовольствие». — Что она получила на СОВ по зельям?
— Выше Ожидаемого, — ответил Слизнорт, радостно дернув моржовыми усами. — Я знаю, что вы обычно берете на уровень ЖАБА только тех, кто получил Превосходно, но ведь в студентах столько потенциала! Главное, правильно развить его.
Северус фыркнул. Единственное, что Слизнорт развивал в своей жизни, было разве что его непомерное эго. — Тогда пожалуйста, наслаждайтесь многочисленными и разнообразными способами, которыми эти кретины попробуют убить себя и всех стоящих вокруг. Не буду вас останавливать.
— О-хо-хо, вы никогда не желали тратить время на отстающих, так, Северус? Вы совсем не изменились с тех пор, как были маленьким мальчиком.
Если эта фраза не тянула на звание самого удручающего, что Северус слышал за последние годы, то он уже и не знал, что могло. А уж особенно из уст старого моржа, которого Снейп ненавидел еще в школьные годы, потому что тот едва ли уделял ему время, несмотря на его исключительные способности; ведь все, на что был способен этот ублюдок — это подлизываться к детям из богатых и влиятельных семей, холить и лелеять их, подобно упитанной белке, готовящей припасы на зиму. Само собой, Северуса тоже нельзя назвать непредвзятым преподавателем, но, когда дело доходило до навыков и умений студента, ему было абсолютно все равно, кто перед ним: наследник древнего рода или безродный магглокровка. К тому же, у Северуса было хлипкое оправдание, что его поведение в классе было отчасти составляющей его фасада в качестве шпиона. И то, что сам Слизнорт за двадцать с лишним лет не изменился ни на йоту, выводило Северуса из себя.
На другом конце зала Поттер поглощала ужин с такой скоростью, словно боялась, что его у нее вот-вот отберут, и Снейпу стало дурно от того, что теперь он знал: это не столько изъян характера, сколько с трудом выработанный механизм выживания. Он не мог припомнить, чтобы она так себя вела на любом другом Праздничном пиру в начале года, но, опять же, он не понаслышке знал, что сходу набить желудок до краев после длительного периода голодания — прямой путь к тому, чтобы практически сразу выблевать все съеденное. То, что сейчас она могла спокойно есть в нормальных количествах, означало, что, что бы там ни случилось этим летом, ей все равно было намного лучше жить одной, с сумасшедшим домовым эльфом и бешеным портретом в качестве компании. Дом на площади Гриммо мог быть трижды проклятой кучей дерьма и кирпичей, где все жило по своим законам, но там, по крайней мере, девчонку нормально кормили, не перегружали работой и потом не прятали с глаз долой, словно она была страшным тайным скелетом в семейном шкафу.
Северус бросил попытки впихнуть в себя еще хоть один кусок и задумался, кого же он ненавидел больше: Темного Лорда, Петунью Дурсль, Альбуса Дамблдора или себя самого.
***
После той первой попытки прорваться сквозь новые барьеры Поттер Северус пытался подловить ее в разное время дня, в разных настроениях, когда она на чем-то концентрировалась и точно не могла удерживать щиты. На самом деле, Снейп пытался каждый раз, когда ловил ее взгляд. Но что бы он ни делал, ничего не менялось: она ни разу не оступилась, и, когда бы он ни смотрел, все равно за ее зрачками он видел только зловещий черный океан, грозивший затянуть его в самые глубины, если он посмеет всматриваться хоть секундой дольше.
На их первом занятии, как Северус и предполагал, царил настоящий хаос, раз уж Гриффиндор опять поставили вместе со Слизерином. Он понятия не имел, с какой вдруг бухты-барахты Альбус решил, что объединить два самых враждующих факультета на занятиях, где у них больше всего шансов нанести друг другу увечья, будет великолепной идеей, но Северус на всякий случай попроклинал все и вся. Студенты рассаживались по местам, не прекращая болтать, даже его слизеринцы, которые уж точно кое-что знали о манерах. Они вываливали на парты, казалось, чуть ли не половину содержимого своих сумок, и на это Снейп только презрительно усмехнулся.
— Я не велел вам доставать учебники.
Студенты все до одного вздрогнули, словно их застукал школьный староста, пока они занимались непотребствами в кладовке для метел. Кажется, они не заметили преподавателя, затаившегося в полутенях. Снейп сложил руки на широких рукавах учительской мантии и впился в студентов взглядом, тут же заставив замолчать.
— Темные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны, — начал Снейп, не собираясь давать им ни шанса воспринимать его занятия без должной серьезности. — Сражаться с ними — все равно что сражаться с многоликим чудовищем. Стоит отрубить одну голову, как на ее месте тут же вырастет новая, но свирепее и коварнее, чем предыдущая. Вы сражаетесь с непостоянным, неуловимым, вечно меняющимся противником, которого невозможно уничтожить. Следовательно, ваша защита должна быть такой же изобретательной и гибкой, как те Искусства, что вы тщитесь победить.
Он махнул рукой в сторону самых жутких картин, какие только смог найти, развешанных по стенам класса. Так он надеялся внушить им важность того, что попытается вбить в их тупые головы. — Эти картины дают довольно точное представление о том, что происходит с человеком под воздействием заклятия Круциатус, испытавшим поцелуй дементора или спровоцировавшим нападение инфернала.
Наконец-то сопляки начали обращать внимание на его слова. Сейчас, на их шестом году обучения, они будут плотно работать с невербальными чарами. В этом виде магии Северус был особенно искусен и считал жизненно важным умением для каждого, а не только для людей вроде него, кто из-за своих идиотских жизненных решений слишком часто оказывался в положении, когда лишь эффект неожиданности позволял уйти с дуэли живым и относительно невредимым, а не превратиться в кровавую кашу, которую авроры будут вынуждены оттирать от пола.
— Полагаю, вы абсолютно незнакомы с невербальными заклинаниями. Кто скажет, в чем состоит преимущество невербальных заклинаний?
Как обычно, рука Грейнджер тут же взметнулась в воздух, словно ее ударили током. Остальные смотрели на него отсутствующими взглядами. — Что ж, раз никто больше не удосужился захватить на урок свои мозги… мисс Грейнджер?
— Противник не знает заранее, какое именно заклинание вы собираетесь осуществить. Это дает вам крошечное преимущество во времени.
Великий Мерлин. За пять лет Снейп так и не смог решить, презирает он гриффиндорку за излишнюю прилежность или каждый раз хочет неохотно, но похвалить за то, что она в одиночку поднимает уровень интеллекта всего класса с жалкого до сносного. Прежде чем он смог определиться, стоит ли ему пройти дальше без каких-либо комментариев (лучший комплимент, который он мог отпустить Гермионе Грейнджер) или все-таки начислить баллов, как до его ушей донесся голос проклятия его существования, о чем-то шепчущегося с Уизли за соседней партой.
— Поттер! — рявкнул он, резко развернувшись и одарив ее злобным взглядом. — У вас есть что-то, чем вы желаете поделиться со всем классом?
— Нет, — ответила девчонка, даже не соизволив подпрыгнуть от неожиданности.
Снейп прищурился. Он мог разрываться между своими суждениями о ее характере, но полное отсутствие уважения с ее стороны все так же приводило его в бешенство. — Нет,
сэр.
Девчонка ослепительно улыбнулась. — Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор.
Половина класса честно попыталась подавить смешки, хоть и неудачно, а вторая половина смотрела на Снейпа так, словно ожидала, что вот он сейчас раскроет челюсть и сожрет Гарри целиком.
— Минус десять баллов с Гриффиндора за наглость, — прорычал Снейп. Черт побери, если он не мог получить свой заслуженный покой, то и она не получит. — Меня не волнует, Избранная вы или нет, свое наказание в вечер субботы вы отработаете. В восемь вечера в моем кабинете. А если посмеете опоздать, будете работать еще и в воскресенье.
Девчонка нахмурилась, но, слава богам, не стала спорить. Кажется, пяти лет опыта общения с ним ей хватило, чтобы осознать простую истину: если надавит на него сейчас, ей совсем не понравятся последствия.
Снейп постарался выкинуть Поттер из головы и вернуться обратно в строй. — Сейчас разделитесь на пары. Один партнер попытается без слов навести порчу на другого. Другой будет пытаться отвести от себя порчу, также молча. Использовать только Щитовые чары и Заклятия желейных ног.
Далее последовал обычный час хаоса и неразберихи, и под конец занятия Поттер снова его ослушалась. Снейп попытался сглазить ее, чисто для демонстрации наглядного примера. Вот только он забыл, что Поттер не просто обычная студентка, а девочка, которую преследовали сумасшедшие маньяки с тех самых пор, как она переступила порог этой школы. Она ответила на его атаку с дикой скоростью и с неприлично мощными Щитовыми чарами, в результате чего Снейпа отбросило назад, где ему пришлось произвести довольно близкое знакомство с одной из парт.
Так что да, с его стороны было в высшей степени несправедливо наорать на нее, и он знал это. Он не мог по-настоящему винить ее за чисто инстинктивную реакцию в ответ на атаку, потому что, скорее всего, эти самые инстинкты были единственной причиной, по которой она все еще была жива. Но Снейп все равно наорал на нее, потому что ему нужно поддерживать репутацию и ему нужен был предлог, чтобы стоять близко к ней и смотреть ей прямо в глаза. В этот момент он совсем легонько надавил на поверхность жуткой пустоты — так легонько, что даже Дамблдор вряд ли заметил бы. Отчасти он сделал это, потому что был расстроен и возмущен творящимся вокруг несправедливым абсурдом, отчасти для Альбуса и его махинаций и отчасти ради себя самого. Потому что его пугало то, что могло случиться с девчонкой, что превратило ее вот в это, и ему просто необходимо было увидеть, что произойдет, если он слегка надавит.
И что же произошло… Пустота пошла рябью, практически засасывая его, как черная дыра пытается втянуть комету, которая подлетела слишком близко, чтобы избежать гравитационного притяжения. И на какой-то краткий миг (и даже в тот момент, когда все происходило, Северус уже знал, что позже, когда он будет один в своей спальне трясущимися руками выкуривать сигарету за сигаретой, он будет убеждать себя, что это просто игра света) ее глаза, привычно изумрудные глаза с призраками прошлого, стали алыми. Алыми, как свежая кровь, как ревущее пламя в глазах Темного Лорда, которое могло бы сжечь весь чертов мир до основания, если они его не остановят.
А затем Поттер улыбнулась, словно знала, что он делает и о чем думает, и находила это уморительным.
Северус больше не пытался заглянуть ей в глаза.
***
— Как прошло начало учебного года, мой дорогой Северус? — спросил Темный Лорд следующим вечером, когда Северуса призвали одного, чтобы он занес несколько зелий и предоставил отчет. Мертвенно-бледный мужчина откинулся на спинку трона, лениво поглаживая Нагини, кольцами обернувшуюся вокруг плеч хозяина.
— Как и следовало ожидать, Милорд, — ответил Северус, преклонив колено на своем обычном месте перед троном. — Студенты все такие же идиоты, хотя большинство из них более подавлены, чем обычно, ввиду сложившихся обстоятельств.
— А что мисс Блэк-Поттер? Пока что никаких неприятностей?
— Никаких неприятностей, Милорд, но это только первая неделя. — Северус задумался, стоит ли ему поделиться своими наблюдениями; раз щитов Поттер достаточно, чтобы закрыть свой разум даже от Снейпа, то его хозяин уж точно в курсе, а потому в интересах всех и каждого будет лучше, если он не станет рисковать своим положением и выложит всю информацию. — Единственное, что следует отметить: по-видимому, за лето она сумела самостоятельно освоить Окклюменцию, несмотря на мои провалившиеся попытки самому научить ее в прошлом году. Всякая попытка проникнуть в ее разум или даже считать поверхностные мысли не имела никакого эффекта. Ее разум, можно сказать, непроницаем.
— Неужели? — Тонкие рептильи губы дрогнули, словно Темный Лорд знал о потрясающей шутке, но не собирался рассказывать ее вслух. — У тебя есть предположения, как ей удалось достичь такого уровня мастерства за такой короткий срок, тем более учитывая ваш первоначальный провал?
— Нет, Милорд, и у Дамблдора тоже. Они… — Северус снова запнулся, пытаясь подобрать слова, чтобы описать щиты девчонки, но при этом не звучать совсем жалко. — Ее барьеры настораживают. Я никогда не видел ничего подобного, они не похожи ни на стены, ни на крепость, что типично для начинающих окклюментов. Вместо этого они словно… абсолютное ничто. Холодный черный океан без начала и конца. Я не предпринимал более настойчивых попыток пробиться сквозь него, но даже дотрагиваться до его поверхности бессмысленно.
— Вот как, — протянул Темный Лорд. — Покажи мне.
Северус поплотнее задраил люки с нежелательными воспоминаниями и вытолкнул на поверхность момент, когда он впервые столкнулся со щитами Поттер на Праздничном пиру, а затем прогнал воспоминание о столкновении во время урока, чувствуя, как хозяин тщательно изучает каждое из них.
Как только все закончилось, Северус почтительно перевел взгляд в пол, уже по привычке проверяя края своего сознания, хотя прекрасно знал, что, если бы Темный Лорд действительно увидел что-то
неподобающее, Снейп уже был бы подвешен головой вниз и кричал от боли.
— Как любопытно, что мы отражаем друг друга даже в этом аспекте.
Это заявление заставило Северуса поднять взгляд. — Милорд?
Страшное подобие человека усмехнулось, словно он опять знал что-то, что было неведомо самому Северусу. — Несмотря на твое превосходство в силе и навыках среди остальных моих приспешников, ты всегда был разумным человеком и знал, когда нужно надавить, а когда следует отступить, особенно если дело касается моего личного пространства. Далеко не каждый волшебник обладает твоим здравым смыслом, и далеко не каждый легилимент обладает твоим уважением к чужим границам.
— Я бы никогда не осмелился нарушить неприкосновенность вашего разума, Милорд. — Это не было враньем и даже подлизыванием — Северус мог быть шпионом, но он не был тупым идиотом. Более того, вряд ли бы ему когда-нибудь хватило храбрости подсмотреть, что творится внутри головы Темного Лорда. Скорее всего, в сравнении с этим адские пейзажи Иеронима Босха покажутся невинными картинками.
— Считай это первым и единственным приглашением попытаться проникнуть в мой разум. Приложи все возможные усилия, Северус; я узнаю, если ты попробуешь смухлевать. Как учитель, я думаю, ты найдешь эту попытку крайне
познавательной.
Северус не хотел этого делать. Он правда очень сильно не хотел этого делать, ведь это вполне могла быть ловушка, но он никак не мог пойти против прямого приказа. Так что внутренне Северус смирился, что, как только он закончит, тут же окажется под животворящим градом Круциатуса, вытянул вперед руку с палочкой и, не вздрогнув, встретился взглядом с горящими алыми глазами своего господина. —
Легилименс.
Стоило коснуться поверхности щитов, как на Северуса сразу нахлынуло то же самое ощущение падения в ледяной черный океан, какое объяло его, когда он скользил по поверхности разума Поттер. Хищная чернота, скрывавшаяся за нечеловеческими алыми глазами, опутывала его, и ему казалось, что он тонет в бесконечности. У него не было ни шанса поймать хоть какое-то равновесие в непроглядной темноте. Прошли секунды или даже минуты, прежде чем Северус смог собраться с мыслями и с судорожным вздохом вывернуться из захвата черноты, возвращаясь обратно в реальность. Он упал на спину, на мгновение начисто позабыв о чувстве собственного достоинства, безмерно благодарный за тусклый свет, исходящий от люстры на потолке, и неспособный даже пошевелиться.
Северус все еще тяжело дышал, сбитый с толку и дезориентированный, когда на него начало наваливаться страннейшее осознание, что еще немного — и его бы полностью затянуло в темноту, о чем его предупреждали инстинкты каждый раз, когда он касался разума Поттер. Он действительно мог потеряться там, полностью, необратимо.
— Теперь ты понимаешь, мой дорогой Северус? — проговорил Темный Лорд, словно его Пожиратель Смерти не представлял собой дрожащую кучу из темных одежд у его ног, и впервые не от последствий пыточного проклятия, а от всепоглощающего ужаса, каковым был разум его господина. — Как занимательно, что даже ментальные щиты у нас с ней одинаковые.
Ничего удивительного, что Альбус так запаниковал, когда узнал, что представляют собой новенькие барьеры девчонки. Северус не мог представить никого, кроме директора, кто был бы достаточно могуществен и храбр, чтобы не только попытаться проникнуть в разум Темного Лорда, но при этом еще и пережить попытку. Сначала парселтанг, потом связанные палочки, теперь это. Сколько еще грань между Темным Лордом и Гарри Поттер будет неумолимо размываться?
— Простите, Милорд, я не был готов к гениальной совершенности ваших щитов. — О, это было преуменьшение года.
Его собеседник усмехнулся, глядя на него сверху вниз. — Ну же, Северус, неужели так сложно поверить, что я могу преуспеть в этом так же, как и во многих других вещах.
— Конечно нет, Милорд, вы как всегда правы, — пробормотал Северус, потому что ну правда, а что еще он мог сказать. — Это объясняет, почему старик занервничал, когда узнал о таком развитии событий и сам не смог пробиться сквозь ее щиты.
— Это только к лучшему, что наша Гарри теперь нечитаема даже для Дамблдора. Раздоры в рядах наших врагов могут обернуться исключительно нам на пользу.
Северус едва сдержал дрожь, когда услышал это «наша Гарри» из уст Темного Лорда в качестве обращения к Поттер, прямо как это делал Альбус. Снейпу могла не нравиться девчонка, но даже до того, как он увидел ее в новом свете, его всерьез беспокоило, что с ней может случиться, если она так и останется полем битвы, на котором два ужасных могущественных волшебника развернули войну. Северус был тем еще ублюдком, когда дело доходило до его студентов в частности и до подростков в целом. Его максимум при общении с ними — не зайти за тот край, когда ему могут предъявить обвинения в предумышленном убийстве и посадить за это в Азкабан. Но даже он знал, что нельзя использовать детей подобным образом.
— Каковы ваши дальнейшие приказы, Милорд? — Сосредоточиться, сейчас главное сосредоточиться. Ему нужно запрятать все переживания куда подальше и сконцентрироваться на своей миссии, а иначе он будет бесполезен для любой из сторон.
— Продолжай вести наблюдение и сообщай обо всех изменениях в планах Ордена. Я также хочу знать обо всем необычном, что касается мисс Блэк-Поттер. Не только мы будем пристально наблюдать за ней в этом году, и мне все равно, каковы намерения остальных сторон относительно девочки, — никто не должен причинить ей вреда. Если Дамблдор отойдет от своего шаблона и попытается сделать что-нибудь сверх того, чтобы просто оказать на нее тонкое влияние или манипулировать ею, я должен узнать об этом немедленно.
— Разумеется, я буду бдителен.
В мире было немного вещей, которые могли бы насторожить его больше, чем самодовольство Темного Лорда, — ведь это значило, что где-то там происходило нечто, что невозможно никак контролировать или даже пытаться предугадать. — От тебя, как от моего шпиона, я не жду меньшего. Ты мои глаза, уши и руки в Хогвартсе, и ты используешь эти самые руки, чтобы убедиться, что она в безопасности и избавлена от влияния своих сверстников, насколько это возможно.
Северус мог только гадать, как сердце, давно разбитое и потерянное в отчаянии, все еще могло так сильно болеть.
— Как прикажете, Милорд.
